Dead can't dance

Летом лес чудесным образом преображался, и Рей, привыкшая сливаться с ним, чувствовала влияние этих перемен и на себе. Воздух был плотным от ароматов цветения. Птицы беззаботно пели в изумрудной листве, простреленной лучами солнца, сквозящими через высокие кроны. В таких идиллических декорациях легко забывались отягощающие обстоятельства извне. Вечнозеленые стены отделяли девушку от рухнувшего мира. От ее тревог и сомнений. Потому она и любила лес всей душой. Ей все еще было куда комфортнее здесь, чем среди людей в очередном временно обретенном доме. Отец учил ее выживать и заботиться лишь о сегодняшнем дне, ведь завтрашний попросту может не наступить. Рей корила себя за любопытство, которое шло вразрез с бесценными заветами пропавшего родителя. Лагерь устраивал ее во всех смыслах, а желание докопаться до истины и разобраться с загадочной «Волчьей гонкой» грозило ее благополучию в безопасных стенах тюрьмы. Она мало что смыслила в хитросплетениях человеческих взаимоотношений и устройстве социума, но интуиция подсказывала ей: никто не любит тех, кто сует свой нос в чужие дела. Все рациональные доводы были бессильны. «Волчья гонка» плотно обосновалась в ее мыслях. Знала она также, что бессмысленно спрашивать о чем-то самого Кайло. Риск потерять расположение лидера был слишком велик. Большую часть охоты Рей молчала, погруженная в свои мысли, успешно делая вид, что, как обычно, просто чутко вслушивается, пытаясь предвосхитить появление неизвестной угрозы или не прощелкать близкую добычу. Она чувствовала его взгляд спиной. Ей казалось, что он ждет от нее определенных вопросов, но она не собиралась оправдывать этих ожиданий. Если она и разгадает этот ребус, то иным способом. Потому Кайло первым решился заговорить: — Ты не собираешься расспрашивать меня? Рей повела плечом, нагнувшись над глубоким следом, по ее грубой прикидке, оставленным оленьим копытом. Мол, она занята своим делом и ей абсолютно неинтересно, что там с этой проклятой «Волчьей гонкой». Она всецело поглощена процессом. Но чуткий слух девушки уловил, как Кайло нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ее ответ его не устроил. — Рей? — Да? — откликнулась она, не оборачиваясь. Он повторил свой вопрос. Девушка шумно вздохнула в притворной обиде. Она напала на след, а он ее отвлекает своими неуместными, бестолковыми расспросами. Увы, Рей достаточно успела изучить своего взрослого друга — просто так он не слезет. В нем была жесткость, которую он успешно скрывал за образом мудрого, сдержанного руководителя. Люди из лагеря пропадали не без причины. Звериные инстинкты, взращенные в Рей отцом, не позволяли ей сомневаться и строить ложные иллюзии. И не позволяли стать следующей неугодной. Она судорожно соображала, что сказать, чтобы обезопасить себя от гнева Кайло. Она была уверена — его гнев ей не понравится. — Я сама все узнаю в следующем году, — наконец-то нашлась она и встала, оценивая произведенный эффект. Кайло недоуменно поднял брови, глядя на нее с каким-то непонятным выражением. Главное, он не злился. Скорее потешался с ее самоуверенности. — Да? — уточнил он. — Конечно, — спокойно кивнула Рей, снимая с плеча арбалет, — я одна из лучших, но меня не допустили до гонки, потому что я слишком маленькая. В следующем году я стану старше. И все равно останусь лучшей. Она подкрепила свои слова метким выстрелом, проделав все манипуляции с болтом и тетивой меньше, чем за минуту. Шагах в десяти от них на землю замертво свалилась подстреленная среднего размера птица. Рей приблизилась, чтобы рассмотреть свою добычу. Не олень, конечно, но сойдет. Девушка с неохотой признала, что их охотничьи угодья за этот год сильно оскудели. Если она хочет и дальше демонстрировать блестящие результаты и исправно приносить в лагерь добычу, придется продвинуться дальше. Рей выдернула болт из груди птицы и задержала пальцы на еще теплом тельце. Прикрыв веки, она совершила старый ритуал — мысленно извиняясь перед созданием, чью жизнь отняла. Завершив с прощанием, она забросила тушку в мешок на спине. — Женщины не участвуют в «гонке», — услышала она. Кайло показался ей будто виноватым, когда говорил это. Он не смотрел на нее. Рей помнила — люди всегда отводят взгляд, если им неприятно говорить собеседнику некоторые вещи. Она недоумевала — в чем проблема? Это же он создал лагерь и придумал его правила, даже самые глупые. — Почему? — обронила она, на что он лишь пожал плечами. — Вырастешь — узнаешь, — сказал он. От Финна девушка узнала о существовании такой мудреной игры, как шахматы. Игра ей не понравилась, но общие принципы она усвоила. Теперь она применяла их и к отношениям с людьми, углядев в них много параллелей с шахматными правилами. Она анализировала тот разговор в лесу и пришла к выводу, что слова Кайло были его ходом. До того он осадил ее, удерживая от участия в гонке возрастом, но, стоило ей сделать свой, приняв эту меру условности, он тут же выстроил новую линию обороны. Потому Рей стала искать подтверждение или опровержение своим догадкам. Повзрослеть она могла, а сменить половую принадлежность — нет. Хотя и слышала, что в прежние времена, до краха мира, чудеса медицины позволяли подобные превращения. За ответом она пошла к Фазме, женщине медику, что выхаживала ее после прибытия в лагерь. Они не сильно ладили, но весной сблизились из-за одного неловкого инцидента, вынудившего хмурую бритоголовую особу проникнуться к мелкой охотнице если не сочувствием, то хотя бы неким чувством женской солидарности. Тогда у Рей начались месячные, и она, по незнанию, решила, что умирает от неизвестной смертельной болезни. Она заперлась в комнате и готовилась проститься с жизнью, вспоминая немногочисленные счастливые моменты. Она решала, что ей теперь делать — уйти испускать дух в лес, как это делают животные, или все же попросить кого-то пустить ей пулю промеж глаз, чтобы не превратиться в беспокойного мертвеца. Кайло, бессильный помочь своей подопечной, прислал к ней Фазму. Женщина долго смеялась, выявив истинную причину недуга девчонки, а потом сжалилась. — Ты правда не знаешь, что с тобой происходит? — спросила она, утирая с глаз слезы от сильного смеха. Слушая сбивчивый лепет Рей, блондинка почему-то погрустнела. Конечно, отец не рассказывал дочери о таких вещах и переменах, что с возрастом происходят в организме. Женском организме. Она-то всегда воспринимала себя как существо бесполое, хотя и боялась посягательств на свое тощее, андрогинное тельце. К несчастью, Рей знала — такой угрозе подвергаются в равной степени и мужчины, и женщины. Фазма взяла на себя ответственность просветить растерянную девчонку и, заговорчески подмигнув в конце, разрешила, если что подходить к ней с такими вопросами. Уж точно не к Кайло или Финну, если Рей не хочет поставить себя в неудобное положение. Фазма так расщедрилась, что даже подарила девчонке безделушку на память — простой браслет из кожи, что носила на запястье. В честь ее инициации. Рей решила, что после такого может в каком-то смысле считать грубую медичку своим другом. И пошла к ней за советом, правда не о пользовании дефицитными средствами личной гигиены. — А ты когда-нибудь участвовала в «Гонке»? Ей пришлось повторить свой вопрос, потому что Фазма прикинулась глухой и очень занятой. Она всегда разворачивала бурную деятельность в присутствии посторонних, чтобы никто не забыл, какой она бесценный член лагерного общества. Она сделала вид, что перебирает и описывает запасы медикаментов, хотя в последнее время за помощью к ней никто не обращался, и их количество не должно было уменьшиться. Помимо списка лучших в «Первом ордене», была еще одна общедоступная таблица: туда вносилось количество дней без происшествий. Рей поглядывала на неё, оттого имела представление, что за последние два месяца небо над лагерем было относительно ясным. — А я думала, ты попросишь у меня контрацептивы, — усмехнулась Фазма, не отвлекаясь от тетрадки, испещренной ее крупным почерком. — А? Блондинка лукаво посмотрела на замявшуюся Рей. — И о чем это я, — махнула она рукой и похлопала по койке рядом с собой, — ты же так и не освоилась с тем, что делать с этой дырой между ног. А наш Государь не торопится тебя просвещать. Рей собиралась огрызнуться, но догадалась, что Фазма пытается переключить ее внимание. Пошлые шутки относительно ее положения в лагере постепенно сошли на нет. Возможно, людям надоело судачить и выдумывать небылицы без повода. Возможно, исчезновение той красноречивой девицы приструнило остальных и отбило желание замахиваться на подопечную лидера. Фазма была умна. Она не просто так ступила на опасную территорию. — Гонка, — повторила Рей, — ты была на ней? — Нет, — быстро ответила Фазма, и взгляд ее из насмешливого стал испытующим. Тема ей не понравилась. Рей напряглась — похоже, она сильно переоценила градус доверия в их отношениях. Выходит, это касалось только всяких «женских штучек». А Кайло дал ей понять, что «гонка» в их число никак не входит. — Но у тебя хорошая позиция в списке, — осторожно пояснила Рей. Она решила прикидываться дурочкой и сделать вид, что не понимает, в чем проблема. Какой с нее спрос? Она фактически росла в лесу, у нее нет представления об огромном количестве вещей, очевидных для нормальных людей. Людей, которых всегда окружали другие люди, а не деревья. — Женщины не участвуют в гонке, — повторила Фазма слова Кайло, но спешно добавила, — да и мне это не нужно. Я не захлебываюсь в своем тестостероне. — В чем? — Пусть его величество тебе и объяснит, окей? — ощерилась блондинка. Она нервно захлопнула тетрадку и отодвинула в сторону. Она так сильно стиснула челюсти, что на ее впалых щеках заходили желваки. В такие моменты из-за бритой почти наголо головы, плоской груди и огромного роста она и сама вполне походила на мужчину. Не трудно было представить ее одной из участников. Она смотрелась бы среди них органично. — Но он сказал, что я узнаю, только когда вырасту… — пробормотала Рей. — Вот и наберись терпения, — отрезала Фазма и указала на дверь, — если это все, то не мешай. Мне нужно работать. Рей послушно двинулась к выходу, хотя и догадывалась, что Фазма лишь отмахивается от неприятного разговора, прикрываясь выдуманной работой. У людей после краха мира было куда более чем достаточно свободного времени. Лагерь не предоставлял большого ассортимента развлечений и разнообразных занятий. Уж минутку на разговор Фазма улучила бы с легкостью. Если бы хотела. Ее слова нагнали Рей у двери. — Зачем ты в это лезешь, малявка? — голос Фазмы стал мягче, в нем снова проступили покровительственные, заботливые нотки, как когда она объясняла Рей особенности ее физиологии, — ты же не глупая девчонка. Проблемы сами тебя найдут. Не нарывайся. — Спасибо за совет, — кивнула Рей, вспомнив наставления Финна. Вежливость не пластырь, которым можно подлатать брешь в отношениях, но обязательная их часть. Если она огрызнется в ответ, то надежды на помощь Фазмы можно оставить. А ее пальцы лежали на тетради со списком медикаментов, как напоминание о ее важности и влиянии в лагере. Другого врача у них не было. Карьера Финна в столовой не задалась, и теперь он трудился в сантехнической службе. Должность считалась низкой и непочетной, но в лагере не чурались любой работой. Бестолковый темнокожий парень рассчитывал выслужиться здесь и, быть может, вернуться к учету припасов. В идеале он лелеял мечту об отдельной ставке для работы в образовательном кружке, но пока деятельность этого объединения являлась скорее факультативом, чем обязательной частью лагерной жизни. Он уже заводил речь о содействии Рей, приближенной к лидеру, но ей разговор не понравился. Она не собиралась злоупотреблять своими привилегиями, да и трезво оценивала расстановку сил. Рей — любимый питомец, она здесь на птичьих правах. Мысль, что даже лагерные красотки, гревшие Кайло постель, лишены права голоса, была слабым утешением. Но сверлила мозг все сильнее. Особенно с тех пор, как Фазма объявила Рей, что она уже не ребенок. Финн был следующим, к кому девушка пришла за советом. Он драил душевые, и в качестве жеста доброй воли Рей взялась ему помочь. Она натянула перчатки и взяла еще одно ведро с мыльной водой, морщась от запаха дезинфицирующего средства. — У тебя есть тестостерон? — спросила она невзначай, рассудив в этот раз зайти издалека и не упоминать о «гонке», так беспокоящей всех жителей лагеря. — Чего? — растерялся парень. Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони и заглянул в ведро с водой, словно там может таиться ответ. Рей прямо расстроилась — она-то думала, что Финн, со всеми его книжками, должен разбираться в терминологии Фазмы. — Ну… — Рей замялась, усомнившись, что правильно запомнила слово, — тетотерон? Теотерон? Черт. — О чем ты, Рей? Девушка зарычала сквозь стиснутые зубы и тут же отругала себя. Финн вечно над ней потешался, говорил, что когда она так делает, то становится похожа на опоссума и пускает псу под хвост все его попытки избавить ее от звериных повадок. — Ладно, — сдалась она и, понизив голос до шепота, объяснила, — Фазма сказала, что не участвует в гонке, потому что у нее нет этого тео… сте.. тестостерона, вот. — Ох, — обронил Финн, оглядываясь, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей, — опять ты за свое. — Я подумала, что без него не допускают, даже если ты на хорошем счету, — сбивчиво проговорила Рей. Она разволновалась, сама не зная почему, а оттого расплескала повсюду мыльную воду. Финн отобрал у нее ведро и перчатки, признав, что от такой помощницы только вред. — Тестостерон — это… — Финн отжал тряпку и прикусил губу, подбирая слова, — не важно. Нет, не думаю, что в этом дело. Но тебе лучше не лезть в это. Почему ты так зациклилась на «гонке»? — Мне обидно, — вырвалось у Рей, — что я лучше других, но меня не взяли. — Ты еще маленькая, — заявил Финн. — Вовсе нет! — воскликнула девушка, — я не маленькая. У меня начались месячные! — Оу. Тряпка плюхнулась обратно в ведро, окатив их лица зловонными брызгами. Финн выругался и стал вытирать влагу со щек — ему досталось больше, до Рей долетели лишь несколько капель, которые она не сочла должным препятствием для продолжения допроса. Она рассудила, что его эмоциональная реакция — уже что-то, значит, можно надавить чуть сильнее и получить желаемое. Но ее так и тянуло поизмываться над Финном, его смущение доставляло ей странное удовольствие. Если бы его кожа не была такой темной, он бы обязательно покраснел. — Ты меня не поздравишь? — лукаво спросила Рей. — Кхм… а надо? — пробубнил он. — Не знаю, — призналась девушка, — Фазма вот поздравила. Она говорила, что раньше это было особое событие, даже подарки дарили. Она продемонстрировала Финну свое сокровище — браслет, врученный ей медичкой. Парень покивал с серьезным видом. — Окей, поздравляю, — выдавил он, — а сколько тебе… лет? — Вроде семнадцать, — Рей смутилась. Она точно не знала, ведь отец никогда не отмечал с ней дни рождения, а календари и даты давно канули в прошлое. В новом мире эта деталь не сильно омрачала ей жизнь. В момент, когда Рей свалилась в яму и познакомилась с Кайло, ей было около шестнадцати, по ее условным прикидкам, ведь апокалипсис случился, когда девочке едва исполнилось шесть. Она как раз должна была пойти в школу и узнать про всякие штуки типа месячных и тестостерона. Но вместо этого она научилась читать следы зверей и убивать без сожалений. Рей стало тоскливо от этих мыслей. — Я думал, меньше, — признал Финн и уже привычно начал каяться, — ты… извини. — Да все нормально, — отмахнулась Рей. Она знала, что друга надо успокоить, а то он на пустом месте проест себе плешь. От нее требовались какие-то слова, чтобы, как он выражался, разрядить обстановку. И она подобрала их крайне неудачно, ибо парень от сказанного едва не нырнул в ведро с головой: — Фазма объяснила, что я такая маленькая из-за недоедания, потому и месячные тоже поздно начались. Но теперь я типа женщина и могу заниматься сексом. Не хочешь, кстати, попробовать? Финн грохнул ведром, вцепившись в него, как в спасательный круг. Рей испугалась, что сейчас у него глаза вылезут из орбит из-за ее неудачной шутки. Впрочем, в этой шутке была и некоторая доля правды. С присущей ей любознательностью девушка хотела изучить новые возможности своего организма, оценить, насколько они полезны в быту. Она не видела тут ничего зазорного. Люди же занимаются этим не просто так, есть в их потной возне какая-то неведомая ей прелесть. Конечно, она предпочла бы попробовать с кем-то другим, но доступных кандидатур было немного. Выбор очевиден. Финн — сговорчивый малый, а Кайло она явно не интересовала. Почему, кстати? — Не думаю, что это хорошая идея, — отрывисто сказал Финн. Рей нахмурилась. — Что не так? Я некрасивая? Я тебе не нравлюсь? — Ты… нет, вовсе нет, — заверил он, — просто… это… — Так что? — надавила Рей. Она начинала злиться — быть отвергнутой оказалось внезапно неприятно, учитывая, что она не сомневалась в согласии Финна на участие в ее авантюре. Он тоже вовсе не красавец. Да, девушки за ним точно не бегали. И они друзья. В представлении Рей, куда проще было изучать эту сферу жизни с кем-то, кому ты доверяешь. — Мне нравится одна девчонка, — выдал Финн, спешно отводя взгляд, — это будет неправильно. Рей шлепнула перчатками, стаскивая скользкий латекс с пальцев, и брезгливо швырнула их на пол. Признание друга отрезвило ее. Она поспешила уйти, но злилась не на Финна, а лишь на себя. Она забылась. Забыла, кто она и где ее место. Отец был бы ей недоволен. Он предостерегал ее насчет людей — им нельзя доверять, с ними нельзя сближаться. Она всегда будет для них чужой. После этого разговора Рей испытывала непреодолимое желание убежать обратно в лес, но при всем рвении не имела такой возможности. Она усвоила: из лагеря не выпускают без разрешения. Она смогла бы отыскать способ выбраться. Но ее уже не приняли бы обратно, и на этом ее условно сытая и спокойная жизнь подошла бы к концу. Эмоциональный срыв того не стоил. Рей приказала себе перебеситься и подождать. Ее внутренний голос в этот момент очень сильно напоминал голос отца. Когда ребенком она капризничала, плакала или боялась, он угрожал, что бросит ее одну. И пусть разбирается дальше сама. Ее истерики лишь мешают ему спасать их шкуры. Сейчас Рей нужно было позаботиться о своей «шкуре», и уроки отца вновь пригодились. Пусть в этот раз угроза исходила изнутри. От нее самой. Она обеспечила себе подходящие условия, отмахнувшись от Кайло и походов на охоту с помощью новой удобной отговорки. Мол, ее снова поразил тот самый недуг, о котором она не может с ним говорить. Она не хотела никого видеть — ни своего покровителя, ни Фазму, заглянувшую справиться о ее состоянии, ни Финна. Парень явно чувствовал себя виноватым и озаботился едой для подруги, пострадавшей от его неаккуратных слов. Конечно, он видел причину в себе. Рей его не винила, но не могла сказать ему правду. Он всего лишь открыл ей глаза. Это были просто ужасные дни. Рей пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Она пялилась в узкое окошко, наблюдая за лагерной жизнью, и истязала себя беспомощными, злыми мыслями. Она позабыла даже о своей одержимости загадкой «волчьей гонки». Ощущение собственной никчемности оказалось намного сильнее. Увы, в ее комнате даже не было зеркала, чтобы рассмотреть себя и поискать причины в собственной внешности. И все же она с доселе нетипичным ей интересом разглядывала те части своего тела, которые могла видеть и без отражения — белую кожу с веснушками и старыми шрамами, тощие локти, острые коленки, крошечные руки и ступни. Она распустила замотанные в пучок волосы и ощупала их, подивившись тому, что за год в лагере они неплохо отрасли и доставали уже до ключиц. Они были мягкими и впитали в себя запах моющего средства, ненавязчивый и безликий аромат чистоты. Она придирчиво изучала грязь, набившуюся под ногти во время последней вылазки на охоту; мелкие, редкие волоски на голенях и подмышками. Собственное тело было для Рей неизведанной территорией, но в то же время его изучение не принесло ей ничего нового. Она не сделала каких-то экстраординарных открытий. У нее было все то, что и у других: одинаковый набор конечностей, пальцев, губы, уши, нос, подбородок, глаза и надбровные дуги, располагались примерно в тех же местах, как и у прочих лагерных женщин. Она гадала, в чем же причина? Что с ней не так, раз все ее отвергают? Где кроется ответ, рецепт какой-то непостижимой ей красоты, выделяющей других, но не ее? Рей ломала голову над этой задачкой. Она невольно припомнила слова, сказанные Кайло в яме. Он выразил отвращение к ней из-за чумазого, неопрятного внешнего вида. Но теперь она была чистой и не пренебрегала возможностями поддерживать личную гигиену, доступными всем лагерным жителям. От нее не разило потом, страхом и чужой кровью. Ночью она прижималась ухом к стене, слушая голоса в соседней камере, когда к Кайло заявлялась очередная подруга. Рей давно вычислила эту девушку и украдкой изучила ее днем. Восстановив образ в памяти, она сопоставила его с познаниями о самой себе. У той женщины были длинные волосы, которые она носила распущенными; пухлые губы с не то мечтательной, не то надменной улыбкой и куда более примечательная фигура, чем у маленькой охотницы. Она гадала: в этом ли дело? В конце-концов, Рей пришла к выводу, что есть только один способ разобраться. Рей знала, что девица приходит в одно и то же время. Об этом ее возвещал лязг ригеля замка в соседней двери. Часов у нее не было, да и пользоваться она ими не умела, но куда больше информативным для девушки был цвет неба в назначенный час. Гостья являлась после заката, когда гасли последние лучи солнца, и небо заливала густая, ночная синева. Рей сидела в темноте, не зажигая лампы, чтобы экономить керосин, и напрягала слух. Глухой бетон поглощал все звуки, и ей приходилось потрудиться, чтобы различить шепот, дыхание и скрип койки. Она едва удерживала свою фантазию в узде, не позволяя себе представлять, чем именно заняты ее соседи. Возможно, она узнает, «когда вырастет». Или нет. Но, как оказалось, запретные вещи были до отвращения притягательными. Рей выскользнула из своей комнаты, подобно тени — бесшумная, легкая, почти растворившаяся во мгле коридора. В голову невольно лезли воспоминания о том, как после «Волчьей гонки» она также дожидалась возвращения Кайло. Но сегодня шаги принадлежали не ему. Поступь была легкой и звонкой, стук каблуков рикошетил от стен, а следом за ним волочился и запах — сладкий, словно цветение лесных цветов. Никто в лагере больше не источал такого благоухания. Только эта женщина. Вблизи он стал особенно острым. Флер иллюзии рассеялся — он не имел ничего общего с природными ароматами леса, а имел химическое происхождение. Какие-то канувшие в лету человеческие ухищрения, в которых Рей ничего не смыслила. Она прижала лезвие к пульсирующей жилке на шее жертвы. Из-за разницы в росте не в ее пользу, маленькой охотнице пришлось балансировать на цыпочках. Положение было шатким, но в крови бурлил адреналин, и это придало ей решимости. — Тихо, — приказала Рей шепотом и дернула девушку за собой, к своей комнате. — Чего тебе надо, дикарка? — ощерилась жертва. Охотничий нож у горла умерил ее спесь, и она позволила затолкать себя в соседнюю камеру. Рей оттолкнула девицу от себя и приложила палец к губам, призывая ей молчать. Женщина возвышалась над ней почти на голову и, даже загнанная в угол, чувствовала себя хозяйкой положения. Ее подбородок был поднят, а глаза изучали «похитительницу» с насмешливым любопытством. — Ну? — сказала она и постучала себя пальцами по запястью в неизвестном Рей жесте, — я, вообще-то, кое-куда тороплюсь. — Мне нужна твоя одежда, — выпалила Рей. Вышло тихо, так, что она сама едва разобрала собственный голос. Она вдруг испугалась, что Кайло услышит, чем она тут занимается, явится и устроит ей разнос за глупую выходку. Но красотка все расслышала. Она недоуменно подняла бровь. — Чего? — Одежда, говорю, — объяснила Рей, — твоя одежда. Дай ее мне. Женщина издала приглушенный, сдавленный смешок и склонила голову на бок. Волна ее густых, блестящих волос перелилась со спины на грудь. Она, должно быть, решила, что это какая-то шутка. Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, Рей повыше подняла нож. Еще минута торгов — и она всадит его в глазницу этой девицы. И она утратит разом всю свою прелесть. Отсутствие глаза никого не скрасит. Рей почти была уверена, что сможет сделать это, хотя прежде никогда не наносила кому-то вред без особой нужды. — Ладно, — легко дернув плечом, согласилась красотка. Она развязала узел платья на поясе и стряхнула ткань с себя — та ручейком сползла вниз и собралась лужицей у ее ног, обутых в непрактичные, но приятные глазу туфли. Подобные вещи не имели ценности для лагерной жизни, потому их не запрещалось иметь в личном пользовании. Просто никто не горел желанием хранить у себя утратившие ценность сокровища. Видимо, никто, кроме этой девицы. Платье ее тоже было сложно назвать практичным. Но даже «дикарка» Рей нашла его красивым. Ткань переливалась в тусклом свете луны, бьющем в окошко, как лесной ручей в ясный день. Что-то поблескивало и под глазами женщины. Не слезы. Рей присмотрелась и заключила, что это не слезы, а какая-то мерцающая пыльца, нанесенная на веки. — Белье тоже? — задиристо спросила красотка, ничуть не смущаясь своего положения. Она горделиво повела руками по покатым бокам. Загадочные тряпки на ней мало соответствовали представлениям Рей о белье, но, видимо, им являлись. Значит, они ей нужны. Она невнятно пробормотала согласие и отвела взгляд. Ей стало неловко наблюдать, как женщина раздевается, являя во всей красе свое взрослое, зрелое тело. Рей торопливо сбросила свою одежду и натянула вещи красотки, с ужасом отметив, что они оказались ей сильно велики. Трусы норовили сползти с тощей задницы, а ажурный лифчик повис без опоры сдутыми воздушными шариками. Она видела их в детстве и запомнила именно такими — невнятными комочками в складках, как старческая кожа. В любом случае, удручающее зрелище. Сконфузившись, девушка натянула и платье. Она обмотала пояс несколько раз вокруг узкой талии, но вырез норовил распахнуться и продемонстрировать всем вокруг по-дурацки севшее белье. Обнаженная красотка наблюдала за ее возней с жалостью и почти умилением. — Так вот оно что, — задумчиво сказала она, — могла просто попросить меня о помощи, я бы объяснила тебе, как… — Нет! — воинственно перебила ее Рей и снова подняла нож, — сиди тут и не мешай! Будешь лезть, я тебя убью. — Окей-окей, — женщина продемонстрировала ей открытые ладони, — только не тычь в меня этим, чертенок. Рей не понимала, почему эта особа так миролюбиво настроена, будучи, фактически, обворованной ей, но ей невдомек было размышлять о таких сложных вещах. Теперь у нее было оружие, которым обладала эта женщина, получше, наверное, отцовского охотничьего ножа. Быть может, маскарад поможет ей сравнять счеты. — Постучи три раза, выжди паузу и еще один раз, — напутствовала ее красотка, по-хозяйски присаживаясь на койку Рей, — иначе он тебя не впустит. И… удачи, что ли. Она улыбалась. Уже только за это Рей хотелось ее убить, стереть с ее лица эту покровительственную, сострадательную мину. Благодарности она точно не заслуживает. Она не собиралась внимать наставлениям Финна. Ей почему-то казалось, что все это — вся доброта незнакомки — лишь спектакль, чтобы поглумиться над чувствами бедной лесной зверушки и лишний раз продемонстрировать свое превосходство. Рей повезло, что она была не в лесу, а мялась посреди коридора перед запертой дверью. Сердце стучало так громко, что на его барабанную дробь к ней сбежались бы неупокоенные мертвецы со всей округи. Впрочем, смерть избавила бы ее от стыда, смущения и раскаяния за содеянное. Она уже и сама поняла, что идея — дрянь, но отступать было поздно. Она кое-как успокоила разбушевавшееся сердце, выровняла дыхание и постучала таким образом, как ей наказала красотка. Лязгнул замок, и перед девушкой разверзлась бездна. Она шагнула в темный квадрат дверного проема. В темноте прозвучал голос — сухой и требовательный. Девушка отметила про себя, что при таком-то приеме той красотке не позавидуешь. — Ты опоздала. Рей молчала — она боялась выдать себя, ведь Кайло сразу ее узнает. Пока мрак окутывал ее, как вуаль. Она нерешительно двинулась вперед. Сердце снова пустилось в галоп, ускоряясь с каждым неловким шагом. В голове зашумела кровь. Ей хотелось развернуться и убежать, пока еще не поздно. Но она уже была внутри — в логове зверя, а значит, момент отступать был упущен. Промедление теребило и без того напряженные нервы. Рей затаила дыхание, дожидаясь, когда Кайло сделает свой ход, хотя имела смутное представление о том, каких именно действий от него ждет. Он не торопился. Воздух между ними колыхался от ее рваных, частых выдохов. И в свинцовой тишине она четко различила шорох одежды при его движении. Большая, горячая ладонь легла ей на предплечье и скользнула вверх, к плечу, пока не замерла в дюйме над кожей. Кажется, он заподозрил неладное. У бывшей хозяйки этого наряда точно не так выпирали кости, не было столько застарелых шрамов. Рей ощутила вибрацию шагов по полу. — Баз? — с сомнением, — что стряслось? Включился свет. Рей инстинктивно зажмурилась, ослепленная узким лучом. — Какого дьявола? Она ждала не этих слов. Не пальцев, подцепивших ее подбородок, чтобы не дать отвернуться и уйти от ответа. А внятного ответа у нее не было. Она не готовила речь, уверенная, что, нацепив эту блестящую броню, ринется в бой, и все выйдет само-собой. — Рей? Что ты здесь делаешь? Что… как… — Кайло замялся. Его голос не был злым, скорее обеспокоенным. Потому девушка осмелилась открыть глаза и оценить его реакцию. Бить ее никто не собирался. Мужчина стоял перед ней и покусывал губу, чуть нахмурившись. Шрам на его лице змеился, перетягивая все ее внимание. Шрам, оставленный ей. — Я пришла вместо нее, — набравшись храбрости, заявила Рей. Она снова закрыла глаза, остерегаясь, как бы его смятенный вид не сбил ей весь настрой. Она рванулась вперед, выбрасывая руки, чтобы дотянуться до его шеи, потому что это показалось ей правильным, и встала на цыпочки, но неудобные огромные туфли сыграли с девушкой злую шутку, выскальзывая из-под ног. Она повалилась в сторону, и лишь теплые руки Кайло, ухватившие ее за талию, уберегли Рей от позорного падения. Мужчина чуть надавил, вынуждая ее открыть глаза, и мягко усадил ее на свою койку во избежание ее дальнейших неуклюжих эквилибристических этюдов. — Объяснись, — потребовал Кайло, и в этом приказе прозвучала жесткость, всегда пугавшая девушку до дрожи. Так с ней разговаривал только отец, когда она выводила его из себя, подвергая их обоих риску из-за глупых ошибок. Рей не могла вспомнить, когда она плакала в последний раз. Кажется, когда отец пропал. Она ждала его возвращения, как брошенная собака, ночь, другую, третью, пока к ней не подсела та старуха, что болтала про древних богов. Старуха погладила ее по голове, протянула припрятанную банку консервированной кильки, и сказала, что Рей нужно поесть и уже принять неизбежное. Он не придет. Рей возразила, что старая ведьма ошибается, но кильку взяла. Оставшись в одиночестве, она ела и плакала, пытаясь уместить в голове осознание того, что больше никогда его не увидит. Слезы падали в открытую жестянку, и то ли от них, то ли из-за истекшего срока годности рыба горчила на языке. С той жуткой ночи прошло много лет. Рей больше не представилось подходящего повода для слез. Но сейчас она разревелась. От обиды, непонимания и собственной беспомощности. Вдруг ее теперь накажут? Выгонят из лагеря в назидание. Она нарушила добрый десяток правил, хотя бы тем, что угрожала другому члену общины. И все ради чего? Ради скользкой, легкой тряпки, так и норовившей свалиться и окончательно усугубить положение. Но Кайло не стал обвинять ее. Он присел рядом и притянул плачущую девчонку в свои объятия, погладил по спине, покрывшейся мурашками от прохлады, царившей в стылых помещениях тюрьмы даже летом. Заботливо, совсем по-отечески, хотя настоящий отец брезговал такими вещами и презрительно называл объятия «телячьими нежностями». — Эй-эй, тише… Рей не была привычна к такому. Она не знала, как ей следует себя вести. Объятия, как и любой другой тесный контакт с другими людьми, не внушали ей доверия. Она заерзала, выбираясь из его рук. — Я ее не убила. Не поранила, — выпалила она, оправдываясь до того, как услышит претензии и требование убираться обратно в лес. — Кого? — рассеянно спросил мужчина. — Эту женщину, твою подругу, — уточнила Рей, и голос предательски дрогнул, снова срываясь на плач, — я просто… попросила у нее эти вещи, чтобы стать красивой, как она… Я не хотела ничего плохого, пожалуйста, не выгоняйте меня. Я исправлюсь, я буду лучше стараться… Я… Она рванулась, намереваясь вскочить с койки и спастись бегством, а заодно проверить, чем там занимается ее раздетая пленница. Кайло удержал Рей за плечи, вынуждая посмотреть на себя. Девушка расценила это как требование и дальше путаться в словах, оправдывая свой странный поступок. — Я… я… — она запнулась, так и не приступив. Мужчина накрыл ее губы ладонью, обрывая сбивчивый лепет. — Все в порядке, — заверил он, — тебя никто не накажет. Просто больше так не делай, хорошо? — Почему? — промычала Рей ему в руку, — потому что я маленькая? Но я… — Нет, — покачал головой Кайло, — потому что ты не она. Фраза хлестнула Рей сильнее, чем любая пощечина или удар под дых. Слезы снова брызнули из глаз, но иссякли, стоило ей услышать продолжение. — Ты лучше, — сказал он, — а она годится лишь для того, чтобы греть постель. Я уважаю тебя, как равную себе, потому не собираюсь использовать. У Рей все окончательно перепуталось в голове — вроде как, он похвалил и возвеличил ее, но все же отверг. Она пообещала себе обдумать это потом, почувствовав, как со всей тяжестью на нее навалилась усталость. Заплаканные глаза зудели, а веки слипались. Она с неохотой припомнила, что ее комната занята. Ей и не понадобилось возвращаться туда — Кайло позволил ей остаться подле себя, на своей койке, окутав теплом своего тела. Засыпать в чужих объятиях оказалось приятно. Рей успокоилась и устроилась удобнее. Туфли с грохотом соскользнули с ее ног, пока она нежилась в коконе из одеяла и объятий. Перед тем, как провалиться в забытье, она различила шепот Кайло: — Однажды ты станешь королевой, малышка. А королевы не предлагают себя, как товар в подарочной упаковке. Рей сбежала на рассвете, остерегаясь, что ее путешествие из лидерской комнаты будет засвидетельствовано кем-то из обитателей лагеря. Она не нашла раздетую красотку на прежнем месте, но, судя по всему, ушла она не голышом — вместе с ней пропало и кое-что из одежды самой Рей. Девушка сделала себе пометку отыскать ту особу потом, чтобы обменяться вещами и вернуть ей ее туфли, белье и платье. Она имела смутное представление о том, где живет эта женщина и чем занимается днем, но собиралась выяснить. Однако необходимость отпала сама собой. Женщина сама отыскала Рей через несколько дней, подкараулив во дворе, когда маленькая охотница возвращалась с обеда. Красотка, представившаяся Базин, кивком головы пригласила ее в безлюдную часть тюрьмы, где они могли поговорить без свидетелей. — Ну, как все прошло? — с колючей улыбкой полюбопытствовала она. Рей смутилась, не зная, что ей ответить. Она совершенно не подготовилась к тому, чтобы обсудить с кем-то события той ночи. Слова Кайло вселили в нее гордость, и последние дни она ходила окрыленная. Ей казалось, что при встрече она взглянет на эту красотку свысока, ведь она, Рей, особенная, а девушка лишь одна из многих. Товар. Подстилка. На деле все вышло иначе. — О, выходит, не очень, — догадалась Базин, пронаблюдав, как меняются эмоции на лице собеседницы, застигнутой ее допросом врасплох. — Вовсе нет! — воскликнула Рей, — отлично прошло… — Дай угадаю: Золушка осталась замарашкой даже в бальном платье? — спросила Базин. — Кто? — растерянно откликнулась Рей. Имя было знакомым, но ей не удавалось выцепить из воза знаний, полученных в образовательном кружке, соответствующую ему характеристику. Ее по-прежнему ставили в тупик некоторые метафоры и отсылки из прежнего мира. — Ох, боже, — Базин закатила глаза, — какая же ты невежа. Немудрено, что он тобой не прельстился. — Он… — начала Рей, но женщина перебила ее: — У Кайло высокая планка, — заявила она, — он не стал бы путаться с необразованной, глупой дикаркой. Тебе нечего ему предложить. Сомневаюсь, что ты хоть что-то умеешь… — Ложь! — возмутилась Рей, — он сказал, что я лучше других, и он не хочет меня использовать… — Какой вздор, — Базин цокнула языком и удрученно покачала головой, — бедная девочка. Ты развесила уши и поверила? Придется тебя расстроить: тебя просто грамотно отшили. Кайло отлично это умеет — манипулировать людьми, выдавая им именно то, что они желают услышать. Рей снова захотелось заплакать, но она сдержалась, рассудив, что не может позволить себе демонстрировать слабость на глазах этой женщины. Внутренности стянулись в тугой узел. Она жалела, что не зарезала Базин той ночью. Она была не только раздражающе-красивой и самоуверенной, но и посмела вытащить наружу неприятную правду. Рей и сама об этом думала. Эти мысли отравляли все удовольствие от льстивых слов ее покровителя. Корона свалилась с ее головы. Никакая она не королева, не особенная и кто-то там еще. Просто маленький зверек, который не годится даже чтобы, как выразился Кайло, греть постель. Ее терпят здесь, потому что она хорошо охотится. В ином случае — давно бы вышвырнули вон. Она чужая. Всегда будет чужой. И ладно — для всех остальных, но и для него тоже. — Я могу обучить тебя, — продолжала Базин почти ласково, — хоть немного. Кое-какие вещи тебе точно пригодятся… — Нет! — выпалила Рей. Она оттолкнула женщину с дороги и бросилась бежать — в свою комнату, чтобы собрать немногочисленные вещи и уйти. Арбалет - самое ценное. Она решила, что имеет полное право забрать его себе — все-таки это подарок. Он пригодится ей, когда она будет в одиночку выживать в лесу. И он станет напоминанием — лучше держаться подальше не только от мертвых, но и от живых. Охранникам Рей сказала, что идет на охоту. Одна. Она сначала подивилась тому, как легко ее выпустили за границы территории, не задавая лишних вопросов, но быстро нашла невеселое объяснение — здесь всем, по правде, плевать на ее судьбу. Решила рискнуть головой, чтобы вкинуть в общаг свежее мясо — пожалуйста. Никто, кроме Кайло, не собирался носиться с притащенной им из леса дикаркой. Дикарка. Она повторяла и повторяла обидное слово про себя, пока оно не утратило силу. Из уст Базин оно все равно звучало куда оскорбительнее. Рей страшно злилась и выместила свой беспомощный гнев на парочке подвернувшихся мертвецов. Впервые в жизни она жалела, что набрела лишь на двоих. Ее ярости хватило бы на целую орду. Она выдернула арбалетные болты из полуразложившихся тел и для пущего эффекта еще и пнула одного из поверженных монстров. Словно он был виноват в ее разочаровании. Рей тут же стало стыдно. Она задумалась, что, возможно, когда-то это был хороший человек. Сейчас уже не понять: черты лица почти полностью стерлись, волосы свалялись в неопрятную паклю, а костюм весь изорвался. Поверх пожелтевшей, грязной, в прошлом белой рубашки, болтался клочок ткани, который, по словам Финна, назывался галстуком. В образовательном кружке Рей узнала, что этот предмет одежды был распространен у всяких государственных служащих, учителей и офисных работников, словом, солидных людей. Этот тип, наверное, когда-то просиживал штаны за компьютером или читал лекции в университете. Теперь не спросишь. Он оказался слабее Рей — и погиб вместе с прежним миром, обратившись в беспокойную, вечно голодную тварь. Как и многие другие, кого заботливый отец-охотник не научил выживать в любых обстоятельствах. В любых. Но выживать среди людей оказалось куда сложнее, чем скитаться по лесам и крошечным укрытиям. Рей признала, что в лесу ей стало куда спокойнее. Покинув лагерь, скорее всего, навсегда, она оказалась в привычной, естественной среде обитания. Она пошла по следу, оставленному мертвецами, зачем-то взявшись отыскать место, откуда они явились. У нее не было особой цели, как и желания признаваться себе, что она просто ищет стаю, чтобы подраться с монстрами и выпустить пар. Или погибнуть, пополнив их ряды. Перспектива стать безмозглой машиной для убийств казалась до поразительного заманчивой. У мертвых нет сожалений. Нет потребности копаться в себе, собирая в копилку обиды и огорчения. Мертвые не смеются. Не привязываются. Они лишь идут вперед и вперед. Рей позволила себе то, чего не делала никогда прежде: она продиралась сквозь заросли и представляла, какой была бы ее жизнь, если бы мир не рухнул. Она пошла бы в школу, выучилась, завела друзей? Она сбегала бы из дома, чтобы послушать музыку и потанцевать в ночном клубе? Отец бы ругал ее, почуяв от нее запах алкоголя? Или отнесся с пониманием, посадил рядом с собой и налил ей виски, чтобы научить не убивать и разделывать животных, а грамотно употреблять спиртные напитки? Чему он учил бы ее? Он, кажется, сам ничего не смыслил в делах простых людей. Он бежал от них — уже тогда. Крутил баранку, развозя грузы, по возможности избегая всяких социальных ритуалов. Он замкнулся в себе из-за смерти ее матери или всегда таким был? Огромным трехпалым медведем, с грубой кожей и таким же сердцем. Рей остановилась. Она выудила отцовский нож и принялась вырезать на коре ближайшего дерева собственное имя. Она все-таки вынесла кое-какую пользу из своего пребывания в лагере — научилась писать. Теперь она могла оставить что-то на память о себе — какое-то напоминание, что мелкая, тощая, но храбрая девочка, когда-то тоже ходила по этой земле. Такая незначительная в масштабах огромного мира, населенного мертвецами. Слушала лес, вдыхала его запахи, вздрагивала от каждого шороха. Шорох. Рей не успела выцарапать последнюю букву и вскинула арбалет. Она отточила движение до автоматизма и теперь ей требовалось меньше минуты, чтобы зарядить болт. На металле еще остались ошметки плоти недавно убитого ей монстра. Девушка собиралась продолжить охоту и снова окунуть болт в мертвое тело, но, обернувшись, была вынуждена оставить это намерение. — Эй-эй, полегче, — с поднятыми вверх руками к ней осторожно приближался Кайло. Рей испытала почти гордость — ее уроки не прошли даром. Он научился передвигаться по лесу почти также бесшумно, как она. Его выдала хрустнувшая под тяжелым ботинком ветка. Девушка мысленно застонала, сколько раз она говорила ему, чтобы смотрел под ноги, прокладывая маршрут? Именно в этом и заключался ее секрет — она всегда чутко оценивала почву и старалась ступать по мху, поглощающему все звуки, как мягкий ковер. Она ошиблась лишь раз, когда сверзилась в яму. Но тогда она была так истощена, так голодна, что утратила хватку. — Что тебе нужно? — холодно спросила она, опуская арбалет и пряча болт обратно в наплечную сумку. Как бы она ни была зла, Рей вовсе не планировала оставить лагерь без своего расчудесного главаря. — Ты ушла на охоту одна, — озвучил Кайло очевидное, — без разрешения. — Я ушла совсем, — заявила девушка. Она резко развернулась и пошла прочь, рассудив, что это лучший способ поставить точку в разговоре и дать мужчине понять, что в ее планы не входит оправдательная речь. Она больше не будет следовать его глупым правилам. — Как это понимать? — конечно, он двинулся за ней следом. Рей пожалела, что все-таки не пристрелила его — убийства давались ей куда лучше, чем построение диалога, где требовалось объяснять свои поступки и делиться чувствами. Вселенная по своему расценила желание девушки: она приметила несколько мертвецов, приближающихся к ним. Вероятно, их заинтересовали голоса. И откуда они только взялись, в такой близости от лагеря? Твари давненько не встречались им во время охоты. Рей была уверена, что они зачистили территорию еще осенью. Она всадила болт в лоб одному, голову другого Кайло размозжил битой, а третьего Рей добила по старинке — отцовским ножом в глазницу, стоило ему подобраться поближе. Лезвие вошло глубоко, девушка дергала его, но никак не могла достать, не понимая, за что оно могло зацепиться. Она бы мучилась и дальше, если бы на ее тонкие пальцы не легла ладонь мужчины. Вместе они выдернули нож, но Кайло не спешил убирать свою руку. — Так что это значит «ушла совсем»? — спросил он. — То и значит. — Рей. Она совершила слабую попытку освободить свою кисть, но Кайло держал ее крепко, еще и переплел их пальцы на рукоятке ножа. — Я больше не хочу жить в «Первом ордене», — выпалила Рей, испугавшись, что в случае промедления растеряет решимость откровенно обозначить свою позицию, — мне лучше одной. — Ты погибнешь одна, — заметил мужчина. Он как-то странно смотрел на нее — не зло, а будто с нежностью и легкой насмешкой, но Рей все равно стало неуютно под его взглядом, находясь так близко. Их разделял только поверженный мертвец. Девушка принялась разглядывать его, чтобы отвлечься, но зрелище было не из приятных — монстр где-то потерял одну руку, а на месте оголенного плечевого сустава расплодились какие-то мелкие, белесые червяки. Сейчас они сползали с притормозившего транспорта на землю и подбирались все ближе к носкам обуви Рей. — Не погибну, — возразила она, отодвигая ступню подальше от насекомых, — мне не нужны люди. А понадобятся — устрою свое убежище. — Да ты что! — Да, — подтвердила девушка, наморщив нос, — ты же говорил, что я стану королевой. Королеве нужны свитеры. — Свита, ты хотела сказать? — подловил ее Кайло, и напоминание о ее невежестве стало последней каплей. Рей зашипела, вырвала у него и свою руку и нож. Она отошла и стала протирать лезвие краем одежды, чтобы не прятать его за пояс в ошметках мозгов мертвеца. Обычно Рей не придавала значения таким мелочам, но теперь ей везде мерещились эти противные червяки. — Не важно, — пробормотала она себе под нос, — какая к черту разница? Свитера, свита… чего ты от меня хочешь? Я дикарка. — Кто тебя так назвал? — в голосе Кайло снова прозвучали властные, злые нотки. Так бывало всегда, когда дело касалось ходивших по лагерному обществу сплетен. Рей прекрасно помнила, чем это закончилось для той женщины. Она пропала. И какой бы мерзопакостной ни была Базин, Рей не хотела и для нее подобной судьбы. Вряд ли красота Базин и ее шикарные платья помогут ей выживать за стенами тюрьмы. Она не Рей. Тут с Кайло не поспоришь. — Рей, что случилось? — строго спросил он, — тебя кто-то обидел? Поэтому ты надумала уйти? Ты — подумала она, но вслух не сказала. Это было бы слишком. Она имела определенные привилегии, будучи приближенной к лидеру, но догадывалась, что не стоит ощупывать границы допустимого. Он, как минимум, выше ее на две головы, если не больше. И прихватил с собой эту жуткую биту, обмотанную колючей проволокой. Никто не станет ее искать. Еще одно имя, вычеркнутое из списка, о котором никто не всплакнет и даже не вспомнит. Она не успела дописать буквы на коре дерева. Она просто исчезнет. Эта мысль оказалась настолько невыносимой, что в глазах снова защипало. Рей удивлялась самой себе — она за всю жизнь не плакала столько, сколько в последнее время. Она медленно пошла вперед и чуть не врезалась в еще одного мертвеца. Из-за расстроенных чувств девушка утратила свою хваленую осторожность, да и прежнюю сноровку. В каком-то смысле она сама хотела смерти и была готова позволить твари себя укусить. Отбивалась Рей совсем вяло, без вдохновения, пока ей на помощь не пришел Кайло. Сминая черепную кость, как картон, бита обрушилась монстру на голову. Мужчина отпихнул его в сторону и притянул зазевавшуюся Рей в свои объятия. Она покорно уткнулась лицом в грубую кожу его куртки. — Да что с тобой происходит? — недоумевал Кайло. Рей пожала плечами, но он заставил ее посмотреть на себя, стиснув челюсть девушки пальцами. Она сморгнула слезы. — Ничего. Отпусти меня. Мне надо… — Нет. Прекрати дурить. Пойдем домой, — чуть мягче сказал он. Она помотала головой, пытаясь сбросить его хватку. Кайло надавил, а потом нагнулся к ней, накрывая ее губы своими. Рей замычала, упираясь руками ему в грудь, но быстро сдалась и просто скомкала ткань пальцами. Она вынужденно признала, что ей нравятся новые ощущения. Она толком не понимала, что ей делать, и стала повторять за мужчиной. На образовательных курсах Финна этому не учили, а понабраться опыта Рей было больше негде. Она боялась сделать что-то неправильно и отвратить Кайло от себя. Но его, вроде как, все устраивало. Его ладони сместились с лопаток девушки на поясницу, поглаживая ее через слои мешковатой одежды. Рей не сдержала довольного стона и подивилась этому звуку — он был таким смелым и развратным, совершенно не похожим на то, что она чувствовала — глубокую растерянность и неуверенность в себе. Кайло провел языком по ее нижней губе и отстранился. Он прислонился лбом к ее лбу, и щеки девушки защекотали его волосы. На его бледной коже играл легкий румянец, делавший его куда более юным. Рей впервые, наверное, задумалась о его возрасте. Конечно, он был прилично старше ее, но совсем щенком по сравнению с ее отцом. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — сбивчиво сказал Кайло, — и я никуда тебя не отпущу. Рей слабо кивнула. Она заметила, что улыбается, лишь потянувшись, чтобы ощупать распухшие после его поцелуев губы. — Ладно, — выдавила она. — Но я не хочу, чтобы они трепались о тебе, ясно? — помрачнев, продолжал мужчина, — а открыто приблизить тебя к себе не могу. У меня много врагов. Ты станешь мишенью. — Враги? — оторопело повторила Рей. Она признала, что сильно переоценивала свои успехи в том, чтобы разобраться в человеческих отношениях и устройстве лагеря. Ей казалось, что авторитет Кайло непоколебим, и он может делать все, что вздумается. «Первый орден» впечатлял ее своим четким внутренним устройством. Девушке трудно было поверить, что среди обитателей тюрьмы есть недовольные. Чего им не хватает? Пожили бы они впроголодь, перестали бы роптать на по-настоящему комфортные условия. — Не забивай себе голову, — отмахнулся Кайло и опять поцеловал ее. Увы, это не продлилось долго — их прервало появление новых монстров. Мужчина оставил еще один короткий поцелуй на кончике носа Рей, и заговорщически подмигнув ей, взвесил в руке свою биту. — Развлечемся? — бодро сказал он. Этот день Рей записала в свой небольшой список хороших вещей, что случались с ней за жизнь. День и ночь следом, проведенную в чужой постели, а не в своей. Этот момент стал по-настоящему переломным, потому что после него началась новая эпоха ее жизни в «Первом ордене». Череда совместных ночевок, вылазок за пределы лагеря и тайных встреч. Вроде как, люди называли это счастьем — и в прежние и в нынешние времена. Рей была счастлива. Ей нравилось происходящее. В том, что они скрывали свои отношения, была своя особая прелесть и острота. На людях они с Кайло соблюдали дистанцию, но с лихвой компенсировали все, оставшись наедине. В их секрет была посвящена только Базин — она обеспечивала их прикрытием, получая щедрую плату за свое молчание. Для отвода глаз она продолжала таскаться к Кайло, но незаметно уходила пережидать ночь в комнате Рей. Из каждой своей вылазки во внешний мир они привозили ей сувениры, то, что женщина так любила — шмотки, косметику и предметы роскоши, ныне утратившие всякую ценность. Базин принимала дары с равнодушным, чуть кислым видом. Рей догадывалась, что у ее экс-соперницы просто нет выбора. Или так — или исчезнуть из лагерных документов, отправившись выживать за стенами в одиночку. Самой Рей хотелось с кем-то поделиться, но она не могла. Финн, конечно, заметил, что она изменилась, но так и не смог выпытать у подруги правду о причинах ее цветущего, довольного вида. Она не могла подвергать друга угрозе. Знание о ее романе с лидером вышло бы Финну боком. Он, скорее всего, не смог бы сохранить чужую тайну. Не из злого умысла, а потому, что был простодушен и наивен. Рей была беззаботно довольна своей жизнью, заигравшей новыми красками. Она полюбила спать в обнимку, кататься с Кайло по округе на мотоцикле под предлогом зачистки ближайших территорий от мертвецов, болтать в постели, ходить вместе на охоту, отвлекаясь на поцелуи и занятия любовью в живописных декорациях леса, да и в целом полюбила секс. И пусть в первый раз Рей испытывала дискомфорт, а на следующий день между ног саднило, постепенно она поняла, почему люди так высоко ценят это занятие. Ей крупно повезло, что она открыла для себя эту сторону жизни по доброй воле, с опытным человеком, к которому она питала глубокую симпатию. Конечно, за всеми этими радостями девушка совсем позабыла и о «Волчьей гонке». Но ей пришлось вспомнить, ведь это событие снова навязчиво замаячило на горизонте. Их тайные отношения тянулись уже почти год, и девушка даже не заметила, как пролетело время. Она не успела и глазом моргнуть. Казалось, вчера еще было лето и первый поцелуй; осень, когда они ступали по опавшей листве в лесу, выслеживая очередную добычу; зима, когда она грелась в объятиях Кайло, наблюдая, как за окном кружится снег; весна, когда мужчина привез Рей на берег реки, чуть дальше от тюрьмы, смотреть на облака. И на полчище мертвецов, сбившееся на противоположном берегу. Пока твари не представляли угрозу, ведь не умели плавать. Но монстры появлялись все чаще и все ближе к лагерю, что было дурным предзнаменованием. Скорее всего, сюда движется орда. Рей как раз вернулась в лагерь после разведывательной поездки — они с Кайло забрались далеко на север, чтобы оценить обстановку, но им повстречались лишь разрозненные группы мертвецов. Кайло поделился с девушкой своим планом — бросить все ресурсы, чтобы перехватить рой и увести подальше от лагеря. Если тварей слишком много — стены тюрьмы их не сдержат. Но для начала рой нужно найти. Пока это не удалось ни им, ни другим разведчикам. А слухи уже начинали расползаться. Все только и говорили, что о приближении тварей и грядущей «Волчьей гонке». Рей заглянула в главный корпус, проверить свои позиции в списке, и обнаружила, что Финн в противовес ее верхней строчке оказался в самом хвосте. Она пошла к другу, чтобы прочитать ему лекцию о его беспечности. Парня, как и многих других, перевели охранять стены. Сейчас все силы стягивались к обороне лагеря, на случай, если монстры окажутся здесь быстрее, чем их ждут. Огнестрельное оружие Финну никто дать не осмелился, потому ему поручили собирать увесистые камни по всей территории. Он помахал Рей, только завидев ее, и чуть не уронил тачанку, доверху полную булыжников. Девушка вовремя подставила ногу, удерживая груз от падения. — Ну как? — взволнованно спросил он, — вы их видели? — Нет, — Рей помотала головой, — но я видела, что ты еще ниже спустился в рейтинге. Что ты натворил? — Ох, — со вздохом сказал Финн, — это такая мелочь… я всего лишь немного задремал во время дежурства. — Чего? — изумилась девушка, — мелочь?! Финн, какого дьявола? А если бы… — Тише-тише, — друг примирительно похлопал ее по плечу, — не сердись. Эти ночные смены — просто кошмар, — он поморщился и обиженно добавил, — хорошо тебе… катаешься с боссом повсюду, можешь бывать снаружи и привозить всякие штуки… кстати. Рей замерла. Интонация, с которой это было сказано, насторожила ее куда сильнее, чем неприятное «кстати», подразумевающее продолжение, которое ей, скорее всего, не понравится. Как минимум, Финн вообще не должен был знать о бонусах, что получает Базин. Кто ему рассказал? Неужто она сама? Эта самодовольная красотка никогда не снисходила до разговоров с таким презренным сбродом, как охрана и обслуживающий персонал. Сама она имела почетную должность на складе и занималась учетом хозяйства. Нет. Точно не Базин. Кто-то другой. Рей задумалась и прослушала, что говорит Финн. Ему пришлось повторить. — А ты можешь… ну… когда будешь снаружи… поискать одну газировку? Не для меня, для моей девушки. Она ее очень любит и… — Кто тебе сказал? — надавила Рей. — Что? — парень так и застыл с раскрытым ртом. — Мы рискуем своей жизнью не для того, чтобы выполнять чьи-то прихоти, — осадила Рей, все больше выходя из себя, — это не шутки, Финн! О чем ты думаешь? Какая газировка! Мертвецов вокруг все больше, ты похерил свою позицию и… — Прости, — промямлил друг. Он, должно быть, решил, что спасет положение, порывисто сграбастав Рей в объятия, но только усугубил его. Она окаменела в руках друга, краем глаза приметив на другом конце двора Кайло. Он тоже их видел — только на них и смотрел. Он не брался что-то запрещать своей возлюбленной, но неоднократно намекал Рей, что ему не нравится ее дружба с аутсайдером-Финном. Эти объятия могли стать серьезным поводом для ссоры. За год девушка неплохо изучила повадки Кайло и легко опознала крайнюю степень недовольства в его взгляде. — Постарайся, пожалуйста, — обратилась она к Финну, — «гонка» совсем скоро. И я не смогу тебе помочь. Финн отстранил ее от себя и обернулся, перехватив взгляд подруги. — Сможешь, — пробормотал он, и это слово ударило Рей со всей силой отдачи от арбалетного выстрела. Она поняла: Финн в курсе не только о подачках для Базин. А если знает он, то и остальные. Рей ждала неприятного разговора с Кайло после подсмотренной им сцены, но его не случилось. Мужчина был слишком обеспокоен приближением мертвецов и мерами предосторожности, которые нужно было принять до того. Рей повезло, что в их связи он искал отдушину и покой, утомленный своими обязанностями руководителя. Их ночи по-прежнему были теплы и полны любви. Но это были далеко не все проблемы девушки. Она не решилась обсуждать деликатную тему с Кайло, потому была вынуждена потащиться к Фазме. Их отношения так и не стали дружескими, но женщина отошла и уже успела позабыть о допросе на тему «волчьей гонки». Она общалась с Рей также, как и со всеми, чуть грубовато, но в целом вежливо. Фазму уважали за ее профессию и вклад в общее дело, но ее никто не любил. И она прекрасно знала, зачем к ней приходят, потому сразу провела Рей беглый осмотр — послушала грудную клетку, пощупала миндалины и замерила давление. Закончив, она отошла в сторону и сложила на груди руки, затянутые в латексные перчатки. — Так что тебя беспокоит? — поторопила она, — я врач, а не экстрасенс. Мысли читать не умею. Рей продумывала, что ей скажет, но в голове складывалось куда более ладно. Слова комом застряли в горле. Прокашлявшись, она все-таки осмелилась поделиться. — Эти… месячные, — с запинкой проговорила она, — как долго они длятся? Они могут просто взять и закончиться? Фазма посмотрела на нее, как на полную дуру — чуть более презрительно, чем всегда. — Как давно? — уточнила она. — В этом месяце их нет, — призналась Рей. Блондинка нахмурилась. — Задам очень глупый вопрос, — сказала она, — ведь заранее знаю ответ. Ты ведешь половую жизнь? — Чего? — заторможено переспросила Рей. Фазма пробормотала себе под нос, неразборчивое и явно нецензурное. Ее белесые брови сошлись на переносице. — Ты с кем-то трахалась? — выплюнула она, — так понятнее? Или тебе все нужно разжевывать? Кто-то совал в тебя член? Рей залилась краской, от прилившей крови зачесались даже кончики ушей под волосами. Она приложила руки к щекам, остужая лицо. — А что это может быть? — испуганно спросила она, — такое бывает, если… — Если залететь, — перебила Фазма. Она еще какое-то время прожигала взглядом дыру у Рей во лбу, прежде чем прекратить пытку и заняться поисками чего-то в своих многочисленных ящиках с медикаментами. — У меня где-то был тест, — деловито сказала блондинка и добавила с садистским удовольствием, — тест на беременность. Грудь болит? Какие-то еще симптомы? Рей пулей вылетела из медицинского кабинета, не дожидаясь, когда Фазма отыщет искомое. Она бежала, будто за ней гонится целый легион мертвецов, пока не забилась в свою комнату. Там у нее подогнулись ноги, и она упала на койку, лицом вниз, шумно и тяжело дыша. Нет, это невозможно — попыталась успокоить себя девушка. Просто-таки невозможно. Плюсы от частых вылазок во внешний мир — они могли позволить себе добыть эти специальные средства. Даже таблетки, хотя Кайло сказал, что ей не стоит их пить без консультации с врачом, имеющим куда больше познаний, чем Фазма. Фазма годилась, чтобы зашивать раны и отрубать конечности в случае заражения, но в таких тонких материях смыслила не больше самой Рей. Но они были осторожны. Только сумасшедшие заводят детей в рухнувшем мире, в мире, где завтра может не наступить. К тому же, тогда их связь стала бы очевидна. Не от святого же духа забеременела лучшая охотница лагеря. Нет, это просто не укладывалось у нее в голове. Ей нужно было поговорить с Кайло, но подходящий случай так и не подвернулся. Ночью к стенам лагеря пришли мертвецы. Битва была выиграна, но огромной ценой — погибли многие охранники, храбро бросившиеся рубить монстров в ближнем бою. Нашествие тварей истощило запасы патронов, камней и стрел. Рей израсходовала все болты для арбалета, хотя за последние месяцы собственноручно выстругала ножом целую коробку. И она чуть не умерла от ужаса, со стены наблюдая, как Кайло прореживает ряды тварей на мотоцикле, расколачивая головы битой направо и налево. В сражении участвовала даже Фазма, она, как оказалось, неплохо обращалась с огнестрельным оружием. Каждый внес свой маленький вклад. Каждый, кроме Финна, бросившегося бежать, как только началась заварушка. Рей обошла весь лагерь в поисках друга. Она едва стояла на ногах от усталости, а правая кисть затекла и ныла после долгих часов, что она не выпускала арбалет из рук. Она убедилась, что последняя тварь повержена, а все, находившиеся за стенами, кому удалось уцелеть, включая Кайло, вернулись, и отправилась разыскивать Финна. Она догадывалась, что лучше ему попасться ей, а не другим участникам битвы, обезумившим от бурлящего в крови адреналина. Финн отыскался на последнем этаже корпуса, использовавшегося для хранения припасов и хозяйства. Здесь царила страшная разруха — люди ломились сюда, вынося все пригодное для обороны, наплевав на все списки и осторожность. Рей долго пробиралась через нагромождение из перевернутых, выпотрошенных ящиков, прежде чем смогла добраться наверх. Вопреки ее ожиданиям, Финн не сидел в углу, трясясь, словно трусливый зайчишка. Он стоял у узкого окошка, прижимая к груди какую-то папку. — Эй, — окликнула его Рей, — что ты тут делаешь? Папка выскользнула у друга из рук и шлепнулась на бетонный пол. Листы разлетелись, но он не попытался их собрать, а поднял ладони вверх, словно сдаваясь. — Ты меня убьешь? — спросил он слабым от волнения голосом. — Господи, нет! — воскликнула девушка, — но это не отменяет того, что я тобой очень недовольна. — Ясно, — пробормотал Финн, — но тогда меня убьют они. Или сейчас… или на гонке. — Что за чушь? — возмутилась Рей, — тебя накажут, но не убьют… — Ты еще не поняла!? — перебил парень, — кто они такие?! Куда пропадают люди? Тогда смотри! Он подобрал папку, протянул девушке и отступил, стоило Рей забрать ее, словно и она представляла для него угрозу. Рей заметила, как дрожат пальцы у друга. — Я… — виновато начал он, — я… да, я спрятался… здесь. И нашел это. Теперь мне точно конец… — Что это? — спросила девушка, листая страницы. Она толком не понимала, что попало к ней в руки. На стопке листов были фотографии каких-то незнакомцев, окруженные плотным машинописным текстом, сплошь состоящим из загадочных терминов. Рей пролистнула бумаги и зацепилась взглядом за знакомое лицо на снимке — она опознала человека из группы охотников, что когда-то грубил ей в столовой. Следом — еще одного. Ее пальцы непроизвольно разжались, и страницы, кроме одной, разлетелись во все стороны. С последней фотографии на нее смотрел Кайло, моложе, без шрама, но все равно легко узнаваемый. Рядом со снимком стояло совсем другое имя. — Как это понимать? — пробормотала Рей. — Это заключенные, что содержались в этой тюрьме, — пояснил Финн, прикусив пухлые губы, — до того, как… ну… ты понимаешь. Убийцы. Педофилы. Насильники. Маньяки. Это была тюрьма строгого режима для самых… отбитых. Почитай за что они тут сидели… — Нет! — девушка помотала головой и судорожно скомкала листок, — это теперь не важно, Финн. Прежнего мира больше нет. Все по-другому… — Вот тебе и ответ, что такое эта «волчья гонка», — продолжал парень. Он вытащил из рукава нож и выставил на ладони перед Рей, — пожалуйста. Убей меня. Быстро. Они… — Да ты спятил! — рассердилась Рей, отнимая у него оружие, — никто не… Она не успела договорить. Чуткий слух охотницы уловил шаги на лестнице. Две или три пары ног. Инстинкты подсказали Рей, что она слышит ни что иное, как тяжелую поступь палача, идущего за своей жертвой, чтобы привести приговор в действие. Рей успела спрятаться за мгновение до того, как за Финном пришли. Она забежала в соседнее помещение и забралась в вентелляционную шахту, радуясь своему маленькому росту и миниатюрной комплекции. Карабкаться по скользкому металлу было сложнее, чем по шершавой коре и веткам деревьев, но ее подстегивало отчаянное желание выжить. Скорчившись в душной темноте, она прислушивалась, но не могла разобрать, что происходит с Финном. Вроде как, его не убили, а просто куда-то увели. Но вряд ли его ждет что-то хорошее за бегство с поля боя. Рей решила, что придумает, как помочь ему и при возможности организует побег. Друг сам вырыл себе яму, да только она не могла позволить ему погибнуть. Она по-своему к нему привязалась. Она сразу отмела идею попросить за Финна у Кайло. Он неоднократно подчеркивал, что правила есть правила — он не преступит их даже из-за привязанности к Рей. Финн облажался. Возможно, он переоценил урон из-за найденных им бумаг, но трусость в «Первом ордене» все равно порицалась. Сама Рей еще толком не поняла, как ей реагировать на правду о прошлом многих обитателей лагеря. Она засунула скомканный листок с досье Кайло в карман, но не нашла его, вернувшись в комнату. Скорее всего, она потеряла его, выбираясь из вентиляции. Это была первая ночь за долгое время, когда она осталась в своей камере, а не пошла к Кайло. Она боялась проболтаться о своих планах по спасению Финна, которые мужчина едва ли оценит. Он сам зашел к ней утром, чтобы коротко поцеловать, пока Рей старательно прикидывалась спящей. — Просыпайся, крошка, — шепнул он, — сегодня особенный день. Ты же сама этого хотела. Рей дождалась его ухода, вскочила и принялась шустро собираться. Она догадалась, что за «особенный день» Кайло имел в виду. Выглянув в крошечное окошко, девушка увидела во дворе заметное оживление. Мусор после битвы прибрали и уже накрывали столы. В первую очередь она отправилась проверить список. Все так. Она вышла на лидирующую позицию, а Финн спустился в самый низ. Базин, прохлаждавшаяся в главном корпусе, панибратски похлопала Рей по спине. Будто они старые подруги. — Поздравляю, — сказала она и подмигнула, — не зря ты тогда отобрала у меня шмотки. Рей едва сдержалась, чтобы не ударить Базин за такое откровенное оскорбление. Этой фразой женщина разом обесценила все ее труды, все ее заслуги, сведя все достижения девушки к связи с лидером. Так это, наверное, и выглядело в глазах Базин — Рей запрыгнула в койку к Кайло, чтобы утереть всем нос. Имя самой Базин болталось где-то в среднечках, не заслуживших внимания. Они долго бурили друг друга ненавидящими взглядами, пока Базин не ушла, торопясь к началу речи. Рей же не хотела ее слушать, но ее вынесло во двор толпой людей, хлынувших поглазеть на счастливчиков. Девушке хотелось закрыть уши. Каждое слово Кайло впивалось ей прямо в мозг, подпитывая паническую мысль: сегодня Финна убьют. Он тоже был здесь — стоял хмурый, молчаливый, по правую руку от предводителя. Рей встрепенулась, лишь услышав собственное имя. Глаза всех присутствующих разом нацелились на нее. — Впервые за время существования этой традиции чести участвовать в «Волчьей гонке» удостаивается девушка, — провозгласил Кайло, в отличие от всех остальных, даже не глядя в ее сторону. — Особенная девушка, — подчеркнул он, — ее вклад в жизнь лагеря превзошел всех остальных. Она доблестно сражалась минувшей ночью. И она лучшая охотница. Толпа вытолкала Рей к нему. Мужчина собственнически приобнял ее за плечи и вдруг поцеловал. У всех на виду. Этот поцелуй не походил на все прежние — он был сухим и исполненным злости. Он знает — поняла Рей. Знает, что она была вместе с Финном, когда он нашел те бумажки. Сомнений быть не могло. Она ощутила, как незаметно от всех, Кайло что-то всунул в ее вспотевшую от волнения ладонь. Смятый лист. Она догадалась, но не осмеливалась посмотреть и получить подтверждение. Всю дорогу она не выпускала страницу из руки, даже когда обнимала Кайло, сидя позади него на мотоцикле. Рей боялась смотреть на него. Ее взгляд был прикован к Финну, ей нужно было успокаивать себя, что с ним все в порядке. Хотя бы пока. Словно, если она упустит его из виду, он тут же умрет самой страшной смертью. Процессия завершила свой ход на опушке леса. Пять машин и один мотоцикл. Тринадцать человек — и последний, тринадцатый, едва передвигал ноги от ужаса, пока его тащили из машины силой. Финна не стали связывать, никто не ждал от него побега, он выглядел сломленным и сдавшимся. Его толкнули на землю, и он упал, за мгновение до столкновения с землей, выставив перед собой ладони, чтобы смягчить падение. — Господа, — Кайло снова взял слово, — в этом году мы проводим «гонку» раньше, чем обычно, но всем нам нужна разрядка после атаки мертвецов. Один день в году мы позволяем себе все, что запрещено в стенах лагеря. Вы — лучшие представители общества «Первого ордена» и заслужили возможность отпустить себя на волю. Никаких ограничений. Никаких правил. Ни в чем себе не отказывайте. Да прольется кровь! Рей наконец оторвала взгляд от скорчившегося на земле Финна, чтобы взглянуть на Кайло. Она не узнавала этого человека — с безумно блестящими глазами и зловещей битой, заброшенной на плечо. Кто-то другой обнимал ее зимними ночами. Кто-то другой заботился о ней и учил любви. Ее внутренний зверь чувствовал угрозу в этом чужаке и скалил зубы. Ей не нравился этот чужак. Она ненавидела его. Он забрал у нее не только Финна, но и того Кайло, в котором она нуждалась. — А что касается тебя… — Кайло приблизился к Финну и указал на него битой, — сегодня твой последний шанс себя проявить. Ты можешь бежать, как трус, пока кто-то из нас не настигнет тебя, чтобы совершить правосудие. А можешь умереть сейчас, как герой — быстро и без стыда. Выбор без выбора. Рей сжала руки в кулаки, и зажатая в них бумажка впилась в ладонь, противная, склизкая от ее пота. — Выбирай, — поторопил Кайло и кивнул девушке, — миледи. Моя королева. Рей сделала неуверенный шаг вперед. Ноги налились свинцом, она словно проталкивалась через толщу воды. Кайло протянул ей биту. — Пусть расправу совершит моя королева, — с ядовитой улыбкой сказал Кайло. Девушка поймала затравленный взгляд Финна. — Беги, — произнесла она одними губами.