Кошачье сердце

      Псы ринулись прочь, стоило заклинателю только удостоить их ледяным взглядом. Сердечко всё ещё стучало о рёбра грозясь вырваться, проломить хрупкие кошачьи рёбра. Когти не сразу отцепились от белой ткани. Лишь когда рука мягко провела по чёрной шерстке, вызывая грудное урчание, Вэй Ин смог спрятать свое оружие под белый мех лапок. Ткнуться в мозолистую от тренировок ладонь было столь желанным, что он не мог себе отказать. Он словно благодарил своего спасителя, выпрашивая как можно больше ласки. И смотрел серыми глазами с такой радостью, что золото невольно дрогнуло. Ван Цзи не сказал ни слова. Лишь поудобнее обнял кота, прижав его к груди, и зашагал прочь. А Вэй Ин наконец смог расслабиться и спокойно уснуть. Уснуть в белом и теплом уюте, ткнувшись розовым носиком в складки ханьфу. Проснулся он лишь тогда, когда руки сменились на мягкую подстилку, а улица превратилась в чужую комнату. Он никогда не бывал здесь, но в то же время всё казалось каким-то знакомым. Белые стены, минимум мебели, шкаф полный книг. Всё большое и аскетичное. Приятное глазу для того, кто три года прожил на улице, изредка ночуя в домах приютивших его людей. Ван Цзи нигде не было, однако рядом оказалась миска молока и нечто похожее на еду. Не мясо, но есть можно. И он ел. Он так увлёкся удовлетворением своего голода, что не сразу заметил, что в комнате теперь находился не один. Лань Чжань поглядывал на маленького соседа, раскладывая письмена на столе, прежде чем подойти к чёрному недоразумению. Заклинатель протянул руку к зверю, словно боялся спугнуть. Кот довольно урча ткнулся мордочкой в чужую ладонь потеревшись щечкой о запястье. Ван Цзи облегченно выдохнул, будто до этого не дышал вовсе. — Тебя надо помыть. Это было самое первое что Вэй Ин услышал от старого знакомого за эту жизнь. И откровенно говоря, не был против. Даже наоборот. Стоило тазу с водой оказаться возле него, как кот сам нырнул туда с головой. Он был рад искупаться. Длинная шерсть словно шёлк блистала на свету. Она чуть топорщилась и пушилась, что придавало коту весьма расслабленный и беззаботный вид. Глаза цвета грозового неба довольно щурились, пока зверёк лежал на коленях своего, видимо, нового хозяина. Лань Чжань мягко гладил кота, находясь в полу медитотивном состоянии. «Разве в облачных глубинах не запрещено заводить домашних животных?» Но что-то подсказывало, что его явно не станут выгонять. Так он и уснул на коленях «нового хозяина». А где-то далеко, сквозь сон, пробивалась нежная, но такая грустная, песнь гуциня, что звала его. Проснулся Вэй Ин, когда уже давно настал день и хозяин комнаты отсутствовал. Кровать Лань Ван Цзи заправленна настолько аккуратно, что всë внутри запротестовало, желая отметить белую простынь хоть одной складкой. Встрепенувшись, он запрыгнул на кровать, тут же начав бешено крутиться, создавая лёгкий хаос. Ему можно. Он кот. Наведя собственный порядок на кровати, У Сянь с лёгкой душой начал изучать «свои покои» с большим интересом. Почему же его? Он кот, а в доме люди живут с котом, а не кот с людьми. Побродив по комнате и заглянув в каждый угол, Вэй Ина внезапно потянуло к шкатулке, что стояла на столе возле бумаг. Алая, потрёпанная временем лента мягко скользнула на стол, стоило перевернуть и открыть шкатулку. Она пахла им. Даже остаточная энергия всë ещё ощущалась в этом клочке алого шелка, который раньше он всегда носил в волосах. Вэй Ин так и замер, во все глаза смотря на то, что принадлежало ему в прошлом. Что несло его частичку. Внутри защемило, настроение безобразничать тут же сошло на нет. «Зачем он её хранит? Как трофей? Но почему именно лента?» Стало не по себе. Больно, неприятно. Тоскливо. Вэй Ин со всей присущей ему осторожностью вернул всë на место. Он находится в тепле и безопасности. Он сыт, умыт. Но что-то неприятное всё равно скребрось внутри, заставив его выйти из Цзиньши. Огромная одинокая комната давила. Пусть Лань Чжань в прошлом ненавидел его. Сейчас просто хотелось зарыться в человеческие объятья, ощущая заботу и ласку. Нечто подгоняло его по знакомым тропам, что сейчас казались такими огромными. Он бежал так, словно его проследовали. Бежал пока не оказался на странной поляне врезавшись в ребёнка. — Кот? — растерянно ойкнул мальчик, смотря на чёрное нечто. В руках он держал белого кролика, прижимая его к груди, пока множество ушастых собратьев бегали по поляне. — Мгм. — последовал лаконичный ответ Лань Ван Цзи, что сидел рядом. — Он мой. Нашел вчера. Мальчик аж засветился, разглядывая кота, пока Вэй Ин с замершим сердцем разглядывал лицо ребёнка. «А-Юань.» Это был а-Юань! Его маленькая редиска! Вэй Ин не сразу понял, что просто замер, смотря огромными глазами на мальчика, пока тот не начал осторожно гладить его по голове. Лишь тогда Вэй Ин отмер, тут же подавшись навстречу ласке. — Отец, как его зовут? «Отец? Лань Чжань усыновил его?» — Можешь дать ему имя. Коротко ответил Ван Цзи, смотря на поражённые глаза цвета грозового неба. Лань Юань заулыбался, присев возле кота, что был ему почти по пояс и надолго задумался. Оба неотрывно глядели друг на друга. Было интересно, что же для него выберет ребёнок, который в прошлом стал для него сыном. Вэй Ин подался вперёд издав урчащий звук и мягко тронул руку лапкой. А-Юань моргнул, выходя из некого транса и, заулыбавшись, ответил: — Сянь! А-Сянь! Лань Чжань тут же мелко вздрогнул, что не укрылось от кошачьего взгляда. — Могу узнать, почему? Мальчик кивнул, обняв а-Сяня, и, вновь погладив по макушке, ответил. — Его глаза. Кажется, в прошлом кто-то с таким именем имел такие глаза. «Он не помнит меня?» Вэй Ин растерянно смотрел на Лань Юаня. К ним медленно подсел Ван Цзи, словно ему было тяжело передвигаться и провёл пальцами по чёрной шерстке. — Тогда, добро пожаловать в семью, а-Сянь. Маленькое сердечко гулко застучало. Слова эхом долго раздавались в голове, пока а-Сянь носился за Лань Юанем. Раздавались и тогда, когда его вместе с мальчиком закапывали в кроликах. Семья. У чёрного уличного кота вновь появилась семья. Тёмному заклинателю вновь есть куда вернуться.

…

      Серые глаза внимательно наблюдали за каждым движением человека из-под полуприкрытых век. День пронёсся незаметно и настал час сна. Нижние одежды мужчины медленно скользнули с плечь, открывая взгляд на забинтованную спину. А следом с кожи сошли и бинты. Шерсть встала дыбом. Хвост забил по подстилке а шея вытянулась. Шрамы. Много шрамов. Настолько много, что они перекрывали друг друга. Вся спина была усеяна тонкой розовой кожицей, что только недавно начала заживать, но всё равно доставляла ужасную боль. Дисциплинарный кнут всему виной. Оо, он на своей шкуре успел ощутить всю прелесть этого орудия. А ведь он получил лишь три удара. Что натворил Лань Чжань, чтобы получить столько ударов? И главное, как он выжил? Даже заклинатель с сильным ядром мог умереть, а по Ван Цзи даже почти на было заметно, что ему больно. Возможно он привык. Возможно он настолько долго терпит боль, что почти не замечает её. Вода мягко обняла бледную кожу, скрывая ногое тело заклинателя, а кот тут же оказался рядом, оперевшись лапами о борт бочки. Лань Чжань медленно перевёл взгляд на питомца и внутри вновь что-то сжалось. Лань Ван Цзи словно умирал где-то внутри. Один только взгляд говорил о непосильной скорби и отчаянии, будто он потерял родственную душу. Черная пушистая макушка ткнулась в чужое плечо. Зверь тихо заскулил, тыкаясь розовым носом возле шрамов, словно желал утешить. Ослабить боль. Или разделить. Влажная ладонь опустилась на кошачью спину, успокаивая разволновавшегося а-Сяня. — Я не жалею. Словно прочтя вопрос в серых глазах произнёс Лань Ван Цзи и кот понурил голову. О чем он не жалеет? За что могли наказать второго нефрита, что является эталоном благодетели и чистоты? И как это допустили его родные? И ведь Вэй Ин за эти три года не слышал о прославленном Ханьгуань-Цзюнее. Алая лента, а-Юань, шрамы. Вэй Ин смотрел на старого знакомого и не мог понять что с ним происходит. Что с ним произошло. А главное, откуда этот разбитый, скорбный взгляд? А-Сянь ещё долго наблюдал за омовением Лань Ван Цзи, подмечая скованность движений и некую медлительность, которую он не замечал раньше. Он продолжил наблюдать внимательным взглядом даже тогда, когда Второй Нефрит сел за гуцинь, начав играть отработанную до автоматизма мелодию расспроса. Вэй Ин прилёг у бёдра, вслушиваясь в мягкие, зовущие переливы и внезапно отчётливо расслышал: «Вэй Ин!» Такой отчаянный крик струн выдернул его из полудремы, заставив вздрогнуть. Лань Ван Цзи сидел, поджав губы, не открывая глаз, и продолжал играть расспрос, иногда замирая, желая услышать ответ. Вот только ответа не было. Вэй Ин не мог понять причины. Не понимал, зачем Лань Чжань пытается призвать его душу. И видимо это не первый раз. Он слышал его. Слышал каждое слово вложенное в игру. Стоило закрыть глаза, провалившись в подобие медитации, которой научил Сяо Синчень, последовать за мелодией, как Вэй Ин ощутил подобие невесомости. Он видел потоки Ци, такой тёплой, привычной, даже родной. Но раненой. Видел волны мелодии, что звали его и не мог не протянуть руки для ответа. «Почему ты зовешь его?» Руки Лань Ван Цзи дрогнули. Он смотрел на дрогнувшие струны, что сложились в такой странный ответ. Он долгое мгновение молчал, пока струны вновь не повторили вопрос. «Кто ты?» Вэй Ин внутренне усмехнулся. «Старый знакомый.» Лань Чжань опешил. Он еще не сталкивался с подобным духом, что мог так ловко уклониться от ответа и в то же время ответить правдой. Правдой ли? «Сколько тебе лет?» У Сянь задумался. Он почти не помнил, сколько ему было, когда он умер. «Не помню. Сейчас три года.» «Как ты умер?» Стандартные вопросы. Лань Чжань не изменяет традициям. «Самоубийство.» Это было действительно так. Это был самый простой выход. Он видел как вновь поджались губы в тонкую полоску. Видел, как подрагивают пальцы заклинателя. Видел растущую надежду в золотых глазах. Вновь звучат щипки струн, что складываются в вопрос: «Ты видел душу Вэй У Сяня?» «Видел.» Ван Цзи замер. Воздух застрял в груди, а пальцы одеревенели. «Почему ты ищешь его?» «Я не смог его защитить.» В этот раз замер Вэй Ин. Защитить? Лань Чжань действительно пытался защитить его? Почему? Казалось, последний вопрос сорвался сам с собой. Немного рвано, растерянно. Неверяще. «Я люблю его.» Ван Цзи нервно сжал пальцы в кулак, собираясь с мыслями, чтобы задать следующий вопрос. А дух, что сидел перед ним не мог поверить в услышанное. Он верно расслышал? Не ошибся? Лань Чжань не мог лгать. Это запрещено. Но. Почему? Почему, если он его любил, пошел против него с мечом? Почему раз за разом отталкивал, пытаясь сбежать от него? Почему молчал? И стоило мысли оформиться, как он вспомнил. Вспомнил страх и отчаяние в золотых глазах, когда Ван Цзи пытался остановить его. Как каждый раз, несмотря на скорый уход, раз за разом появлялся рядом. Словно наблюдал издалека. Вспомнил, как он раз за разом пытался забрать его в орден. Неужели не ради наказания? «Где ты видел его?» Вэй Ин открыл глаза. Кошачье сердечко гулко стучало о ребра, пока он поднимался на лапы. Пульс бил по чувствительным ушам, когда он сел напротив, смотря в золотые омуты. А руки дрожали, когда он тянул их к струнам, находясь одновременно и призраком и котом. «Прямо.» «Перед…» «Тобой….» Музыка затихла. Кажется, все звуки вокруг просто исчезли. Всë внутри обожгло, стоило столкнуться с ожившим золотом в глазах напротив. Дрожащая рука потянулась к чёрной макушке, трепетно коснувшись шерстки, а с губ сорвалось глухое, но с такой надеждой: — Вэй Ин.? Если бы коты могли рыдать, Вэй Ин бы уже давно лил три ручья слез. Но всë что он мог сделать, так это звонко, отчаянно мяукнуть, уткнувшись макушкой в ладонь, чтобы в следующее мгновение оказаться в крепких, но таких бережных объятиях. Шорстка намокла от чужих тихих слез. Чужое сердце билось о рёбра с бешенной силой, пока руки прижимали к груди чёрный дрожащий комочек. Вэй Ин тихо скулил, мяукал, урчал, пытаясь сказать что-то, но не мог. А Лань Чжань бормотал тихие извинения и то, что не успел сказать ещё тогда. Уже давно прозвучал колокол, знаменующий отбой, а они так и сидели в обнимку, словно боясь, что если отпустят, всё просто исчезнет. Подстилку этой ночью заменила тёплая грудь заклинателя, что не желал отпускать от себя того, кого так желал вернуть. Пусть так. Пусть котом. Но он жив. Жив и смотрит тёплым взглядом кошачьих глаз, отвечая урчанием на касания ладоней к шерстке. Больше он не совершит тех же ошибок. Теперь он убережёт того, кого любит.