love, squirt, pleasure

тэхён цедит уже шестой по счёту стакан с неразбавленным виски и лениво перекатывает языком во рту маленький кубик стремительно тающего льда, продолжая сверлить безучастным взглядом чужие вспухшие от усердия женские губы, увлечённо высасывающие из его раздутой от возбуждения багровой головки толчками вытекающую сперму. мужчина делает очередной глоток горьковатой жидкости и полностью расслабляется, окончательно подчиняясь давлению в яйцах и чувствуя, как дёргается его обмякающий после оргазма член прямо внутри тёплого мокрого горла. девушка старательно подавляет рвотный рефлекс, чтобы взять всю внушительную длину целиком, а тэхён на эти неимоверные усилия лишь хрипло, с надрывом выдыхает, напряжённо двигая желваками и смаргивая с ресниц едкие капли пота. по его лицу течёт, между ног и из обласканной языком уретры. влажные от смазки ягодицы обжигает контрастом температур, когда тэхён внезапно поднимается с потеплевшего кожаного кресла, а интенсивный до этого запах, распалённый из-за долгой прелюдии, заметно тускнеет, когда он грубовато отстраняет неожидавшую подобного девушку от своего паха. крупная плоть с похабным громким звуком выскальзывает из её распахнутого рта и пачкает блестящий от выделений подбородок в густом белёсом семени. мужчина одобрительно хлопает тяжёлой ладонью по румяной женской щеке и больше не смотрит на сидящую на полу омегу, которая растерянно смыкает заплывшие влагой веки и поджимает предательски задрожавшие губы. тэхён ничего не говорит, но ему и не нужно. он лишь молча направляется в сторону своей ванной комнаты и искренне надеется на то, что по возвращении в его квартире уже никого не будет. мужчина почти постоянно окружён людьми и фотокамерами, окружён альфами, бетами и омегами, желающими попасть к нему в постель и раздвинуть перед ним свои ноги. в конце концов он и сам всегда был не прочь заняться горячим и разнузданным сексом после изнурительной съёмки или очередного масштабного концерта, вот только почему-то именно сегодня тэхён испытывает острую внутреннюю неудовлетворенность после вполне сносного минета от начинающей и амбициозной молоденькой певицы из его музыкального лейбла. мужчина раздражённо зачёсывает назад свои влажные из-за воды чёрные волосы и зажимает между зубами белый цилиндр сигареты, недовольно раскручивая колёсико зажигалки. просторное помещение постепенно заполняют клубы сизого дыма, выпускаемого сквозь пухлые красноватые губы, из динамиков мощных колонок вырываются тягучие, удушливо-страстные звуки голоса дэвида боуи, а этажом ниже раздаются пошлые вскрики, заливистый смех, протяжные стоны, шлепки и низкие басы, которые с трудом заглушают даже шумоизоляционные стены. тэхён глубоко затягивается, трогая языком мокрый смятый фильтр, и с удовольствием вдыхает носом аромат дорогого крепкого табака, медленно смакуя пряную горечь, плавно расползающуюся по рту. мужчина внимательно изучает тлеющий конец своей сигареты и, шумно выдохнув тонкую струйку дыма сквозь едва разомкнувшиеся губы, снова проводит ладонью по гладким волнистым прядям. приватная вечеринка на первом этаже его огромной квартиры в самом сердце сеула только-только начинает набирать обороты, а он всё никак не может заставить себя спуститься вниз и присоединиться к общему веселью. тэхён всю неделю мечтал снять напряжение самым примитивным и доступным способом, а затем оторваться на каком-нибудь омеге, с которым потом проведёт несколько ночей не выбираясь из кровати, предварительно позаботившись о контрацепции, но на деле от одного лишь представления, что придётся спуститься вниз, мужчину пробирает мелкая дрожь. откровенно говоря, сегодня ему меньше всего хочется строить из себя гостеприимного хозяина и смотреть на трахающихся людей, что не боятся в открытую вступать друг с другом в интимную связь несмотря на собственную известность. иногда тэхёну хочется от всего этого просто отдохнуть, но кажется, что будто с годами он совсем разучился это делать. между чёрных бровей от подобных навязчивых мыслей залегают две глубокие морщины, а раскосые, словно обведённые угольным карандашом, карие глаза заволакивает тяжёлая мрачная дымка. подумать только, ему почти сорок, а он по-прежнему каждый месяц устраивает настоящие блядки, на которые как мухи слетается столичная элита. от айдолов, представителей богемы и шоу-бизнеса до влиятельных политиков и предпринимателей. от замужних пар до таких же одиночек, как сам мужчина. никто из них не отказывает себе в удовольствии время от времени нюхнуть «коки» для сексуальной стимуляции перед очередным заходом с молодым любовником или слизать языком пропитанную естественными выделениями белую дорожку с голой промежности подающей надежды восемнадцатилетней актрисы. в мире тэхёна и в особенно узких кругах, где принято заискивать друг перед другом и всячески угождать, так живут абсолютно все, а наркотики просто становятся ещё одной неотъемлемой частью такого существования, напрочь лишая стыда и обнажая потаённые желания. мужчина делает последнюю затяжку, выпуская изо рта аккуратное расплывчатое колечко, и тушит сигарету в пепельнице, подхватывая со спинки кресла чёрную рубашку и набрасывая её на собственные плечи. с нижним бельём он решает не заморачиваться, сразу натягивая на смуглые накачанные бёдра домашние штаны, и одним глотком допивает разбавленный льдом виски, слегка морщась от смягчённого вкуса крепкого до этого напитка.

***

чонгук ощущает себя голым и уязвимым в этой просторной плиссированной тоге, которая сильно просвечивает изгибы его стройного тела, заставляя чувствовать скованность, и с маской на лице, что болезненно давит на лоб и виски. прорези для глаз слишком узкие и доставляют дополнительный дискомфорт для не привыкшего к зрительным ограничениям омеги, а приказ менеджера обязательно найти себе спонсора до сих пор приводит в первобытный ужас, бросая в противный холодный пот. дурное предчувствие, преследовавшее чонгука по пути в невозможно дорогой жилой комплекс, и не поддающееся определению тревога ползут вверх по пищеводу и замирают прямо в пересохшей от волнения глотке, вызывая стойкий привкус поступающей тошноты. он никогда не был на тематических вечеринках, где развлекаются исключительно сливки общества, никогда не ходил на светские тусовки и, к собственному стыду, совершенно не знает, что нужно сделать, чтобы произвести на кого-то выгодное впечатление. он ведь совсем не против на первых порах довольствоваться небольшими рекламными проектами и сниматься в малобюджетных фильмах, постепенно набираясь опыта, в конце концов омега и не рассчитывал сразу занять свою нишу рядом с популярными айдолами и купаться в свалившейся на голову славе. но в то же время он так сильно устал вести изнурительную борьбу за собственное существование и так сильно устал подчиняться своему менеджеру, который уже особо не скрываясь пытается подложить его под богатых престарелых альф, дома у которых имеется целый выводок детей и ещё столько же внуков, что совершенно не понимает, как ему быть дальше. чонгук не хочет продавать своё тело за контракты. он не для этого стремился к своей мечте попасть на большой экран, проходя всевозможные кастинги и активно играя в массовках. он не для этого уезжал из родного пусана в незнакомый и пугающий сеул. и всё же омега здесь. на закрытой вечеринке ким тэхёна, певца, чья музыка играет во многих дорамах, торговых центрах, кафе и по радио, и чей бархатистый хриплый голос с рычащими, будоражащими нотками и завлекающими интонациями заставляет дрожать внутренности и поднимает волоски на руках и на загривке. чонгук прикрывает на мгновение глаза, собираясь с разбредающимися в панике мыслями, и с колотящимся сердцем и перехваченным дыханием протягивает своё приглашение высокому крупному альфе, за спиной которого вдруг слышит смех и странные стоны. омега хмурит брови, в смятении зажимая передними зубами нижнюю губу и двумя подрагивающими пальцами слегка приподнимает маску над подбородком, чтобы немного охладить вспревшее от духоты лицо. — проходите. чонгук дёргается от грубого баса, возвращая мятущийся взгляд возвышающемуся охраннику, и забирает из его рук приглашение, нервно сминая металлизированный полупрозрачный пластик в своей вспотевшей ладони. стоит только омеге самостоятельно распахнуть перед собой входную дверь и сделать робкий шаг навстречу неизвестности, как он тут же застывает на месте, чувствуя во всём теле медленно разливающееся глубокое оцепенение. томная мелодия, вводящая в транс, тихие вздохи, обнажённые тела, двигающиеся в рваном ритме, непристойные хлопки, густой тяжёлый запах застоявшихся интенсивных феромонов, беспощадно ударяющий в судорожно затрепетавшие ноздри, и ещё что-то, смутно напоминающее обычную травку. омега её никогда не курил и даже не собирается, но слишком специфический и неприятный для острого обоняния аромат он не спутает ни с чем другим. как и мутноватые струйки дыма, кольцами взмывающие к зеркальному потолку. чонгук в шоке раскрывает рот и беспомощно оглядывается по сторонам, не контролируя участившийся стук в собственном загнанно забившимся сердце и краснеющие совсем не от жары щёки. ему кажется, что он попал в пристанище разврата и вседозволенности, в содом и гоморру, где нет никаких ограничений, соблюдений приличий и пафосных разговоров за бокалом игристого вина. и с изумлением, которое тесно граничит с надвигающейся истерикой, узнаёт в предающихся похоти людях любимых артистов. кто-то из них занимается сексом прямо на полу, совершенно не испытывая по этому поводу неловкости и стыда, а кто-то расположился более комфортно — за плотными раздвижными портьерами, что хорошо укрывают от чужих заинтересованных глаз, но не приглушают звуки. омега пятится. капли пота стекают по его лбу к широко распахнутым векам и срываются с дрожащих ресниц, скользя по разгорячённым, пылающим скулам. вот только влага на лице не помогает прийти в себя, прочно удерживаемая золотой маской, как и напряжение, шевельнувшееся против воли между рёбер и прижатых друг к друг голых ног. теперь чонгук понимает, почему его так тщательно обыскивали на входе и почему забрали мобильный телефон с личными вещами. одно компрометирующее фото, и десятки людей в этом пропитанном одержимой страстью помещении лишатся не только своей карьеры, но и положения в обществе, больших денег и семей. от таких мыслей омегу начинает потряхивать, а сердце с бешеной скоростью разгоняет по венам кровь. из-за волнения его свежий, едва уловимый феромон словно засахаривается, становясь насыщенней и сильнее, и чонгук от этого ещё больше пугается и стопорится, ощущая колючий озноб, который стремительно бежит вниз по спине. он не был слишком восприимчив к чужим запахам, хорошо контролируя свою внутреннюю сущность от каких-либо посягательств, но вот сейчас, в окружении полного безумства и множества необузданных гормонов, выпущенных намеренно, омега понимает, что реагирует неправильно. ему всё ещё неприятно здесь находиться, он всё ещё не знает, как ему следует в данный момент поступить, и только знакомая до боли тяжесть, концентрирующаяся в животе, говорит о том, что разум понемногу затуманивается от всего этого обилия и оголяет низменные инстинкты. чонгук снимает с раскрасневшегося лица маску, и белые длинные пряди тут же налипают на его взмокшие пунцовые щёки и блестящий от испарины лоб. он разворачивается к выходу с твёрдым намерением покинуть это спёртое и благоухающее всеми возможными запахами, непотребствами и звуками место, но внезапно врезается лицом в чужую обнажённую грудь. омега тихо мычит и отшатывается, прижимая ладонь к ушибленной переносице, болезненно сводя светлые брови и поднимая глаза на парня, который появился перед ним буквально из ниоткуда. чужие руки бесцеремонно ухватывают его за талию и не дают отпрянуть назад, но чонгук всё равно неосознанно принимается пихаться, вцепляясь в крупные запястья своими ногтями, хотя незнакомец явно расценивает его поведение совершенно иначе, судя по горячему блеску в серых глазах с увеличенными зрачками. в них плещется слишком многое и переполнены они лихорадочной жаждой и каким-то ненормальным восхищением. омегу откровенно лапают и тошнота, до определённого момента задвинутая на задний план, возвращается с новой силой, настырно проталкивая по пищеводу вместе с едкой подступающей желчью горький противный ком. — пусти… — хрипло шипит чонгук, стараясь вырваться. альфа, а по запаху, давлению внутренней сущности и агрессивному напору, это точно он, никак не реагирует на чужие попытки освободиться. парень лишь крепче сжимает свои ладони на соблазнительных бёдрах, сминая под ними тонкую струящуюся ткань, и подходит вплотную. он явно накурен и пьян, если, конечно, не принял вещества посерьёзнее, и по невменяемому взгляду чонгук понимает, что так просто ему из липких объятий и роскошной квартиры не выбраться. лёгкие пустеют от надвигающейся панической атаки, а вся суматошно вздымающаяся грудь наливается такой чудовищной тяжестью, словно омега весь обёрнут железными цепями, не позволяющими дышать. — отпущу, когда скажешь мне своё имя, малыш. я тебя здесь раньше не видел. чонгук кривится, с трудом сдерживая рвотный позыв из-за резкой волны удушливых феромонов разгорячившегося альфы, буквально источающего из себя тестостерон, и пальцы его со скрипом проводят по скользкой от пота коже, оставляя после себя вспухшие борозды от коротких ногтей. это действие лишь сильнее распаляет парня, и он, не дожидаясь ответа от подрагивающего омеги, припирает его спиной ко входной двери. — да отвали ты от меня! чонгук уже хочет закричать во всю мощь своего горла, чтобы привлечь хотя бы чьё-то внимание, но мгновенно осекается, больше не пытаясь вырваться из навязчивых объятий и увести назад бёдра, которые насильно соприкасаются с чужими. не потому, что перестаёт бояться нависающего над ним альфу и его нездоровый пламенный блеск в замыленном взгляде, а из-за неторопливо спускающегося по винтовой лестнице мужчины, который отчего-то смотрит прямо на него и хищно щурит выразительные глаза, напрягая челюсть. неожиданная слабость в коленях заставляет омегу неловко обмякнуть и грузно привалиться потной спиной к прохладной поверхности. он мелко вздрагивает, заторможенно моргая, а затем ещё раз и ещё… до тех пор, пока мысли в гудящей растрёпанной голове окончательно не запутываются в огромный пульсирующий клубок. чонгук часто видел ким тэхёна на экране телевизора, периодически наблюдал за ним, когда тот выступал на сцене и когда давал журналистам свои редкие интервью. и подолгу заглядывался на красивое, но суровое лицо, искренне не понимая, почему природа создала этого человека таким же «слабым» омегой. импульсивный и порывистый на концертах, с бешеной энергетикой, распутной улыбкой, подчиняющим взглядом и тщательно сдерживаемым темпераментом он меньше всего походил на того, кто будет каждый месяц изнывать от скручивающих резких спазмов в паху и выть сквозь зубы в пропотевшую подушку, ведь все прекрасно знают, что течки без постоянного партнёра самые болезненные и мучительные. возможно, причина кроется в довольно зрелом возрасте, опыте и очевидном влиянии, которое распространяется по всей южной корее и далеко за её пределами, а может, всё дело в том, что яркий омега, снискавший ещё в самом начале своего карьерного пути скандальную славу, сумел не только удержаться в жестоком шоу-бизнесе, но и прочно укрепить позиции, зарекомендовав себя как тот, кто разрушает привычные стереотипы. чонгук уже привык, что непредсказуемый характер его профессии то возносит людей до небес, то опускает на самое дно, но кажется, будто к ким тэхёну, любящему рисковать, писать провокационные песни и устраивать костюмированные секс вечеринки в своём собственном доме, это не относится никаким образом. — что тут происходит? лицо омеги предательски пылает, когда басистый звучный голос раздаётся почти на весь зал, напрочь перекрывая чужие постанывания и прочие непристойные звуки, да и сам он почему-то робко помалкивает, хотя секундами ранее был готов закричать и закатить настоящую истерику. чонгук буквально парализован властным, удерживающим на месте взглядом, который словно и вовсе не собирается его отпускать из затягивающего в самую глубь угрюмого колодца. жёсткие складки возле пухлых губ и раскосых глаз становятся заметнее, когда мужчина подходит достаточно близко и внезапно хватает увлёкшегося альфу за шею, грубо отрывая от крупно задрожавшего чонгука. мощная, горячая, но незримая ароматная волна тут же немилосердно ударяет по резко взбунтовавшимся омежьим рецепторам, омывая поверхность блестящей от влаги загорелой кожи волнующим шлейфом, и забивается в затрепетавшие ноздри. — я задал вопрос. омега беспомощно размыкает губы, чувствуя, как сильно принимается грохотать в груди его сердце, и едва может сделать грёбаный вдох, потому что… господи. о, господи. ягодицы невольно поджимаются, как и то, что находится прямо между ними, а яйца становятся тугими и напряжёнными, как и намокшая головка члена, упёршаяся в резинку белых боксеров. чонгук судорожно выдыхает, опуская рассеянный взгляд вниз, лишь бы уберечь зашедшееся в груди беззащитное сердце от эмоционального давления, вызванного появлением одного конкретного мужчины, но делает только хуже, ведь сразу упирается распахнутыми глазами в чужие домашние штаны, которые слишком низко сидят на привлекательных бёдрах. чётко выраженные кубики рельефного пресса, вздутые вены под аккуратным пупком, указывающие путь к встопорщенному паху, выделяющиеся косые мышцы, тазовые косточки и едва заметная дорожка из тёмных волос, скрывающаяся под одеждой. омега потрясённо обмирает и давится воздухом, ощущая, как горячая твёрдая эрекция медленно натягивает его нижнее бельё от одного лишь вида этих соблазнительных и выпирающих под бронзовой кожей мышц. а ведь он даже не слушает, что с насмешливой улыбкой на пухлых и совершенно порочных губах выговаривает зарвавшемуся альфе тэхён. только пялится так, что самому стыдно становится и беспомощно глотает скапливающуюся во рту слюну, изо всех сил пытаясь уследить за быстро двигающимися красноватыми губами. из-за гула крови в ушах чонгук с трудом различает чужие слова, которыми хлёстко бросается мужчина, но вскользь замечает, что тот одет совсем не так, как заявлено в его же собственном персональном приглашении. никаких древнеримских мотивов и прочей тематической атрибутики. только облегающая широкие плечи рубашка, оставленная полностью расстёгнутой, и всё те же возмутительные штаны. непокорные чёрные пряди обрамляют чётко выделяющиеся скулы и завиваются в упругие кольца у самых корней. открытый широкий лоб тоже не прибавляет трезвости, как и предостерегающий, чуть насмешливый низкий голос, насквозь пропитанный ядовитой желчью. — …вчерашняя звезда очень быстро может стать изгоем, минсок, — вкрадчиво продолжает говорить тэхён, по-прежнему удерживая слабо сопротивляющегося альфу одной ладонью. — поэтому лучше держи свои феромоны и член под контролем, если не хочешь, чтобы завтра наши сми узнали о твоей наркотической зависимости, — мужчина увесисто бьёт по щеке альфы, глумливо кривя чувственные губы, и чонгук от чужих слов и этого сильного небрежного хлопка позорно дёргается, ещё крепче вжимаясь взмокшей спиной во входную дверь. след от тяжёлой пощёчины мгновенно краснеет, привлекая внимание, но омега на неудавшегося насильника больше не смотрит, во все глаза уставляясь прямо тэхёна. — ох, и да. чуть не забыл. не стоит лезть со спущенными штанами к тем, кого ты не привлекаешь, как потенциальный секс-партнёр. в этом месте трахаются только по обоюдному желанию, каким бы обдолбанным ты не был. я понятно объясняю? парень заторможенно кивает, морщась и шипя от боли, и пытается отодвинуться от практически нависшего над ним мужчины. — а теперь повтори. чонгук крупно вздрагивает от очередного звонкого шлепка, и ему кажется, будто бьют сейчас именно его, вот только не по пунцовому горящему лицу, а между трясущихся, плотно сведённых ног. омежье дыхание начинает шумно и беспорядочно вырываться из интенсивно сжимающихся лёгких, а увлажнённый анус ритмично сокращается, пачкая своими маслянистыми выделениями ткань простых хлопковых боксеров. — я, блять, сказал тебе повторить. чонгук зажмуривается и с силой прикусывает вылезшими маленькими клыками нижнюю губу, чтобы остановить рвущийся наружу, опустошённый хлипкий стон, который физически тяжело удерживать в себе вместе с непривычно обильной влагой, формирующейся внутри его тела. у омеги возникает стойкое чувство, что если он сейчас не уберётся отсюда, то позорно протечёт, и поэтому, с трудом разлепив припухшие веки, пытается найти подрагивающей рукой дверную ручку. низ струящейся плиссированной тоги взмывает в воздух, обнажая порозовевшие колени и мокрую от испарины чувствительную область с обратной их стороны, когда у развернувшегося чонгука, всё-таки получается распахнуть дверь и юрко за ней скрыться. сбегать вот так безумно некрасиво, но омега, рассеянно переставляющий слабеющие с каждой секундой ноги, старается успокоить себя тем, что больше не встретится с ким тэхёном вживую, а потому не будет испытывать перед ним жгучий стыд за свой поступок.

***

незнакомое и раздражающее чувство ударяет мужчину в грудь, когда он видит, как блондинистый молодой омега резво скрывается за дверью, напоследок сверкнув на него своими огромными чёрными глазами. злость от чужой выходки тут же приводит в мгновенный тонус и без того напряжённые мышцы в подобравшемся теле, а лёгкое замешательство вырывает из губ тэхёна глухой утробный смешок. с годами его всё сложнее становится удивить или поставить в тупик, но блядской полуголой нимфе, которую он, честно говоря, видит впервые в жизни и которая буквально источала из себя призывный запах откровенного возбуждения, это удаётся. хладнокровная выдержка даёт сбой, и мужчина выругивается сквозь стиснутые челюсти, отталкивая от себя ничего не соображающего минсока и ведомо следуя за порочным сладким шлейфом исчезающего прямо из-под чувствительного носа. чужие гормоны явно нестабильны, и стоит тэхёну вновь заметить с трудом удерживающегося на ногах беглеца, привалившегося к стене почти в самом конце длинного коридора, то ему сразу становится понятно почему. омега, весь вспотевший и разрумяненный, весь трясётся и тихо поскуливает, выглядя при этом так, будто вот-вот упадёт в обморок от дикой боли. а ещё у него очень выделяющаяся тонкая талия, которую я мог бы полностью обхватить своими ладонями, и покатые бёдра, плавно переходящие в стройные ноги, и они точно напрашиваются на то, чтобы их бесстыдно раздвинули, смяли в пальцах и требовательно забросили на плечи. шальная мысль о возможной близости с этим блондинистым омегой заставляет напрячь каждый мускул в сильном тренированном теле. мужчина останавливается резко и всего в паре сантиметров от крупно вздрогнувшего чонгука, возвышаясь над ним так, что дрожащему омеге, загнанно прикрывшему руками низ своего живота, приходится задрать голову и жалобно всхлипнуть. тэхён прекрасно знает симптомы надвигающейся течки и то, как пахнут природные омежьи соки, активно вырабатываемые уязвимым организмом и медленно ползущие по чужим трясущимся смуглым ляжкам, которые мужчина в своих разошедшихся фантазиях уже широко развёл в стороны и покрыл поцелуями. он всегда испытывает к своим потенциальным сексуальным партнёрам физическое влечение, ведь без него невозможна и сама интимная связь, но вот настолько мощное и сокрушительное притяжение тэхён чувствует впервые. и вздыбленная ткань в районе паха тому подтверждение. чёрт возьми, он ведь кончил всего полчаса назад, но уже готов повторить и даже больше, зайти намного дальше, если, конечно, оцепеневший под его пожирающим взглядом омега позволит этому случиться. — какого хера, блонди? — хрипит мужчина, тщетно пытаясь сохранить на потном сосредоточенном лице видимость спокойствия, и до скрипа сжимает пальцы на обеих ладонях в кулаки, когда налившийся кровью абсолютно каменный член начинает больно давить на ткань штанов. тэхён замечает, как съёжившегося от его усилившегося запаха и близости омегу пробирает мелкая дрожь, которую отчаянно пытаются скрыть, и как быстро принимается впадать и подниматься от участившегося дыхания грудь. но вместе с тем он видит рябь мурашек, покрывших загорелую кожу в области шеи и ключиц, встопорщенные коричневатые соски, что маленькими полукружиями просвечиваются сквозь одежду, и боязливую насторожённость, застывшую в чёрных глазах напротив. в них так же плещется и влага, которая трогательно запутывается в нижних ресницах, задерживаясь на концах, и мужчине волком выть хочется от этого невинного и одновременно с тем непристойного вида. он тонко ощущает стекающий пот по его собственной напряжённой спине под рубашкой и как ноющая эрекция вновь даёт о себе знать болезненным потягиванием в отяжелевших яйцах. между ягодиц тоже предсказуемо становится липко, и несколько мучительных долгих секунд тэхён просто молчит, слушая надрывное дыхание омеги, в непроглядных зрачках которого он видит собственное отражение. высокую широкоплечую фигуру и совершенно неадекватный взбудораженный взгляд, полный голодного желания и нетерпения. чонгук не прекращает нервно обхватывать ладонями живот, неосознанно пытаясь прикрыть от чужих хищных глаз своё самое уязвимое место, и рассеянно моргает, ощущая стекающие по лбу солёные капли. его тога настолько промокает от волнения, что теперь чересчур сильно прилегает к телу, обрисовывая контуры испачканного в выделениях нижнего белья и очертание окрепшего члена. омега надрывно выдыхает, и тонкие волоски на его руках и на затылке встают дыбом. ноздри инстинктивно расширяются, вбирая внутрь носоглотки невозможно вкусный аромат, который стремительно распространяется вокруг них, оседая на разгорячённой коже, и есть в этом животном помечающем действии что-то неправильное и запретное, что-то, что не должно происходить между двумя омегами, видящими друг друга впервые. — я-я ничего не сделал… — сбивчиво произносит чонгук, едва дыша. густая смазка уже вовсю просачивается через его боксеры и с глухими шлепками начинает срываться прямо на дорогой паркет. мужчина опускает свой сверлящий взгляд на образовывающуюся лужицу, а затем, с силой сжав челюсть при виде тонких маслянистых струек, испачкавших внутренние стороны соблазнительных бёдер, властным движением ладони обхватывает чужой аккуратный подбородок. — о, правда? значит это я припёрся на секс-вечеринку во время течки? — в карих глазах грохочет вязкое тёмное желание, тесно переплетённое с яростным гневом. тэхён злится и искренне не понимает, что происходит с его хвалёным непробиваемым самоконтролем, который дал трещину ровно в тот момент, когда он, спускаясь со второго этажа, заметил светлую макушку. — и как ты вообще на неё попал? — м-мой менеджер достал приглашение, — шепчет чонгук, откровенно млея от близости к мужчине напротив. тот заполняет собой всё пространство, пугающе возвышаясь и настойчиво давя своей сущностью, вот только чужое вмешательство не тревожит, а наоборот очень сильно будоражит, воспринимаясь омегой, как самая интимная ласка. вена на шее в области запаховой железы принимается бешено пульсировать, демонстрируя степень внутреннего волнения и трепета, а зуд между ягодицами становится интенсивнее, заставляя нерешительно заёрзать на месте, чтобы хоть как-то унять приятное жжение вокруг опухшего сфинктера, и громко сглотнуть скопившуюся во рту слюну. — для чего? — что?.. — для чего твой менеджер это сделал, блонди? я не приглашаю к себе несовершеннолетних. мужчина напирает на чонгука ещё сильнее, тёплой шероховатой ладонью полностью накрывая румяные омежьи щёки, и становится, к своему неожиданному наваждению, запредельно близко. теперь они бесстыдно соприкасаются бёдрами и пахом, и тэхён не может не чувствовать то, насколько омега перед ним мокрый и нуждающийся. — н-но я не… — мне позвать охрану, чтобы быстрее развязать тебе язык? — небрежным тоном перебивает мужчина, теряя терпение и дёргая чёрной бровью, и лишь красноречиво выпирающая твёрдость и тяжёлое дыхание, оседающее на полных губах чонгука, не позволяют обмануться. тэхён не будет никого звать. он разберётся с этим омегой лично. — нет!.. не надо! — влажная соль всё-таки обжигает подрагивающие от эмоций ресницы, а большие чёрные глаза предательски мутнеют, наполняясь слезами. — поверьте, я не журналист и у меня ничего с собой нет! все личные вещи забрали ещё при входе и… чонгук запинается и тихо всхлипывает, когда мужчина вдруг осторожно берёт в свои ладони его нежное раскрасневшееся лицо, покрытое тонкой плёнкой блестящей испарины, и внимательно осматривает, большими пальцами медленно вытирая лишнюю влагу. — удивительно, что первым делом ты подумал о журналистах, блонди, — красивые выразительные глаза сталкиваются с испуганными чёрными. — знаешь, сколько пронырливых ублюдков я поймал за яйца в своё время? чонгук не отвечает, но пришибленно задерживает дыхание от неповторимого ощущения тёплых мозолистых ладоней на своих щеках и грубой сексуальной хрипотцы, возникшей в чужом басистом голосе. он беспокойно зажимает между вновь вылезших клыков полную губу и непроизвольно расслабляет мыщцы ануса, когда замечает, как темнеет от возбуждения взгляд мужчины и как дёргается под бронзовой кожей острый кадык. — я… — ладно, забудь. это я так развлекаюсь, — тэхён убирает руки от чужого лица и по-хозяйски прижимает к своему боку ослабленного омегу, потрясённо взглянувшего на него из-под ресниц. он властно сдавливает в ладони тонкую талию, буквально волоча к выходу с трудом передвигающегося чонгука, а тот ответно вцепляется в услужливо подставленную мускулистую руку и крепко жмурится, когда при каждом шаге между его ног предательски и громко хлюпает. надеяться на то, что этот пошлый бесстыжий звук никто не услышит безумно глупо, но ещё глупее в случае омеги думать о том, как нежная кожа его мокрых бёдер неприятно щиплет от почти постоянного склизкого трения и как много жидкости стекает вниз по его ляжкам прямо к стопам, образовывая после себя густые маслянистые дорожки. — видел я ваши развлечения… — бормочет чонгук, пытаясь отвлечься. он упрямо продолжает держать веки плотно сомкнутыми, и, конечно, же не замечает, какой удивлённый взгляд бросает на него мужчина. тот молчит несколько секунд, явно опешивший от чужой неожиданной прямолинейности, а затем запрокидывает назад голову и раскатисто смеётся во весь голос, содрогаясь всем своим внушительным телом. омега мгновенно распахивает глаза и так же шокировано смотрит на тэхёна, совсем не ожидая того, что его тихое вырвавшееся негодование услышат и отреагируют подобным образом. — а ты не так прост, да, блонди? чужой пронзительный взгляд, вновь ставший серьёзным, опять захватывает оторопевшего чонгука в коварную ловушку. то, как быстро переключает свои эмоции мужчина, сильно пугает и тревожит, только вот омега соврёт, если скажет, что даже это не заставляет его внутреннюю сущность дрожать словно от мучительного предвкушения. чонгук отчего-то очень хочет оправдаться, чтобы мужчина не думал о нём плохо, но понимает, что из-за пограничного и уязвимого состояния между тем, в котором он находится прямо сейчас и неотвратимо наступающей течкой, он вполне может наговорить лишнего. за своими хаотичными мыслями омега не замечает, как практически в обнимку с тэхёном добирается до очередной двери. как раз за ней находится небольшая аскетично обставленная площадка, оснащённая тусклыми светильниками и двумя кожаными диванами, а ещё там имеются широкая лестница и лифт, который собственно и привёз чонгука всего каких-то несколько минут назад на семнадцатый этаж. он не слушает, о чём разговаривает с охранниками тэхён, но чувствует, как тот осторожно закрывает его своим телом от чужих глаз, не прекращая при этом крепко прижимать к себе за поясницу, и как осознанно выпускает успокаивающие феромоны, чтобы сущность внутри омеги не начала испытывать напряжение и паниковать от скопления тяжёлых запахов двух сильных альф. чонгук бездумно укладывает растрёпанную голову на твёрдое плечо и глубоко затягивается чуть сладковатым ароматом мужчины, указывающим на его природную принадлежность, постепенно различая в соблазнительных и бархатистых нотках густой смолистый мускус, забивший собой все поры, резкий аромат лосьона после бритья, сигаретный дым и… омега гулко сглатывает образовавшуюся во рту слюну. секс. грязный, непрерывный, изматывающий секс. чонгук никогда им не занимался, но… ким тэхён буквально источает его, здесь нельзя ошибиться. расслабленная поза во время разговоров, уверенные движения рук, пронзительные карие глаза и сложный характер. у мужчины даже красота тревожная и интригующая. пускающая толпы мурашек по спине и ниже. на таких людей безумно хочется подолгу смотреть, откровенно пуская слюни и сводя вместе дрожащие колени, но в то же время таких людей невольно опасаешься, потому что сила их взгляда, их властной доминирующей ауры и внутренней энергетики многим просто не по зубам. тэхён акула их развлекательной индустрии, полной нездоровой конкуренции, скандалов и сплетен, и таких, как омега, он проглатывает прямо с косточками, даже не поморщившись.

***

в себя чонгук приходит уже на улице, когда чувствует долгожданную прохладу, поднимающую ворох мурашек по всему уставшему телу, и когда видит, как к подъезду жилого комплекса, где живёт мужчина, подъезжает дорогая иномарка и останавливается перед ними. тэхён непринуждённо открывает заднюю дверь, а затем поворачивает голову к замершему омеге и взглядом просит залезть внутрь. — я не поеду. выжидающе приподнятые тёмные брови тут же сходятся на переносице, образовывая две глубокие складки. — что? — я сказал, что не поеду, — повышает голос омега, задирая подбородок. — спасибо вам большое, господин ким, но я сам в состоянии вызвать себе такси. тэхён тихо выдыхает и на секунду опускает веки, старательно расслабляя собственное лицо. от немного истеричного звонкого возгласа, прорезавшего ночную тишину ухоженного двора, под кожей щёк импульсивно смещаются желваки, но вопреки вспыхнувшему в груди раздражению мужчина не сердится по-настоящему, по себе зная, как сильно может скакать настроение перед течкой. только из-за сомнения, на секунду промелькнувшего в чёрных блестящих глазах, становится безумно неприятно. тэхён не привык получать отказы. особенно от тех, кого он хочет увидеть в своей постели и под собой. — блонди… — обманчиво мягко начинает мужчина, медленно наступая на резко ссутулившегося чонгука, что по-прежнему держит свой дерзкий подбородок высоко приподнятым. глупое, тихое упрямство, буквально сквозившее в чужом облике, должно заставить тэхёна осторожно подбирать слова, чтобы уговорить омегу не трепать друг другу нервы, но вот сгущающийся с каждой грёбаной секундой сочный запах готового к близости истекающего тела совсем не оставляет мужчине выбора. он и сам едва сдерживается, чтобы не посадить чонгука на капот, раздвинуть эти мокрые смуглые ноги и втиснуться между ними, чтобы почувствовать то, насколько ревностно чужие упругие бёдра будут обхватывать его бока во время беспорядочных рывков внутрь. полные поджатые губы тоже совсем не помогают, вызывая в нём лишь стойкое желание поцеловать омегу так, чтобы с того разом слетела вся его ёбаная спесь. — садись в машину, блонди, если не хочешь, чтобы я затолкал тебя силой, — непререкаемым тоном выговаривает тэхён и глаза его угрожающе сужаются, в одно мгновение становясь хищными и враждебными. — мой водитель бета и он прекрасно выполняет свою работу уже десять лет подряд. а вот ты делаешь себе только хуже, потому что твоё такси приедет сюда не раньше чем через час, и к тому времени единственное, что будет тебя волновать, это член какого-нибудь альфы, на который ты с радостью запрыгнешь своей нуждающейся задницей. чонгук возмущённо раскрывает рот, поражённый чужой открытой грубостью, и отшатывается от подошедшего почти вплотную мужчины, который явно не скупится на слова и не выбирает выражения. нервы омеги и без того были взвинчены, а потому, даже косвенный намёк на возможное распутство вызывает в нём бурю раздражения, мгновенно поднявшуюся изнутри. единственный, к кому он почувствовал хоть что-то в сексуальном плане, был сам тэхён, и это его запах сейчас кружит вокруг, оседая на коже жарким ароматным шлейфом. — я не теряю голову под воздействием течки, господин ким. — рад это слышать, блонди, — говорит тэхён внезапно изменившимся, глухим голосом. потому что лично он теряет. вот прямо сейчас, когда ощущает, как удлиняются передние клыки от взбунтовавшихся гормонов другого омеги, когда смотрит на эти аппетитные манящие бёдра, по которым всё ещё продолжают ползти сгустки мутноватой смазки, и когда чётко видит контур окрепшего и наверняка очень болезненно пульсирующего члена под слоями ужасно нервирующей одежды. — а теперь будь послушным мальчиком и залезай в машину. чонгук вызывающе кривит полный рот, намереваясь резко ответить возвышающемуся над ним мужчине, но, господи, когда он вновь неосторожно заглядывает в чужие выразительные глаза, которые блестят от лунного света и других явно не менее опасных эмоций, побуждающих тэхёна окончательно сократить между ними и без того маленькое расстояние, то понимает, что не сможет заставить себя сказать хоть слово против. подчинение более сильному партнёру, заложенное омегам на глубинном и подсознательном уровне самой природой, яростно вибрирует на подкорке, вынуждая безропотно отступить. вот только перед тем, как полностью забраться в машину чонгук снова подаёт голос, и то, что он говорит, заставляет мужчину до боли стиснуть челюсть и нервно дёрнуть желваками, нахмурив густые брови. — у вас случайно нет какой-нибудь ненужной вещи, которую я мог бы постелить под себя? просто боюсь, что я испачкаю своей смазкой всё ваше сиденье, пока доеду до дома. лучше бы ты испачкал смазкой моё лицо. тэхён качает головой и рассеянно потирает двумя пальцами переносицу. от чужого вполне уместного вопроса у него темнеет в глазах и сбивается дыхание. вся спина мужчины мгновенно покрывается холодной испариной, а сам он, находясь на грани срыва, сильно напрягает бёдра, потому что реакция собственного тела не заставляет себя ждать. тэхён чувствует себя одержимым, но ничего не может с этим поделать. его брюки медленно пропитываются естественной жидкостью, член снова тяжелеет, доставляя ощутимый дискомфорт, а в груди появляется практически животное, неконтролируемое желание завладеть и безумно острая потребность взять этого омегу прямо здесь и сейчас… взять без спроса, развернув к себе задом и торопливо стянув мокрое нижнее бельё до колен, и трахать, не сводя горящего влипчивого взгляда с блестящей от выделений промежности с разработанной им самим розовой дыркой и набухшими краями сжимающегося в предвкушении сфинктера. брать грубо, жёстко ухватив ладонями за мягкие бока, и натягивать до упора по самые яйца, до громких шлепков их соприкасающейся друг с другом плоти и до надорванного от стонов нежного голоса. — не думай об этом, блонди, — хрипит мужчина, с трудом возвращаясь в реальность. — просто садись. интересно, чонгук так откровенен с ним, потому что они оба омеги? или потому что не видит в нём того, кто с лёгкостью способен разложить его на любой чёртовой поверхности и в любой бесстыдной позе? опрометчиво, блонди. очень опрометчиво. бледность, кричащая об усталости чонгука, стремительно покидает его лицо, опять уступая место стыдливому, обжигающему румянцу. он скованно кивает и бросает на мужчину взгляд, полный неопределённости и какой-то совершенно непонятной внутренней борьбы. омега размыкает пересохшие губы, намереваясь попрощаться с тэхёном и убраться из этого места к чёртовой матери, чтобы уже в собственной квартире попытаться забыть эти красивые хищные глаза, только вот их обладатель не даёт ему вновь заговорить, окончательно теряя терпение. — быстро внутрь. чонгук крупно вздрагивает от недовольного рыка, но покладисто забирается в машину, с удивлением наблюдая, как мужчина опускается рядом с ним, громко хлопнув дверью. — в-вы собираетесь поехать со мной? — омега будто со стороны слышит свой хрипловатый голос. он с затаённой надеждой всматривается в напряжённое лицо тэхёна и замирает, когда тот размеренно произносит, сжимая кулаки: — да. ужасно хочу посмотреть, где сейчас живут маленькие полуголые нимфы, чтобы потом устроить на них охоту. от низкого тона чужого заметно севшего голоса между ног чонгука моментально собирается влага. он сводит вместе дрожащие влажные колени и старательно дышит носом, неосознанно заполняя лёгкие феромонами мужчины. от его очевидно ироничных насмешливых слов омега пунцовеет, покрываясь насыщенными багровыми пятнами до шеи и ключиц, но при мысли, что возможно тэхён тоже не хочет с ним так быстро расставаться, сердце против воли радостно ноет. чонгук называет молчаливому бете свой адрес и с силой впивается трясущимися пальцами в собственные обнажённые бёдра, когда мужчина внезапно нажимает кнопку на панели впереди, а та в свою очередь поднимает матовую тёмную перегородку, которая теперь прочно защищает двух омег от любопытных ушей и глаз водителя. — не называйте меня так, пожалуйста, господин ким. я чувствую себя некомфортно. член тэхёна окончательно наливается кровью, каменея от почти невинного упрёка, но сладкий запах, сладкий призывный запах спёртого возбуждения говорит об обратном. чонгук пахнет так, словно уже впускает его в себя и от этого понимания тело мужчины в который раз пробивает предательская дрожь. он опускает окно со своей стороны ровно наполовину и глубоко вдыхает свежий ночной воздух, чтобы хотя бы немного привести помутившийся рассудок в порядок. — тогда скажи мне наконец своё имя, блонди. чонгук торопливо облизывает губы, когда мужчина поворачивается к нему всем корпусом, и выпрямляется в спине, непроизвольно напрягая мышцы паха. в лобке и между ног больно тянет, а в намокшем анусе нестерпимо зудит от инстинктивной потребности погрузить в него кое-что твёрдое, большое и очень горячее. карие глаза тэхёна влажно поблёскивают в тусклом свете салона автомобиля, стоит их взглядам пересечься, и омеге кажется, что эти непотребные сокровенные мысли слишком красноречиво отображаются на его румяном потном лице. — я чонгук. чон чонгук, — омега рвано вздыхает перед тем как спешно продолжить. — мне девятнадцать лет и по правде говоря мой менеджер хотел, чтобы на вашей вечеринке я нашёл себе богатого спонсора, который смог бы продвинуть меня по карьерной лестнице и обеспечить выгодные контракты с какой-нибудь популярной киностудией. чонгук пришибленно замолкает в ожидании реакции и мелко трясётся от волнения и болезненной пульсации между своих ног, в то время как мужчина лишь задумчиво трогает кончиком языка собственную нижнюю губу, когда искреннее признание вырывается из чужого соблазнительного рта. тэхён не выглядит удивлённым, но взгляд его значительно темнеет, скулы выделяются намного острее, а феромоны приобретают пряные нотки чего-то тяжёлого и горчаще-терпкого. — ну и как, получилось найти? мужчина не скрывает в своём голосе промелькнувшую на мгновение агрессию, только вот неотрывно смотрящий на него чонгук явно не чувствует исходящую от подобравшегося тела напротив опасность, доверчиво делясь своими откровениями. — мне противна сама мысль о том, чтобы лечь в постель с тем, кто не является моим официальным партнёром. тэхён склоняет голову к плечу, вкрадчиво интересуясь: — даже за деньги и стопроцентный успех? — омега после чужих слов неуловимо меняется в лице, а в его взгляд проскальзывает надменность и глухая обида. мужчина слабо улыбается, когда замечает эти изменения и придвигается ближе, несдержанно толкая язык в щёку. — в принципах нет ничего плохого, блонди. я и сам был таким же в твоём возрасте. — а сейчас? — требовательно спрашивает чонгук, ощущая смятение. тэхён медленно опускает глаза на учащённо вздымающуюся и буквально умоляющую об умелых властных руках омежью грудь и несколько секунд собирается с разбредающимися мыслями. — а сейчас я хочу оказаться внутри тебя и каждой вздувшейся от напряжения веной на своём члене ощутить тугие тиски твоей мокрой задницы и то, как идеально ты будешь на мне сжиматься, кончая и истекая смазкой. мужчина не ухмыляется, говоря абсолютно серьёзно, и у чонгука позорно сбивается дыхание от одного лишь осознания того, насколько он наверняка жалок в чужих глазах, если даже сам воздух пропитан его возбуждением и его готовностью покорно залезть на бёдра тэхёна, которые тот широко развёл в стороны. становится стыдно, горячо и обидно одновременно, потому что ему тоже этого хочется и потому что мужчина прав. в принципах действительно нет ничего плохого, если ты и правда до конца стоишь на своём, а не трясёшься от желания насадиться на член другого омеги прямо в движущемся по трассе автомобиле. чонгук поджимает задрожавшие губы, приподнимает высоко свой аккуратный подбородок и размахивается, отвешивая сильную, резкую, обжигающую пощёчину. она оставляет красный след на щеке мужчины, а оглушительная звенящая тишина оставляет свистящую пустоту внутри омеги, который глядя на то, как яростно начинают бугриться над линией челюсти чужие желваки, понимает, что сейчас его точно выкинут на полной скорости из машины. тэхён осторожно трогает языком внутреннюю сторону пострадавшей от удара щеки и тяжело выдыхает, не прекращая смотреть в распахнутые чёрные глаза, стремительно наполняющиеся слезами. мужчина ничего не говорит чонгуку и лишь несколько раз стучит костяшками пальцев по матовой поверхности перегородки, чтобы после опустить её наполовину вниз. — останови машину и погуляй где-нибудь полчаса. тэхён не двигается до тех пор, пока водитель не покидает салон автомобиля, и только тогда он внезапно оказывается рядом с омегой слишком близко, буквально нависнув над задушенно всхлипнувшем чонгуком, которого грубо дёргает на себя, заставляя оседлать собственные бёдра. омега упирается задом прямо во вздувшуюся выпуклость и тихо потрясённо скулит, стоит только тэхёну шумно выдохнуть сквозь сжатые зубы и склонить голову к его взмокшей ароматной шее в инстинктивном порыве. мужчина жадно проводит носом вдоль бешено бьющейся вены возле запаховой железы и откровенно дуреет от густоты чужих феромонов, щедро разлившихся в воздухе и недвусмысленно намекнувших о получаемом наслаждении. чонгуку, его внутренней сущности и его отзывчивому на ласки телу нравится, и поэтому, дико оскалившись, тэхён запрокидывает голову, чтобы порывисто упереться губами в горячую омежью щёку, к которой так трогательно прилипает влажная от пота белая прядь. мужчина торопливо задирает мокрую от выделений и других жидкостей тогу, прикладывая максимум усилий для подавления предательской дрожи в собственных узловатых пальцах, жаждущих как можно скорее проникнуть в сочащуюся соками дырку. и утробно рычит при виде обнажившихся блестящих бёдер, которые тут же обхватывает своими ладонями и властно сжимает. чонгук вроде бы пытается отстраниться, вроде бы пытается отвернуть лицо, чтобы настойчивый рот не обрушился на него с требовательным поцелуем, но в то же время разнуздано елозит мокрой задницей по чужому напряжённому паху, распаляя лишь сильнее, и до хруста гнётся в пояснице, когда мужчина вдруг жёстко комкает его ягодицы шершавыми ладонями и бесцеремонно раздвигает их в стороны, всё-таки ловя пронзительный крик своими губами. язык тэхёна подчиняющим хлюпающим толчком погружается в тёплую влажность омежьего рта и напористо сплетается с другим в откровенном и быстром натиске, уверенно ведя в этом глубоком поцелуе. очевидное отсутствие опыта не имеет сейчас никакого значения, ведь сама природа говорит чонгуку, что нужно делать, и он… господи, блять, боже… делает. двигает нежными губами навстречу, ласкается ответно, с робким урчанием проглатывая свою слюну и чужую, боязливо укладывает руки на широкие плечи и неуклюже потирается о твёрдую горячую эрекцию, не осознавая и не чувствуя, как заведённый мужчина буквально разрывает на нём его одежду. всё существо омеги стремится к этому грубому, властному человеку, к его горячей бронзовой коже, неповторимому аромату и сводящему с ума рту. тэхён и сам не в состоянии оторваться от мягких располневших губ, которые он время от времени сдавливает зубами и жадно засасывает в рот, но отстраниться всё же приходится, пусть и на небольшое расстояние, при котором тонкая нить слюны продолжает соединять их лица. небрежным движением мужчина по-хозяйски приспускает вниз чужие насквозь сырые боксеры и забирается пальцами в складку между упругими половинками, прямо к сосредоточию омежьего естества, что требует проникновения, обильно исходя пахучей смазкой. чонгук на это небрежное действие отчаянно сжимает мышцы ануса, пытаясь остановить ритмичное сокращение и горячее вязкое желание, собирающееся густыми каплями между его широко разведённых ног, но оно неумолимо просачивается из плотно сомкнутого припухшего сфинктера и пачкает подставленные пальцы тэхёна. тот остервенело растирает по трепещущей дырке вязкие выделения и свободной рукой стягивает мокрую ткань боксеров прямо под налившиеся спермой увесистые яйца, при одном лишь взгляде на которые у мужчины слишком быстро скапливается во рту слюна и болезненно зудят клыки. от вида влажной светлой поросли на судорожно впадающем лобке и округлой сочно-сливового оттенка головки тэхён окончательно теряет последние остатки самообладания и невозмутимости. чужой призывно подрагивающий член буквально напрашивается на ласку, а выступившая из уретры молочно-белая капля напрашивается на то, чтобы её скорее смахнули и размазали по скользкой бархатистой поверхности. впрочем именно это мужчина и делает. брови омеги ломко изгибаются, а смуглые бёдра начинают конвульсивно трястись, будто в преддверии долгожданной разрядки, когда крупная шершавая ладонь принимается двигаться по его распалённой плоти, оглаживая пальцами каждую вздувшуюся вену. особенно долго тэхён массирует под чувствительной уздечкой, добиваясь чужих жалобных хрипов и надрывных постанываний. чонгук дёргается от интенсивной стимуляции своего члена и влажного текущего ануса, который до сих пор увлечённо гладят узловатые пальцы, а мужчина прикусывает кожу на его шее, чутко улавливая меняющийся феромон неискушённого молодого тела. прерывистое затруднённое дыхание, переливающаяся в тусклом свете салона испарина, розовые пятна, расползающиеся по шее, плечам и тяжело вздымающейся груди, и влага. блядская естественная влага, которую тэхён обязательно попробует на вкус. — м-мне надо кончить… — отчаянная мольба срывается с зацелованных губ. — пожалуйста… я хочу кончить. — а я хочу спустить в твою тугую задницу, блонди, — гортанно рычит мужчина, поднимая голову. он смотрит исподлобья на откровенно затраханного чонгука и резко ведёт ладонью вниз, крепко захватывая в горсть тяжёлую мошонку. омега тихо взвизгивает и едва не насаживается задом на чужие, по-прежнему ласкающие пальцы. он взмыленно хлопает намокшими ресницами, смаргивая мутную плёнку, застилающую глаза, и гулко сглатывает, вдруг понимая, что именно имеет в виду тэхён, говоря все эти ужасно будоражащие непристойности. он ведь тоже очень сильно возбуждён. мужчина хмыкает, словно догадывается, о чём сейчас думает сидящий на нём чонгук, и медленно выпускает из цепкого захвата его яйца, сдвигая кулак так, чтобы полностью сомкнуть ладонь на пульсирующей длине. молчаливо усиливая нажим пальцев на липком от предэякулята омежьем члене и осторожно проникая на одну фалангу в засасывающую влажную тесноту, тэхён позволяет горячим спазмам удовольствия стремительно распространиться по своему телу и сконцентрироваться в лобке. кривая ухмылка против воли разрезает красноватые губы, блестящие от слюны, когда мужчина, с новым чавкающим толчком до костяшек вбивается в хлюпающую, текущую дырку, а другой рукой начинает рвано водить вверх-вниз по побагровевшему члену. омега настолько охренительно мокрый между ног, что будь тэхён обнажён по пояс, то тёплая маслянистая влага, льющаяся по его запястью уже покрывала бы и яйца, и низ живота, стекая по вздрагивающим ляжкам чонгука им обоим под задницы. он и сам уже достаточно намок, но такое наблюдает и чувствует впервые. ни разу на него не действовали ничьи уловки в виде всеми любимого тошнотворного эгьё, оленьих глаз и намеренно выпущенных феромонов, но глядя на омегу перед собой, на его невозможно вкусные губы, красивые родинки и аккуратные коричневатые соски с крошечными пупырышками на ореолах, мужчине кажется, что он проваливается в зыбучий песок без возможности спастись. в его жизни всегда было много разнообразного секса, но видит бог, тэхён ещё никогда не думал, что физическая близость может быть такой… запредельной, сильной, опасной. затрагивающей эмоции и все органы чувств. вбиваясь уже тремя пальцами в омежье тело и торопливо водя ладонью по чужой твёрдой плоти, мужчина ощущает куда больше, чем простое плотское удовлетворение, которое раньше, до чонгука, его полностью устраивало. сейчас же он понимает, что не хочет выпускать из рук этого омегу и что обычного секса ему теперь будет мало. в себя тэхён приходит только, когда чувствует убыстрившееся сокращение растянутых мокрых мышц вокруг своих пальцев и когда слышит нежное урчание, которое разомлевший и подмахивающий бёдрами чонгук явно не в состоянии контролировать. у устоявшихся пар подобная реакция считается очень интимным и доверительным процессом, но они не в отношениях и льнущий к нему омега не должен так себя вести. неуверенное прикосновение к разлохмаченному затылку заставляет мужчину подобраться. он прижимается губами к уязвимому горлу, что мягко вибрирует от непрекращающегося урчания, и вальяжно откидывается на сиденье, принимаясь неспешно дрочить и буквально выдаивать из раздувшейся от притока крови головки вязкое беловатое семя. оно попадает тэхёну на лицо, льётся по костяшкам его напряжённой руки, не перестающей скользить по подрагивающему члену, и капает с подбородка и щёк на грудь и промежность, ярко выделяясь на фоне чёрной рубашки и таких же тёмных штанов. чонгук жмурится, протяжно мыча, и мелко-мелко сотрясается, импульсивно сжимая бёдра и мышцы ануса. мужчина осторожно вытаскивает свои пальцы из влажных шелковистых тисков и несколько раз проходится по опухшему отверстию, отчётливо ощущая горячее напряжение взбудораженной плоти. склизкие края сморщенного сфинктера яростно трепещут, побуждая тэхёна к тому, чтобы снова размашисто их огладить, бесстыдно размазав просачивающиеся сквозь пальцы тёплые природные соки, а надрывный изумлённый выдох и распахнувшиеся веки подначивают к тому, чтобы повторить это откровенное действие, поощряемое невольным покачиванием соблазнительных вспотевших бёдер. разыгравшиеся гормоны тут же отзываются на откровенные прикосновения умелых дразнящих пальцев, вырываясь из-под контроля, а мужчина отзывается на стойкий запах секса и похоти, который разливается по салону автомобиля и становится таким густым, что перебивает даже их собственные природные ароматы. он кончает себе в штаны, как перевозбуждённый подросток и грубо впивается в податливо раскрывшиеся полные губы, сразу же проникая языком в чужой мокрый рот. теперь омега целуется намного лучше, чем в самом начале, но всё ещё несмело двигается в ответ, безропотно разрешая тэхёну вести в поцелуе. пошлые и невозможно сладкие чмоки заполняют собой всё пространство вокруг двух заведённых омег, которые никак не могут друг от друга оторваться. чонгук полностью обнимает мужчину за шею, и разморенно хнычет, размазывая между ними свои собственные выделения и притираясь животом и пахом к чужому рельефному прессу. тэхён на это лишь жадно всасывает нижнюю губу омеги в рот, а затем сжимает мягкую плоть зубами, чтобы уже через секунду отстраниться, обхватить мокрой ладонью пунцовые щёки чонгука и размазать склизкие соки по его же собственному рту. омега растерянно обмирает от этого похабного, властного действия и чувствует, как мелкие трещинки на лопнувших от покусываний губах начинают слегка пощипывать из-за едкой консистенции естественной смазки. — ну и как тебе твой вкус, блонди? веки мужчины прикрываются в хищном прищуре в ожидании ответа, а ноздри раздуваются от частых вдохов и выдохов. — это… странно, — чонгук опускает рассеянный взгляд на искривлённый в усмешке чужой рот и сам невольно облизывается, мгновенно ощущая растёкшийся по языку необычный привкус. — он странный. тэхён хмыкает. — не страннее чем то, что я кончил от твоих ёрзаний. омега не успевает ответить. его член стремительно твердеет после насмешливых слов, опять демонстрируя потребность в близости, а непослушные пальцы сами тянутся к застёгнутой чёрной рубашке и чуть приспущенным штанам, развратно оголяющим тёмную дорожку под пупком и короткие жёсткие волосы на лобке. мужчина низко рычит, когда омежья ладонь задевает его эрекцию, а зубы обнажаются в оскале, стоит чонгуку всё-таки стянуть с него раздражающую одежду и оголить быстро вздымающуюся сильную грудь. мышцы живота тут же судорожно сжимаются, завившиеся от влаги пряди волос прилипают к вискам и лбу, по бронзовой коже и впадинам выпирающих ключиц струятся капли пота, а вновь вставшая плоть оказывается в развилке между сочных ягодиц омеги. требовательно двинув бёдрами, тэхён задевает багровой от нетерпения головкой раскрытую дырку и едва сдерживается, чтобы одним мощным рывком не натянуть на себя горячую тесную задницу. — п-пожалуйста… мужчина шумно выдыхает и нервно обхватывает свой липкий, болезненно пульсирующий член ладонью, несколько раз проводя по всей возбуждённой длине. он всегда считал, что не способен на одержимую страсть и дикие поступки, прекрасно контролируя себя со всеми своими кратковременными партнёрами и не позволяя лишнего в эмоциональном плане, вот только сегодняшняя ночь напрочь ломает внутри него прежние установки, выработанные годами. тэхёну впервые хочется заняться сексом без презерватива, ему впервые хочется наполнить кого-то своей спермой и смотреть как та будет медленно вытекать из растраханной дырки, и это слишком опасный звоночек для того, кто всегда очень рьяно следит за защитой и собственным здоровьем. — моих пальцев тебе было мало, блонди? мужчина смаргивает мутные солёные капли с ресниц и шлёпает мокрой головкой по каждой аппетитной половинке, устанавливая со вздрогнувшим чонгуком непрерывный зрительный контакт. его чувственный, густой голос с хриплыми пленительными нотками на выдохе и ощущение горячей и крупной плоти между своими ягодицами доводит омегу практически до слёз. слишком восприимчивая сейчас сущность чонгука воет от разнузданного вида мужчины перед ним, а сам он ясно чувствует чужое превосходство над собой даже когда возвышается над массивным телом и смотрит в раскосые глаза сверху вниз. — я тоже хочу, чтобы вам было приятно. омега робко заводит руку за свою спину, застенчиво касаясь пальцами бархатистой тёплой кожи, увитой вздутыми венами, но тэхён на это действие только угрожающе шипит и отталкивает ладонь от своего члена, резко зажимая кончик головки на несколько секунд. он убирает руку только когда понимает, что успел оттянуть эякуляцию готовую вот-вот позорно выплеснуться от невинного прикосновения чужих пальцев и когда видит, как округляются чёрные глаза, в которых зрачок плотно сросся с бездонной радужкой. — можешь не переживать, блонди, мне пиздец как приятно. тэхён подтягивает несопротивляющегося омегу к себе за задницу, крепко обнимая покатые бёдра одной рукой, а второй тянется к выемке между сиденьями, где обычно хранит контрацептивы. чонгук тяжело дышит ему на ухо, тревожа влажным дыханием потный висок, и от звука разрываемой фольги заметно напрягается, сильнее обхватывая ладонями широкие плечи мужчины. тот щекой прилипает к омежьей груди и кожей чувствует, как загнанно грохочет глубоко за рёбрами чужое сердце. — нам не обязательно заходить дальше, если ты боишься, блонди, — тэхён медленно отстраняется, чтобы внимательно заглянуть в чужие испуганно распахнувшиеся глаза, и неторопливо раскатывает презерватив по всей возбуждённой длине. — всё-таки мой член намного крупнее трёх пальцев и тебе может быть неприятно в самом начале даже несмотря на хорошую растяжку. в пылающих ушах чонгука гудит так, что размеренные и призванные успокоить слова мужчины доносятся до него будто из-под толщи воды. он чувствует, как между его раздвинутых ягодиц умещается чужая плоть, затянутая в тонкий латекс, и понимает, что только от одного этого необычного ощущения его анус снова обильно увлажняется, смазываясь изнутри. завтра течка точно накроет его с головой. и без феромонов тэхёна омеге явно придётся непросто. — я знаю. — и что ты решил? чонгук сильнее сжимает мужчину своими подрагивающими от вожделения бёдрами, неуклюже подаваясь назад, и потирается мокрой промежностью о твёрдый изнывающий член, начиная плавно двигать тазом в необходимом им обоим ритме. — я решил, что не против отдать свой первый раз вам, господин ким. блять. тэхён прикрывает веки, стискивая челюсть почти до боли, и негнущимися от напряжения и влажными из-за выделений пальцами рефлекторно касается чужого выпяченного зада в необъяснимом для себя порыве. он прижимается затылком к подголовнику и проводит свободной ладонью по собственным всклоченным волосам, тормозя елозящего на нём омегу усилившейся хваткой на тёплой ягодице. — хорошо, — голос мужчины низкий, рокочущий и пробирающий до дрожи. чонгук сглатывает вставший поперёк горла ком и проталкивает слова сквозь непослушные губы, повторяя едва слышно: — хорошо. начиная свою карьеру, тэхён пообещал сам себе, что будет избегать серьёзных привязанностей и длительных отношений, потому что терпеть не мог смешивать физическое удовольствие с ненужными обязательствами, прочно примеряя на себе образ убеждённого холостяка и думая лишь о взаимном наслаждении, которого всегда было достаточно. так мужчина существовал на протяжении двадцати лет, но вот, глядя в невозможные круглые глаза и чувствуя, как сантиметр за сантиметром его член проникает в девственную мокрую засасывающую глубину он вдруг понимает, что точно не собирается жить подобным образом дальше.

***

— можем ехать, господин ким? тэхён молча кивает вернувшемуся в машину водителю и набрасывает на измученного несколькими оргазмами омегу свою рубашку, прикрывая со спины чужую наготу. в голове быстрыми кадрами мелькают картинки того, как он мощно трахает извивающегося на нём чонгука, грубо сталкивая их разгорячённые тела в первобытном стремлении получить долгожданную сексуальную разрядку, и как сам омега увлечённо подмахивает ему бёдрами, шумно дышит и содрогается, кончая уже не спермой, а полупрозрачной жидкостью. мужчина часто добивался женского сквирта у своих партнёрш, но увидеть, как это делает уснувший и распростёршийся на нём чонгук… кажется, будто по его раскрасневшемуся лицу до сих пор бегут ручейки солоноватой влаги, которая выплеснулась из чужой разбухшей бордовой головки, щедро залив их обоих практически полностью. тэхён запрокидывает голову назад, тихо выдыхая, и какое-то время гладит спящего омегу по волосам, касаясь кончиками пальцев бархатистой тёплой кожи за розовым ухом, торчащим из-под слипшихся белых прядей. зацелованные и немного выпяченные губы сладко причмокивают, поблёскивая от выступившей слюны, и мужчине приходится глубоко вздохнуть, борясь с внезапным желанием разбудить вымотанного чонгука и снова заняться с ним сексом. ещё успеет. тэхён убирает руку, чтобы избавиться от искушения опять потрогать мягкие завившиеся от влаги светлые волосы и вытаскивает из кармана намокшую пачку с сигаретами, дёргая из неё одну зубами и крепко зажимая фильтр между своих губ. безумно хочется курить, но это он сделает только, когда отвезёт омегу домой и попытается хотя бы немного прийти в себя. принимать сегодня душ мужчина точно больше не будет, и такое поведение для него тоже в новинку, ведь по натуре он ужасно брезгливый человек. я просто не хочу избавляться от его запаха. тэхён задумчиво трогает языком кончик сигареты и тянется к другому карману штанов, доставая из него скользкий мобильный телефон. подрагивающие от напряжения пальцы едва попадают по влажному экрану, оставляя на нём мутные подтёки и разводы, и мужчина только с пятого раза умудряется разблокировать телефон, быстро находя в списках контактов номер своего менеджера и по совместительству лучшего друга со времён, когда он ещё был трейни в малоизвестном музыкальном лейбле. — чон чонгук. узнай как его менеджер достал приглашение на мою вечеринку. — что?.. — и освободи для меня в расписании четыре дня. — тэхён!.. — я всё объясню при встрече. пожалуйста, чимин. — естественно, блять, объяснишь! это даже не обсуждается. — как скажешь, босс. передавай привет хосоку, — друг резко замолкает, когда слышит имя мужа, и тэхён безжалостно добивает, используя против чимина самое главное и смертоносное оружие: — а и вот ещё что, я заеду к вам в гости на днях, давно не видел своих крестников. — ну ты и сука… — пока-пока. мужчина быстро сбрасывает вызов, прекрасно зная, что на него ещё очень долго будут злиться из-за прерванного сна, но зато на утро знатно охуеют, ведь тэхён, наконец, решил прекратить откровенно блядствовать и собрался остепениться.

***

чонгук просыпается в собственной постели из-за мучительной сухости во рту и от дикого пульсирующего жара между своих ног. тот толчками расходится по всему телу и замирает густыми просачивающимися каплями на потемневшей от возбуждения головке. омега раздражённо скидывает с себя покрывало и психованно рычит, когда понимает, кто именно отнёс его до квартиры, обтёр от лишней жидкости и уложил в кровать абсолютно голым. невыносимый мужчина с самыми красивыми глазами и искушающей улыбкой мгновенно заполняет собой все уголки его смятённого сознания и сначала нарушает аппетит, потому что в горло не лезет даже любимый свежезаваренный рамён, а потом из-за жгучей потребности засунуть в свою мокрую задницу что-нибудь большое и твёрдое. мелкая волнующая дрожь проходит по бёдрам, а в ложбинке грудных мышц и на пояснице капли пота скапливаются в холодные струйки, когда чонгук вспоминает чужие напряжённые вены и мышцы на загорелых предплечьях, которые он царапал своими ногтями в то время, как толстый длинный член с хлюпаньем вбивался в его растянутый зад и заполнял до самых яиц. омега будто до сих пор ощущает потную бронзовую кожу под своими пальцами, чёрные жестковатые волосы, за которые он неосознанно хватался на особенно резких проникновениях, и внушительную твёрдость проскальзывающую в его тело ритмичными уверенными фрикциями. чонгук всегда думал, что его первый раз будет на чистых ароматных простынях и с любимым мужчиной. с альфой. но совершенно оказался не готов к тому, что все его мысли заполнит другой омега. зрелый, невероятно сексуальный и самоуверенный омега. которого просто необходимо выкинуть из головы как можно скорее. — ты всё равно с ним больше не увидишься, чон чонгук. хватит валять дурака. внутренняя сущность протестующе вопит, отказываясь принимать ту реальность, в которой их дороги никогда не должны были пересечься ни при каких обстоятельствах, и с чудовищным надломом в душе чонгук идёт принимать ванну, надеясь, что хотя бы так жуткая ломка по феромонам тэхёна, его поцелуям и вкусным пухлым губам немного поутихнет и позволит дышать как раньше, без давящей тяжести в груди.

***

тэхён думает о блондинистом омеге всё утро. крутит в голове развратные образы, пока стоит в пробке, вспоминает, как тот кончал, стонал и держался за него, словно боялся отпустить, и с недовольством напрягает мышцы паха, когда эрекция предсказуемо натягивает его брюки, заставляя их вызывающе топорщиться и причинять дискомфорт. несколько минут мужчина просто сидит в машине, пытаясь успокоиться, и нервно стучит пальцами по кожаному рулю, внимательно наблюдая за плотно зашторенным окном на третьем этаже непримечательной пятиэтажки. теперь-то я знаю, в каком месте обитают маленькие полуголые нимфы. тэхён глухо хмыкает и заглушает мотор, заглядывая в зеркало заднего вида. там на сиденье лежат пакеты с едой, витаминами и подавителями, которые он во время своих концертов и фанмитингов принимает сам, и огромная сумка с его вещами, которые мужчина планирует отдать чонгуку в личное пользование. после вчерашнего тот с большой вероятностью нуждается в полноценном гнезде и отдыхе, из-за того что во время секса тэхён почти не сдерживался и выпускал феромоны в невообразимом количестве. стремясь довести изнывающего от страсти омегу до желанного освобождения и напрягаясь от ноющей, болезненной пульсации в собственном паху мужчина, к своему стыду, практически не соображал, что делал. он редко теряет контроль над разумом и подаётся животным инстинктам, но в случае с чонгуком привычные установки массово начали давать сбой. тэхён следит за одним единственным окном ещё какое-то время, а затем натягивает на лицо маску вместе с солнечными очками, поправляет низ красноречиво натянувшихся в районе промежности брюк, и выбирается из машины. поднимаясь на третий этаж, он представляет омегу в своей одежде и без неё. второй вариант оказывается предпочтительнее, потому что когда чонгук всё-таки открывает входную дверь и появляется на пороге в простой домашней футболке, которая только сильнее акцентирует внимание на соблазнительных бёдрах и ярких розовых коленях, и когда оторопело замирает, широко распахнув веки, то мужчине совершенно не хочется говорить и выяснять отношения. ему лишь хочется наброситься на эту невозможную сладость, что смотрит на него так, будто вот-вот разрыдается, накрыть ртом нежные губы, и сжать свои ладони там, где нетерпеливые пальцы уже успели оставить откровенные следы, напоминающие о проведённом вместе вечере. — позволишь мне войти? — неожиданный хрип полосует пересохшее от волнения горло, но тэхёну не стыдно. омега перед ним пахнет смазкой и потом, пахнет сочно, терпко и слегка солоно. — зачем? — ты знаешь зачем, блонди, — вкрадчиво говорит мужчина и избавляется от маски и солнечных очков, получая в ответ сбившееся дыхание, разрумянившиеся щёки и ставшие почти удушающими феромоны. — нет!.. — затравленно шипит чонгук, чувствуя, как желание стремительно растекается по крови, вздувая вены на руках, и настойчиво пробирается между ног, требуя освобождения. требуя тэхёна. — да, чонгук, потому что если бы ты не отключился тогда в машине, то мы бы поговорили и разобрались со всем ещё вчера. омега тяжело дышит и старательно пытается взять себя в руки, чтобы не запрыгнуть на крупное тело, которое безумно хочется снова оседлать и обхватить своими ногами, и довольно долго молчит перед тем, как отозваться с глухой, нескрываемой уязвимостью: — нам не с чем разбираться и нечего обсуждать, господин ким. — я так не думаю. мужчина делает шаг вперёд и без разрешения заходит в чужую квартиру, громко захлопывая за собой дверь и оставляя пакеты на полу. он молча и неотвратимо начинает наступать на мелко вздрогнувшего чонгука, сжимая, будто со злости, крупные ладони в кулаки, а омега лишь нервно сминает в предательски задрожавших пальцах подол собственной футболки, и пятится до тех пор, пока взмокшей спиной не чувствует стену. от желанной близости сладко тянет низ живота, а уже знакомая влага пачкает ягодицы и внутренние стороны напрягшихся вспотевших бёдер. чонгук сводит их плотно, в попытке остановить стекающую по ногам смазку, вот только это слабо помогает, потому что глядя в карие прищуренные глаза, безжалостно просыпаются жаркие воспоминания о потрясающем сексе, горячих объятиях и беспорядочных глубоких поцелуях. — не надо… — едва найдя в себе силы, шепчет омега. — я не хочу вот так. без отношений. без любви. — чонгук… — мне было хорошо вчера, это правда, но, если вы пришли за продолжением, то его не будет. тэхён раздражённо двигает желваками, дожидаясь установившегося молчания. — всё сказал? омега гулко сглатывает вязкую слюну, а замыленный из-за выступивших слёз взгляд цепляется за чужую щёку, где бойко пульсирует напряжённый мускул и где сейчас ярко алеет большое пятно, оставленное в порыве злости им самим. — нет, не всё. я-я хотел бы извиниться за ту пощёчину… я не должен был… — блять, блонди, ты точно сведёшь меня с ума, — хриплым, срывающимся голосом перебивает мужчина и вплотную приближается к затрясшемуся чонгуку, до вмятин сжимая пальцами его пунцовое лицо. — выкинь из своей красивой головы всё это дерьмо и послушай, что я сейчас скажу. омега упирает влажные от пота ладони в твёрдую грудь тэхёна, но не пытается от себя оттолкнуть. из-за ощущения властно прильнувших к нему чужих бёдер бросает в лихорадочный жар, а сильное тело, прижимающееся к его собственному, вызывает в чонгуке желание призывно и громко заурчать. — ты понравился мне с первого взгляда, чонгук, — шепчет мужчина, жадно всматриваясь в блестящие чёрные глаза. — понравился настолько, что это даже пугает. ещё ни к кому я не испытывал похожих эмоций и вряд-ли когда-нибудь испытаю. — тэхён… узловатые пальцы с пылающего лица стремительно сползают на загорелую шею. пухлые губы тэхёна торопливо прижимаются к горячечной щеке, скользят по ней, а затем спускаются вниз, к упрямому подбородку. чонгук закатывает глаза, послушно отдаваясь чужому требовательному рту, и сам не понимает, как так получается, что он уже лежит на спине, в своей постели, а мужчина нависает над ним, блуждая шероховатыми ладонями по отзывчивому на каждое прикосновение телу. — давай попробуем? я забываю собственное имя, когда смотрю на тебя и этому нет никакого грёбаного объяснения, потому что я вляпался по самые яйца, как только наши взгляды с тобой пересеклись. — давай просто попробуем, блонди? тэхён поддерживает себя на локтях, вдыхая аромат распалённой, изнывающий плоти, и нетерпеливо водит губами по мягким щекам и нежному вибрирующему горлу, наслаждаясь ощущением обмякшего податливого тела, прижатого к его собственному. — я не обещаю, что нам будет легко с самого начала, но я постараюсь сделать так, чтобы ты и на мгновение не пожалел о своём выборе. — твои фанаты меня разорвут, — вяло отзывается омега, расслабляя мышцы ануса и позволяя смазке медленно засочиться из припухшего отверстия. мужчина задирает сырую от влаги футболку до учащённо впадающей груди, и рассеянно огладив большими пальцами отвердевшие коричневатые соски, охуительно-узкую талию и втянутый от удовольствия пресс, располагается между разведённых в стороны ног, просовывая ладони под скользкие тёплые ягодицы. — везде есть неадекваты, чонгук. но будут и те, кто искренне порадуется за своего кумира. омега протяжно мычит, когда его зад по-хозяйски приподнимают над мокрой постелью, но звонко, почти задушенно вскрикивает, когда чужой рот буквально впивается в его розовую подёргивающуюся дырку и с громким причмокиванием обсасывает сморщенные края. на несколько минут чонгука будто выбрасывает из тела, прямо в опытные руки ласкающего мужчины. и он настолько сильно растворяется в хлюпающих и влажных звуках, в этих поступательных движениях умелого языка, что не замечает, как уже вовсю активно насаживается на длинный возбуждённый член. омега уставляется взмыленным взглядом на крупную плоть, рывками растягивающую его под себя, и судорожно выдыхает, когда видит, что та надёжно затянута в тонкий латекс немного скатавшийся у самого основания. блять. чонгук заламывает брови, поднимая заплывшие глаза на двигающегося в нём нависающего мужчину, и чувствует как с очередным хлёстким ударом мощных бёдер об его испачканную в соках промежность из него вышибает весь дух и закладывает уши. смазка с чавканьем разлетается в разные стороны, обильно оседая на ляжках, заросшем лобке тэхёна и его рельефном животе, но большая часть всё же остаётся на теле омеги, который инстинктивно хватается за простынь, чтобы не скользить по постели так быстро. сердце стучит где-то в горле, мокрые ресницы дрожат от частых, едва уловимых движений, а голова кружится от крепких ароматных запахов их бьющихся друг о друга потных липких тел. ноздри мужчины хищно раздуваются, втягивая этот смешанный тяжёлый феромон, который он неосознанно источает вместе с постанывающим чонгуком и, не сводя горящего взгляда с блестящей распухшей промежности и туго обхваченного вокруг его члена натруженного сфинктера, тэхён сплёвывает вниз, осторожно выскальзывая из влажного нутра, и головкой размазывает по раскрытой розовой дырке собственную слюну. омега понимает, что мужчина вот-вот кончит только когда тот после нескольких глубоких рывков вдруг полностью накрывает его собой, сильно придавливая сверху, и грубо сминает покорно распахнувшиеся губы в подчиняющем поцелуе, значительно замедляя фрикции. чонгук отчаянно мычит, сдавливая чужие бока своими трясущимися бёдрами, и принимает внутрь инстинктивные и более жёсткие толчки, во время которых он не забывает оставлять ногтями глубокие борозды на расправленных плечах и горячей широкой спине. тэхён с чмоканьем отрывается от омеги, влажными касаниями языка спускаясь к доверчиво запрокинувшейся жилистой шее, и хаотично дёргает бёдрами, из-за чего движения становятся всё мельче и мельче, пока в какой-то момент не прекращаются совсем. чонгук мечется под сильным телом, чувствуя, как внутри него внезапно разом становится нестерпимо горячо и много, и крупно содрогается, напрягая мышцы таза и звонко выкрикивая чужое имя. омега выпрямляет дрожащие ноги, не в силах держать их даже в полусогнутом состоянии, и жалобно скулит, когда тэхён выскальзывает из его тела с резким чавкающим звуком и медленно стягивает с обмякшего члена наполненный спермой презерватив. чонгука начинает снова бесконтрольно трясти, когда он видит с каким лицом раскрасневшийся мужчина завязывает конец использованной резинки и когда замечает в раскосых глазах обжигающую вспышку собственничества и сытого удовлетворения. омега приоткрывает пересохшие губы, чтобы позволить опустошённому стону с них сорваться, и в тот же момент тэхён опускает тяжёлый взгляд на его оголённую промежность, надолго задерживаясь на растраханном опухшем анусе. неожиданное ощущение пустоты при этом действии вынуждает утомлённого и откровенно разморившегося чонгука тихо всхлипнуть и попытаться сдвинуть подрагивающие ноги, чтобы прикрыться, вот только ему не позволяют. в паху всё ещё приятно пульсирует и сжимается, когда мужчина вновь накрывает его своим телом и чувственно целует в запаховую железу, а в горле першит и ворочается пока слабое, но постепенно нарастающее желание умиротворённо заурчать, стоит лишь большой тёплой ладони мягко сжать его округлое бедро. омега никогда не делал это в присутствии посторонних, никогда не позволял внутренней сущности расслабиться настолько сильно, чтобы животные порывы возобладали над разумом и вырвались наружу, но с тэхёном… господи… я действительно в него… — я хочу. — м-м-м?.. мужчина коротко лижет выпуклую вену, слегка царапая её вылезшими клыками, и жадно утыкается носом под чужую челюсть, довольно прикрывая веки. — я хочу попробовать. крупное тело мгновенно подбирается, а сам тэхён резко отстраняется от вкусно пахнущей шеи, приподнимаясь на локте. красивые карие глаза серьёзно и напряжённо всматриваются в омегу. — повтори. — я хочу попробовать отношения. с тобой. мужчина молчит, пристально разглядывая чужое розовеющее с каждой секундой лицо, и просто сильнее вжимает хрипло выдохнувшего чонгука в кровать своим обнажённым телом, со стоном облегчения приникая губами к нежному рту. омега с готовностью отвечает, активно двигая языком, и чувствует, как по его животу и лобку стекает горячая влага. не та, что выплеснулась из его члена во время оргазма, а чужая, принадлежащая другому, такому же заведённому и распалённому близостью, омеге. осознание того, что тэхён тоже абсолютно мокрый с обеих сторон безумно будоражит, а от представления, что он когда-нибудь сможет попробовать чужую смазку на вкус, у чонгука предательски перехватывает дыхание, болезненно сводит бёдра и заново увлажняется то, что между ними. — ты возбудился, — шепчет мужчина, лениво потираясь животом об окрепшую плоть. — у меня вообще-то течка, если ты не забыл, — омега невольно ёрзает от приятной стимуляции и пытается не застонать. — не забыл, блонди. поэтому сейчас мы с тобой идём мыться, а после я приготовлю нам завтрак. — но… — и пожалуй потом, я могу трахнуть тебя на весу, — тэхён развязно улыбается, пусть чонгук этого и не видит, и ласково поглаживает смуглое бедро, продолжая тереться о чужой член. — что скажешь? омега не отвечает. его потная грудь высоко вздымается от неровного дыхания, а пах мокнет ещё сильнее от стекающих из задницы мужчины выделений. кажется, тому до этого совсем нет никакого дела и только один чонгук тут сходит с ума, хватаясь то за скользкую расцарапанную спину, то за упругие ягодицы. тэхён явно не против подобного, принимаясь активнее вылизывать чужую запаховую жилу, а омега кончает снова. кончает щедро, слишком обильно и очень-очень жидко. — приму это за «да». чонгук утробно рычит и больно бьёт довольного мужчину по заду. невыносимый.