only your glance mattered

Слыша, как колотится в груди сердце, я подумал, что от поцелуев, возможно, умирают.

      Чимин зло смотрит на Чонгука, и, честное слово, он готов сейчас же расцарапать его пускай и симпатичное, но ужасно бесячее лицо.       — Ты — ублюдок, — со всей ненавистью в голосе шипит Чимин. — Я тебя точно когда-нибудь убью.       На эти слова Чонгук лишь дерзко улыбается. Вот же гад. У Пака уже просто не хватает терпения и сил, чтобы сдерживать почти рвущее кожу желание проехаться кулаком по этому лицу, стерев улыбку и желательно оставив синяк.       — Почему? — притворное удивление. — Джихек сам выбрал меня, никто его не принуждал бросать тебя и идти ко мне, сладость.       Это прозвище. Как же Чимина раздражает, когда Чонгук к нему так обращается — они не в тех отношениях, чтобы позволять друг другу подобное.       — Понравилось скакать на члене чужого альфы? — Чимин на грани. Ещё совсем чуть-чуть — и он точно выйдет из себя.       — Мне тебя жаль. — Чон придвигается ближе и наклоняется так, чтобы губами задеть ухо Чимина. — Если считаешь, что между ног Джихека — член, то ты и вправду настоящих членов в жизни не видел.       И вся спесь Пака куда-то резко девается, ведь горячее, почти обжигающее дыхание омеги заставляет кожу Чимина покрыться мурашками, а запах, исходящий от тела Чонгука, вот-вот вскружит голову.       — Отодвинься от меня, — шепотом говорит омега, чтобы преподаватель не заметил их «милую» беседу.       Чонгук не спорит, он словно видит Чимина насквозь, поэтому тотчас отодвигается и принимается слушать лекцию.       Пак кусает губы, терзая нежную кожу. Он чувствует, как от этой мимолетной близости и тепла, что источало тело Чонгука, внизу живота предательски тянет узел возбуждения. Он знал, что его привлекают не только альфы, однако Чимин категорически не хочет признавать, что Чонгук его возбуждает. Все, что он чувствует к этой омеге — это вселенских размеров злость. А то, что его тело так отреагировало, то вся проблема в долгом отсутствии секса.       Когда наконец-то звенит звонок, оповещающий об окончании пары, Чимин быстро собирает свои вещи и уходит прочь, даже не кидая парочку едких фраз в сторону Чона, как делает это обычно.       — Тэхён! — Чимин находит альфу в толпе студентов и тянется к нему, хватая за руку, чем и обращает на себя внимание. — Мы сегодня идём в клуб!       — И я рад тебя видеть, крошка. — Ким добродушно улыбается и оставляет целомудренный поцелуй на лбу омеги. — Разве ты не хотел окунуться с головой в учёбу?       — Хотел, но этот Чон Чонгук! — фыркает Пак и кривит лицо. — Он меня скоро доведёт, вот серьёзно.       — Минни, — ласково обращается Тэхён, — может, ты, наконец, с ним переспишь?       Этот вопрос резкий и неожиданный, из-за него Чимин статуей застывает посреди коридора и обиженно-удивленно смотрит на Кима.       — Да как ты?.. — возмущено начинает омега. — Как ты мог до такого додуматься? Я терпеть этого придурка не могу!       Тэхён качает головой.       — Правда? То есть то сексуальное напряжение между вами лишь часть моей больной фантазии? — дразнит Чимина альфа.       — Да, черт возьми, ты верно подметил. Больной фантазии. Я с ним никогда и ни за что!       — Ты сам в это веришь? — спрашивает Ким, приподнимая бровь.       — Я в этом уверен.       — Ты правда ничего не видишь? — Тэхён берет омегу под локоть и уводит в сторону столовой, ведь тема, которую они сейчас обсуждают, точно не для лишних ушей. — Он же тебя глазами почти раздевает.       — Бред, — закатывает глаза Чимин. — Он меня терпеть не может, как, собственно, и я его. Чонгук уводит каждого появившегося в моей жизни альфу! А эти членоголовые ведутся на него! — уже громче говорит он. — На него, когда у них есть возможность быть со мной!       — Членоголовые? — чуть ли не смеясь, спрашивает Ким.       — Именно. У них вместо головы член.       — Он с ними никогда не спал, — зачем-то уточняет альфа, словно действительно знает, о чем говорит. — Чонгук не пытается отбить у тебя «членоголовых», он лишь отгораживает их от тебя, так как ревнует.       Чимин останавливается и накрывает лоб друга ладонью.       — Что ты делаешь? — спрашивает Тэхён.       — Пытаюсь понять, может, у тебя температура, и поэтому ты несёшь всю эту чушь.       — Чимин, — обречённый вздох. — Если бы ему были нужны все твои альфы, он тогда бы и меня в это втянул.       — Ты подожди. Он просто ещё до тебя не дошёл.       — Чонгук и не дойдёт до меня, ведь не видит во мне угрозы, — поясняет Тэхён, словно маленькому ребёнку. — У меня нет желания тебя трахнуть, вот он и не трогает меня.       — Все, отстань. — Чимин разворачивается и заходит в столовую, даже не дождавшись Кима.       Однако Тэхён его быстро догоняет и обнимает со спины, положив подбородок на плечо.       — Ты тоже его хочешь. — Факт.       И Чимину не нравится, что это правда. Чонгука, помимо того, что хочется прикончить, хочется поцеловать. Да так, чтобы перед глазами галактики были. Долго. Чувственно. Голодно. От этих мыслей запах омеги приобрёл более яркие и насыщенные нотки.       — Кто-то начинает возбуждаться. — Тэхён носом проводит по шее, прямо возле запаховой железы. — Подумал о том, как хорошо будет с Чонгуком? — И Чимин клянётся, он чувствует, как внизу становится мокро, как его колени дрожат от одной лишь только мысли об этом. — Или на нём?       Пак не выдерживает такой пытки, он позорно прикрывает глаза и чуть ли не стонет в голос. Он проиграл. Даже не Чону, самому себе. Чимин настолько сильно хочет этого омегу, что его тело реагирует слишком быстро и готово возбудиться просто от мысли, что у них может быть близость.       — Хочешь докажу, что ты ему нравишься? — От этих слов Пак вздрагивает.       — Мне это не нужно, — врёт.       — Открой глаза и посмотри вправо.       Чимин не знает почему, но решает выполнить просьбу друга, и когда делает то, что тот попросил, сталкивается с пылающим огнем взглядом Чонгука. Он смотрит прямо на них, внимательно, нечитаемо и так прожигающе, что Чимин плавится от такого взгляда.       — Поверь, будь мы только втроем, он точно бы мне в волосы вцепился.       И Чимин верит этому, верит, потому что Чонгук выглядел ужасно недовольным, точно злым и… обиженным.       — Я, как твой лучший друг, так уж и быть, помогу тебе. — Омега не успевает понять смысл сказанных Кимом слов, как чувствует его губы на своей шее.       Для них нормально иметь тесный телесный контакт, однако даже для Чимина, человека, что обожает прикосновения и объятия, есть грань. Но он позволяет Тэхёну, ведь видит, как маска Чонгука без промедления трескается и опадает осколками. Он встаёт со стула и, не разрывая зрительного контакта, идёт прямо к ним.       — Это столовая, а не туалет клуба, что бы вы тут на глазах у всех терлись друг о друга, — грубо выпаливает Чон. — Аппетит портите.       — Разве эта сладкая булочка не лучший десерт? — и после этих слов Ким хлопает Чимина по ягодицам.       Чонгук на это реагирует настолько неожиданно, что даже Тэхён удивляется и отходит от Пака.       Чонгук рычит. Утробно. Угрожающе. Зло.       От этого звука Чимин готов свалиться перед ним на колени, прижаться всем телом к нему и втянуть запах Чона. Он уже было хотел что-то сказать, объяснить, что все это было глупой идеей, как омега просто уходит. Чонгук бросает последний взгляд на Чимина и просто уходит из столовой.       Самое ужасное — это после шести пар оставаться в библиотеке, чтобы набрать нужного материала для проекта.       Чимин любит учиться, ему нравится получать новые знания, узнавать то, чего раньше не знал, и слышать похвалу от старших. И все было прекрасно, он долгое время был первым в топ-пяти лучших учеников третьих курсов. Был. До прихода в их группу Чонгука.       Сначала он показался милым и безобидным.       Пак даже первый с ним заговорил, ведь, придя в новый коллектив, Чон немного стеснялся и вёл себя неуверенно. Чимин быстро нашёл с ним общий язык, с Чонгуком действительно интересно, он в своём университете тоже входил в топ лучших студентов, но, в отличие от Чимина, был на третьем месте.       Все было хорошо, их общение было лёгким, приятным, и они часто вместе шли домой, так как им по пути. Чимину казалось, что у него появился друг, только вот все эти мечты и мысли с громким треском были разбиты самим же Чонгуком.       — Что ж, мои дорогие, вот и конец первой четверти, а потому пришли результаты новых топ-пяти, — оповещает их куратор, доставая листок из папки.              — Пятое место у Соён, четвёртое у Джина, третье у Вонхо, второе… — мужчина на секунду замолкает и дальше уже продолжает неуверенно и тише прежнего. — Второе место у Пак Чимина, а первое — у Чон Чонгука.       В аудитории мгновенно повисает гробовая тишина. Каждый из студентов знает, что для Пака оценки — это очень важно. Он ради них портит своё здоровье и часто жертвует своими интересами, чтобы быть лучшим из лучших.       — Ого, выходит, если тут я первый, а в прошлом моем университете был третьим, тогда, учись ты там, то был бы четвёртым. — В голосе нет насмешки, но Чимин все равно краснеет то ли от злости, то ли от подступающих слёз.       Это и было переломным моментом. Все те месяцы их общения и, как считал Чимин, дружбы, просто исчезли. Пак еле сдерживал себя от желания позорно сбежать из аудитории и закрыться в туалете горько, глотая слезы обиды и унижения.       Чон же не выглядел обеспокоенным или счастливым. Даже когда некоторые рядом сидящие студенты начали его поздравлять, он лишь безразлично пожимал плечами, говоря что-то по типу: «оценки это не главное». Чимин на эти слова хотел возразить, ведь: как оценки могут быть не важны?       Оценки — это показатель того, насколько человек заинтересован в своей будущей жизни, в том, хочет ли он жить хорошо. Чем лучше оценки, тем лучше жизнь.       По крайней мере, Чимину так казалось.       — Сходим в магазин сегодня после пар? — Чон даже не обращает внимания на то, что сейчас рассказывает преподаватель Хван, он нагло, бессовестно прижимается боком к Паку и опирается рукой на колено. — А то я забыл купить вчера домой кимчи.       Чимин отдергивает его, даже несмотря на то, что за все время их общения они стали действительно близки, и такие касания никогда не раздражали омегу. Но сегодняшняя ситуация выбила его из привычного ритма жизни, она, как понял Чимин, показала истинное лицо Чонгука.              — Нет, не пойду, — холодно отвечает Пак, даже не поворачивая голову в сторону омеги.       — Ты чего? — Чонгук хмурится и пытается заглянуть в глаза Чимина, только вот тот не даёт это сделать, постоянно отворачиваясь от него.       — Ничего.       — Я же вижу, что… — только Чонгуку не дают договорить, резко перебивая.       — Я же сказал, что ничего не случилось! — выходит громче, нежели изначально планировалось.       — Пак Чимин, все в порядке? — удивлённым голосом переспрашивает преподаватель.       — Да, господин Хван, — уже более спокойно и ровно отвечает Чимин. — Можно мне пересесть? А то мне плохо видно доску.       — Да, конечно, — быстро соглашается мужчина. — Как раз возле Хосока свободно.       И Чимин быстро собирает вещи в рюкзак, он не обращает внимания на попытки Чона его остановить, лишь смотрит на него острым, режущим без ножа, взглядом, от которого Чонгук теряется.       Это была их первая, но, увы, не последняя ссора.       — Чего сидишь тут? — чей-то голос выдергивает Пака из пучины воспоминаний. — Тэхёна потерял?       Чимин уже не сдерживается и все же закатывает глаза.       — Чонгук, что тебе надо? — уставшим голос спрашивает Пак.       — Да вот думал, как это ты так отчаялся, что решил соблазнить собственного лучшего друга. — Омега становится сзади Чимина и придвигается к нему настолько близко, что прижимается грудью к затылку. — Не ты ли говорил, что в жизни не переспишь с Тэхёном? Неужели ты мне врал?       — А тебе какая разница? — Чимин поднимается со стула, из-за чего Чонгук немного отходит назад. — Что такое? Тот альфа уже бросил тебя?       Он хочет разозлить, вывести Чона из себя, увидеть, как его лицо становится красным от ярости, как кулаки сжимаются до белых костяшек.       — Он мне и не нужен был, — голос омеги спокойный, а от былой едкой ухмылки не осталось и следа.       — Тогда зачем?! — Вместо того, чтобы заставить Чонгука потерять контроль, его теряет сам Чимин. — Почему ты так делаешь? Ты все забираешь у меня! Моё первое место, моих альф! Что тебе нужно от меня?!       У Пака не получается сдержать предательских слёз.       — Я никогда не хотел забирать твоё место в топ-пяти, — как-то отчаянно говорит Чон. — Я лишь хотел быть тебе другом! И никогда не преследовал цели тебя унизить или обидеть.       Чимин отрицательно качает головой, он не верит ни единственному слову, что готовит этот омега.       — Тогда почему ты забираешь всех альф, с которыми у меня есть шанс? Ты хоть представляешь, как я себя чувствую? Они выбирают тебя! Все они ни разу не отказали тебе, будто я — пустое место, будто я хуже тебя не только в учёбе, а ещё и в привлекательности!       Опять новая волна слёз, они застилают глаза, и Чимин практически ничего не видит. Он чувствует себя униженным, растоптанным и обиженным.       — Ты самая красивая омега, которая вообще существует. — Чимин не замечает, как Чон подходит к нему непозволительно близко и практически вжимает его тело в стол позади него. — Эти альфы недостойны даже твоего взгляда, они просто тупые спермобаки. — Теплое дыхание Чонгука ласкает чувствительную кожу шеи. — Ты особенный.       — Чонгук…       Но Чимин не успевает договорить, ведь сразу же чувствует чужие губы на собственных, чувствует их мягкость и сладковатый вкус бальзама. Разум Пака начинает отключаться, когда Чонгук хватает его за бёдра и прижимает к себе, протискивая свою ногу между его и раздвигая их.       — Неужели ты правда не понимаешь, зачем мне эти альфы? — голос его хриплый, тихий, возбужденный. От такого Чонгука Чимину хочется заскулить, прогнуться в пояснице и призывно открыть шею. — Вроде умный мальчик, а очевидного не замечает.       Он покрывает поцелуями все лицо: уголки губ, порозовевшие от смущения щёки, нос, скулы, очертания линии подбородка. Чон дорвался, ведь сейчас в его руках Пак, который словно лужа растекся от ласк Чонгука, просто не в силах больше сдерживаться. Он толкает его назад, заставляя сесть на стол, и руками спускается вниз, оглаживает часто вздымающююся от глубоких вдохов грудь, плоский живот, что под его пальцами невольно напрягается, тазовые косточки, и плавно, медленно, чтобы не спугнуть, перемещает большие тёплые ладони на внутреннюю часть бёдер.              Чимин давит рвущийся наружу громкий выдох, за которым точно последовал бы стон. Все его тело в данный момент — это оголенный, лишённый защиты провод. Любое прикосновение, даже дыхание Чонгука, заставляет омегу полностью отдаться ситуации, полностью погрузиться в момент удовольствия, что приносят чужие руки.       Возбужденный Чонгук пахнет чертовски приятно. Обычный его запах — это немного кисловатый цитрус, сейчас же он приобретает более яркие, насыщенные сладкие нотки, от чего Чимин не сдерживается и проводит носом по щеке, ведёт к месту под ухом и жадно, словно это его самый первый глоток воздуха после его долго отсутствия, вдыхает. Перед глазами не звёзды, перед глазами галактики, целый космос.       — Позволишь?       Чимин отодвигается так, чтобы видеть лицо Чона, и из-за сильного возбуждения он не понимает, о чем тот спрашивает, но соглашается, кивает головой и понимает, что Чонгуку бы позволил с собой сделать все, что угодно. Когда омега смотрит на него так… так невозможно пристально, долго, глубоко, будто пытается заглянуть в самые тёмные и скрытые от внешнего мира уголки души, Чимин просто не сможет отказать ему. Не хочет отказывать.       — Самая нежная, омега. Самая красивая.       Омега не выдерживает, от такого обращения Пак откидывает голову назад и тихо стонет, он понимает, что они в библиотеке, что если их заметят, то может быть угроза отчисления. Только Чимину сейчас на это плевать, все, что его сейчас действительно волнует, это Чонгук между его ног, руки на теле и запах возбуждения, нависший над ними и окутывающий со всех сторон.       — Чонгук…       — Да? — омега ластится к нему, трется щекой о шею.       — Поцелуй меня.       И Чонгук целует, сначала на пробу, медленно проводя языком по губам, но как только Пак открывает их и позволяет углубить поцелуй, Чон больше не старается сдерживаться. Он прижимается ближе, хотя, кажется, что куда ещё ближе — совсем немного, и они сольются, станут одним целым. Губы Чимина на вкус как спелый вишнёвый сок. И Чонгук дуреет, он хочет узнать, везде ли этот омега такой сладкий, что аж скулы сводит.       Но поцелуев мало, сейчас хочется больше. Хочется ощутить не простую дрожь чужого тела, хочется заставить биться его в конвульсиях от удовольствия, хочется увидеть слезы во время того, как Чимин будет с его именем на устах кончать. Хочется, очень хочется. И Чонгук не может себе отказать.       — Веди себя тихо, сладость. — Целует в щеку. — Ты же не хочешь, чтобы тебя услышали?       Чимин смотрит расфокусированным и поплывшим взглядом. Сейчас он не соображает, мозг отключён, и единственное, что им руководит в этот момент — желание.       Чонгук атакует шею, лижет языком, целует, кусает, а после опять целует. Вдыхает пьянящий запах Чимина, его аромат вишнёвого сока, вина и мёда. Это все слишком. Слишком хорошо, слишком нравится, слишком приятно. Слишком-слишком-слишком. Чимин — это сплошное «слишком». Он даёт ему привыкнуть, позволяет расслабиться и, закусив ребро ладони, тихо скулить от удовольствия.       Чонгуку нравится такой Пак. Он сейчас выглядит как восьмое чудо света, — возбужденный, податливый, готовый на многое, если не на все. И смотрит так по-особенному, так, будто готов съесть Чонгука. И он, собственно, совсем не против.       Его руки находят пуговицу брюк и расстёгивают их, он боится напугать, поэтому делает все аккуратно, внимательно следя за реакцией омеги. Чимин распахивает глаза и смотрит на Чонгука немного испуганно и встревожено, но не отталкивает, наоборот, расставляет ноги настолько, насколько это позволяет ткань брюк.       — Я хочу тебя, — с шепотом вгрызается в губы Пака, Чонгук. — Как же я хочу тебя.       Чимин обвивает руками шею омеги и тянет его на себя, заставляя лечь на свою грудь, пока сам спиной ложится на стол.       — Я тоже, — хнычет от прикосновения пальцев Чонгука к чувствительному клитору через ткань белья. — Очень хочу.       Все это кажется сном, и если это действительно сон, Чимин отказывается просыпаться. Он хочет остаться в этом моменте навсегда.       С каждым разом прикосновения Чонгука становятся увереннее, интенсивнее, омега пальцами массирует промежность, чувствует, как ткань быстро становится влажной, как Пак двигается бёдрами навстречу. Он сам ощущает, что течёт, даже ни разу к себе не прикоснувшись.       — Молодец, сладость. Ты такой хорошенький, так хорошо для меня стонешь.       Чимин готов кончить уже от этих слов, ему всегда нравилась похвала, но это никогда не было фетишем или чем-то настолько возбуждающим. Но Чонгук — сам по себе ходячий фетиш. Несмотря на то, что он — омега, на то, что его кожа светлая, перламутровая, запах нежный, приятный, он выделяется на фоне других омег. Выше, шире в плечах, а его рука, что полностью забита различными татуировками — причина множества бессонных ночей Чимина.       Его дыхание учащается, превращаясь в прерывистые вздохи, каждый из которых наполняет его тело волнами пульсирующего тепла. Омега продолжает массировать, плавно перемещая руку вдоль промежности, исследуя каждый сантиметр чувствительной кожи. Его прикосновения полны нежности и страсти, каждое движение пальцев словно обволакивает, погружая в водоворот ощущений.              Чимин уже не может контролировать свои движения, его тело само тянется навстречу, поддаваясь этому безумию. Ткань под ним уже полностью пропитана его влажностью. Чувства обостряются до предела, и мир вокруг растворяется в этом мгновении, оставляя только руки Чонгука между ног и его поцелуи, которыми омега покрывает все открытые участки кожи.       Пак ощущает, как волны экстаза начинают накатывать, наполняя его сознание белым шумом удовольствия. Он уже не ощущает времени, не думает ни о чём, кроме этих прикосновений, этих движений, этой сладкой пытки.       — Давай, омега. — Шумный вдох и смазанный поцелуй в губы. — Кончи для меня, кончи на мои пальцы.       Ещё пара круговых движений, и его тело, наконец, пронзает мощная волна оргазма, Пак закусывает губу до крови, не давая вырваться крику. Он извивается всем своим существом, ощущая, как напряжение скапливается и разряжается, оставляя его опустошённым и удовлетворённым, лежащим на пропитанной потом и влагой поверхности, с дрожащими от послеоргазменного блаженства конечностями.       — Сладость, ты невероятный, — говорит на ухо и после прикусывает мочку. — Моя прекрасная омега.

***

      С того инцидента в библиотеке проходит ровно два дня, и Чимин чувствует себя потеряно, ведь все это время Чонгук ни разу не связался с ним, не написал и не пришёл в университет.       — Ты выглядишь расстроенным, — подмечает Тэхён.       — Он меня просто использовал! — слишком громко и возмущенно проговаривает омега.       — Не говори глупостей. — Ким качает головой, не понимая, как Чимин до сих пор думает так. — Возможно, что-то случилось?       — Не хочу об этом думать.       Проявлять чувства — сложно. Пак чувствует, что тот вечер лишь для него был чем-то желанным и таким долгожданным, позволяющим открыться Чону и обнажить перед ним свои чувства и желания.       — Ты боишься, но это нормально, не нужно стыдиться этого. — Альфа обнимает друга за плечи и позволяет опереться на себя. — Ты нравишься Чонгуку, он нравится тебе, хватит мучить друг друга и изводить самого себя. Позвони ему сам, и я уверен, он объяснит причину своего отсутствия.       Омега уже хотел открыть рот, чтобы ответить, как его тут же перебивает чей-то голос.       — Привет. Давно не виделись.       Джихек. Чимин смотрит на него и чувствует, как внутри разгорается самый настоящий пожар из обиды, злости и чувства ревности.       — Что тебе надо? — Пак не хочет с ним говорить, но решает, что чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат.       — Хотел попросить прощения, я был дураком, что предпочёл Чонгука, когда у меня в руках была такая милая омега. — В его голосе нет и намека на сожаление или чувство вины.       Чимин готов протестующе зашипеть на него, оскалиться и вцепиться ногтями в лицо этого надменного альфы. Ведь так обращаться к нему может только только один человек, и это Чонгук.       — Шёл бы ты отсюда по-хорошему, — но вместо Чимина, начинает говорить Тэхён, и голос его граничит с утробным рычанием.       — Да ладно, я же просто пришёл извиниться.       Джинхек пытается выдавить улыбку, но выходит криво и до ужаса некрасиво. Чимин смотрит на него и не понимает, как он вообще мог что-то хотеть с этим придурком.       — А что такое, Чонгук послал?       Омега на этом вопросе леденеет и внимательно смотрит на альфу, ему сейчас очень важно услышать ответ. Чимину действительно интересно, что между ними произошло такого, что Джихек пришёл к нему.       — Да эта сука… — Чимин скалится и только благодаря сжимающей его плече руке Кима сдерживается от рывка в сторону альфы, чтобы точно лишить его глаз за такие слова в сторону Чона. — Он обещал мне, что проведёт со мной течку, если я откажусь от Чимина, но когда я пришёл к нему вчера, то он меня просто выставил за дверь, ещё и кинул в меня какую-то книгу.       И Пак обращает внимание на разбитую бровь. Видимо, книга была тяжёлой. И он представляет картину, где омега кидается вещами в Джинхека, лишь бы тот его не трогал, нежная улыбка сама появляется на его лице.       — Ну так что?..       Чимину на эту надежду в голосе хочется показательно отвернуться и закатить глаза.       — Ничего. Уходи и забудь дорогу в мою сторону.       Джихен зло сжимает челюсть, но прямой взгляд Тэхёна не позволяет сказать что-то грубое в сторону омеги. Поэтому альфа все же уходит.       — Теперь ты понимаешь, что Чонгук не воспользовался тобой?       — Понимаю.       Он чувствует себя странно. Как-то неуютно, будто Чимин сейчас должен быть в другом месте, а не сидеть во дворе университета в обнимку с Кимом.       — Ты не хочешь помочь ему? — аккуратно интересуется Тэхён.       — Хочу, — честно признается Чимин. — Но течка — это очень личное дело, и он меня не пригласил, вдруг Чонгук не впустит… оттолкнет?       — Глупость, — фыркает альфа. — Он скорее руку себе откусит, чем тебя оттолкнет. Просто если бы кто-то не убежал после той ситуации в библиотеке, возможно, Чонгук бы и успел тебе сказать о течке.       Пак ненавидит тот момент, он не хотел убегать, но испугался и решил, что лучшим выходом из ситуации будет уйти. И Чонгук его не останавливал, лишь понуро опустил голову и даже не шевелился, пока Чимин приводил себя в порядок и поспешно собирал рюкзак.       — Но у нас ещё три пары…       — Я скажу, что тебе стало плохо и ты ушёл, — находит отговорку Тэхён.       Чимин стоит перед дверью Чонгука, он знает, где тот живёт, ведь они раньше ходили домой вместе, но омега никогда к нему не заходил. И сейчас их разделяет совсем немного, пара метров и железная дверь, в которую Паку нужно всего-то постучаться и сделать этот шаг навстречу Чону. Ведь свой он уже сделал.       Три стука и сердце уходит в пятки.       Ему долго ждать не приходится, ведь слышно звуки тихой ругани и чьи-то тяжёлые шаги.       — Джихек, что непонятного я ска…       Чонгук начинает говорить, ещё даже не открыв дверь, но когда он видит перед собой не надоедливого альфу, от которого еле избавился вчера, а Чимина, омегу, которого так сильно хотел всё это время, то просто замирает, не в силах договорить.       — Привет, — смущённо вырывается из Пака. — Как ты?       Все лицо мигом заливается краской, ведь Чонгук стоит перед ним в одних трусах. От него пахнет исключительно его природным запахом, никаких духов или дезодоранта, приятно ласкающим рецепторы и оседающим на них лёгким грузом, не позволяя заполнить лёгкие чем-то другим.       — Ты? — наконец-то отмирает омега. — Что ты тут делаешь?..       — Шаг. — И делает один большой шаг в сторону Чона, заходя в квартиру. — Это мой шаг в твою сторону. Я… я пойму, если ты после моего поведения и того трусливого побега не примешь меня.       Но этого не случается, ведь Чонгук быстро закрывает дверь и прижимает своим горячим и мокрым, скорее всего после душа, телом Чимина.       — Я думал, что тебе противно, — сиплым голосом говорит он. — Что я тебе противен.       — Нет. — Пак целует в шею, прямо в то место, где лучше всего чувствуется запах омеги. — Ты не можешь быть мне противен.       И они срываются. Больше нет причин сдерживаться, поэтому Чонгук впивается страстным и немного грубым поцелуем в губы Пака. Сминает их, кусает, утопая в мягкости, проходится по ним кончиком языка. Течка отбивает всё желание на нормальный диалог, который им точно нужен, и единственное, что она оставляет — это жажду, голод, потребность в Чимине.       — Ты так вкусно пахнешь. — Отрывается от губ Чонгука Чимин и переходит поцелуями на шею. — Хочу тебя съесть.       Кожа на вкус как кремовая начинка самого сладкого торта. Чон до одури вкусный, и Пак планирует сегодня опробовать его везде. Абсолютно везде.       — Пошли… пошли в спальню. — Омега дрожащими руками проводит по плечам Чимина. Чонгук чувствует, как его белье становится мокрым, всего пара поцелуев — и он плавится, пара прикосновений — и его тело льнет навстречу, пара слов — и он готов на всё, лишь бы это было с Чимином.       Пак идёт за омегой, он даже не обращает внимания на мебель и интерьер, хотя ему любопытно, как выглядит квартира Чонгука. Но об этом сейчас волноваться совсем не хочется, ведь всё его внимание всецело принадлежит хозяину этого дома.       — Я точно не сплю? — Чон сам ложится на прохладные простыни и призывно раздвигает ноги. — Возможно, ты лишь моё воображение? Слишком реалистичная фантазия, вызванная течкой?       Чонгук выглядит расстроенным, в его голосе столько боли и грусти, ведь если Чимин, стоящий перед ним, в его квартире, в его комнате — это действительно всего лишь сон, то лучше Чонгуку больше никогда не просыпаться.       — Я тут, с тобой. Это не сон, это реальность.       И в доказательство этих слов Чимин опускается коленями на кровать, что тут же прогибается под его весом с характерным скрипом. Он поглаживает нежную, мягкую на ощупь кожу ног и видит, как они начинают дрожать. Чонгук прикрывает глаза и позволяет трогать, смотреть, наслаждаться собой. Во рту скапливается слюна, которую он глотает и чуть ли не давится ней, ведь в этот же момент Чон двигает бёдрами ему навстречу, желая почувствовать руки Чимина не только на внутренней части бёдер.       — Моя омега нуждается в большем? — с улыбкой на лице спрашивает Чимин.       — Пожалуйста… — все, на что способен сейчас Чонгук.       — «Пожалуйста» что? Что ты хочешь? — Чимин наклоняется и целует низ живота. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Не знаю… — Закидывает одну из ног на плечо Паку. — Просто хочу тебя. Очень.       Чимину этого достаточно, он решает, что сейчас, во время течки, дразнить Чонгука будет слишком жестоко, поэтому хватается за ногу, что закинута на него, и слегка сжимает. Его губы медленно спускаются вниз, и он проводит языком по уже достаточно влажной ткани белья.       — Чимин… — тихий стон доносится до слуха омеги и он не может сдержать улыбку.       Всё это кажется таким правильным. Чонгук во власти Чимина, его дрожащее от желания тело, его голос, умоляющий о большем, и это — правильно. Так и должно быть.       — Что, омега? — от такого близкого к их природе обращения Чонгук выгибается в спине и прижимается к лицу Пака ещё ближе. — Ты хочешь, чтобы я продолжил?       — Хочу! Очень.       Чимин даст Чонгуку всё, о чём тот только попросит.       Он пальцами цепляет трусы и медленно снимает их с Чона, откидывая их куда-то в сторону. Соблазнительнее обычного Чонгука можно быть лишь полностью обнажённый и лишённый стеснения Чонгук.       Если бы не течка, то их первый секс точно был бы неловкий и неуверенный, однако благодаря тому, что Чонгук сейчас не забивает голову глупыми вопросами и ненужным стеснением — всё идёт гладко. Чимин же больно уверенный и спокойный, благодаря полностью расслабленному Чону.       Чимин разводит ноги и полностью раскрывает перед собой Чонгука, он сначала целует гладкий лобок, пуская электрический ток по венам омеги, потом спускается вниз и проходится языком по половым губам. Он задерживается лишь на мгновение, наслаждаясь вкусом и ощущениями, которые разливаются по его губам. Глаза его закрыты, он полностью сосредоточен на каждом движении, ощущая, как тело Чона откликается на прикосновения.       Пак продолжает свою ласку, играя с его чувствами, доводя его до грани безумия. Руки омеги вцепляются в простыни, дыхание становится учащённым, и ещё один стон вырывается из груди, наполняя комнату звуками страсти. Его бедра всё сильнее движутся ему навстречу, выражая желание, нетерпение. Чимин знает, что сейчас Чонгук полностью в его власти, и это осознание придаёт ему ещё больше уверенности и нежности в каждом движении.              — Пожалуйста… быстрее.       Он добавляет палец к своему языку, сначала один, вводя его внутрь медленно и аккуратно, чтобы не навредить или причинить боль, словно исследуя каждую складочку тела своего омеги. Чимин чувствует, как мышцы Чонгука сжимаются вокруг него. С губ срывается не просто стон, а почти крик удовольствия, который ласкает его слух и пронизывает до самых кончиков пальцев.       Чимин чувствует его напряжение, стремление к большему и, отвечая на это желание, ускоряет движения. Бёдра Чона толкаются навстречу с ещё большей страстью, а тело трепещет от наслаждения, что разливается волнами, накрывая их обоих. Каждое движение, каждый нежный поцелуй и прикосновение усиливают экстаз, заставляя Чонгука тонуть в океане удовольствия.       — Чимин!       И в момент, когда всё тело омеги напрягается до максимума и вытягивается, словно струна, Пак чувствует на пальцах и языке, что Чонгук кончил.              — Ты хорошо постарался, омега.       Чимин не успел вынуть пальцы, поэтому почувствовал, как мышцы снова сократились и сжали его внутри.       — О, так тебе нравится, когда тебя зовут «омегой»? — с хищной улыбкой спрашивает Пак.       — Нравится… особенно, если это ты.       Наконец-то освобождая свои пальцы из тесного, но приятного плена в виде тела Чона, Чимин наклоняется к нему и целует в шею. Сначала это невинные поцелуи, но потом он засасывает белоснежную, словно чистый лист кожу, и оставляет на ней фиолетовый след.       Нежные губы касаются кожи, оставляя за собой тропинку тепла. Поцелуи становятся всё более настойчивыми, когда он поднимает голову, встречая взгляд полузакрытых глаз, в которых отражается пламя желания. Руки осторожно, но уверенно скользят по его талии, задерживаясь на изгибах, словно исследуя каждый сантиметр, каждую линию столь желанного тела.       — Ты прекрасный. — Поцелуй в изгиб шеи. — Не могу не любоваться тобой.       Пальцы медленно прокладывают путь вниз, вызывая волну дрожи, пробегающую по телу Чонгука. Дыхание его становится прерывистым, как будто каждое прикосновение, каждое движение рук и губ Чимина, крадёт у него частичку воздуха. Он россыпью поцелуев спускается к груди и языком обводит ореол, останавливаясь на мгновение, чтобы посмотреть на лицо Чона, запомнить каждый оттенок его удовольствия и восхищения.       Чонгук нетерпелив и ненасытен. Ему мало, и он не хочет останавливаться. Не сейчас, когда весь его организм просит лишь одного — удовольствия. И не тогда, когда это удовольствие он наконец-то получает не от холодных резиновых игрушек, а от тёплых, нежных, заботливых прикосновений Чимина. Они утопают друг в друге целую ночь, не отрываясь даже ни на минуту, и ловко меняются ролями, позволяя познавать тела.       Утро встречает их солнечными лучами, что пробираются через приоткрытое окно и полупрозрачные шторы. Чонгук открывает глаза первым и видит перед собой спящего Чимина. Его расслабленное лицо, покусанные и опухшие от множества поцелуев губы и пару родинок.       Красивый.       Самый красивый.       Чонгук старается быть тихим, чтобы не разбудить омегу, он прикасается пальцами к щеке и ведёт вниз, к губам. Невольно сам облизывает собственные, до сих пор чувствуя вкус и тепло чужих. Все это нереально, но одновременно с этим — настоящее. Чимин тут, рядом с ним, в его кровати и в его объятиях.       — Ты проснулся? — Пак открывает глаза и поддаётся вперёд, оставляя лёгкий, еле ощутимый поцелуй в уголке губ Чонгука.       — Да, — сдавленно отвечает Чон. — Все хорошо?..       Чимин хмурится и приподнимается на локтях.       — Да, всё хорошо. А разве может быть по-другому? — И вдруг в его глазах проскальзывает искра страха. — Или ты жалеешь?..       — Нет! Не жалею! — резко и громко отвечает Чонгук, принимая сидячее положение.       — Тогда что за странные вопросы с утра пораньше?       — Просто я волновался… ты так долго меня отталкивал, что я боялся услышать о том, что всё происходящее между нами для тебя просто ошибка. — Опустив голову и пряча глаза за челкой, Чон сжимает в руках одеяло.       — Прости, — неожиданно начинает Пак, вынуждая омегу поднять на него взгляд.       Чимин не любит многословность, поэтому тянется вперёд и целует, кусает так, как вчера, не так, как тогда, в библиотеке, а по-другому. Мягко, нежно, рукой поглаживая заднюю часть шеи и перебирая пальцами отросшие волосы.       — Это означает?..       — Да. Это означает «да».