Три весны

      Вечер подходил к концу. На улице тихо горел одинокий фонарь. Снег тускло освещал зимнюю мирную ночь. В небольшом доме пахло грустью и яблочным компотом. Где-то вдали играли романсы на стихи Цветаевой. В полутемной гостиной, развалившись на диванчике, лежали четыре подростка. Рядом стояла полупустая бутылка вина, на кофейном столике – стаканы и бокалы. Празднование подходило к концу. Именинник играл, остальные трое наблюдали. Лиза рядом с ним засыпала, посасывая напиток. Чуть подальше от них лежали еще двое, с пустыми бокалами в руках. Смотря в экран так, что слышали дыхание друг друга, щека к щеке, они вполголоса рассуждали о жизни, судьбе и о том, кто в кого влюблен.       Наконец, очередь дошла и до ее принца. Так, чтобы он не заметил, она отвела взгляд и посмотрела на него. Он видел, чувствовал и понимал все, что происходит сейчас между ними. Вино сблизило их окончательно.       - Так кто тебе нравится, Лен? В «правде или действие» ты сказала, что мы все знаем этого человека. Может хотя бы назовешь первую букву его имени?       И она покачала головой со свойственной ей улыбкой. Она не хотела говорить, боялась нарушить дружественную атмосферу. Он же не хотел верить, не хотел принимать тот факт, что она в него влюблена.       Полгода назад уехав в Петербург на обучение и оставив родных и друзей в Москве и области, он неясно представлял, что заведет отношения с кем-то из вуза. Не сложилось. Люди не нравились, фокус сместился на проблемы асоциального несамостоятельного подростка. По учебе он скатился, объяснив себе это сменившимся мировоззрением. В августе пообещав себе активно заняться своим развитием, с осени все дни проживал в играх. Шла его жизнь под откос или в гору, он не знал. И не хотел знать. Она текла и текла, как течет речка в его окне. Неделя за неделей, дождь за дождем проходили. Он не грустил, не сожалел о переезде: он в принципе перестал что-либо ощущать, кроме голода и холода в этом мерзком петербургском ноябре.       Не хотел верить, что эта девочка смотрит на него своими чистыми серо-голубыми глазами по-особенному, что ее голова лежит на его плече на всех совместных фотографиях не просто так. Почему не хотел? Разве не с ней он представлял медляк на выпускном, хотя танцевал с другой? Он на протяжении пяти лет заставлял себя думать, что любит другую, но, когда та откликнулась, разочаровался в себе и своей способности любить.       Он боялся причинить боль своим равнодушием еще одному человеку. Считал, что на расстоянии ничего не выйдет, находил только доводы в пользу этого и ни одного против. «Да и как до конца быть уверенным, что она правда влюблена?»       «Если так, то только мучит себя. Когда не знаешь мнение о себе человека, который тебе неравнодушен, становится тяжко на сердце. Сказать, что я ее ненавижу, чтобы она с легким сердцем выкинула меня? Вот же дурак… Еще и подумал об этом. Пусть признается… Но что тогда? Губительное расстояние…»       И он нашел правильным толкнуть ее на признание, и что если она все-таки скажет, то сделается подонком, чтобы ей было как можно легче его отпустить.       - А ты кого любишь, Саш? – вывела она его из размышления.       - Сейчас никого, хотя раньше нравилась одна девочка, не признался.       - А Света, с ней что?       - Ничего не получилось. Все началось и закончилось этим летом.       - И у вас ничего не было?       - Нет. Тебя это правда волнует? – она чуть подняла плечи. – Мы сейчас здесь, послезавтра я уеду, такого вечера больше никогда может не быть, и мне так тяжело от этого, Лен.       - Не говори и не думай, на тебя так вино действует.       И продолжили сидеть рядом и смотреть в экран, пытаясь всеми силами уловить и запомнить этот вечер, когда они молодые студенты со своими «проблемами» и мыслями, со своими переживаниями, со своим радикализмом и эгоцентризмом. Пускай ловят это мгновение молодости.