gräl

Бервальд и Тино редко ссорились, но когда и ссорились, то разрешали все за один день, чтобы не просыпаться в плохом настроении. Однако, до этого простого умозаключения они шли достаточно долго, поэтому их ссоры могли длиться по несколько дней -- обычно, они разрешались извинениями, хоть причина давно была забыта. По крайней мере, Тино, угрюмо шагающий из магазина, пытался собрать свои мысли воедино ещё раз, чтобы докопаться до того, где он все таки не прав, или Шве не прав; но кроме звенящей пустоты, белого шума и какой-то ненавязчивой песни, в голове ничего не было. Мысли в тягу чем дурном настроении никак не клеились, за что он злился на себя -- но с другой стороны, поиск собственной или Бервальдовой неправоту насчет... Бог знает чего уже. Поиск собственной или Бервальдовой неправоты ему изряднл надоел, и хотелось уже прекратить этот затянувшийся детский сад, состоящий из каких-то глупых обидок друг на друга. Однако, он совсем не знал, как это прекратить -- ведь каждый раз, когда ему, в таком подавленом состоянии, попадался на глаза Бервальд, он как будто мигом вспоминал все, где швед провинился, о чем немедленно докладывал раздосадованному положению дел Бервальду, в привычной агрессивной и грубой форме, с таким колличеством ругательств из родного языка, которые он чуть ли не из подкорки сознания вытаскивал, а Шве так и вообще слышал впервые. А потом финн уходил. И долго шагал, как сейчас. И отчаянно пытался хоть как-то привести мысли в порядок, но в упадническом настроении, они никак не клеились. *** Бервальд ссор не любил. И дисскусий, в которых Тино активно и даже яростно принимал участие, он тоже не очень любил. Шве не видел смысла что-то доказывать, пока это что-то не нарушает его комфорт, комфорт его Тино и, собственно, никого из них не злит -- а если и злит, то он без слов и насилия способен разобраться с раздражителем; а с теми, кто к его способам привык -- вроде того же Хенрика, -- приходилось скорее вступать в потасовку, чем в словесную перепалку -- и скорее, по пьяни, ведь на трезвую голову Бервальд даже в расчёт не будет брать такое поведение датчанина. Но с Тино было совсем по-другому. Финн, даже если и был неправым в глазах Бервальда, очень активно пытался обосновать свою точку зрения. Шве делал тоже самое, но учитывая его немногословность, выходило это у него в более спокойной манере, что невероятно раздражало Тино и он уходил справляться со своими эмоциями наедине. Отчего-то Бервальд чувствовал себя виноватым -- ему казалось, что нужно что-то да исправить в... Он уже не помнил, в чем, и по какому поводу вообще начались эти терки и вечная нервозность обоих, из-за которой Шве совсем не мог ни на чем сосредоточиться. Хотелось его скорее найти и обнять. И лишь промолчать, как он и умел. Взять пакеты из рук, утыкаясь в макушку и игнорируя какие-то вопросы и выкрики Тино, которой потом замолчал. Он понял -- Бервальд так мирится. Зажигает и фонари, и Луну, и звезды, чтобы им было не темно идти; берёт финову руку, чтобы ему было не холодно и не одиноко; открывает входную дверь и не раздевшись, продолжает так же долго и крепко обнимать в звенящей пустоте, пока Тино не спросит, чего это он вдруг. Пока не приблизиться настолько, что звук его поцелуя эхом раздастся белым шумом. А потом он, без всяких пыток совести, ненавязчивой мелодией начнем о чем-то ему говорить и выслушивать.