Скайрим + доморощенный гений...

Внимание привлёк шум из коридора. Как будто там кто-то упал. Пьеро перестал выжидательно смотреть на альтмерку и прислушался, а когда услышал что-то, то испугался и подскочил, чтобы вылететь в коридор. — Аня! Стой! Оттуда раздался тихий, но раздражённый и гневный девичий голос: — Пьер, я ей говорила, что сверну шею, если ещё раз здесь увижу, не мешай мне… — Стой, говорю. Она что, подслушивала? — Разумеется, Пьер! Эленвен вздрогнула от вспыхнувшей в голове догадки, и она тоже выскочила в коридор. Да, так и есть. На полу в захвате подруги Чешира лежала совсем молодая лесная эльфийка, которая вот уже тридцать лет находилась на службе в разведке. Правда, странно невысокой альтмерке сейчас хватило бы одного движения рук, чтобы исполнить свою угрозу. И голова босмерки уже была повёрнута почти до предела, а рот плотно зажат рукой. И в уголках глаз скопились слёзы от боли и страха. Анна собралась закончить начатое, но Чешир снова строго сказал: — Аня, отпусти её. Она прошипела: — Пьер, да какого скампа?! Ты же знаешь, что я их терпеть не могу! — Отпусти. Её. Девчонка тряхнула золотыми волосами и буркнула: — Мягкосердечный придурок… Её руки сильнее напряглись, босмерка зажмурилась и приглушенно пискнула, ощутив треск своих позвонков, но человек крикнул: — Суле, нет! Юная альтмерка замерла за миг до убийства. Человек проникновенно сказал: — Не надо. Девушка почти незаметно вздохнула, глядя в пол. Подняла недовольные глаза на него. Первому эмиссару вдруг показалось, что эти яркие очи, свойственные исключительно чистокровным альтмерам, были ей знакомы. Анна чуть повернула голову шпионки обратно разжала пальцы. А Эленвен испытала приступ недоумения. Это девчонка, на вид ещё даже не совершеннолетняя, могла в одно движение свернуть шею… Это сколько силы было в таких тонких и нежных на вид ручках? Боги, да это ведь реально ещё дитя… Даже Мальви, эта шпионка, была старше неё на полвека минимум… Отпустив лесную эльфийку, альтмерка встала и отряхнула свою повседневную одежду. Напуганная Мальви ощупала свою шею, глубоко дыша. О-о, как ей сейчас было больно и страшно… Но, что важнее, она лично знала Эленвен. И не могла не узнать её сейчас. А то, что она подслушивала их с Пьером разговор… Проклятье… Это была одна из тех редких агентов, которые нравились Первому эмиссару. Эльфийка родилась под знаком Тени и могла проникнуть почти куда угодно, а её таланты в разведке… Очень не хотелось, чтобы её пришлось казнить из-за того, что она застукала свою госпожу здесь и сейчас, в компании странного человека, который водил дружбу с Довакином. С наипервейшим врагом Талмора. А придётся. Мальви подняла глаза и узнала Эленвен в лицо. И прочитала эти чувства на её лице. Она умела это делать. Их этому учат. Учат читать по губам, учат понимать языки, учат читать лица. Первый эмиссар и сама участвовала в этом обучении. Боги, ну вот зачем? Ей следовало уйти сразу же, как только она услышала знакомый голос госпожи. Почему? Почему она осталась и слушала? А слушать она могла уже долго. Слишком долго, чтобы не подозревать её в опасном знании. Боги, ну вот зачем? Пьер вгляделся в лицо Мальви. Аккуратные чёрные волосы, ещё более карии глаза, чем у него. Он обернулся на Эленвен. А вот ему читать по лицам не требовалось. Он вполне мог себе представить сейчас её мысли. Не мог не понять, что он только отсрочил момент гибели разведчицы. И смотрел сейчас на талморского посла точно так же, как на свою подругу минуту назад. «Не надо…» И Эленвен уже собралась сказать ему, что всё равно придётся. Но его подруга сказала прежде, чем она открыла рот: — В таверну зашли. Судя по походке, Балгруф. Это… она что, с третьего этажа услышала, как открылась дверь на первом? Вот это слух… Проклятье! — Блять! Вот скамп, посол и не подумала о том, что ярл может шляться по городу! И была согласна с Пьером. Так что строго взглянула на шпионку и приказала: — Мальви, прячься немедленно. Найди меня после, когда Балгруф уйдёт. Лесная эльфийка собралась с духом, кивнула… и исчезла. Мягкая тень скользнула по полу и утекла вниз по лестнице. Ладно, а им-то сейчас что делать? Эленвен переглянулась с Чеширом с обречённостью в глазах. — А мне где прятаться? У него взгляд был не радостнее. — Тут только две комнаты свободны… Он кивнул на свою и соседнюю. -…Моя и её. Анна подметила, прислушиваясь к первому этажу: — Зашёл на кухню. Могу взломать чью-нибудь комнату, где никого нет. Пьер возразил: — А закрывать как будем? И вдруг… — Так скажи, что вы с ней переспали. Глаза выпучили оба собеседника. Как бы странно ни звучало, но она ни разу не думала, что парень воплотит в реальность тот сон, который он на неё наслал. Он оглянулся обратно к ней с таким же вопросительным взглядом, какой был у неё. Переспали, да? Балгруф его просто не поймёт, учитывая его болезненную правдивость. Тем не менее, его лицо озарило так, будто у него сложилась картинка в голове, и он со странной улыбкой повернулся к Анне. — А что, так похоже? Девочка пожала плечами. — Для меня — да. Кстати, он уже поднимается. — Блять… Он сказал Эленвен, понизив голос, чтобы норд не услышал: -…Элен, быстро в мою комнату и постарайся выглядеть естественно. Альтмерка почувствовала, как осип её собственный голос: — Как? Парень едва не обматерил её шёпотом, но время поджимало: — Так, будто ты всю ночь ебалась с даэдра и уснула с подушкой на голове! Ну! Эленвен покраснела, но метнулась обратно в его комнату и поплотнее закрыла дверь. Анна кивнула другу на лестницу, а сама открыла дверь в его комнату и быстро зашла, чтобы забрать гитару, вышла и вновь закрыла дверь. И сама хотела выматериться, потому что ключи были у Пьера. А тот как раз встретил ярла на подходе и, улыбнувшись ему, как старому другу, спросил на тамриэлике с легким акцентом: — Балгруф? Чем обязан чести? Норд тоже улыбнулся странноватому музыканту и другу Довакина. — Здравствуй, Неразим. Да вот, хотел проведать, как у тебя дела. Просто твоя подружка сегодня всё утро с Фаренгаром возилась в той двемерской штуковине, а тебя не дождалась. — А я просто занят был. Потом утром пожрать готовил. Не знаю, насколько хватит, но постарался побольше… Когда они зашли на этаж с комнатами, из той, в которой жила Анна, полилась тихая и немного рваная мелодия, будто она подбирала звук струн. Мужчины зашли к ней. Ярл уже говорил с ней и видел, как она настраивала музыкальность кристалла в двемерском проигрывателе вместе с Фаренгаром. Когда она сосредоточена на таком важном для неё деле, отвлекать её не стоило, ибо она могла не только послать куда подальше, но и запустить чем попало в голову. И это если она была в хорошем настроении. Кстати, тут уже было пара стулов, потому что после встречи с даэдрическим существом, когда Пьер ночевал здесь, мебели требовалось больше. На них и устроились ярл с музыкантом. -…А у вас как? — Сон приснился. О том, как Довакин побеждает Алдуина плечом к плечу с Языками. — А-а, значит, дело сделано. Остаётся надеяться, что Туллий и Ульфрик внемлют его предупреждениям и будут держать мечи в ножнах. — Тоже надеюсь. Кстати, а чем ты был занят, если не секрет? Парень подумал немного и состроил слегка недовольное лицо. — Вообще да, это личное. Я… недавно познакомился с одной симпатичной эльфийской волшебницей. Думаю, что между нами было дальше, я могу не объяснять. Норд понимающе усмехнулся и чуть покачал головой. — Не понимаю, чем тебе не нравятся нордские женщины? А то, когда ты говоришь «эльфийская волшебница», я сразу вспоминаю Эленвен. Неразим пожал плечами и откинулся на спинку стула. — Эльфийка эльфийке рознь. Анна, вон, Одавингу крыло распорола мечами и голыми руками прижала его башку к земле, а как она поёт, ты и сам знаешь. Ярл кивнул. — О, да. Тоже удивляюсь… Вышеописанная девушка, сидевшая на комоде, скрестив ноги, положила гитару на колени и выудила из кармана ту двемерскую штуковину. Она надела на одно ухо наушник, подобрала проигрываемые песни и начала подбирать мелодию струн в такт. Музыка зазвучала мелодичнее, а юная альтмерка зашептала губами слова песен. -…А как у тебя успехи с рисованием? Вдохновение появилось? Одна из нот вдруг прозвучала совсем чуть-чуть фальшиво, привлекая внимание Пьера. Мелодия почти не остановилась, но он прекрасно знал, что в руках Анны никакой музыкальный инструмент НЕ МОГ звучать фальшиво. Она приклонила голову вниз, слушая и настраивая струны, потом зевнула, моргнула и продолжила играть. Парень улыбнулся ярлу. — Да, ещё как. Сейчас, схожу за рисунками… Эленвен, сидящая за соседней стеной, подумала: «Ох, если бы он только знал, насколько он близок к истине…» Но до неё не сразу дошло, что все вещи Пьера сейчас здесь. Соответственно, рисунки тоже. Поэтому, когда он зашёл и увидел, что она вместо того, чтоб притворяться спящей, сидит и подслушивает их разговор, он испуганно выпучил глаза и с таким вот лицом резко ткнул пальцем на кровать. И показал коротким жестом, чтобы она сняла одежду. Вот теперь она покраснела по-настоящему от большого смущения и категорически покачала головой. Парень ткнул другой рукой в стену, показал, мол, если ярл её увидит, то казнит его самого. При этом не меняя страшного выражения лица. Эленвен покраснела ещё больше, но поняла, что иначе никак. Она собралась последовать его плану, но делала это нехотя, и он подогнал её жестом, услышав новую фальшивую ноту и шаги в соседней комнате. Эльфийка постаралась представить, что она у себя дома, а не здесь, и просто побросала одежду куда попало. Она запрыгнула в постель за пару секунд до того, как норд вошёл в комнату. Едва успела накрыть голову подушкой и замереть. Пьеро же, состроив непринуждённую улыбку, подошёл к комоду и, открыв его, глянул в сторону Балгруфа. Ярл просто заглянул, а Неразим тут же прижал палец к губам, сложил ладони под ухом и помахал рукой, прося того удалиться. Норд тактично развернулся и ушёл обратно. Подождав, пока Балгруф вернётся в соседнюю комнату, он тихо выдохнул и раздражённо прошептал на своём языке: — Блять, анекдот, а не ситуация… Собрав несколько свежих листов с зарисовками, он подошёл к Эленвен и приподнял подушку, чтоб заглянуть ей в глаза. Прошептал раздражённо и ей: — Ты можешь оставаться в постели, пока он не уйдёт? Альтмерка гневно глянула в ответ, но промолчала. Кивнула. Пришлось смириться с тем, что теперь он видел её голой не только в своём воображении, но и наяву. Забавно, что в том сне он и правда весьма точно представил её тело. Убедившись в том, что она последует его советам, чтобы не попасть в максимально конфузную и неудобную ситуацию, Пьер вышел и направился к ярлу, чтобы показать ему свои рисунки, за которыми его видели по вечерам в таверне… Ярл посмотрел на друга Довакина с ещё большим уважением, убедившись, что тот действительно затащил в постель альтмерскую волшебницу. Анна была своеобразным исключением из образа этой расы как чванливых и магически одарённых остроухих, любивших задирать нос и считавших все прочие расы низшими. Но тут весь город знал, что, вопреки виду их с Неразимом отношений, они не были влюблены. Это было похоже, скорее, на дружеские магические изыскания придворного мага в паре со странным не то юродивым, не то гением. Только в музыке, а не в магии. Вернувшись на стул, Пьер разложил на столе свои зарисовки. Среди них оказалась Айрилет, в момент сражения с Милмурниром. Да и портрет самого Балгруфа, для которого тот никогда не позировал. Эта картинка его удивила. Да, пусть рисовка выполнена лишь карандашом и в одном цвете, но портрет был довольно подробным, каждый штришок брони и двуручного меча был выполнен со всей скурпулёзностью придирчивого художника. — Я представлял себе твой образ, ярл, как при сражении с Одавингом. Конечно, бой протекал не так, как я думал, но… А, вот и зарисовка того момента, в котором норд узнал миг, когда Анна в сталгримовой броне и с двумя кривыми мечами прыгнула на дракона. Увы, хорошие и подробные зарисовки на этом закончились. Норд удивлённо покачал головой. — Как у тебя это возникает в голове, ума не приложу. — Мне говорили, что фантазия хорошая. — Интересно. Кстати, я всё гадаю, как Довакин додумался наорать на всех нас матом на том совете… Парнишка пожал плечами. — Я надоумил. Потому что так правильно. Нельзя позволять каким-то там политикам решать судьбу мира, особенно когда на носу реальный Конец Света. Он тебя не напугал? Ярл усмехнулся в усы. — Немного. Если бы я его не знал, подумал бы, что он это серьёзно. Неразим кивнул. — Он был предельно серьёзен. Ведь главное в таких делах — говорить истину и действительно следовать своим намерениям. «Если». Важно, что «если». Если бы ему не поверили и продолжили бы бессмысленные споры, он бы реально послал весь этот мир нахуй и ушёл бы в Обливион. Балгруф недовольно подметил: — Лично мне это кажется трусостью. Ему возразили: — Это не трусость, это лучший повод смертным для примирения. Лучше просто не было и нет. Если бы переговоры протекали так, как планировали обе стороны, они бы уже продолжили воевать, а это полностью обесценит и унизит Довакина как героя. На кой хуй он вообще появился в этом мире, если люди даже перед Пожирателем Мира думают только о своей личной власти? И мне интересно, кто ещё, кроме тебя, использует власть по назначению? Ярл хмыкнул, выслушав чудака. — Иногда думаю, что ты был советником при дворе кого-то во власти, если не правил сам. Но уж больно ты молод. Кстати, зачем бороду сбриваешь? Как-то не по-мужски выглядит. Странный художник и музыкант снисходительно улыбнулся. — Править сложно. Особенно нордами. У каждого своё понимание о порядке. Я как-то видел одного владыку, который правил ещё более свирепыми и неуправляемыми существами, чем норды. Ему приходилось быть ещё хуже, чем они. Он обладал магическими умениями и был слит воедино со смертным телом следопыта, некогда охранявшего врата в страну Тьмы. И, чтобы держать тех существ, все из которых сплошь воины и палачи, в узде, он подчинял их волю силой, проникал в их разумы и заставлял делать то, что хотел. Ну, правда, их жизнь от такой смены крыши ничуть не менялась, они как резали друг друга, так и продолжали резать. Просто под другими знамёнами. А тем, кто его предавал, он мог натурально выжечь мозги своей магией. Таких могло заклинить на какой-то одной фразе, или они могли потом произносить только какие-нибудь нечленораздельные звуки, либо постоянно ржать, как ненормальный псих, либо постоянно не то плакать, не то смеяться. Балгруф поёжился, представив себе то, что он рассказал. А парень продолжил с той же улыбкой: — Я видел достаточно странной и необъяснимой жути в своей жизни, ярл. Не смотри на мою молодость. Меня не просто так все считают слегка не в себе. Можешь мне поверить, так лучше, чем если бы я ушёл в себя и обратно бы не вышел. А насчёт бороды? Мешается она, шею колет. Да и бабам нравится. Ну, эльфийским, разумеется. — Понятно. А у тебя есть новые песни? — Ещё перевожу пока что. Мне трудно петь на вашем языке. У Аньки лучше получается. И… я не пою кому-то лично. Эленвен подумала, всё равно подслушав немного: «По крайней мере, мужчинам.» Балгруф Старший цокнул языком. — Жаль. Я не всегда могу наведываться в «Кобылу» по вечерам. А у меня во дворце ты петь не станешь. — Не люблю придворных. Не та публика. Вот простые норды и искатели приключений — это публика, которой мои песни заходят без пояснений, даже если они не самые понятные. Я не особенно приветствую расспросы, даже если среди твоих танов есть такие, как мой друг. Кстати, мы с Аней уже скоро отправимся дальше в путь. Нам уже пора в Коллегию, там есть важные дела. — Тоже жаль. Я бы хотел почаще общаться с тем, кто дал Довакину идею обматерить обе стороны этой глупой войны и на корню пресечь вражду. Неразим снова пожал плечами. — Уж как получается. Я человек вольный, мой дом — дорога, крыша — небо, а постель — меховой мешок. И пока я волен идти, куда глаза глядят, и делать то, что захочется, я чувствую себя лучше всего. Так мне лучше всего думается. Лучше всего вспоминаются песни и такие вот устройства, вроде плеера. Он кивнул на двемерскую штуковину на поясе играющей мелодии альтмерки. Балгруф удивлённо спросил: — Постой, так это ты её не нашёл? — А ты думал, двемеры так увлекались музыкой, что склепали переносной проигрыватель? Ярл, я его сделал! Мы зря, что ль, с Довакином шлялись по двемерским руинам? Девушка вдруг резко прекратила играть и сказала, подняв голову: — Айрилет. И в следующую секунду в комнату заглянула данмерка-хускарл. — Балгруф, какого скампа? Я же говорила, предупреждай меня, что идёшь в таверну. Норд закатил глаза. — Айрилет, ну троллья кровь, неужели я постоянно обязан быть под присмотром? Или ты думаешь, что меня здесь не смогут защитить в случае чего? Данмерка смерила взглядом мелкую альтмерку, которую до боя с Одавингом считала соплячкой. Анна провоцирующе ухмыльнулась. Айрилет ещё не знала, в какой вихрь ударов может сорваться эта егоза из состояния покоя. И… в лаборатории Фаренгара из-за того раза, когда в Балгруфа чуть не прилетел подсвечник, схлестнулись две разъярённые фурии. Что-что, а драться эта «соплячка» умела. Даже голыми руками и ногами. Особенно голыми руками и ногами. Поиграв в гляделки с мелкой нахалкой, Айрилет напомнила другу: — Может, и смогут. Да только не от настойчивых просителей, прознай они, что ты зд… Альтмерка выдала лишь одно: — ХА! Чем вызвала у данмерки желание вновь устроить драку. Балгруф прекратил едва не начавшееся сражение, встав и пробормотав себе под нос несколько крепких словечек, когда-то услышанных от своего отца. Почти выйдя за дверь, он обернулся к Неразиму. — Так когда вы уходите? — Не знаю. Но скоро. Кивнув на прощание странному творцу, ярл вышел со своим хускарлом. Анна не играла дальше, пока не услышала, как они вышли из таверны. Вот теперь Пьер выдохнул с облегчением. Альтмерка вопросительно на него взглянула. Он просто показал жестом, что пойдёт к себе. Она кивнула и продолжила играть мелодии из его плеера. Кстати, благодаря этому «отпуску» и его дружбе с Фаренгаром удалось настроить ещё с несколько десятков песен на кристалле, созданном когда-то Кисой… ***