Эльф розового куста

В саду красовался розовый куст, весь усыпанный чудными розами. В одной из них, самой прекрасной меж всеми, жил эльф по имени Чимин, такой крошечный, что человеческим глазом его и не разглядеть было. За каждым лепестком розы у него было по спальне; сам он был удивительно нежен и мил, ну точь-в-точь хорошенький ребёнок, только с большими крыльями за плечами. А какой аромат стоял в его комнатах, как красивы и прозрачны были их стены! То были ведь нежные лепестки розы. Весь день играл Чимин на солнышке, порхал с цветка на цветок, плясал на крыльях у резвых мотыльков и подсчитывал, сколько шагов пришлось бы ему сделать, чтобы обежать все дорожки и тропинки на одном липовом листе. За дорожки и тропинки он принимал жилки листа, да они и были для него бесконечными дорогами! Раз не успел он обойти и половины их, глядь — солнышко уж закатилось; он и начал-то, впрочем, не рано. Стало холодно, пала роса, подул ветер, Чимин рассудил, что пора домой, и заторопился изо всех сил, но когда добрался до своей розы, оказалось, что она уже закрылась и он не мог попасть в неё; успели закрыться и все остальные розы. Бедный крошка эльф перепугался: никогда ещё не оставался он на ночь без приюта, всегда сладко спал между розовыми лепестками, а теперь!.. Ах, верно, не миновать ему смерти! Вдруг он вспомнил, что на другом конце сада есть беседка, вся увитая чудеснейшими каприфолиями; В одном из этих больших пёстрых цветков, похожих на рога, он и решил проспать до утра. И вот он полетел туда. Тсс! Тут были люди: красивый молодой человек по имени Чонгук и премиленький паренёк Тэхён. Они сидели рядышком и хотели бы век не расставаться — они так горячо любили друг друга, куда горячее, нежели самый добрый ребёнок любил своих маму и папу. — Мы должны расстаться! — сказал Чонгук. — Твой брат не хочет нашего счастья и потому отсылает меня с поручением далеко-далеко за море! Прощай, мой милый Тэтэ! И они поцеловались. Тэхён заплакал и дал ему на память о себе розу, но сначала запечатал на ней такой крепкий и горячий поцелуй, что цветок раскрылся. Чимин в тот же миг влетел в него и прислонился головкой к нежным, душистым стенкам. Вот раздалось последнее «прощай», и эльф почувствовал, что роза заняла место на груди Чонгука. О, как билось его сердце! Крошка эльф просто не мог заснуть от этой стукотни. Недолго, однако, пришлось розе покоиться на груди. Молодой человек вынул её и, проходя по большой тёмной роще, целовал цветок так часто и так крепко, что крошка эльф чуть не задохнулся. Он ощущал сквозь лепестки цветка, как горели губы молодого человека, да и сама роза раскрылась, словно под лучами полуденного солнца. Тут появился другой человек — мрачный и злой, словно воплощение самой тьмы. Это был брат Юнги — красивого юноши по имени Тэхён. Его глаза горели злобой, а лицо отражало ледяное спокойствие, что делало его еще более устрашающим. В руках он держал большой острый нож, блеск которого резал глаза, как солнечный свет на водной глади. Юнги безжалостно и хладнокровно приближался к молодому человеку который нежно целовал цветок, погруженный в свои мысли. Не было ни малейшего шанса на спасение. С быстротой молнии нож вонзился в грудь юноши. В воздухе раздался глухой стон, и жизнь покинула тело Чонгука. Однако этого было недостаточно для Юнги. В его намерениях было не просто убить, но и уничтожить саму память о этом человеке. Он ловким движением отрезал голову. У бездыханного тела. Его лицо оставалось бесстрастным, как будто это была рутинная работа, которую он выполнял каждый день. Затем Юнги зарывает тело и голову под липой, используя рыхлую землю как покрывало для своего ужасного деяния. Липа, казалось, впитывала в себя эту темную тайну, становясь свидетелем и хранителем страшной правды, спрятанной под её корнями. «Теперь о нём не будет и помина! — подумал Юнги. — Небось не вернётся больше. Ему предстоял далёкий путь за море, а в таком пути нетрудно проститься с жизнью; ну вот так оно и случилось! Вернуться он больше не вернётся, и спрашивать о нём братик меня не посмеет». Он нашвырял ногами на то место, где схоронил убитого, сухих листьев и пошёл домой. Но шёл он во тьме ночной не один: с ним был крошка эльф. Чимин сидел в сухом, свернувшемся в трубочку, липовом листке, упавшем злодею на голову в то время, как тот зарывал яму. Окончив работу, убийца надел на голову шляпу; под ней было страх как темно, и крошка эльф весь дрожал от ужаса и от негодования на Юнги. На заре злой человек воротился домой, снял шляпу и прошёл в спальню братишки. Молодой цветущий перень, спал и видел во сне того, кого он так любил и кто уехал. Теперь, как он думал, за море. Юнги наклонился над ним и засмеялся злобным, дьявольским смехом; Сухой листок выпал из его волос на одеяло брата, но он не заметил этого и ушёл к себе спать до утра. Чимин выкарабкался из сухого листка, забрался в ухо молодого человека и рассказал ему во сне об ужасном убийстве, описал место, где оно произошло, цветущую липу, под которой убийца зарыл тело, и наконец добавил: «А чтобы ты не принял всего этого за простой сон, я оставлю на твоей постели сухой листок». Тэхён нашёл этот листок, когда проснулся. О, как горько он плакал! Но никому не смел бедняжка доверить своего горя. Окно стояло отворённым целый день, крошка эльф легко мог выпорхнуть в сад и лететь к розам и другим цветам, но ему не хотелось оставлять бедняжку одного. На окне в цветочном горшке росла роза; он уселся в один из её цветов и глаз не сводил с убитого горем Тэхёна. Юнги несколько раз входил в комнату и был злобно весел; он же не смел и заикнуться ему о своём горе. Как только настала ночь, парень потихоньку вышел из дома, отправился в рощу прямо к липе, разбросал сухие листья, разрыл землю и нашол убитого. Ах, как он плакала и молил бога, чтобы он послал смерть и ему. Он бы охотно унес с собой дорогое тело, да нельзя было, и вот он взял бледную голову с закрытыми глазами, поцеловал холодные губы и отряхнула землю с прекрасных волос. — Оставлю же себе хоть это! — сказал он, зарыл тело и опять набросал на то место сухих листьев, а голову унёс с собой, вместе с небольшою веточкой жасмина, который цвёл в роще. Придя домой, он отыскал самый большой цветочный горшок, положил туда голову убитого Чонгука, засыпал её землёй и посадил жасминовую веточку. — Прощай! — прошептал крошка эльф: он не мог вынести такого печального зрелища и улетел в сад к своей розе, но она уже отцвела, и вокруг зелёного плода держалось всего два-три поблёкших лепестка. — Ах, как скоро приходит конец — всему хорошему и прекрасному! — вздохнул Чимин. В конце концов он отыскал себе другую розу и уютно зажил между её благоухающими лепестками. Но каждое утро летал он к окну несчастного Тэхёна и всегда находил его всего в слезах подле цветочного горшка. Горькие слёзы ручьями лились на жасминовую веточку, и по мере того как сам парень день ото дня бледнел и худел, веточка всё росла да зеленела, пуская один отросток за другим. Скоро появились и маленькие белые бутончики; Тэхён целовал их, а злой Юнги сердился и спрашивал, не сошел ли он с ума; иначе он ничем не мог объяснить себе эти вечные слёзы, которые Тэхён проливал над цветком. Он ведь не знал, чьи закрытые глаза, чьи розовые губы превратились в землю в этом горшке. А бедный Тэхён склонил раз голову к цветку, да так и задремал; как раз в это время прилетел крошка эльф, прильнул к его уху и стал рассказывать ему о последнем его свидании с милым в беседке, о благоухании роз, о любви эльфов… Парень спал так сладко, и среди этих чудных грёз незаметно отлетела от него жизнь. Он умер и соединился на небе с тем, кого так любил. На жасмине раскрылись белые цветы, похожие на колокольчики, и по всей комнате разлился чудный, нежный аромат — только так могли цветы оплакать усопшего. Юнги посмотрел на красивый цветущий куст, взял его себе в наследство после умершего братика и поставил у себя в спальне возле самой кровати. Крошка Чимин последовал за ним и стал летать от одного колокольчика к другому: в каждом жил маленький дух, и эльф рассказал им всем об убитом молодом человеке, о злом брате и о бедном Тэхёне. — Знаем! Знаем! Ведь мы выросли из глаз и из губ убитого! — ответили духи цветов и при этом как-то странно покачали головками. Эльф не мог понять, как могут они оставаться такими равнодушными, полетел к пчёлам, которые собирали мёд, и тоже рассказал им о злом брате. Пчёлы пересказали это своей царице, и та решила, что всё они на следующее же утро накажут убийцу. Но ночью — это была первая ночь после смерти брата, — когда Юнги спал близ благоухающего жасминового куста, каждый колокольчик раскрылся, и оттуда вылетел невидимый, но вооружённый ядовитым копьём дух цветка. Все они подлетели к уху спящего и стали нашёптывать ему страшные сны, потом сели на его губы и вонзили ему в язык свои ядовитые копья. — Теперь мы отомстили за убитого! — сказали они и опять спрятались в белые колокольчики жасмина. Утром окно в спальне вдруг распахнулось, и влетели Чимин и царица пчёл с своим роем; они явились убить злого брата. Но он уже умер. Вокруг постели толпились люди и говорили: — Его убил сильный запах цветов. Тогда Чимин понял, что то была месть цветов, и рассказал об этом царице пчёл, а она со всем своим роем принялась летать и жужжать вокруг благоухающего куста. Нельзя было отогнать пчёл, и кто-то из присутствовавших хотел унести куст в другую комнату, но одна пчела ужалила его в руку, он уронил цветочный горшок, и тот разбился вдребезги. Тут все увидали череп убитого и поняли, кто был убийца. А царица пчёл с шумом полетела по воздуху и жужжала о мести цветов, об эльфе и о том, что даже за самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может рассказать о преступлении и наказать преступника.