Сурастан: Полуостров монстров

      Мне снились странные сны. В них, словно в театральной постановке, появлялись и исчезали смутно знакомые лица – люди из прошлой жизни. Одна за другой следовали бессмысленные сцены, где они говорили мне что-то определённо важное, просили меня о чём-то серьёзном, давали поручения, которые нужно выполнить максимально срочно, а по-хорошему – ещё вчера.       Сцена за сценой. Они мне надоели. Зачастую я не помнил ни лиц, ни имён этих людей, так почему я обязан был выслушивать их? Я попросил их остановиться, дать передохнуть. Хоть денёк, хоть полчаса, хоть пять минуточек. Но безликие и безымянные люди не слышали меня и продолжали всё напирать и напирать со своими требованиями.       Вдруг, моя рука за что-то ухватилась, и я, недолго думая, замахнулся увесистым объектом, развеяв человеческие призраки. Я рассмотрел находку. В моей большой грубой руке оказалась полная бутылка. Ослабив галстук, чтобы он не сдавливал горло, я собрался отхлебнуть из неё, но меня остановил Петруша.       — Погоди, Колян, до Нового Года всего два часа осталось. Отметим – тогда и насвинячимся.       Смотрю – накрытый стол, ёлка в углу, провисший диван и плазменный телевизор, в котором вещает растерявшая популярность знаменитость в парадном костюме. Дом милый дом. Тесный, с плохим отоплением и картонными стенами, но зато свой. Праздновали у меня, так как у голубков в полном разгаре был переезд – впрочем, я был абсолютно не против. Кому-кому, а своим я всегда был рад.       Звонок в дверь. Доставку никто не заказывал, других гостей никто не звал. Соседи? Оказываюсь у двери и тяну за ручку, и обнаруживаю, что за дверью лишь кромешная тьма. Оглядываюсь назад – тоже тьма. Тьма, куда ни глянь.       — Ты прекрасно справляешься. Продолжай в том же духе, Ника, — сказал я. Подождите, Я сказал? Почему я сказал это самому себе?       На меня смотрел исполинский жёлтый глаз. …       Я очнулся в спальне вождя. Было темновато, но через щели всё ещё пробивались розовые лучи – видимо, я проспал почти полдня. Тело побаливало, но не сильно – так, будто я днём ранее перетрудился в спортзале. Поняв, что взаправду проснулся, я рывком поднял руку, с некоторой досадой отметив, что она не изменилась – такая же мелкая и тонкая. Я думал, что уже привык к этому телу, но теперь, когда странный сон напомнил мне о былом, я вновь почувствовал себя неуютно и тесно в девичьей шкуре.       Кое-что, однако, изменилось. Вместо потрёпанного серого платья, которому прямой контакт с молнией и огнём явно не пошли на пользу, на мне теперь была чуть мешковатая рубашка насыщенного зелёного цвета с пышными белыми манжетами. Прилагались к рубашке бурые штаны, которые у меня кое как получилось закрепить двумя тонкими поясами, широкий кусок шелковистой ткани, о предназначении которого я мог только догадываться, и, что самое главное, обувь. Стиль был, мягко говоря, не мой: чёрные бархатные туфли с нашитыми бусинами и настолько острыми носками, что одним пинком можно было запросто кого-нибудь убить. Впрочем, отказываться было грех, ведь "стартовые" сандалии к этому моменту были практически убиты бесконечной беготнёй и сражениями.       Лежал я так же теперь не на листьях и соломе, а на набитой чем-то мягким мешковиной, с прилагавшейся подушкой и тонким одеялом. Практически царская роскошь относительно того, чем я доселе довольствовался, так что на странный землистый запах я готов был закрыть глаза.       Спальные принадлежности, скорее всего, принадлежали оркам, но откуда взялся этот прикид? Самих зеленокожих я не мог представить в настолько вычурных тряпках, не говоря уже о том, что они бы на них просто не налезли. Плохо отстиранные бордовые пятна намекали о вероятной судьбе прошлого владельца костюма, но я не стал спешить с выводами. Мало ли, кто-то пролил на него краску, или ещё что?       В соседнем помещении можно было расслышать сдержанный разговор, и я, чтобы не прерывать беседовавших, вышел аккуратно и тихо. Осторожничал тщетно, разумеется, ведь стоило мне показаться, как взгляды обоих присутствовавших – Ранкора и Ои – тут же оказались на мне. Первый при виде меня сомкнул челюсть и напряг плечи, второй же просиял:       — Ника, вы в порядке!       — Эмм… а не должна быть? — смутился я. — Да, я перестаралась в битве с орочьим жрецом, но я же не была ранена или вроде того?       Ои проглотил язык. Нервно оттянув ворот, я посмотрел себе под рубашку и обомлел. Там, где располагалось сердце, красовалось большое чернильное пятно, нитями расходившееся во все стороны.       — Это… — сглотнул я, — не смертельно?       — Вашей жизни ничто не угрожает, — утешил меня Ои. — С вами, Ника, произошло то же, что со мной некоторое время назад: вы истощили своё тело настолько, что чуть не лишились жизни. Когда мы нашли вас, маны в вашем теле не было совсем – мы с Маро предполагаем, что именно из-за этого у вас появилось чёрное пятно.       Ои вытянул руку, показав собственные тёмные чешуйки. Скорее всего, он был прав, и почернение действительно было как-то связано с количеством маны. Но почему людоящерам последствия магического истощения придавали изюминку, а мне – вид смертельно больного? Нечестно, я считаю!       Ранкор, отпив из своей фляги, добавил:       — Повезло тебе, колдунья. Не окажись рядом твоей подруги – лежала бы ты под землёй.       — Ах, да, — устало выдохнул Ои, — раз уж речь зашла о ней, то позвольте мне обратиться к вам с мольбой, уважаемая Ника. Прошу, уймите её пыл. Я не смею утверждать, что она доставляет нам неудобств, но её присутствие является… подавляющим.       — Посмотрим, что можно сделать, — сказал я, уже примерно догадываясь, о ком шла речь. Шаман Зелёного бока производил впечатление человека (людоящера, не суть), нервы которого очень сложно расшатать, и пока что в этом мире я встретил лишь одну достаточно выдающуюся в этом плане личность.       Оставив бывших врагов наедине, я покинул дом вождя, где произошедшее минуту назад повторилось, но уже в масштабе деревни: я попытался не привлекать внимание, и все глаза тут же оказались на мне. Живя прошлую жизнь подобно пауку (то бишь сидя в своём углу и зарастая паутиной) я к повышенному вниманию был непривычен, и меня начал немного пугать тот факт, что я постоянно оказывался объектом всеобщего интереса. Можно заметить, что каждый день с прибытия в Зелёный Бок я только и делал, что выделялся на фоне местных своими выходками, да ещё и возглавлять их кинулся, из-за чего внимание ко мне было логичным. Но это не значило, что я мог резко переформатироваться из паука в социальную бабочку, с удовольствием купающуюся в акколадах.       Находившиеся в деревне были разделены на три большие группы. Первыми были амазонки и ещё с десяток других людоящеров, которые были полностью погружены в работу. Последствия битвы с змеечудовищами, которые им приходилось разгребать, были заметны невооружённым глазом: пробитая местами стена, добитые окончательно хибары, развороченные хранилища и рытвины, которыми я лично наградил почву. Также на плечи амазонок легла обязанность заносить в деревню различный скарб, взятый у орков, и выносить из неё строительный мусор и ошмётки змеемонстров, которые, к счастью, ещё не начали гнить.       Второй группой были раненые, собравшиеся вокруг единственной хижины, пережившей плотный змеепад. Присутствовали и людоящеры, и орки – и те, и другие, послушно ожидали, пока к ним подойдёт лекарь, чтобы наложить новую повязку или заклинание. Мелкими повреждениями занимались два закутанных в длинные плащи орка-лекаря, которые, хоть и не уступали в грозности своим боевым собратьям, выглядели сосредоточенно и крайне дисциплинированно. В бою я эту парочку не приметил, что вполне могло означать, что в этом допотопном мире медиков уважали так же, как и в нашем современном со всеми его декларациями и международными соглашениями.       Более серьёзными повреждениями, вроде глубоких ран и оторванных конечностей, занималась уже Маро, исследуя пределы лечебной магии. Сейчас она колдовала над орком, которого я, присмотревшись к татуировкам, смог опознать. Это был тот безумец, который бежал впереди всех, попался на зарытое в землю взрывное заклинание и лишился ноги. Нога была на положенном природой месте, разве что располагалась под неестественным углом, который рассыпавшаяся извинениями целительница пыталась выправить.       Третья группа отдыхала и гомонила, собравшись вокруг кострища. Людоящеры и несколько орков, державшихся чуть в стороне, крутились вокруг громко глагольствовавшей рассказчицы. Подойдя, я с лёгкостью опознал в ней синеволосую беспредельщицу, некогда бутилированную джинну – Зули, собственной персоной. Не замечая меня, она, лёжа на принесённых откуда-то одеялах и попивая из железной чарки ярко-красный напиток, с лицом сытой кошки промывала впечатлительным людоящерам уши. Несвойственная ей весёлость намекала, что напиток ударил ей в голову, выпуская наружу иную сторону знакомого мне духа.       — Хрзад – великий дух? Ха! Пущего вздора мне едва ли доводилось слышать! Каждому было ведомо, что этот "генерал" – не более, чем марионетка его же слуги, яннаварди Раудаса.       Отпив снова, Зулейка потянулась рукой в миску, терпеливо удерживаемую сидящей на корточках людоящеркой, и закинула парочку в рот.       — Скажу вам так: в сравнении с моим другом Рахимом, Хрзад – та ещё размазня! Даже Ника могла бы заткнуть его за пояс. Лучше уж почитайте её как свою покровительницу – она, пусть и простушка, помогла вам искренне, тогда как Хрзад вечно норовил выслужиться.       — Стоп, машина! — вмешался я.       Зули громко икнула и со смесью радости и испуга стала выискивать меня в толпе. Когда же меня пропустили, то она без капли сожаления бросила в сторону чарку, напоив дефицитным продуктом утоптанный грунт, и бросилась мне на шею.       — Ника! Радость-то какая! — прокричала она прямо мне в ухо, намертво закрепляя в объятиях. К своему раздражению, я заметил, что даже эта Мику из супермаркета чуть-чуть выше меня.       — Я тоже рада, — прокряхтел я, — но умирать от радости не хочу! Пусти!       Тиски разжались. По какой, интересно, причине её тонкие женственные руки давили с силой профессионального атлета? Если причина была в магии, то я тоже так хочу!       — Теперь серьёзно. Хватит вешать деревенским лапшу на уши, ты же мне вот-вот культ устроишь!       — У этих с чешуёй уши отсутствуют.       Посмотрел на окружавших нас людоящеров. В самом деле, ушей у них не было. Как они тогда слышали?..       — Так, не переводить тему! У нас уже был этот разговор раньше, так что повторяю в последний раз: не надо перед всеми меня восхвалять. Да и вообще, учись быть скромнее, ты не царевна-королевна, чтобы тебе подносили вино и ягоды, пока ты отлёживаешь бока и сплетничаешь.       Джинн встала на паузу, чтобы обработать полученные данные. Когда же её затуманенный разум всё подгрузил, она снисходительно улыбнулась и погладила меня по голове, словно коря несмышлёного ребёнка.       — Хорошо, мне понятна твоя просьба. Сразу бы так и сказала, незачем было повышать голос.       Схватив её за запястье, я спешно утянул Зули в сторону дома вождя, всю дорогу чувствуя заливавшую лицо краску. За нашими спинами тут же началось шушуканье, отчего мне ещё сильнее захотелось провалиться сквозь землю. "Решено! Как только Зулейка придёт в себя, мы тут же сваливаем отсюда подальше. Я после такого позора не смогу местным в глаза смотреть! Она умеет летать, так что без проблем выведет меня к какому-нибудь городу".       Когда мы пронеслись мимо Ои с Ранкором, занятых чем-то однозначно колдовским, и остались один на один, я сначала отчитал её вновь, а затем уложил подремать. Стоило голове великой древней джинны коснуться подушки, как она мирно засопела, что немного успокоило моё ущемлённое эго. Не ко мне одному можно относиться как к ребёнку!       На меня вновь накатил стыд, но уже другого рода. "Чего я веду себя, словно мужающийся пацан?!" Пусть по внешности не скажешь, но я был уравновешенным мужчиной, который ментально уже должен был вырасти из возраста, когда его стесняют публичные проявления заботы. Да, меня по голове при людях – что с того? Ни внутренний, ни внешний миры от этого не рухнули. А может, я наоборот недостаточно волновался? Я относился к своей неожиданной трансформации спокойно и старался по минимуму обращать внимание на очевидные изменения – может, мне стоило сильнее цепляться за то, что делало меня мною?       "Одна морока из-за тебя, Мальвина недоданная", — шикнул я спящей Зули. Проблема, конечно же, была не в ней. Я никогда не считал себя светочем знаний, но и в идиоты не записывался – я понимал, что в глазах окружающих я был всего лишь девочкой-колдуньей Никой, взявшейся не пойми откуда и направлявшейся не пойми куда. Добавить платье с рюшечками и летающего маскота, и можно сниматься в низкобюждетном аниме. Так что искренне расстраиваться, когда ко мне относятся как к девчонке, было бы с моей стороны проявлением идиотизма.       Людоящеры относились ко мне серьёзно потому, что Зулейка им нажужжала о моей исключительности. Сказал бы ей спасибо, если бы на меня вследствие этого не навалился ворох ответственности. "С людьми, то бишь хомо сапиенсами, такое уже не прокатит. Если я хочу вернуться, то мне будет противопоказано сильно выделяться, иначе снова буду втянут в местные разборки. А не выделяться – значит соответствовать. Я всё ещё буду Николаем, но как бы под прикрытием самой обычной девочки Ники, живущей обычной жизнью… блин, в самом деле какое-то аниме!"       Пытаясь представить, как бы выглядело шоу, где школьница превращается в скучного офисного работника и борется с корпоративным злом, я оставил Зулейку выветривать хмель и вернулся в центральное помещение дома. Всё это время мне были слышен высокий, чуть писклявый гул магии, и мне было интересно, что там Ои так активно шаманил.       — "Послание", — пояснил за него Ранкор, когда я спросил. — Мы с вашим шаманом решали, как нам дальше поступать, и решили попытаться поговорить с вождём этой деревни и капитаном чёрных орков.       — Вождь Сонго всё ещё молчит, — удручённо сказал Ои, разминая шею. Даже с увеличенным запасом маны он выдохся довольно быстро. Простым заклинанием Послание, очевидно, не было. — Зато ответила жен… то есть, капитан Ургота.       Ои поправил себя, но Ранкор отмахнулся:       — Всё нормально, это не секрет. Я не называю Урготу своей женой при подчинённых, чтобы никто не думал, будто мы заслужили места при короле по блату, — сказал он и вдруг стиснул зубы, — хотя подонки вроде Брогира всё равно перемывали нам кости за нашими спинами.       — Неприятная личность была, этот ваш жрец. Ну, земля ему пригорелым, — пошутил я. Углы рта командира орков дёрнулись – по крайней мере, так мне показалось.       — Так вот, — продолжил Ои, — Ургота рассказала нам, что Брогир совсем недавно отправлял Послание другому жрецу Великого Змея, в котором сообщил, будто бы Ранкор и его отряд – предатели и дезертиры. Однако этот жрец находился в подчинении Урготы, и она приказала ему пока не оповещать короля и орочьих генералов.       Мне, признаться, сложно было осознать все тонкости взаимодействий между фигурами в политической игре между монстрами, но общую картину я вроде понял. Существовали три точки зрения. Людоящеры и орки Ранкора, столкнувшись с предательством орочьего жреца, заключили перемирие, чтобы справиться с большей угрозой. Капитан Ургота и её подчинённые боя не видели и не знали точно, что произошло. Сокрытием переданного жрецом Послания они нарушали закон, и им приходилось балансировать между лояльностью к короне и нежеланием Урготы бросать своего мужа под колёса. Наконец, был король Груум и его окружение, которые только знали, что часть армии была послана на юг для подчинения людоящеров. Всем нам необходимо было оперативно составить план действий, пока первые не переругались, вторые – не проболтались, а третьи – не потеряли терпение.       Осложнялось принятие решений тем, что между отрядом Ранкора и людоящерами Зелёного Бока сложились довольно тёплые отношения. Не совсем дружеские, но точно не враждебные. После того, как вместе им пришлось биться насмерть с волнами тёмных чудовищ, желание снова направить оружие друг на друга у них было минимальное. А направлять, вообще-то, было нужно, ведь приказ о подчинении людоящеров оставался в силе, и если бы Ранкор вернулся с песнями о мире и дружбе, то как его голова, так и головы его товарищей покатились бы по эшафоту. Так у орков было заведено: ошибку можно было и простить, а вот ослушание заслуживало строжайшей кары.       Ранкор поскрёбывал ногтем по выпирающему клыку, в то время как Ои сидел, подперев голову, двигая свои зрачки из одного края помещения в другое и периодически задерживаясь на нас с орком. Дёргавшийся кончик хвоста шамана коснулся лежавшего подле посоха, и он, подобрав его, сделал ещё одну заранее обречённую попытку пробиться сквозь молчание своего лидера. Сонго как всегда молчал.       — Где бы его не держали, место это отсечено от внешнего мира, — констатировал он, — Послание не в состоянии достичь его.       "Абонент вне зоны действия сети", — перевёл я для себя. Хорошо воинов-людоящеров упрятали; сложно было даже представить, как Зелёный Бок будет их возвращать, особенно когда остальные орки узнают про исход боя за деревню. Учитывая бедность местных, они в жизни не найдут, на что выменять своих молодцов.       Я посмотрел на Ранкора. Тот, будто увидев тарантула у меня на лбу, чуть отстранился.       — Эм… колдунья? Рыцарям не положено говорить такое женщине, но твоя улыбка выглядела страшно.       — Хе-хе, может быть. Просто у меня вдруг появилась идея, которая может решить главные наши проблемы.       Пытаясь не делать свой тон слишком заговорщицким, я предложил воспользоваться туманом войны, чтобы создать свою версию битвы. Закончившееся преждевременно столкновение, самодеятельность Брогира, совместный бой против змеемонстров – всего этого никогда не было.       В нашей версии отряд Ранкора, следуя согласованному плану, дал Зелёному Боку ультиматум, а затем, получив отказ, напал и почти захватил деревню. Но вдруг, из зарослей вышли выжидавшие в засаде подкрепления! Стрелы и дротики поразили множество храбрых воинов, жреца, державшегося позади, быстро ликвидировали, и капитан отряда, поняв, что шансов на победу нет, принял мудрое решения сложить оружие.       — Теперь же людоящеры готовы выдать пленников назад и оставить конфликт позади, — подытожил я и подмигнул, — при условии, что их собственные воины наконец вернуться домой. Как вам?       Ои не спешил ставить штамп одобрения, но по воспрявшему хвосту было видно, что план его очень заинтриговал. Капитан орков, в свою очередь, был хмур, и я его понимал: становиться разменной монетой явно в его планы не входило. Тем не менее, он не стал сразу отвергать мою затею.       — Я вернусь в наш лагерь. Нужно потолковать с моими парнями – может, придумаем чего получше. Если что надо, то ищите Траггара.       С этим, Ранкор нас покинул.