самый настоящий догги стайл

В школьном коридоре привычно пахло столовкой, потом и сладкими духами девчонок. Максу то жарко, то холодно, а атмосфера располагала только к сблёву или скорейшей отключке. Было отвратительно. Грядущий гон был вторым в его жизни, поэтому волнение с каждой минутой подкатывало все сильнее и сильнее. Передвигать ватными ногами, сидеть с ноющей болью в животе на уроках и хуже обычного потеть на физкультуре — его бафы на грядущие пять дней. Обилие чужих запахов вгоняли в тягостный дурман. Отсутствие Бредли в течение дня вызывало неопределенные чувства. С одной стороны, так было лучше, потому что воспаленное сознание чисто физически и ментально было не в ресурсе отвечать на задирки и подколы. Но другая, та самая, которую игнорировать и отрицать уже просто невозможно и глупо, скулила и требовала чужого-родного тела рядом. Максу не хватает тех самых нежных рук, грубость которых доводила до исступления; не хватало звериного оскала острых клыков, которые совсем недавно впивались в плоть. Уже сошедшие следы Бредли зудели крупными жуками под кожей и маячили мошками перед глазами. Максу хотелось животного секса. С одним конкретным псом. Он боится сорваться к Бредли прямо сейчас, по пути домой. Вломиться к нему в комнату, сорвать дверь с петель, заткнуть пасть грязной тряпкой и нагнуть над кроватью. Изможденное тело слабо реагирует на сигналы мозга. И Макс мысленно благодарен за это. Мелкие камушки выступают подножками, перед глазами мутная пелена, а во рту невероятная сухость. Лишь бы дойти до дома и завалиться в пропотевшие подушки и одеяло. Лишь бы никто не попадался на улице. Лишь бы вот та фигурка вдалеке улицы была незнакомой. Лишь бы это был не Бредли. В нос ударяет пряный запах влажной собачьей шерсти, соленого пота и кислых слюней. Макс практически лишен всех чувств, кроме обоняния, но он точно знает, что перед ним Бредли. Он чувствует чужие руки на своих плечах, а спина уже ноет от удара об забор. Холод бетона и легкая боль отравляют. — Сучонок, какого хуя ты в колледж приперся в таком состоянии? Вообще ахуел? Голос сквозит искренним недовольством и таким непривычным беспокойством. Неужели Бредли волнуется за него? — А если бы свалился в канаву какую-то? А если бы в школе возникли проблемы? — с плеч руки переходят на лицо, — почему ты молчишь? Отвечай мне! А что на это ответить? Что да, проебался. Что никогда не вел календарь этих дел и просто напросто забыл обо всем на свете. — Извини меня, — собственный голос звучит инородно, слишком уж тот низкий, — я всё, я уже почти до дома дошел… Щеку обжигает хлесткая пощечина. Уже имевшийся кисель в голове разбавляется ноющей болью. Внутри вспыхивает злость и животное желание подраться с другим самцом. Передние клыки выступают все больше, Макс уже чувствует кровь на языке от прокушенной губы. Нельзя. Только не с Бредли. Внутри все кричит о несправедливости и желания устроить драку, однако умом Макс хочет только целовать и нежно-нежно гладить Бредли за ушком. — Это моя улица, придурок, — Бредли хватает его за грудки и пытается взвалить тушу подростка на себя, — блять, да что ж такое! Макс усмехается. Наверное, Бредли почувствовал его крепкий стояк, которым он упирался псу в поясницу. Он прижимается сильнее к любимому телу и закрывает глаза. Ему резко стало так спокойно и так всё равно, что Макс даже не заметил как уткнулся носом Бредли за ухо и начал пускать слюни. — Пиздец! — резюмирует Бредли и подбрасывает парня, что удобнее взять того под ляжками. Решение было только одно. Дать Максу подавители и оставить спать. *** Проснулся Макс в чужой комнате. На мягком вычурном кресле сидел Бредли и что-то листал в телефоне. — Проснулся? Глупый вопрос, учитывая тот факт, что Макс уже минуты две пялил неотрывно на Бредли и ждал, пока парень обратит на него внимание. Но Макс одобрительно мычит. — Как себя чувствуешь? Он даже не знает как описать свои чувства: внутри все также скручивалось в узел, а белье было мокрое от смазки почти насквозь. Состояние на троечку, даже хуже. Из плюсов только более менее прояснившее сознание. — Плохо, живот болит. — Это нормально, — Бредли встает с кресла, — у тебя же это в первый раз? — Второй. — Нет, ну ты реально дебил, — тон его был какой-то чересчур преисполненный нежности и добра, — я тебе через пять минут еще таблетку дам. В голове диссонанс и одно сплошное противоречие. С каких пор человек, который занимался бесконечным буллингом и всячески самоутверждался за его счет, сейчас проявляет заботу и пытается ухаживать? Ради чего? Ради секса? Так Макс и без этой сопливой романтики ему даст и носом не поведет. Пройденный этап уже. Правило "главное не влюбляться" давно было безбожно просрано. — А вот это вот ради чего всё? — В смысле? — Забота твоя, беспокойство, — Макс удобнее усаживается на кровати, чтобы меньше ощущать влажность белья, — у нас же типа всё без обязательств, просто ебля. Резонность мыслей глуповатого паренька поражает Бредли. Мысленно он отгоняет укол от осознания того, что для Макса это никакая не любовь. Почему его это вообще задевает? Так ведь проще, когда оба понимают и осознают, что кроме секса и внешней вражды их ничего не связывает. Так ведь? — Может ты и прав, но я не конченная мразь, которая лишена эмпатии и доли сострадания, — Бредли уверен, что голос его подрагивает, — я за таблеткой. До кухни пара шагов, но ему хочется растянуть это время лет на десять. Какого черта этот пиздюк смеет говорить такие вещи? Это что, попытка задеть его? Уличить в чем-то? С хрена с два он позволит пиздюку потакать собой и заполнять мысли. Но их так много, в голове словно рой пчел — Бредли хочется размочить череп о тумбочку. Надо идти обратно, надо что-то съязвить в ответ, чтобы последнее слово было за ним. Бредли не позволит себе испытывать хоть какие-то другие эмоции, кроме презрения и желания унижать. Даже злиться не собирается. — На, — было рвение сказать это максимально презрительно, а потом сразу выставить щенка за дверь, однако, когда Бредли увидел Макса, сжавшегося чуть ли ни в точку, сразу размяк, — я тебя оставлю. Надо остыть и как-то отвлечься. — Не уходи, — это Макс говорит в спину Бредли, — пожалуйста. Ситуацию можно было выкрутить в очередной акт унижения и насмешку, но Бредли просто не может. Не может переступить через бешено стучащее сердце. Он оборачивается и подходит к разворошенной кровати. Бредли видит, как радостно Макс виляет хвостом и отчего-то, он даже сам этого не осознает, улыбается. Бредли укладывается рядом с Максом и маленьким дозами хватает воздух. Пахнет чем-то спокойным и родным. Апперкраст наконец-то смиряется, что лучше всего он чувствует себя рядом с Гуфом.