Осколки битого хрусталя.

***

«Я сломил свою гордость, мама и папа» Удар металлической дверью об хлипкую дверную раму издаёт характерный вибрирующий звук пластов железа, проходя вибрацией по небольшой прихожей. Куртки на вешалках слегка дрогнули от удара. Кажется, одна даже упала. Однако, кого сейчас волновали вешалки и куртки? Топот ног проходился по всему дому. Йост даже не помнил, как снял куртку и обувь. Сейчас замыленные слезами глаза видели лишь мини-бар с алкоголем. Сердце билось в бешеном такте, а дыхание сбилось уже давно. Если до приезда домой Клейн, сохраняя последние капли спокойствия, сидел тише воды, ниже травы, то сейчас в его нервной системе разорвалась последняя клетка, лопнула последняя ниточка, удерживающая её на месте. Руки потрясывались, открывая шкафчик. Пробка стукнула об пол, закатившись куда-то под холодильник, а бутылка прохладного вина легла в правую руку довольно твёрдо. Глоток за глотком алая жидкость стекала вниз по пищеводу, а удовольствие доставляла лишь в тот момент, когда находилась в ротовой полости, обжигая её терпким, горьковатым привкусом, а после заглаживая насыщеннным вкусом. Вино стекало по подбородку, пачкая белоснежную, новую майку. Практически вся одежда Йоста в скором времени была выкрашена в багрово-розоватые оттенки, а рука сама собой брала уже третью бутылку. Губы подрагивали, принимая очередную дозу алкоголя. В глазах всё больше мутнело, а на голову давила сильная боль, которая колко отдавала в виски. Телефон чуть давил на ногу, как только Клейн присел на стул, так что он быстро принял решение — достать раздражающий фактор. Однако как только прибор оказался в руке, он издал характерный звук уведомления, а экран загорелся. Что-то потянуло парня всё-таки включить телефон.

[Facebook Messenger: контакт «gebrild» прислал вам сообщение: «Всё ok? На счёт твоей дисквалификации… Я не думаю, что ты заслуживаешь такого отношения к себе.»]

Упоминание унизительной, несправедливой дисквалификации больно кольнуло в груди. Так кольнуло, что вздыхать было неприятно. Йост, промазав по кнопке «Прочитать», нажал на «Ответить». Надо было что-то напечатать. Йост не знал почему, но ответить на сообщение теперь было делом принципа. Промазывая по клавишам, не ставя знаков препинания, сообщение было отправлено:

[«Dws izt vökdlig bssfhispn ich bin völlg bett7nkem» ]

***

Завидев криво написанное сообщение, Август еле как его разобрал, и, даже не отвечая на него, быстро захватил ключи от машины и квартиры. Прямо так, без маски, в практически домашней одежде, он двинулся на парковку, закрыв перед этим дверь квартиры за собой. Почему-то, сейчас было глубоко плевать на внешний вид и состояние, была лишь одна цель — добраться до него. Действовать нужно было быстро, так что пришлось упираться в ограничение скорости, чуть ли не превышая её. Волнение кипело в нём, прожигая черепную коробку. Зубы стиснулись, как только залетела тревожная мысль о том, что с Йостом могло что-то случиться. Казалось бы, объяснения этому чувству нет. Однако оно было— запрятанное глубоко внутри, стекающее вязкой массой по венам. Одурманивающее мозг, разум, сознание, тело. То, что приливало кровь к щекам, отдаваясь теплой розовинкой.       Казалось, что поездка длилась вечность, хотя в реальности заняла жалкие 7 минут, и вот Аггу уже поднимался на порог по слегка скрипящим ступенькам. Сердце билось в бешеном ритме, будто вот-вот вырвется из грудной клетки. Его стук отдавался в мозг, сотрясая сознание.

«Почему я так сорвался?»

      Этот вопрос прогремел в голове как молния среди ясного неба. Август остолбенел на пороге. Действительно, в чём была причина? Йост ведь уже не ребёнок, сам справится. Да и вообще, сдалась ему эта помощь, ну напился и напился, что с того? Помрёт? Врядли.       Сейчас был последний момент, чтобы развернутся на 180° и оставить друга одного, только вот…       Глухой стук заставил Аггу очнуться. Он словно вбился в барабанные перепонки парня, становясь невыносимым. Жан, замахнувшись, ударил тяжелым кулаком по металлической двери, что породило слабую вибрацию по дверной раме. Хотелось бы выбить её к чертовой матери, однако совсем не хотелось последствий такого поступка.       Всё же, металлическая преграда вскоре распахнулась. Перед Августом стоял он. В растянутой, мокрой майке, на которой отчётливо виднелись багровые пятна, а так же в растянутых спортивных штанах — Йост стоял перед ним. Пусть был и без очков, с растрепанными волосами, замыленным взглядом и несвязной речью — настоящий.       Мысли заметались в бешеном хороводе, что вот-вот бросится врассыпную. Одни говорили «Заговори с ним», другие — «схвати его, приведи в чувства». Ни одна из безумно кружащих ему не понравилась. Однако, закралась ещё одна мысль. Её доставило, видимо, прямиком из сердца, по сосудам — «обними его». Она была теплой, как летний ветерок, игриво бегущий по волосам.       Август ей поддался. Двинувшись вперёд, парень тут же, раскрыв руки, одной подхватил пьяного друга за плечо, а второй, чтобы тот не свалился окончательно, за талию, невольно ощупывая её. Было тепло. Пальцы будто обжигало телом Клейна, отчего они слегка содрогнулись, сжимая всё сильнее, раскрывая хватку и слегка царапая бок парня. Это было… приятно. Удовлетворяюще. Будто прослушивание спокойной гавайской музыки, которая морским бризом проходила по ушам.       Пришло время вернуться в реальность. Там, где Йост, от которого знатно несло перегаром, наваливался на Августа. Его мокрая майка испачкала так же и домашнюю, растянутую, розовую футболку Жана, оставляя на ней мокрые и, вместе с этим, багровые пятна. Видимо, Клейн пролил вино, так как они тянулись от груди к низу живота — туда, где заканчивалась майка и начинались штаны.       Пьяное… нет-нет, скорее набухавшееся «чудо» бормотало что-то несвязное, пытаясь схватиться руками за всё, что попадалось под них — стены, вешалки, одежда, футболка Августа, плечи Августа, руки Августа… За его существо, за что-то, что находилось внутри, будь то, пусть и не совсем чистая, но кристальная душа, чистые чувства, яркие эмоции, взвешенные мысли. Хотелось ухватиться, держаться, не отпускать никогда, даже под угрозой смерти. Лишь бы почувствовать себя важным, нужным, любимым, приобрести опору. Однако человеческая оболочка этого не позволяла, и оставалось лишь тыкаться руками в его тело.

***! Повествование от лица Августа! ***

      Почему-то, мне сейчас было больно. Причины не знаю, однако, кажется, что она за пределами моего сознания, где-то далеко. Настолько далеко, что я не могу принять существование какой-либо причины. Больно и всё, никаких более пояснений, почему да как. Ее даже описать было трудно: то сводило, то кололо, то медленно убивало изнутри, выскребая остатки. Не могу так же и сказать, где именно болело. Может быть, голова, может руки, живот, ноги — что угодно. А может и что-то внутри, однако название этому объекту дать я могу лишь одно — душа. Неосязаемая, но подвергающаяся боли. Странно, но, как видимо, факт, не так ли?       Пальцы у Йоста были холодными. Настолько, что он, ощупывая моё тело, пускал его в лёгкую дрожь с каждым прикосновением его подушечек пальцев. Так как это происходило быстро, мне лишь оставалось стоять как вкопанному и подрагивать как идиот. Признаюсь, хотя бы сам себе, что это было в какой-то степени приятно. Настолько, что я сам захотел упасть.       Когда он царапнул мою грудь, я опомнился. Сейчас как никогда хотелось помочь другу. Что угодно, лишь бы ему стало лучше Я постарался приложить все свои усилия к тому, чтобы подхватить его под коленки ловким движением руки, а второй схватившись за плечи Клейна, приподнять. Дело было совсем не в том, что Йост тяжеловат (хотя, это тоже, каким бы мастером я не был), а в том, что касаться его тела было больно. Обжигающе. Будто я касаюсь не тела обычного, среднестатистического парня, а кипящего чайника.       Окинув взглядом уже знакомую квартиру, я приметил диван. Обычно, сидя на нём, мы могли смотреть что угодно, даже перечислять не буду — устаю, когда много болтаю (конечно. Вы мне поверили, да?).       Я донёс белобрысое, пьяное, лохматое, полусонное «чудо-чудесное» до диванчика и аккуратно положил его, медленно опуская руки. Тело Йоста хоть и было по-прежнему горячим, но кожа оставалась такой же мягкой.       Сейчас он предстал передо мной не в самом лучшем облике: его губы опухли, как и нос, а лицо было красным. Почему-то именно сейчас он притягивал. Будто мы разные полюса магнита. Хотелось бы…       Но желание я быстро отогнал. Сейчас было не до этого, а помочь нужно было как можно скорее.       Так как Йост ещё находился в сознании, а его глаза были открыты, мне стоило хотя бы спросить, сколько он выпил.

***

      Аггу, опираясь двумя руками на диван, где лежал Клейн, негромко спросил его, но так, чтобы тот услышал: –Сколько ты выпил? — судя по реакции, Йост понял вопрос. —Я? — переспросил он, будто не понимал, что обращаться к кому-то другому Август просто физически не мог — Э-э-э… Бутылку… вина. И ещё стакан. — его язык заплетался, в попытке что-то сказать. –Понятно… многовато. Ты ел что-нибудь сегодня? — Август пытался говорить как можно чётче, чтобы пьяный почти в хламину друг как минимум понял, а как максимум ответил бы. –Утром ел вроде — отозвался он — странно… меня по идее-то рвать должно, а сейчас… сейчас что-то не так, видимо. — странно то, что он мог нормально говорить — В какой-то степени это хорошо, что тебя не рвёт… А вот про еду — плохо. Как себя чувствуешь вообще? — важно было узнать про самочувствие Клейна. — Я пил и больше, так что плюс-минус… неплохо. Тошнит, конечно, но не критично… кх… — закряхтел он, переваливаясь на бок — переживу.       Его рука слегка свисала с дивана. Хотелось как-то успокоить Йоста. Дать ощущение, что он в безопасности. Что он нужен. Важен.       Кажется, Аггу и сам не понял, как прикоснулся к руке друга. Он своими пальцами оглаживал пальцы Йоста, мягко проводя по ним, иногда сжимая его кисть. Словно пытался успокоить не только его, но и себя. И это, на удивление, работало. Все заботы ушли на второй план. Сейчас существовали лишь они вдвоём.