Тело творца

      Хватая «меч Путешественника», Вививилка исчезает в огнях искры. Яркая вспышка ослепляет присутствующих, отвлекая от происходящего. Он судорожно рыщет по мирам, ищет самый забытый, самый неприметный. Потому что знает. Знает, что после его будут искать. После его будут заставлять вернут Лололошку обратно в «клетку». А потому, он идёт в мёртвые миры, готовые вот-вот исчезнуть.       Огонь искры поглощается от мрака. Тёмное небо окутало навечно этот бренный мир. Не намёка на звёзды. Хоть и без крупицы освещения, здесь ярко. Словно, даже накрывшись чёрным полотном, белая лампа озаряет этот мир своими лучами сквозь мрачный занавес. Земля здесь разрушена, разорвана на куски. В пространстве плывут лишь острова. Изумрудная трава щекотала ноги, пока золотистая тропа из земли вела в неизвестность. В окружении бордовых стволов, да голубой листвы, «Джон» подходит к краю острова. Белые маленькие камни постукивали о изящные каблуки.       В далеке, средь плавающих земель, он замечает когда-то жилую деревню. На одном из кусков стоял заброшенного вида дом. Здание мятного цвета весьма испачкано в грязи и сырости. Резные ставни сломаны и потёрты. На окнах образовался незамысловатый узор из-за треска. Крыша из черепицы стойко держалась все эти годы. Деревянный забор гнулся под влиянием времени, ломаясь на обрыве земли. Забытые плодовитые участки заросли сорняками.       Используя способности «меча Путешественника», он запрыгивает на траву, мня её своим весом. На крыльце он глядит на старую дверь. На обработанном розовом дереве образовался след от когтей. Своеобразный рисунок представлял собой хаотичные линии, выстраивающиеся в картины, представляемые в голове под влиянием воображения. Он берётся за серебренную ручку, отворяя дверь. С громким скрежетом дверь поддаётся.       Помещение окутал мрак, и лишь тусклый свет из окон озарял дом. Вививилка достаёт из инвентаря фонарик. Используя предметы за место магии, он предотвращает собственное обнаружение от других. Яркий свет устройства замещает непроглядную тьму.       Доски пола заскрипели под ногами. Деревянные стены обшарпаны. Грязный ковёр стелется на поверхности. Его узоры выстраивались в причудливые картины. В углу комнаты стоит каменная печь, что весьма потрескалась. На печь упирается старая метла из сучков и тонких веток. Испачканные шторы распахнуты, ткань еле касалась подоконника. У стены стояла лавка, накрытая белой тканью. Пред лавкой стоял стол со скатертью, под ножкой которого подстелили стопку бумаг. На столе лежали книги и чернила. Рядом стоял шкаф с бытовыми предметами и посудой. Посреди комнаты стояло чёрное веретено.       На всю стену весела картина. На полотне изображены несколько существ. Самый выделяемый является тот, кто истощенно лежало в окружение других. Под его спиной росли крылья, чьи оперенья были вырваны и покрыты чёрной кровью. Его голый таз был накрыт пёстрой тканью с яркими узорами. Рядом с ним стояло три существа с белыми крыльями. Они печально глядели на тело «мученика». Голова лежащей персоны покоилась на коленях женщины с четырьмя руками. Её заплаканные глаза горько глядели на небо.       Вививилка подходит к лавке, садясь за стол. Старое дерево скрипело и сквозь ткань царапало своими щепками. Он достаёт из инвентаря ноутбук. Корпус устройства обклеен разнообразными наклейками абсолютно разных содержаний. Открыв его, он нажимает на кнопку. Экран загорается, запуская систему. Серый фон заполнен иконками и небольшими вкладками. Пальцы используют панель управления. Курсор двигается к одной из вкладок и открывает её на весь экран. 124 страницы. На каждой текст, написанный одним языком. Все эти отрывки найдены из разных миров.       Он берёт книгу со стола. Её обложка сделана из кожи голубого цвета. На гладкой поверхности искусно вырезано число «993». Это было отличительным знакам от остальных книг по всем мирам. Если у Ви это «994», то у его брата «993». Так незаметно помечали рукописи с особым содержанием.       Он открывает книгу на 9-ой странице, скользя к 9-ому абзацу вплоть до 3-ей строки. Он достаёт острое лезвие из инвентаря. Оголив левое запястье, он начинает проводить им по руке. Тонкий металл впивается в кожу. Эпидермис рвётся под влияние стороннего предмета, лезвие просачивается сквозь дерму. Алая кровь бусинами выпускается из кожи. Струйка капает на тонкий лист, окрашивая посереневшую бумагу в красный. Текст на указанной строке начинает искажаться, наслаиваться в новый:       «И поведал Архимаг ему, Высшему своему, что финал близится, что закат наступает. Сцена развалится, а стена разобьётся. Дети, что так с трепетом были взращены, забудутся в мгновенье. А Высший с неутолимой жаждой желанно глядел в глаза истощённые. Своими сладкими речами начал льстить Архимагу, приближённому своему. А руки его неосязаемые, словно тысячи змей, окутали несуществующее тело Архимага. Нежные объятья подначивали его продолжать нескончаемую пьесу рая. Лишь бы утолить скуку свою, да миллион глаз его окутавших…»       Открыв новую страницу, он начинает переносить текст в цифровой формат. Стук плоти о клавиатуру тихо разнёсся по всей комнате. Пальцы ураганом проносятся по кнопкам; танцуют быстрый, хаотичный танец.       Холодный свет экрана и фонарика ярко озарял угол, в котором сидел Ви…       Он открывает глаза в тёмном пространстве. Чернота окутала это место полностью. Не видно ни неба, ни земли. Границы стёрлись, растягивая этот мир в бесконечное полотно, что никогда не замкнётся в шар. Шагнув, он не почувствовал твёрдой поверхности, лишь его подобие. От столь непривычного он не удержал равновесие. Упав, он не почувствовал удара, лишь что-то мягкое и в тоже время неосязаемое. Его окутал страх от чего-то непонятного, до сели невиданного – пустого и мёртвого. Не та пустота, что присутствует в обречённых мирах, а та, что зияет дырой в его сердце, в его бездонной душе. Но в тоже время эта пустота так родна, донельзя приятная и когда-то забытая. Словно он… Он прикрывает глаза, предаваясь двойственному чувству.       Открыв глаза, его ослепляет яркий голубой свет. Он поднимает голову. Всё, когда-то пустое, пространство заполонили нити, что переливались в огнях, и даже тёмные стёкла очков не спасают от слепоты. Прищурив глаза, он постепенно старается встать на ноги. Ви касается нить, проводит пальцами по мягкому шёлку. Тонкая линия нежно прорезает бледную кожу. По-родительски касалась скальпа. Голубой свет вылизал алую кровь, высасывал каждую каплю. Отдёрнув руку, он- - Оранжевая роза вот-вот пустит свои корни в бездну, что выпьет из неё все соки… - раздался чёткий, мягкий, такой родной голос. Он не мог поверить своим ушам. Обернувшись, он видит Его… - Но роза слишком мала для бездны, ему нужно подрасти.       Перед ним стоит «человек». Его каштановые волосы сильно растрепались и были похожи на гнездо, что скрывало мудрость великую. Его лик покрыт беспросветной пеленой, что таила в себе наипрекраснейшее чудо. Святейшие руки окутаны мглой, подобной отчаянию во времена чумы или войны, что лишь одним касание приводили в эйфорию. А глаза, словно два алмаза, бесценные сокровища, открывающие всезнание, великодушие и милосердие. Вокруг него летали миллионы глаз, следующие за ним по пятам, являясь с ним одним целым.       Это был Бог. Бог, которого Ви знал. Которого он желал все эти сотни тысяч, а то и миллионы лет. - Ах… Создатель, это правда вы…? – на его глазах поступали слёзы, накапливались в третьих веках, лились струйкой по щекам. Он медленными шагами ступал к нему. Стоя перед тем, кого так долго мечтал увидеть, он не выдерживает, падает на колени. Его глаза направлены на лик чужой, что казался лучом надежды в пропитанным в фальши мире. - Сад вот-вот раскроет свои бутоны. Но похоже ростки красных георгин всё ещё отравляют его. Садовник не успел до окончания срока… - в ответ на молящие глаза смотрела пустота. Чёрная, всепоглощающая, подобная его глазам. Чужие же глаза горели вечным пламенем. Голубой огонь обжигал девственные умы, нещадно поглощал в бескрайние дебри. - О, Создатель, я так рад… Так рад глядеть в вас снова! – руки судорожно цеплялись за чужие штанины, сжимали ткань с неистовой силой, лишь бы удержать. Отчаянно он глядел в полотно, скрывающее вид умопомрачающий. Да так отчаянно, словно в последний раз.       Руки, такие родные, нежно обхватывают лицо Ви. Мягкая кожа пачкается о солёные слёзы. - Создатель прошу… - глаза по щенячье смотрели в излюбленные. Они немо моли о нечто сладком, до нельзя интимном.       Он наклоняется к лицу, приоткрывает свои «уста». Его губы касаются такой желанной плоти. Язык, словно неугомонный змей, бушует во «рту» родном. Он постепенно «поедал» своего Бога, вылизывал сладкие «губы». Ви ненасытно упивался родным вниманием. Глотал каждое мгновенье, не переводя и секунды на дыхание. Его окутало дикое чувство эйфории, когда голубые нити пронзили его на сквозь. Приятная агония облепила его пустую оболочку. Чувство стекающей крови дурманило его ещё сильней… Излюбленное лицо медленно отстраняется. - «Рассвет» близится, Вививилка. Открой же очи свои…

***

      Он открывает свои глаза. Тёмная комната. Деревянные пол и стены снова окружили его. Грязный ковер постелился на пыльной поверхности. Старая каменная печь стояла в углу. Лавка с накрыта тканью, на которой он сиди. Стол со скатертью, на котором лежали книги, ноутбук и его руки. Шкаф. Чёрное веретено. Картина с изображением скорби… Он снова здесь, в гниющем мире, что готов стереться из истории реальности в любой момент. Он был лишь иллюзией, порождённой искажённым разумом в стране грёз. По его щекам капают слёзы. Ви горько глотает отчаянный крик, каря себя за падкость на подобие чувств кукол «клетки».       Яркий фиолетовый свет наполняет мрачную комнату. «Джон» хватает ноутбук и отправляет в свой инвентарь. На месте ярого всплеска «магии» оказывается Джодах, что так злостно устремляет свой взор на усталое лицо «JDH». Ви загорается в оранжевом свечении. Теперь ему снова придётся перемещаться по мирам, лишь бы ненадолго запутать след…