Формула любви для узников работы

— Ты не умеешь любить! — Чонгук чуть морщится, убирая телефон подальше от уха. Он уже пятнадцать минут слушает всевозможные претензии в свой адрес от его, уже бывшего, парня. Буквально начиная от «ты не знакомишь меня с друзьями», в промежутке — «у тебя волосы лежат странно», заканчивая чем-то подобным. — Сколько прошло? Два месяца! И что я получаю? — Я на работе, давай я закончу, и мы с тобой спокойно все это обсудим, — серьезно, у мужчины на носу отчеты и новые сделки, которые позарез нужно обсудить именно сейчас. А еще остывший кофе на столе, который Юнги принес еще полчаса назад. — Нет, мы ничего не будем обсуждать. Да ты только о работе думаешь, — парень на той стороне трубки усмехается, — у тебя скоро только на твои документы вставать будет. — У меня, вроде, с потенцией проблем нет, — Чон откидывается на спинку своего удобнейшего кресла, прикрывая глаза. — Пока что, — уже тише говорит парень, — между нами все кончено. Прощай. Подарки отдавать не буду. И, все нормально, правда. В любом случае — эти отношение не были его «долго и счастливо». Енджун был хорошим малым, смешно шутил и хихикал в нужные моменты. Все еще учился в Университете и совершенно не понимал, когда можно устраивать сцены, а когда — нельзя. Нельзя, когда ты приводишь его на сборище толстосумов. Нельзя, когда вы в парке, магазине, в больнице. Просто нельзя, когда твой парень — директор крупной компании, про которого периодически пишут в газетах. Но Чонгук его не винил. Все нормально, потому что эти отношения его «долго и счастливо» никогда не были. Они должны были закончиться, мужчина даже удивлен, что те продержались целых шестьдесят дней. Целых восемь недель постоянных ссор, а затем примирений в виде подарков или жарких ночей без чувств и бабочек в животе. Пустой секс в пентхаусе с видом на Сеул. Конечно, Чон не был глупым, знал, что не любил парня никогда, даже в первый день очарован им не был. Поэтому и подумать не мог, что Енджун мыслил о высоком. Чонгук, кстати, и себя не винил. В любом случае, то, чего не хватало мужчине в жизни, — это отпуска. По словам Юнги, конечно же. Потому что Чон и затворник, и трудоголик, и вообще уже с ума сходит, закапываясь бумагами и держась только на кофе из автомата в офисе, а еще и любить не умеет, как оказалось. Конечно, сам мужчина согласен с этим не был. Неужели у любви тоже есть какая-то формула, по которой ее нужно вычислять, и не забыть записать алгоритм? Он уделял парню все свое свободное время, не скупился на подарки и походы в красивые места, даже с друзьями собирался познакомить. Когда-нибудь. Просто не мог он себе представить, как в свою компанию, состоящую из парочки человек его возраста и старше, приводит студента, который говорит либо про преподавателей-мудил, либо про то, какие еще подарки он ждёт от Чонгука. Но и в этом вины Енджуна не было. Он такой, какой есть, а Чон это знал, и видел, в какие отношения вступал. Итак, немного свежего воздуха, новых людей, которые не в костюмах с галстуками, и море алкоголя, в котором Чон отказывает себе постоянно. Потому что работает семь дней в неделю, как бы не старался делегировать обязанности и давать себе передышку. Юнги сам, как примерный секретарь, по совместительству главная язва офиса, по совместительству друг детства, по совместительству буквально единственный друг Чонгука, сам покупает ему билеты на самолет, бронирует отель поближе к морю и почти собирает его чемодан. Чону приходится громко возмущаться и отталкивать руки старшего от собственного шкафа, чтобы хотя бы трусы упаковать без помощи. Так, в один спокойный вторник, который должен был быть самым обычным рабочим днем, Чонгук оказывается в аэропорту в шесть утра, дожидаясь объявления о посадке. Ему предстоит провести одиннадцать невероятно муторных часов в воздухе и оказаться в солнечной Америке, на побережье Тихого океана. И, честно говоря, не сдалось всё это Чону, он не любил ни отпуск, ни отдых, ни, тем более, отсутствие работы. Ему нравилось быть занятым. Нравилось получать почту от заказчиков и партнеров, разбираться с проектами, руководить людьми и отдаваться задачам полностью. Работа была его хобби, он получал от нее удовольствие, забывался и не думал ни о чем, кроме новых контрактов. Место, которое он занимал, не досталось ему по наследству, ему даже не пришлось ни с кем спать. Он всего лишь батрачил в этой компании с самых низов еще со времен Университета, надеясь однажды получить возможность хотя бы сидеть в огромной офисной комнате за компьютером, с десятками таких же безнадежных романтиков, ищущих свое призвание в работе с недвижимостью. Мама Чонгука постоянно говорила ему, что и не нужна ему эта должность, что лучше быть окруженным любящими людьми, а самому Чонгуку хватало ворчливого Юнги под боком. Он и кофе принесет вовремя, и задержится на рабочем месте, если надо, и пойдет выпить поздней ночью после разбора всевозможных бумаг. Поэтому как раз от Мина мужчина не ожидал подлянки. Юнги должен был поддержать друга после очередного разговора с матушкой, но тот лишь закатил глаза и согласился с женщиной. А потом, втихую, сделал все, чтобы сослать друга как можно дальше. Поэтому, вот Чонгук, выходит из самолета в аэропорт в солнечной Калифорнии, нервно покусывая губы. Он уверен, что Юнги за него ни секунды не переживает, а просто очень хочет быть секретарем замены Чону — Пак Чимина, который молод, красив, энергичен, так еще и обед постоянно отправляет прямо в офис, прямо за стол Мина. *** — Я заблокирую тебя, если ты о работе говорить собрался, — на часах 18:00, плюс еще шестнадцать часов, значит Юнги не спал. — Ты знаешь, я мог бы поехать к морю и в Корее, — недовольно бурчит Чонгук, — не обязательно было ссылать меня на другой континент, — он в очередной раз оглядывает свой помпезный номер и надеется, что у них здесь можно заказать газировку. — Обязательно, — выдыхает Мин, — ты хотел тренировать язык, я предоставил тебе возможность, — на фоне слышно звуки клавиатуры и хлопающей двери, — мне пора, директор в здании, не звони, пока не скинешь фотки с моря. А Чонгуку и море то не нужно, что уж греха таить. Он хочет обратно к своему дорогущему столу из дуба, в свое мягкое кресло от компании-партнера, снова влезть в свой черный костюм и начать раздавать приказы. Ему нравилось его положении, не было ничего, о чем бы он жаловался даже пьяным, даже в стельку, даже когда они с Юнги вдвоем. Друг постоянно читал лекции о бесконечном одиночестве младшего, о том, что ему и партнер нужен, и о детях пора подумать, а свадьбу он еще лет пять назад должен был сыграть. При чем не с одним из тех парней, которых обычно выбирал себе Чонгук, а с кем-то стабильным. Потому что ему уже тридцать, а он даже более одинок, чем старушки в парках с кошками. А Чонгук не понимал, что плохого в старости с кошками? Они пушистые и мурчат, их нужно только кормить и любить. В любом случае, одиноким себя Чон не ощущал. Никогда даже не понимал, что это значит «одинок, даже в толпе людей». Он вниманием обделен никогда не был, младший ребенок в семье, лучшие баллы в школе, спортсмен в Университете, директор компании. К тому же, без отношений он надолго не оставался. Всегда были те, кто хотел быть с ним, и те, с кем хотел быть он. Когда он должен был чувствовать себя одиноким? — Добрый вечер, — Чонгук очень старается звучать уверенно, хотя с английским у него дела обстоят так себе. Он уже много лет его изучает, но проверить все знания на практике удавалось крайне редко. — Могу я заказать ужин в номер? — девушка на той стороне трубки говорит очень быстро, почти непонятно, поэтому мужчина решает пойти по пути наименьшего сопротивления и начать диктовать все привлекшие внимание позиции из меню. И, когда в номер приносят его еду, он наконец осознает, что телефон молчит, на почте пусто, а за дверью не сидит Юнги, клацающий по клавиатуре. Он что, правда в отпуске? ***

jeon.jungkook Сойдет? Для клуба? suga.r Поменяй ник, ты как будто мне приказы раздаешь suga.r И надень джинсы, ради всего святого, ты же не на собрание акционеров намылился suga.r Я рад, что ты выходишь из номера, кстати suga.r Познакомься с кем-нибудь jeon.jungkook Мне 30, я не в том возрасте, чтобы знакомиться в клубе jeon.jungkook Так лучше?

Чонгук осматривает себя в большом зеркале, чуть хмурясь. Он эти джинсы не надевал уже года два, те неприятно обтягивали бедра, а рубашка с ними смотрелась несуразно. Он разочарованно выдыхает, потому что Юнги отвечает коротким «Да!». Придется весь вечер терпеть джинсовые тиски на всех причинных местах и передвигаться на не сгибающихся коленях. Он точно складывал их в свой чемодан? В общем, он и сам не понимает, где так сильно нагрешил, какую старушку обидел, какой ведьме перешел дорогу, что карма накрывает его с головой. Неужели Енджун все же забрел к гадалке, которая и порчу наложила, и семь лет несчастий наобещала? Потому что за произошедшем точно стоял чей-то злой умысел. Как это — Чонгук встречает свою любовь на другом континенте, в клубе, в стельку пьяный, совершенно этого не то, чтобы не ожидая, а даже не желая. Он, вообще-то, только что разорвал свои супер-мега серьезные отношения, длиною аж в пару месяцев. Ах да, он уже упоминал, что в корейском языке его вышеупомянутая любовь, как обезьяна с гранатой? Как корова на льду. Как слон в посудной лавке. Или это вообще другое значит? В любом случае, обо всем по порядку. *** — Виски со льдом, — Чонгук садится на высокий стул у барной стойки, понимая, почему перестал так делать. Теперь он всегда заранее бронировал диван где-нибудь в углу большого зала, и наблюдал оттуда за танцующими людьми. А вообще, он больше предпочитал рестораны или тихие бары, где музыка не бьет по ушам, а неизвестные люди не пытаются забраться на колени. Бармен молча кивает ему, принимая купюру, и достает из-под стойки пузатый бокал. Коричневая жидкость оказывается на удивление терпкой и забористой, обжигает горло, но охлаждает тело, как бы странно это не звучало. Музыка отходит на второй план, а голова чуть пустеет. Он правда давно не пил, потому что теперь ему кажется, будто на грудь налепили перцовый пластырь. Он уже в том самом возрасте? Чонгук не любит клубы за толпу. Сотни потных тел прямо сейчас прыгают на танцполе, прижимаясь друг к другу ненамеренно, а иногда и специально. Их футболки липнут к спинам, а волосы — к лицу. Они грязные, пьяные и слишком расслабленные. Девушки чувствуют себя королевами мира, развязно танцуя и привлекая к себе внимание, парни не отстают ни на шаг, раздеваясь и отбрасывая верх в никуда. Чонгук не любит клубы за случайные связи, которыми баловался еще будучи студентом. Он приходил раз в неделю в самое доступное заведение города, заведомо зная, чем закончится вылазка. Он был уверен, что сейчас эта культура не развита от слова совсем, но понимал, что не прав. Как минимум потому, что бывшего своего встретил в таком же клубе, так еще и уже час наблюдает, как пары то и дело покидают помещение вместе, обнимаясь и хихикая. Чонгук не любит клубы за плохую выпивку. Виски всегда дешевый, коктейли разбавлены, а бармены улыбаются и флиртуют за чаевые. Он может их понять, но никогда не поймёт тонну льда в своем стакане. Чонгук не любит клубы. Не любит совсем, но все равно не уходит, потому что глаза то и дело возвращаются к противоположной части барной стойки. Там сидит парень, точно срисованный с картины эпохи Возрождения. Он плохо помнит единственную посещенную им лекцию Мирового искусства, но глаза его еще никогда не обманывали. Парень красив. Настолько, что впервые столкнувшись с ним взглядами, Чонгук почти давится своим напитком. Потому что его волосы вьются, глаза подведены тонкой линией черной подводки, а щеки блестят. Юнги точно знает, как называется эта сияющая штука, но Чон никогда не пытался запомнить. Потому что на нем легкая атласная рубашка и широкие брюки. Он подергивает ногой в дизайнерских ботинках в воздухе и медленно пьет своей коктейль из трубочки. Он почти подсвечивается в темноте клуба, иногда улыбаясь так зазывающе, что Чонгук почти забывает про свой принцип. Потому что парень — кореец. В этом Чон уверен на сто процентов. Он встречал людей разной национальности в своей жизни, научился различать и определять с точностью в девяносто девять процентов. Применив еще парочку своих дедуктивных методов, мужчина делает вывод, что парень — младше на пару лет точно, может даже все еще студент. Может даже в отпуске на накопленные деньги. И Чон не знает, куда деваются его моральные устои, религиозные взгляды и прочие границы дозволенного, когда он слезает с нагретого места и идет прямо к нему. А он смотрит так, будто уже знает, что сейчас произойдет. Будто и не боится вовсе, даже взглядом не сопротивляется. — Могу я предложить Вам коктейль? — Чонгук наклоняется к уху парня, но не кричит. Говорит тихо и спокойно, включает тот самый тон, который Мин называет «получаю, что хочу». И удивление на лице брюнета напротив нужно изображать на картине прямо рядом с руками в Сотворении Адама. Его глаза расширяются, а улыбка сползает с лица. — Я ни слова не понял, мачо-мэн, — он хихикает, отставляя свой бокал на стойку. Четкий, правильный английский чуть режет ухо старшего. И это фиаско. Потому что красивый, блестящий кореец с глубоким, цепляющим голосом, по-корейски не понимает ни слова. *** Чонгук просыпается рано утром в своем номере. Он один, хотя точно помнит, что вчера привез сюда Тэхена. Того самого, который в клубе молча пил коктейль, а потом заработал головную боль в виде Чона, пытающегося объяснить ему что-то на английском. Мужчина потягивается, скидывает с себя простыни и медленно восстанавливает картину вчерашней ночи. Он выпил не много, прекрасно все помнит. И купленные для младшего коктейли, и их странный диалог, и пьяное тело нового знакомого на себе. Одетое, кстати, без какого-либо намека на запрещенное. Чонгуку просто пришлось притащить Кима к себе в отель, чтобы тот не нашел себе приключений на задницу.

jeon.jungkook Юнги, ты не поверишь, что произошло вчера.

Чон поднимается с кровати, только сейчас понимая, что три стакана виски отдаются пульсирующей болью в висках. Жаль, Юнги здесь нет, он бы точно оценил игру слов. Он вообще начинает жалеть, что не заставил своего друга отвлечься и поехать вместе с ним. Под ноги попадает салфетка с аккуратным почерком на ней. «Опаздывал на работу. Прости, за вчерашнее. Должен тебе кофе. Напиши мне, Чонгук-и.» Чонгук-и? Мужчина останавливается на месте, разглядывая цифры после текста. Он был уверен, что парень просто сбежал, хотя и бежать было не от чего. Между ними ничего не было, Чонгук даже не планировал ничего подобного. Да, Тэхен понравился ему, внешне точно, но он и не думал пользоваться сложившейся ситуацией.

jeon.jungkook Доброе утро, золушка. Говорили, что сбегать неприлично? taetae доброе (: мне, вообще-то, стыдно. меня правда вырвало на дорогущий ковер в ванной твоего номера, или мое больное воображение нарисовало это? jeon.jungkook Правда

Чонгук посмеивается, параллельно набирая номер ресепшена. Ему срочно нужна кружка кофе и какой-нибудь сендвич. Живот урчит, желудок начинает болеть, а голова натурально раскалывается. Он, конечно, смеялся над шутками Юнги про то, что возраст дает о себе знать, но всегда воспринимал их только как подколы.

taetae забудь про кофе, я передумал taetae это ужасно, я оплачу клининг jeon.jungkook Все нормально, за те деньги, которые они дерут, они еще спасибо скажут за работу taetae так ты типа крутой? покупаешь коктейли в клубах мальчикам, снимаешь их. у тебя жена и дети в Корее? taetae лучше скажи сейчас, пока я не оплатил твой кофе jeon.jungkook Ты не будешь оплачивать мой кофе. jeon.jungkook И у меня нет ни жены, ни детей. jeon.jungkook Во сколько ты заканчиваешь? taetae в 6

Чонгуку, честно, было тяжело переписываться на не родном языке. Он то и дело перепроверял сообщения в поисках ошибок, сверялся с переводчиком и каждый раз слишком долго ждал, прежде чем отправить. Он вообще не был хорош в переписках, привык решать все в разговоре, с глазу на глаз, или хотя бы по телефону. *** На Тэхене то же самое, во что он был одет вчера в клубе. Только куда меньше макияжа и волосы уложены иначе. Нет ни подводки, ни пышных кудрей. Оно и понятно, младший работает в самом обычном магазине, там, вероятнее всего, подобные самовыражения не приемлют. — Добрый вечер, мистер Чон, — Ким подходит ближе, хотя сам Чонгук и использовал бы «крадется». Передвигается медленно, вальяжно, словно оценивая обстановку и границы дозволенного. Куда же подевалось утреннее «Чонгук-и»? — Кстати, я воспользовался зубной щеткой в твоем номере. — Да, я так и понял, — старший посмеивается и неловко чешет затылок. Не знает, что должен сделать сейчас. Он не планировал знакомиться ни с кем. Не хотел идти в клуб, он и клубы то не любит. Через полторы недели ему нужно будет вернуться в Корею и продолжить работать на свою компанию. Вернуться к счетам, документам и прочей ерунде, которую мужчина уже считал своим родным. Тэхен в эту картину не вписывался. Точнее, наоборот. Ким вписывался в любую картину, любой эпохи, любого художника. Просто не мог не. Даже сейчас, после ночи, проведенной сначала в клубе, а потом в номере неизвестного мужчины, он выглядит так, как сам Чонгук не выглядел бы никогда, даже старайся он весь вечер над прической и образом. Просто Тэхен такой, какой есть. Спокойный, немного сумбурный и очень красивый. Стоит напротив и улыбается так, будто они тысячу лет знакомы и встретились вдруг, чтобы перехватить по кофе вечером. Просто Чон правда не планировал. Ни знакомиться, ни переписываться, ни встречаться вечером. Знал, что оставить все здесь придется, а под курортные романы он заточен не был. — Ты не подумай, я обычно так себя не веду, — Ким рукой указывает в сторону, приглашая следовать за ним, — не напиваюсь и не еду куда попало. Просто так получилось. — Я верю, Тэхен, — Чонгук аккуратно кладет руку на его талию, чтобы поменяться местами. Мама учила его быть джентельменом и не давать пассиям идти возле дороги. — Все в порядке, правда. Я даже рад, что увез тебя я, а не кто-то другой. — Да, ты прав. Мне определенно повезло, — Ким опускает голову, — у тебя забавный акцент. — Да? — Ну, он интересный. Я корейского никогда не знал, родители всегда говорили со мной только на английском. Так что я был удивлен. — Когда я заговорил? — Ага, — он переводит взгляд на старшего, — так со мной еще никто не знакомился. — Рад быть первым. И это необычно. Вот так разговаривать с кем-то вне стен дома или здания компании. Смеяться и переспрашивать, когда собеседник говорит слишком быстро. Чонгук даже успевает обрадоваться, что не бросил языковые курсы, когда Тэхен забывается и перестает подбирать выражения. С Тэхеном вообще приятно. Он свободный, веселый, постоянно смеется и выдает вещи, которые еще позавчера показались бы Чонгуку крайне неуместными. Он не стесняется в выражениях, спорит с официанткой о том, что должно быть в его любимой пасте, а затем так же спокойно улыбается и соглашается с ней. Кажется, будто ему в этом мире все давно понятно и не страшно вовсе. Не страшно ужинать с незнакомым мужчиной, рассказывать ему о своей жизни — семье, друзьях и работе. Чонгук бы возмутился такой беспечности, но втайне надеялся, что Ким так комфортно чувствует себя только с одним конкретным незнакомцем. И Чон правда не планировал. Не планировал знакомиться с кем-то. В клуб идти не планировал, потому что и клубы то не любит. Он все еще через полторы недели возвращается обратно в Корею, но почему-то сейчас об этом думать хочется меньше всего. *** — Так значит, своя компания, — Тэхен лежит на кровати в номере Чонгука, весело болтая ногами в воздухе, — стоит ли мне обращаться к тебе более уважительно? — Будь мы в Корее, ты бы называл меня хеном, — хмыкает старший, потому что это и правда забавно. Там, в своей стране, он бы никогда не спустил подобное с рук. Подчиненные обращались к нему на «вы», а младшие друзья только «хен». Тэхена в подобном он не винит. — Хорошо, хен, я запомню. — И, — Чон глотает вязкую слюну. Потому что этот парень одним предложением делает с ним что-то невозможное, — и это не моя компания, я просто работаю там. — Принято. Они знакомы чуть больше пяти дней. Сегодня пошел шестой. Чонгуку нужно будет уехать через неделю и он, не намеренно, где-то глубоко внутри, ведет обратный отсчет до этого дня. Старается не привыкать к наличию кого-то, вроде Тэхена в своей жизни. Легкого на подъем парня помладше. Кстати да, Тэхену двадцать пять. Он работает в магазине одежды, где постоянно закупается, уверенно пользуясь корпоративной скидкой. Он был зачат и рожден здесь, в Америке, никогда о корнях не думал и не интересовался. Родители не говорили о том, почему уехали, а он не спрашивал. Закончил сначала школу, потом Университет, но выбранная специальность мало ему дала, поэтому он выбрал то, к чему лежит душа. Сейчас снимает небольшую квартиру, Чонгуку кажется, что метр на метр — это ее максимальный размер. Она не вмещает в себя больше двух человек, но Киму все нравится. Раз в месяц ездит к родителям, пару раз в неделю ходит в клубы, на работу — почти каждый день. Ни с кем не встречается, даже не планирует. Наверное, именно последний пункт играет большую роль. Чонгуку так спокойнее. Его незапланированное знакомство и появление друга, если так можно выразиться, не будет обременено какими-либо чувствами и привязанностью. Как минимум, со стороны младшего. — Слушай, ты собираешься уже полчаса. Тебе помочь может? — Тэхен краем глаза заглядывает в отдельную комнату, именуемую гардеробом. — Просто оденься, как в прошлый раз. Кто-нибудь да клюнет. — Я не за этим туда иду, — смеется Чон, все же выходя в комнату, — просто за компанию. — Сексуально, мне нравится. — Твои друзья ничего не скажут? — хмурится старший, спрашивая это, кажется, уже в сотый раз за вечер. — Ну, что я с тобой приду. — Им наплевать, хен, — да он издевается, точно, — просто развеемся и по домам. Развеемся и по домам, напоминает себе Чонгук, когда Тэхен заказывает уже третий коктейль, начиная хихикать больше, а сдерживать себя — меньше. Он начинает пританцовывать, все еще сидя на стуле, и пару раз просит друзей уже поскорее пойти в центр. Туда, где снова толпа и снова толкучка. Развеемся и по домам, напоминает себе Чонгук, когда Тэхен все же выходит на танцпол и начинает двигаться даже покруче той группы айдолов, за которыми следит Юнги. Он обводит свое тело руками несколько раз, развязно двигая бедрами и ухмыляясь. Его волосы не липнут ко лбу, одежда не намокает, что нельзя сказать о положении в боксерах старшего. Он не выглядит грязно. Он выглядит пленительно, на него хочется смотреть. Будто он один сейчас подсвечен прожектором. Развеемся и по домам, напоминает себе Чонгук, когда Тэхен вдруг цепляет глазами глаза мужчины и подмигивает. К нему подходит какой-то парень и начинает совершенно недвусмысленно пристраиваться сзади. Теперь их бедра движутся в унисон, а взгляд карих глаз все еще направлен на Чона. И это странно, потому что в Корее такого не увидишь. Даже за дополнительную плату. Тэхен рукой тянется к шее какого-то блондина, но все еще не поворачивается к тому лицом. Он лишь прикрывает глаза так, что те кажутся совершенно закрытыми. Он выглядит волшебно, решает для себя старший. Так, как не выглядел никто и никогда. Ни одна модель, танцор и приевшийся айдол не сравнится с тем, как сейчас смотрится Ким. Развеемся и по домам, напоминает себе Чонгук, когда подскакивает со своего стула, оставляя друга Тэхена одного. Он за пару секунд преодолевает расстояние между ними, дергает младшего на себя и смотрит на незнакомого парня таким взглядом, будто тот на его территорию ступил. А территория не его, и человек не его, он никаких прав на него не имеет, даже заявлять не думает, метить тем более. Просто что-то в глазах Кима кричало ему «подойди», а Чон привык внутренний голос слушать. Он часто помогал на серьезных сделках. — Ну наконец-то, — выдыхает Тэхен уже в самые губы мужчины и тут же впечатывается в них своими. И это необычно, окей? Необычно целовать кого-то, кто твоего пола, посреди оживленного клуба, где все как будто все понимают. Необычно прижиматься к кому-то настолько близко, что ни одна муха не проскочит. Необычно трогать, сжимать и дергать так. Но еще непривычнее уходить из клуба с Тэхеном, которого не помыть, умыть и уложить спать, а которого раздеть, поцеловать и присвоить. Пометить, оставить у себя и утащить в Корею в чемодане. Только вот на утро Чонгук просыпается один. Потому что принадлежать не в привычках Тэхена, а в Корею он в этой жизни точно не собирается. Потому что отношений у него нет, и он их не ищет вовсе. Потому что ни на кровати, ни на тумбочке нет записки, а все следы вчерашней ночи исчезли, будто ее и не было никогда. Наверное, именно в этот момент, сидя на своей кровати и не зная, можно ли теперь писать Киму, Чонгук понимает, что такое одиночество. Не всепоглощающее и отдающее болью. Тихое такое, еле заметное. Когда сначала что-то было, а потом этого больше нет. Нет, как и возможности вернуть. Потому что у Тэхена отношений нет, он их и не ищет вовсе. А Чонгук, кажется, нашел свою любовь в том, в ком этой любви для него нет. *** — И это все ты успел за неделю? — Юнги на том конце трубки зевает и говорит совсем тихо. Не мудрено, в Сеуле раннее утро. — Ты вообще уверен, что тебе не просто ваша ночь понравилась? Ты ж его не знаешь даже. — Не знаю, Юнги, — выдыхает Чонгук, — мне сначала кажется, будто я его всего знаю сотню лет. А потом понимаю, что он ничего такого и не рассказывал. — Съездил в отпуск. Отдохнул и душой, и телом, — ерничает Мин, но даже не обидно. Потому что Тэхен ничего не обещал, в друзья не набивался, не требовал лишнего, больше положенного не давал. Рассказывал только то, что мог рассказать и обычному прохожему, даже с друзьями толком не познакомил. И Чонгук бы с радостью записал его в список мудаков, которые и не нужны вовсе, да и ты таких миллион найдешь, но было в нем что-то другое. За плотной маской уверенного в себе Ким Тэхена, зачатого и рожденного в Америке, корейского не знающего и любви не ищущего, было что-то еще. Что-то, что принято называть скелетами в шкафу. Это Чонгук знал, был в этом уверен. — Может, он денег хотел или еще че? — Нет, ни копейки не взял. — А ты предлагал? — Я по-другому то и не умею, — пожимает плечами Чон, будто друг может его видеть, — ну, на ужин сводил, а он на следующей день завтрак оплатил. Пятьдесят на пятьдесят получается. — Просто напиши ему. — А вдруг проигнорирует? — Значит проигнорирует, — просто говорит Юнги, будто они погоду обсуждают, — не конец света. Вернешься к своим записулькам и будешь радоваться своей холостяцкой жизни дальше. И Мин прав. Абсолютно точно прав, Чонгук это понимает, потому что, если он вдруг забыл, работа приносит ему удовольствие. Заполняет свободное время и пробелы в жизни. Латает дыры в сердце и дает возможность не думать о том, что он, вообще-то одинок, хоть таковым себя и не ощущает. Он вернется к Юнги и своему любимому кабинету с панорамными окнами. Будет продолжать работать семь дней в неделю и забудет про курортный роман. Только вот Чонгук курортные романы строить не умел. Не умел забывать и идти дальше. Да и холостяцкая жизнь как будто и не радовала больше. Как один парень смог перевернуть его прежний режим жизни с ног на голову? Как ему удалось сделать за неделю то, что не удавалось сделать Юнги годами? Почему Чонгук поддался ему и почему теперь не может перестать думать? Почему зависает над стрелочкой, никак не решаясь отправить сообщение?

jeon.jungkook Хочу поплавать сегодня вечером. Составишь компанию?

Телефон молчит добрые полчаса. Чонгук даже пару раз порывается удалить отправленное сообщение, но понимает, что уже поздно. Потому что оно прочитано десять минут назад, а ответ приходит еще через пять.

taetae я в 6 закончу. встретишь?

*** Чон никогда бы не подумал, что ему может быть настолько неловко. Что обычный поход на пляж может заставить его пальцы покалывать от мандража, а ноги стать буквально ватными. Он чувствует песок на голой коже стоп, чувствует прохладный вечерний ветер, но все равно не может успокоить гулко стучащее сердце. Черт бы побрал Юнги и его «тебе нужен отпуск, твоя мама права». Что он теперь должен делать? — Не обязательно делать все неловким, — улыбается Тэхен как-то совсем грустно. Ни тебе морщинок в углу глаз, ни подмигиваний. Только тяжесть бытия в глазах, да сложенные на груди руки. — Со всеми бывает, можем провести твои оставшиеся дни здесь без всяких выяснений. — Ага, — соглашается Чон. Потому что, а что ему остается? Он хочет выяснять, хочет докопаться до причины, но права на это никакого не имеет. Тэхен предлагает ему идеальное решение их проблемы — забыли, забили. Никаких странных разговоров и намеков, только хорошо проведенное вместе время и непринужденная атмосфера. — Давно здесь не был, — на улице уже начинает темнеть, когда Тэхен без стеснения стягивает с себя футболку и откидывает ее к темным брюкам. Он зачесывает отросшую челку назад и заходит в воду по колено. Чонгук с берега видит, как его золотистая кожа покрывается мурашками и невольно вспоминает события их совместной ночи. Ни за какие деньги не сможет он забыть того, что было между ними. Как бы сильно не старался. Как бы сильно не хотел. — Ты же хотел плавать, залезай, — кричит младший, уже по грудь находясь в соленой воде. И Чон подчиняется. Стягивает с себя шорты и майку, оставляет телефон и кошелек под вещами, стремительно приближаясь к младшему. Вода охлаждает горячую кожу, а ветер заставляет немного съежится. Без солнца здесь достаточно прохладно, но это все неважно, потому что единственное, на что мужчина сейчас обращает внимание — уплывающий от него Тэхен. Чонгук чувствует себя слабым. Слабым перед этим парнем и обстоятельствами. Он не понимает сам себя, не верит во все происходящее и очень хочет вернутся на семь дней назад, никогда не подходить к Киму и провести свой отпуск так, как он того заслужил. Вместе с тем понимает, что ни на что бы не променял то, что чувствует сейчас. Слабое предвкушение, волнение, какого не испытывал долгие годы, а еще грусть. Такую, о которой пишут в классических романах. — Прошу тебя, аккуратнее, — предупреждает старший, понимая, что Тэхен уже далеко уплыл. Он не говорит об акулах или других чудовищах, которые могут тут водиться. Сам не знает, о чем предостерегает, просто уже устал молчать. — Думаешь, меня монстр утащит? — и Чон правда не понимает, как можно быть настолько спокойным. Неужели Ким всегда так делает? Привык получать и идти дальше? Не клеить то, что не клеится. Никогда старший в это не поверит. Тэхен ныряет в воду с головой и пропадает из виду как раз на середине мысли Чонгука о «этот парень многое скрывает». Его нет недостаточно долго, чтобы бить тревогу, но семя беспокойства в груди мужчины точно кто-то посеял. Потому что младший не появляется ни через пять, ни через десять секунд. Чонгук даже не уверен, что смог бы настолько долго задержать дыхание. — Тэхен? — кричит в воду мужчина. — Это не смешно, — и это правда не смешно. Это какой-то глупый момент из старого фильма. Такого, под которые Чон обычно засыпал, не посмотрев и трети. — Правда? — Чонгук дергается, потому что Тэхен шепчет ему прямо в шею. Старший чувствует его ладони на себе. Буквально везде. На спине, талии, груди и животе. — Да, — грубо отвечает Чон, — не делай так больше. Я лучше пойду домой. — Подожди. Но Тэхен молчит. Заставляет Чонгука замереть на месте и ничего не говорит. Смотрит прямо в глаза и ждёт, но чего — никто бы не смог угадать. Этот парень — закрытая книга, думает Чон. Та, на которую цепляли замки, а ключи выкидывали или сжигали. Та, которую и не открыть вовсе, как бы сильно не хотелось. — Когда ты уезжаешь? — Через пять дней. — Окей, — кивает Ким сам себе, — пять дней — это хорошо. Нормально, пойдет, — он приближается к старшему, — да? — Ты о чем? — Нам хватит пяти дней. И он целует. На трезвую голову, без капли алкоголя в организме. Без людей вокруг и темноты дорогого номера отеля. Так просто, будто это ничего не стоит, но в груди от этого — вся тяжесть мира. Но Чонгук не отталкивает. Хоть пяти дней ему ни за что не хватит, он все равно согласен. Потому что Тэхен целует так, как не целует никто другой. Самозабвенно, вкладывая в обычные движения губ столько, что и понять невозможно, что он хочет сказать. Потому что Тэхен — все еще закрытая книга под семью замками. Опечатана и лентой огорожена. Хранится в дальнем ящике запертой комнаты заброшенного замка. И, видимо, не суждено Чонгуку ее прочитать. *** Чонгук прикрывает глаза, откидываясь на кровати. Он тяжело дышит, пытаясь чуть замедлить бешеный стук сердца. Сам не знает, от чего его так сильно накрывает тахикардия: то ли это кардио, которым они с Тэхеном так увлеклись, то ли само наличие Кима рядом. Такого красивого, чуть взмокшего и теплого. Как будто родного, излучающего комфорт и тонкую такую, чуть заметную радость. Абсолютное спокойствие. — Ничего у нас с тобой не получиться, — еле слышно шепчет парень, отворачиваясь от старшего. Его плечи напрягаются, будто он боится услышать ответ. Но Чонгуку сказать нечего, он ни отрицать не хочет, ни соглашаться тем более. Ему хочется верить, что получится, что созданы они друг для друга. Потому что не бывает так, чтобы настолько хорошо сходились люди. Не бывает так, чтобы вы только встретились, а уже в одной постели и вам нормально. Нормально, хорошо, даже чудесно. Настолько, что уходить не хочется, оставлять не хочется, хочется билет еще один тайком купить для Тэхена и утащить с собой в другую жизнь. Чтобы он рядом был, чтобы холостяцкое жилище разбавлял своим смехом и цветами, которые так сильно нравится расставлять по дому. Чтобы утром кофе вместе, вечером ужин, а ночью одна постель на двоих. Чтобы совместная собака, чтобы любовь, долго и счастливо, как в дурацких детский сказках. Но ничего у них не получится, как сказал Тэхен. Потому что ни долго и счастливо, ни коротко и грустно. Ни времени у них нет, ни желания. Во всяком случае, у одного конкретного парня. — Ты уже говорил, — выдыхает Чонгук, стараясь не звучать слишком расстроенно, — не обязательно повторять. — Я для себя, — посмеивается Ким, — не обращай внимания, — он резко оборачивается и оставляет на лбу мужчины поцелуй. Легкий, еле ощутимый. То ли прощается, то ли обещает что-то. Самому себе или Чонгуку остается под вопросом. — Спи, хен. *** — Так и сказал? Не умеешь любить? — Тэхен громко смеется, только что в ладоши не хлопает. Этот звук определенно нравится мужчине, даже несмотря на то, что вызван его несостоявшимися отношениями. — Ага. — Значит, любишь только работу, — задумывается младший. Он резко подскакивает с кровати в чем мать родила, подходит к письменному столу и берет с него бумагу и ручку. Чонгук просто смотрит на ходящего из стороны в сторону парня, стараясь не пялиться слишком сильно на оголенные участки тела. Это достаточно сложно, учитывая, что оголено оно всё. От головы до пят. — Я нашел решение для тебя, — Ким сует ему в руки исписанную записку, выглядя при этом так гордо, будто диплом по второму кругу защитил. На вырванном из блокнота листе диаграмма. Или таблица, цикл, как угодно. Вверху жирним шрифтом красуется «Формула любви для узников работы», отчего Чонгук даже начинает улыбаться шире. Далее прописаны все пункты в хронологическом порядке, которые, как мужчина понимает, он должен соблюдать, чтобы уметь дарить любовь своим партнерам. Там и краткие зарисовки на тему языков любви, и варианты времяпрепровождений, и даже позы, которые в основ предпочитают парни. Чон серьезно начинает задумываться, не дает ли Тэхен уроков для тех, кто потерял надежду. — И это? — Твоя формула успеха, — Ким присаживается на кровать в ногах старшего, начиная тыкать в лист и объяснять все по пунктам. И Чонгуку объяснять не надо. Не надо мелкого шрифта и сносок, не надо оглавления и выводов, тем более списка литературы. Он свою «формулу любви» вывел еще неделю назад, когда в клубе подошел к младшему. Жаль только, что последний так рьяно хочет помочь мужчине найти «отношения мечты». Во всяком случае, так говорится в его рукописи. *** — Есть одна техника, которую мы обязаны попро. — Тэхен резко замолкает, проходя в комнату Чонгука. Он бросает взгляд на наполовину собранный чемодан на кровати и поджимает губы. — Оу. — Ага, — Чон неловко почесывает затылок и прикрывает дверь за младшим, — самолет завтра вечером, решил собрать заранее. Ты хотел пообедать в том ресторане завтра? Ким лишь кивает в ответ, все еще не сводя глаз с багажа. Он вдруг сжимается и меньше становится в два раза, а у Чонгука сердце колит. Он даже предположить не может, о чем парень сейчас думает, но и спрашивать боится. — Что ты говорил про технику? — Чон ухмыляется и руки кладет на талию младшего. Они стали гораздо ближе за прошедшие после похода на пляж дни. Они больше не стеснялись выражать свои чувства через прикосновения, как в постели, так и вне. — Что мы там обязаны попробовать? — Тебе, ну, — он немного тушуется, присаживаясь на кровать и кивая на чемодан, — тебе обязательно улетать завтра? И это первый раз, когда Тэхен заговорил об их расставании. Он ни разу не просил Чонгука остаться, не заводил разговор об отлете и возможностях общаться после. Никогда не предлагал прилететь и не просил мужчину задержаться. — Билеты куплены, так что, наверное, да, — Чон сам не уверен в своем ответе. Потому что возвращаться не хочет. Потому что не нужна ему уже жизнь без младшего в ней. Потому что Юнги каждый раз грустно выдыхает в трубку, но и замечаний никаких не делает, ситуацию никак не комментирует. — А если, — он кусает губы, опуская голову, — хотя забудь. Так вот, есть одна техника, сначала ты должен— — Полетели со мной? — решается Чонгук. — Я могу купить билеты, забронирую тебе отель в Сеуле, или можешь остаться у меня. Посмотришь город, считай отпуск. — Я не могу, — совсем тихо отвечает Тэхен, — не могу, Чонгук. У меня вся жизнь тут, мне нельзя просто уехать. Мне на работу в понедельник. А еще семья, друзья, нельзя так. — Я все понимаю, — старший отворачивается к окну, — прости, что спросил. Это было неуместно. Это конец, думает Чонгук. Лучше бы он молчал. Лучше бы засунул все, что чувствует, так далеко, как только смог бы. Он не имел права задавать подобный вопрос, потому что знал, к чему все шло. Они никогда не обсуждали статус их отношений, но оба предполагали, что на любовь до гроба подобное не тянет. Они веселились, проводили время вместе, Тэхен показывал ему красивые места и не скупился на прикосновения, интимные и самые простые, вроде обнять и взять за руку. Он дал ему за полторы недели больше, чем кто-либо мог предложить. Просто Чонгуку не хотелось оставлять это позади. Просто он сполна осознал, что такое одиночество, и как долго оно его преследовало. — Будешь писать? — Что? — Будешь писать мне? — Ким улыбается. — Хочу увидеть твой крутой кабинет и деревянный стол. — Я не понимаю тебя. — Мне помедленнее говорить? — он подходит чуть ближе. — Прости, я когда волнуюсь, начинаю тараторить. Забываю, что ты только учишь язык. — О, поверь мне, твой язык я изучил вдоль и поперек, — Ким морщится в ответ, но все же аккуратно вкладывает свою руку в ладонь старшего, — нам нельзя, Тэхен. Я знаю, чего хочу и что чувствую. И ты знаешь. Тогда зачем все это? — Может я просто хочу увидеть другую твою жизнь. — На фото? — Хотя бы так, — он пожимает плечами. — Что изменилось? — Много чего, — руки Тэхена ползут выше, ложатся на шею мужчины, — один крутой босс позвал меня в свой особняк в Сеуле, — он заглядывает прямо в глаза. Чонгук видит в них целый мир. — Может, возьму отпуск, съезжу на недельку-другую. — У меня нет особняка в Сеуле. — У тебя будет время подготовиться. И Чонгук не знает, где так сильно нагрешил, какую старушку обидел и какой ведьме перешел дорогу, что карма накрыла его с головой. Так сильно, что он встретил свою любовь в отпуске на другом континенте. Такую, что с первого взгляда, в ночном клубе, пьяным. Ах да, он уже говорил, что и в корейском его любовь полный ноль? *** — Мы как подростки, — Чонгук шипит, пытаясь балансировать телефон одной рукой. Тот все норовит упасть. — Можешь говорить что-то более сексуальное? — Тэхен закусывает губу, а брови его сводятся к переносице. Он еле слышно стонет прямо в динамик и это финиш. Во всех смыслах, потому что руки Чонгука теперь липкие, а в голове вакуум. Его бойфренд тоже предпочитает разговоры перепискам. Итак, формула любви для узников работы, под авторством Чон Чонгука, тридцать лет, глубоко женат на своей должности: 1. Расстаться с парнем 2. Уехать в отпуск 3. Пойти в клуб, встретить любовь всей жизни, увезти его к себе в номер 4. Заставить любовь всей жизни поменять взгляды на отношения 5. Провести порознь пару месяцев (включая секс по видео, знакомство с друзьями, совместный просмотр фильмов, общие ужины при свечах) 6. Перевезти любовь всей своей жизни к себе (только если он готов, только если он позволит) 7. Уделять ему каждый час, минуту, секунду, несмотря на незаконченные проекты 8. Жить долго и счастливо По желанию: выучить английский язык так, чтобы понимать, что он имеет в виду, когда вы ссоритесь.