Вернись туда, откуда ты пришел

Аргенти не любил деятельность КММ. Не поймите неправильно, в конфронтации с ними он не вступал и не собирается, но на его пути слишком часто попадаются катаклизмы, начатые именно этой организацией. У Аргенти есть цель — прославлять своего Эона до её возвращения, и красоту он находит во многом, в том числе и в безвозмездной помощи другим. Ему очень не нравится, что, наталкиваясь и идя по следу КММ, помогать приходится всем. Абсолютно некрасиво. Вот и сейчас, его корабль волей судьбы пролетал мимо того места, где КММ уже побывали. Обычно он находил утешение в том, что мог помочь хотя бы кому-нибудь. На этой планете никого не осталось. Техника на его корабле засекла только железные машины, ворующие ресурсы. Не то что не красиво. Отвратительно. Он только тяжело вздохнул, желая, чтобы рыцари были организацией, способной противостоять этим бизнесменам. Он старался аккуратно облетать весь космический мусор и астероиды, хотя царапины были бы достаточно веской причиной поменять такой необдуманный узорчатый корпус «Свет клином», когда неожиданно в заднюю часть его корабля что-то влетело. По звуку — что-то металлическое. — И тяжёлое, — отметил Аргенти, когда корабль немного сдвинуло с первоначальной траектории. Включая внешние камеры, он ожидал слетевший с радиуса притяжения планеты мусор, но наткнулся на другой корабль. Он был не из тех межгалактических, к которым относился и его, а из таких, на которых доставляли припасы и провизию пролетавшим мимо планеты кораблям. Они были не вместительными и топлива хватало только до чего-то ближайшего. Он бы бросил на произвол судьбы данное устройство, если бы оно оказалось передачкой КММ, но скупые создания, принадлежавшие этой организации, не позволили бы себе потерять даже одну монету, не то что маленький шаттл. Тем более, не позволили бы себе выпустить тот самый маленький шаттл без опознавательных знаков КММ. В общем, поддаваясь какому-то странному предчувствию, он позволил себе состыковаться с интригующей вещью. … Через час в его постели спал маленький ребёнок. Как оказалось, корабль был отправлен с ныне разрушенной планеты, и кто-то очень рисковый попытался спасти этого маленького человека. Храни Идрила, он успел до того, как у неё закончился воздух. И до того, как её нашли КММ. Немного тревожило то, что девочка все ещё не проснулась, ведь, скорее всего, она спала и все то время, что провела в своей маленькой капсуле, так как кто-то все же положил вместе с ребёнком и то, для чего эта капсула первоначально создавалась — еды, воды и медикаментов. Все осталось запечатанным. Первым делом Аргенти улетел настолько далеко, что планета осталась только далёкой звездой в его окнах. Вторым, просто сидел, дрейфуя в бескрайнем космосе и обдумывая ситуацию. И выводы, к которым он пришёл, его вполне устраивали. Обзавестись ребёнком — это красиво. Как когда-то его мастер научил его всему, что он знал — от жизненных принципов и до исскуства сражений, он также сможет обзавестись собственным продолжением. Его девочка станет самым сильным и красивым рыцарем, будет нести память об Идриле и их идеалах в бескрайние просторы, во многие миры и, возможно, даже память о самом Аргенти. Не то чтобы он собирался умирать, но когда-нибудь его путь обязательно подойдёт к концу… Но все это только, если она захочет. Даже если малютка вырастет Галактическим рейнджером, безымянной или просто официанткой на Пенаконии — он обязательно её поддержит. Все что угодно, после того, что ей пришлось пережить. Его самого давно не гложет собственное детство, проведённое в войне и без солнечного света, но какая-то часть его надеется, что ребёнок достаточно мал, чтобы не помнить о родной планете. Не гложет, но осадок всегда оставался в его сердце. Он помахал головой, следя за собственными волнами волос. Эгоистично так думать, у неё могли быть родители, и Аргенти точно не хотел бы, чтобы память о них ушла из их ребенка. Остаётся надеяться, что это событие не станет слишком глубокой травмой, а станет причиной самосовершенствоваться. Ещё три часа его корабль плыл без какой-либо цели, когда ребёнок наконец очнулся. С громким, ломаным криком Папа. … С того момента, когда девочка приняла новую реальность, они продолжили своё путешествие. Аргенти не смог сразу оценить ее возраст, поэтому с горечью обнаружил, что ребёнок только начал ходить, что запас ее слов был критично маленьким, и что она не могла в полной мере осознать все происходящее. Ему с болью в сердце приходилось врать ей, что папа скоро обязательно появится. Мысленно он готовил себя к ненависти, которая упадёт на него, как только девочка поймёт, что у неё никого не осталось. Все, что он мог, это ловить любой детский лепет, относящийся к тому человеку и хранить в своей памяти, чтобы, когда малютка подрастёт, рассказывать ей её же истории. Так он узнал, что у её папы были разноцветные волосы, чёрно-белые, когда они встретили человека с такой же причёской на одной из планет и ему долго пришлось успокаивать девочку, которая ожидала, что это её отец. Он был сильным, как и Аргенти, ведь: папа тоже мог меня поднять. Что их планета была полями и папа катался на таком же, только чёрном, когда они шли мимо кареты, запряжённой лошадью. У нас был дом большой-большой, но меньше этого, когда они путешествовали по Белобогу и останавливались в гостинице. Но там было столько же много людей. Папа тоже дрался, но только с кружочками. То, что Аргенти услышал во время тренировки с манекенами. Должно быть, её папа был стрелком, и ему нужны были мишени. … — Что это? — Спустя два года, когда ей было четыре, по оценке одной из встречных ими женщин, они оказались на корабле Лофу Сяньчжоу, который был знаменит своими рынками. Девочка уже многое забыла, но Аргенти всегда готов был ей напомнить, и сейчас она указывала на маленькую гитару, встреченного магазина игрушек. — Гитара. Музыкальный инструмент. — Как твоя окарина? — Аргенти засмеялся. — Почти, но звуки будут совершенно другие. Она подошла к игрушке и уверенным движением ударила по струнам. — Ой-ой, малышка, не стоит так с инструментом! — Продавщица, милая женщина с лисьими ушами, подбежала и аккуратно убрала маленькие руки с гитары, — лучше так, — и нежным движением провела прямо по струнам, извлекая лёгкую мелодию. Первый раз Аргенти видел такой восторг в глазах дочери. Сомнений в покупке даже не было. Вернувшись на корабль, Аргенти все ещё наблюдал за девочкой, которая, вопреки своей первой реакции на игрушку, теперь лелеяла её в своих руках, как самое ценное сокровище. — Руби? — Девочка подошла своими маленькими, но уже уверенными шагами к Аргенти, он усадил её на свои колени. — Ты умеешь играть? — Она спросила, все ещё смотря на гитару. Аргенти хмыкнул. — Боюсь, у меня нет таланта к музыкальным инструментам. Даже с окариной у меня не выходит, хотя знакомы мы с самого детства. — Он провёл рукой по девичьим волосам, которые переливались в свете огней работающего корабля. — Мой папа красиво играл, — Аргенти по привычке задержал дыхание. Он всегда был очень внимательным, когда слышал об этом человеке, так что на секунду даже прекратил поглаживания. — Кажется, он сделал для меня похожую, — она постучала по струнам, — но у меня тоже не получается, как у него… — Ничего, Руби, — Аргенти продолжил поглаживания. Он не знал того человека, но знал, что тот чертовски любил свою дочь, и будь он проклят, если Руби того забудет. Аргенти и так погряз в вине, что забрал имя, данное тем человеком, у его дочери, большего он не допустит, — у тебя ещё есть время научиться. … Через пару лет она начала называть Аргенти папой, а истории о её настоящем отце стали не воспоминаниями, а рассказами. … Руби было двенадцать, когда она уже вполне уверенно управляла «Свет клином», и ей было двенадцать, когда они с Аргенти прибыли на Пенаконию. — Говорят, даже безымянных сюда пригласили, кажется, намечается очередная неприятность. — Это точно, последнее время они в самом центре всех важных событий. Пока они прогуливались по территории бывшей тюрьмы, в ожидании администрации, которая поможет им с заселением, они притягивали множество взглядов. Больше, конечно, Аргенти, он слишком сиял, со слов его дочери, но и она была достаточно интересной для прохожих. Если Аргенти сиял, то Руби была слишком серьёзной и улыбалась слишком дерзко для кого-то её возраста. Впрочем, возможно, это зависть. Аргенти приодел её во все самое лучшее и, уступая вкусам своей девочки, необычное. Истории о загадочном отце-ковбое сыграли своё и теперь отражались в стиле. Хотя, немного он лукавит, пара выставленных напоказ пистолетов тоже притягивали взгляды к двенадцатилетке. Они были тренировочными, уже порядком заношенными, но Аргенти обязательно подарит ей что-то по-настоящему роскошное на совершеннолетие. В своём путешествии они забрели в бар. — Подожди меня тут, я проверю, что там с администрацией. — Дорогая, они сказали, что подождать стоит около часа. Не прошло и двадцати минут. — Он улыбнулся, но в ответ услышал уже удаляющиеся шаги. — Не заблудись! — Двери из VIP-зала захлопнулись. Аргенти оглядел помещение и не нашёл никого знакомого, хотя, казалось бы, должна была собраться вся Вселенная, а он много где бывал и много кого знал. Аргенти расположился прямо у барной стойки, находя развлечение в изучении меню. — Вам что-то подать? — Бармен был любезен, но Аргенти не успел вставить и слова, как на стул прямо рядом с ним с громким лязгом упал другой человек и, перекрикивая вообще всех в помещении, влез в их диалог. — Стаканчик «Хинномской равнины» 40-летней выдержки. Чистой, безо льда. Спасибо. Аргенти и бармен смотрели на странного человека порядком тридцать молчаливых секунд, ровно до тех пор, пока Аргенти его не узнал. — Бутхилл! — Аргенти с удивлением и радостью воскликнул. Первая и последняя встреча со столь интересным созданием была лет пять назад, и Аргенти хранил эти воспоминания, надеясь наткнуться на киборга вновь. Последнее, чего он ожидал, что эта встреча состоится также в баре. Только в тот первый раз это была другая планета, точно не вип зал и тогда его девочка первый раз устроила ему бойкот, выгнав с корабля на первой же планете. Тот вечер был запоминающимся во многом. Бармен отошёл, убедившись, что они знакомы, и через пару минут перед ними стояло два стакана. Почему-то мужчина за стойкой решил, что Аргенти в состоянии пить такую же дорогостоящую дрянь, что и Бутхилл. Но последнее, о чем он мог вспомнить — это напитки, когда столь красивый человек снова смотрел на него, устроив локоть на стойке. — Здравствуй, Красавчик-рыцарь. Признаюсь, боялся больше не встретить тебя. — Взаимно, — Аргенти не удержался и взял свободную металлическую руку, целуя тыльную сторону ладони. — Прошли годы, а ты так и не изменился, — киборг, как и в первый раз, покраснел лицом, убирая руку ближе к своей груди, — все гоняешься за красотой? — И мои поиски вновь обрели успех, — Бутхилл фыркнул, пряча лицо в стакане. — В прошлый раз на меня так сходу не валился флирт. Хорошее настроение? — Глаза снова были прикованы к Аргенти, хотя лицо все ещё смущённо скрывали. Рыцарь видит это наглое кокетство и восхищается только сильнее. — В тот раз мой настрой омрачала ссора с дорогим человеком, сегодня все вполне хорошо, не учитывая администрацию, которая не хочет нас заселять. — Дорогой человек? — Бутхилл резко выпрямился и образ смущения сдуло, словно порывом ветра. Он серьезно, и даже осуждающе уставился на рыцаря. — Нас? Какого милашечку? Аргенти сперва даже растерялся, но быстро пришёл в себя, когда Бутхилл разом допил свой стакан с явным намерением уйти. Они не могли быть вместе со столь разными целями, но искру они почувствовали ещё в первую встречу. Аргенти был искренним, осталось только неуверенному в себе (хотя это и спрятано очень хорошо) Бутхиллу об этом сказать. — Постой, — он аккуратно схватил другого за щеку, ведь это сразу дало ожидаемый эффект, когда давление на металлической руке Бутхилл мог бы спокойно проигнорировать. — У меня никого нет, не было, и будет, только если ты останешься, — насыпь смущения от прикосновения к живой части Бутхилла от этих слов стала выраженнее. — У меня только приёмная дочь. На этих словах дыхание Бутхилла запнулось. Взгляд на мгновение расфокусировался, но вскоре он пришёл в себя, глубоко и со скрытой печалью вздохнув. — Оу, вот как, — на его лице снова появилась улыбка, кажется, он искренне за Аргенти радовался, — ты слишком идеален, титул отца тебе подходит, как никому другому, — и Аргенти стукнули по защищенному плечу. По вип залу прошёлся звон, а за ним волна смеха. — Хочешь познакомиться? В прошлый раз её со мной не было. — Аргенти уже вставал, даже не притронувшись к напитку, Бутхилл последовал за ним. — Милашечка возьми, да, — и залпом прикончил и стакан Аргенти, выдыхая. — Погнали. В вестибюле кто-то скандалил, вокруг чего уже начинала собираться толпа. Бутхилл и Аргенти переглянулись, прежде чем протиснуться сквозь людей. Девчонка ругалась с Гончей. — Ты это серьёзно?! Устраиваешь скандал?! — Это называется «борьба за свои права»! Бутхилл засмеялся и присвистнул. — Милашка возьми, да! Чья это девчонка?! — Моя. Бутхилл перевёл взгляд на Аргенти с оставшейся, но уже не особо искренней улыбкой на лице. Лицо самого Аргенти выражало монашеское смирение. — Это моя дочь. Гончая на фоне прокричала что-то о слишком умных ковбоях. … Они сидели в «Свет клином», чтобы больше не нервировать сотрудников отеля. Аргенти на своём кресле пилота, скрестив руки на груди, серьёзно смотрел на Руби, которая, откинув свою шляпу, сидела со скрещенными ногами на кровати прямо напротив, устроив свои руки зеркально Аргенти. Бутхилл оказался меж двух огней, около стены на пуфике. Взгляд задержался на висящей напротив него на стене маленькой гитаре. После небольшой воспитательной беседы каждый оказался в своих мыслях. Бутхилл особенно глубоко. Он первый раз был на корабле рыцаря, но из каждого угла фонило чем-то знакомым. Потрёпанные книги с лошадьми, зарисовки полей, чужой ковбойский прикид, гитара, в конце концов. Руби. Ей столько же, сколько было бы и его девочке. Правда, глаза и волосы на оттенок темнее. Он думает, что его ребёнок мог бы быть таким же. Таким же темпераментным, талантливым, вряд ли модным, Бутхилл бы не смог обеспечить её такими вещами, если бы проживал свою жизнь на своей планете, но он бы старался… Эоны, он так хотел своего ребёнка назад. — Пап? — Рефлекторно он поднял почему-то замутневший взгляд на людей в комнате, чтобы осознать, что это Руби, обеспокоенно на него смотря, звала своего отца. Звала Аргенти. — Бутхилл? — Рыцарь осторожно поднялся со своего места, чтобы устроится прямо перед ним на коленях, где-то за яркими волосами было и обеспокоенное лицо девочки. — Ты что так? Мы не сильно ссорились, правда, уже все в порядке. — Бутхилл почувствовал, как чужие руки обхватили его скользкие щеки. Черт побери, он плакал. — Да-да, мы с папой все решили, — он заставил волноваться даже ребёнка, какой ужас. — Все в порядке, — он закрыл лицо руками, отталкивая чужие, — это не из-за вас, — он протёр лицо, стараясь улыбнуться, — вы просто напомнили мне кое о чем. — Папа говорит, что, чтобы быть рыцарем, надо быть честным! — Девочка оттолкнула Аргенти с пути и сама встала перед Бутхиллом, — сейчас ты лукавишь! — И ткнула своим маленьким пальцем прямо ему в щеку. Бутхилл даже растерялся и перестал лить слезы. — Душка, я не рыцарь. — Она расширила глаза на данное заявление и легкомысленно постучала по его корпусу. — Ты в доспехах? — Она уже не была так уверена. Бутхилл расхохотался. … Когда Руби осознала, что Бутхилл когда-то был настоящим ковбоем и бескрайние поля, дикие лошади и ранчо — не просто папины истории, которые, как он утверждает, она сама ему рассказала, — она была в восторге и с упоением слушала о жарком солнце, чистом небе, большой семье и ночам у костра, ни одна из которых не обходилась без заливистых песен под гитару. Бутхилл мог сказать, что его душа была спокойнее и счастливее, как никогда за последние годы, пока он проводил время в этой семье. Потом, к сожалению, им в очередной раз пришлось расстаться и разбираться с делом Пенаконии. Не то чтобы неожиданно, но после они увиделись на Экспрессе. — Бутхилл! — Стоило ему ступить в вагон, как маленькая ковбой-рыцарь врезалась в его металлический корпус, обхватывая руками. — Ты обещал рассказать больше, когда мы снова увидимся. Мы видимся сейчас! — Она оторвала голову от его груди, чтобы заглянуть в лицо Бутхилла снизу вверх с огромной улыбкой, он не удержался, чтобы не потрепать её по голове. — Сначала мне стоит предупредить твоего отца. — Он кивнул в сторону наблюдающего за ними Аргенти. Девочка надула щеки. — У вас есть время, пока я достаю Дань Хэна в библиотеке. Он обещал показать мне призраков. — И убежала. Бутхилл присоединился к рыцарю у панорамного окна. — Ты ей нравишься. — Ревнуешь? — Счастлив. Бутхилл перевел взгляд от звёзд к Аргенти и на секунду у него перехватило дыхание. Рыцарь смотрел только на него. — Ты странный. — Ты тоже счастливый. Бутхилл не отрицал. … Они распрощались со Звёздным экспрессом и сейчас поедали запасы багетов на «Свет клином». Корабль рейнджера был состыкован с их, Руби спала в своей постели, а Бутхилл и Аргенти смотрели на Вселенную сквозь главное окно. — Какая цель твоего пути? — Аргенти поинтересовался, находя всю ситуацию по-настоящему прекрасной. — Отомстить КММ, — Бутхилл ответил без колебаний, — милашки уничтожили мою планету. — В такие моменты он реально ненавидел свой синтез речи. Аргенти сжал губы в тонкую полосу. Перед глазами мелькало множество несчастных лиц, пострадавших от рук этой организации. К ним добавилось ещё одно, более близкое, отчего стало только горше. — Почему ты спрашиваешь? — Я подумал, что нести красоту Идрилы можно и по пути одного Галактического рейнджера… Бутхилл только с сомнением рассматривал звезды в чужих глазах и даже забыл пережевывать такой вкусный хлеб, хотя нынче он только и мог, что есть ради вкуса, энергию же добывал из самого корабля, будучи подключенным к кабелю. — Серьёзно? — Ему все же пришлось через силу проглотить выпечку. — Да. Мне нравится видеть тебя и Руби счастливыми, но вместе, — он выразил своё восхищение прерывистым вдохом, — вы сияете в великолепии. Бутхилл смог оторвать взгляд от изумрудных глаз напротив и перевести его за спину. Девочка сопела в подушку, устроив руку с пистолетом под ней, как-будто она уже развила рефлексы, хотя это было не так. Бутхилл прикрыл глаза. Он не заменял, нет. Его малышка всегда будет в его сердце, в вечном воспоминании о первых и последних шажках, в фальшивых звуках самодельной гитары, на которой никогда не научатся играть и в мелодичном хихиканье на рассвете, когда она просыпалась и тыкала своими ладошками в его щеки, лепеча неуверенное папа, папа, ведь только недавно заговорила. Рана никогда не затянется, даже если последняя машина корпорации сгинет в бездне, но сейчас он мог жить настоящим, с новыми людьми, храня эти воспоминания, лелея их, и через боль думая о том, что могло бы быть. Могло бы быть… Сейчас у него есть хоть что-то. — Да. — Бутхилл вновь посмотрел на рыцаря, который не прервал его, даже когда на лице была написана чистая агония, а слезы снова набирались в уголках глаз, — да, я был бы счастлив. Он так хочет своего ребёнка назад, так хочет утопить её в своей любви и заботе, выразить все то родительское, что долгие годы не находило выхода и пряталось за слоями металла и проводов. Сейчас у него есть такая возможность, снова побыть человечным фермером с огромным сердцем, снова обрушить на кого-нибудь всю накопленную за десятилетие любовь, избавиться хотя бы от капли страдания. Его живое сердце умерло вместе с его малышкой, но в новом он значительную часть отдаст Руби и Аргенти. — Так, куда держим курс? Бутхилл сам нажал несколько кнопок на панели. … Через пол года Руби стукнет четырнадцать, а корабль Аргенти снова пролетает мимо той планеты, где более десяти лет назад он обнаружил девочку. Радар больше не засекает машины КММ, мусора вокруг планеты тоже стало в разы меньше. Ни на ней, ни вокруг ничего нет. Только пустота. Ядерная пустыня, которую оставила после себя корпорация. Аргенти с нетерпением ждёт, когда корабль немного зарядится, чтобы побыстрее совершить прыжок. Руби увлечена игрой в новеньком телефоне, Бутхилл сидит на своём пуфе, подзаряжается. И отстранённо смотрит сквозь стекло. Аргенти тревожно. — Что-то случилось? — Он подходит ближе, привычным движением садясь рядом на колени. Бутхилл не двигается. В корабле стоит неестественная тишина, прерываемая только писком некоторых панелей и звуками мобильной игры. Последние, впрочем, скоро затихают. Руби встала рядом с ними, также вглядываясь в космос. — Это Арган-Пачи…моя родная планета. Аргенти затаил дыхание и посмотрел на Руби. Девочка знала, в каком мире они живут, но она никогда так близко не видела настоящего катаклизма. В шоке она лицезрела пустынный гигант. — Это на ней…? — Все истории, которые даже Аргенти слушал с восторгом, обрушились на него и его дочь. Осознание накатило волной. — Как видите, уже нет. Они стояли в молчании, долгое время просто скорбя. — И все люди? — И все люди. Аргенти встал на ноги, подошёл к своему пульту управления, проверяя заряд на прыжок, и вытаскивая из глубин ящиков бутылку вина. Он вернулся к своей семье. — Ты ведь не похоронил их? — Бутхилл от таких резких слов даже поднял на рыцаря голову, Руби смотрела, будто спрашивала, зачем он так жесток? Аргенти кажется это правильным, он даёт бокал Бутхиллу, который даже не сопротивляется, и Руби, впрочем, наливая ей только на дно. — Давайте почтим память. Есть ли кто-нибудь наиболее дорогой? Руби все ещё намекала ему заткнуться, когда Бутхилл снова перевел взгляд на планету. Аргенти знал, что Бутхилл никогда не говорил об этом и, да, будет больно, но выплеснуть все это будет наилучшим решением. Как он стал счастливее, когда нашёл, куда девать свою любовь, так ему будет легче, если он найдёт, куда вылить свою скорбь. — Дочь, — тихий шёпот пронёсся по кораблю, — моя двухлетняя дочь… Бокал разбился, когда дрожащие металлические пальцы не смогли его удержать, и Бутхилл в очередной раз рыдал перед ними в свои ладони. … Легче не стало. Но в Аргенти поселилось смутное подозрение. … Четырнадцатилетие Руби они праздновали на планете с ранчо. Аргенти наконец-то разрешил девочке оседлать лошадь и по полю разносились радостные звуки, пока она скакала на всей скорости молодой чёрной кобылы. Бутхилл стоял, облокотившись на сколоченное вручную ограждение и жевал колосок пшеницы, Аргенти устроился рядом, сняв в кой-то веки свои доспехи. Планета была жаркой. — Ностальгия? — Не то слово, — Бутхилл приблизился, пытаясь найти положение, в котором будет удобно облокачиваться на рыцаря. Спустя несколько неудачных попыток и «милашек» они перелезли через ограждение и устроились под одним из деревьев. Счастливые возгласы девочки долетали до них, и они могли ее видеть, находясь в контакте и тени. Красиво. — Когда у меня были дни рождения, вся семья собиралась за одним большим столом и целые сутки мы ели и делились историями, моей любимой частью были ссоры или драки, никто не мог пробыть столько времени в большой компании и не поругаться, — Бутхилл смеялся, прищурив глаза, — мы делали ставки, кто, и через сколько после начала праздника начнет поединок. Аргенти хмыкнул. — Кажется, вам всем передался один взбалмошный характер от какого-то предка. — Бутхилл только удивлённо поднял одну бровь и посмотрел на Аргенти прищуренным глазом, — о, нет-нет, моя семья мне не родная по крови, — Аргенти тоже удивлённо на него посмотрел, — наше ранчо было одним большим детским домом. В мозгу Аргенти каратнуло. — То есть, — начал он неуверенно, — ты единственный с такими волосами? — Бутхилл даже встал с плеча рыцаря и сел ровнее. — Да. — Он подозрительно уставился на Аргенти, — какое это имеет значение? О, Бутхилл, Бутхилл, Бутхилл, огромное. … Вечером на «Свет клином» они устроили небольшой ужин. Руби восторженно рассказывала о своём прибывании на ранчо, с кем она познакомилась, о лошадях болтала даже больше, чем обычно. В какой-то момент она, кажется, выдохлась, поэтому, сделав глубокий вдох, Аргенти решил им сказать о своих подозрениях. — Руби, — он обратился к дочери, но, кажется, что-то было в его тоне, от чего и она, и Бутхилл перестали есть и посмотрел на него, — ты знаешь, как я тебя нашёл? Руби перестала жевать. — Подожди, — их прервал Бутхилл, — неужели ты хочешь рассказать это прямо сейчас? Аргенти серьёзно кивнул. — Двенадцать лет назад я пролетал мимо Арган-Пачи. — Бутхилл напрягся, Аргенти извинится перед ним позже, если будет такая необходимость. — И в мой корабль врезался маленький шаттл. Я с удовольствием бы сохранил его, но он был все-таки слишком громоздким, поэтому, — Аргенти встал из-за стола и ушёл в ящики под пультом управления, в глубину мимо бутылки вина на чёрный день и до железной пластины, — на первой посадке я забрал это, — и на столе, прямо перед его семьёй, оказался срезанный с обшивки корабля серийный номер. Бутхилл издал какой-то страдающий звук. — Помимо еды, воды и лекарств в нём была ты, Руби. — Девочка прожигала пластинку взглядом. Аргенти сел за стол. — Ты много забыла, но я счёл своим долгом сохранить каждое твоё воспоминание о родной планете и семье и… чаще всего ты звала папу. — Он посмотрел на Бутхилла, который даже не дышал в ожидании того, что скажет Аргенти. — Тогда у меня не было телефона, но на той же первой планете одна женщина сфотографировала меня, сказала, что с ребёнком я ещё более красив, — он нежно улыбнулся воспоминанию и достал единственную фотокарточку с маленькой Руби. — Я видел много людей с чёрно-белыми волосами, чтобы даже задуматься о такой вероятности, но Бутхилл… — Аргенти положил свою руку на чужой, до скрипа сжатый на столешнице, кулак, — прости, если дал ложную надежду, но…не узнаешь? На фотографии был Аргенти, который ни капли не изменился за эти годы, и ребёнок. Девочка, сидящая на одной руке рыцаря. Младенческие волосы и глаза на тон светлее, те же два хвостика. Бутхилл перевёл взгляд на Аргенти, а потом на Руби, которая также не могла ничего сказать. Бутхилл, скорбевший столько лет, похоронивший свою дочку, сейчас сидел прямо рядом с ней. Послышался хриплый голос и только после завершения фразы он понял, что говорил это сам: — И что мне делать? — Глаза, снова грозящиеся вылить водопад перед этими людьми, осмотрели помещение. Ему резко перестало хватать воздуха, хотя он чертова машина. — Ничего, все в порядке, — рука на руке Бутхилла его заземлила, скоро к ним добавилась девчачья. — У вас есть все время Вселенной, — Аргенти улыбался и мысленно благодарил Идрилу, что повела его в тот день к страдающей планете, — но прежде всего, я хотел бы извиниться. — Бутхилл прочистил горло, но это не особо помогло, тихий хрип пронзил помещение. — За что? — Руби не помнила имя, что ты ей дал. — Они встретились глазами, — я всю жизнь корил себя за то, что не могу достойно сохранить память о людях, что дали ей жизнь, или же вырастили, — он сразу заметил напряжение Бутхилла. Как красиво получилось, Руби была удочерена трижды, но дважды одним человеком, — какое имя ты ей дал? Бутхилл посмотрел на Руби, та тоже была в шоке, но расчувствовалась всей историей от лиц её родителей. Отец и дочь встретились спустя столько времени, даже не осознавая этого. Судьба либо слишком жестока, либо слишком красива в своих планах. — Агата. Девочка задержала дыхание, как и Аргенти. Бутхилл с нежностью посмотрел на рыцаря, на его волосы, обвел свою семью ещё раз. Сквозь слезы он улыбался впервые с облегчением и без осадка в груди. — Тебя звали Агата. Их руки сплелись на столе, убеждаясь, что да, здесь, живые, счастливые. Красиво, не правда ли?