Палатка на двоих

      Он вгрызается в подставленное ему запястье и вымученно, сладко стонет в чужую плоть, не позволяя себе уйти и стать громче, что было чертовски сложно, когда бёдра Сайно совершали очередной ритмичный толчок, и твердый член, обильно вымазанный в любимой, пахучей соснами смазке Тигнари, прижимался головкой к его простате. Как сантиметр за сантиметром он вновь и вновь погружался в тело лесного стража Авидьи, и выдвигался обратно. Свободная ладонь, ухватившись за тазовую кость, заставляла приподнимать задницу и выгибаться в пояснице, хотя едва ли Сайно мог хорошо видеть в полутьме палатки и оценить знакомую картину ещё раз. Но ему хватало...       Кончик хвоста беспорядочно двигался, и, огладив бедро Тигнари, Сайно схватился за основание пушистого элемента. Он уверенно потянул его на себя, и Тигнари ощутил россыпь мурашек, пробежавших и коснувшихся каждого позвонка. Приятно... Слишком, и в то же время недостаточно... Но он кусает его сильнее, всегда любил кусать, правда старался делать это на внутренней стороне бедра или плечах, там, где никто чужой не увидел бы, чем генерал махаматра занимается со своим близким «другом».       Очередной толчок проходится по простате, жгучее чувство стягивает низ живота, и Тигнари, не сдержавшись, всё-таки сипло заскулил ему в запястье. Нельзя быть громкими... И утешал его лишь тот момент, что рядом с рекой, где они с Коллеи поставили палатки, квакали, стрекотали, и в целом в изобилии бурлила своя жизнь, смешивающая звуки природы с краткими, надрывными стонами из палатки генерала махаматры и лесного стража. Тигнари прижимал к себе длинные звериные уши, разводил те в стороны, и Сайно без колебаний тут же переместил ладонь с бедра на макушку, потрепав парня по мягким волосам и огладив основание правого уха между пальцами. Сайно чуть поумерил пыл, движения замедлились и он устало выдохнул. Его язык прошёлся по пушистому ушку другого, зубы прихватили кончик, и шёпот раздался из-за спины Тигнари.       — Ты у меня такой прекрасный, Нари... И так ответственно пытаешься не издавать звуки... — он протяжно и глухо застонал в чужую макушку, водя носом по волосам вверх и вниз, вдыхая его запах смешанный с душистыми травами и сладкими ягодами. Он продолжил перешетываться с ним, звуча теперь немного разочарованно. — Как бы я хотел услышать тебя сейчас во всей красе... Твой голос, полный наслаждения, Нари... Мой Нари...       Тигнари только и делал, что слюнявил запястье генерала, понимая его желание и понимаю собственную реакцию, что он был вынужден подавлять в себе, но, увы, он никак не мог на это повлиять. Хотя Тигнари и сам настоял на этом ранее, перекатывшись на его спальный мешок. Сначала он долго смотрел в оранжевые, словно спелые апельсины, глаза генерала, носиком ловил тонкий запах цитрусового шампуня, что подарил ему Нари в прошлом месяце, затем стал шевелить длинными ушками, прислушиваясь к шороху в соседних палатках и ожидая, когда все уснут... А после уже и сам Сайно не выдержал, за плечи притянул его ближе, положил одну ладонь на затылок и втянул в лёгкий поцелуй. Затем ещё один, более развязный, и ещё, показывающий желание, и вот, Тигнари уже лежал на животе, штаны были стянуты на бёдра, хвост суетливо лез своим мягким кончиком в нос Сайно, и лесной страж принимал в себя смазанные пальцы. Один, два, пока вместо них он не почувствовал горячую головку у растянутого отверстия. Затаив дыхание он принял его в себя, как принимал много раз до этого. Его Сайно... Но заниматься любовью в опасной близости от друзей, что ни в коем случае не должны были увидеть или хотя бы услышать их такими из-за вопроса понятий этики, было... будоражащим. Опасно, не по-взрослому, неправильно по всем моральным принципам. И ему сейчас было на это практически плевать, лишь свой голос он пытался сдерживать, кусая и без того закусанное запястье Сайно всё сильнее, вжимая в него зубы и хныча в чужую плоть.       Рука Сайно ещё раз прошлась по макушке Тигнари, двигаясь ниже, чертила по контуру ненавистного длинного шрама по зажитым рубцам, что посмели оставить свой след на прекрасной коже любовника и друга. С трудом подавил в себе желание мягко шлёпнуть по ягодице, а потому, положив на неё ладонь, он лишь крепче вцепился в ту пальцами. Испарина сошла с тела генерала и он отклонился назад, наблюдая как ствол погружается в узкий проход снова... и снова... Как головка едва показывается в поле его зрения и вновь скрывается в горячем нутре, и он кое-как смог вытащить руку из под парня, вжав пальцы обеих в его ягодицы, а Тигнари же пришлось кусать и слюнявить уже собственное запястье.       — Чёрт, Нари... Ты слишком сладкий...       Признания, тихие слова похвалы и томные стоны покидали его раскрытые губы, вырываясь вместе с горячим воздухом из лёгких. Он чувствовал, как мышцы любовника приятно сокращались вокруг его члена с каждой новой попыткой проникновения, как страж принимал его всё глубже и глубже, как горячие стенки прохода, казалось, старались сжать его член сильнее, не позволяя ему выскользнуть наружу. Нежная кожа под пальцами была горячей, на ней проступала испарина, когда тело его любовника покрывалось тонкой плёнкой пота и буквально призывало к прикосновениям.       Всё его тело сжалось, и он почувствовал, как оргазм ударил в его тело с новой силой, покрывая спермой стенки прохода любимого.       — Ммм... Тигнари...       Его тело всё ещё сотрясали волны экстаза, но у него было достаточно сил, чтобы с легкостью вытащить член из любовника и перекатиться вбок, ложась на спину. Тигнари, чуть выдохнув, вскоре переполз и оказался на бёдрах Сайно. По-прежнему ещё твёрдый член скользил между влажных ягодиц и Тигнари насадился на него вновь, попутно не забыв мягко фыркнуть в сторону другого.       — Я ещё не кончил, Сайно...       Генерал слабо усмехнулся. Его Тигнари был прав, и Сайно занимался с телом любовника сексом в своё удовольствие, забыв про его счастье. Ноги подогнулись в коленях, стопы увереннее встали на спальный мешок, и он мягко повалил на себя Тигнари, крепко обхватывая его тело и вновь задавая темп. Язык мазнул по уголку губ и вскоре утянул в долгий поцелуй, бесцеремонно толкаясь внутрь и сталкиваясь с другим. Попеременно кусая и обсасывая губы и языки друг друга, подцепляя зубами, крепко прижимаясь полуобнажёнными телами и утопая в объятиях блаженной эйфории.       Тигнари опустил голову набок, губы подхватили мочку уха со смуглой влажной кожей, язык мазал и тыкался кончиком внутрь, тут же заставляя Сайно прижаться к нему сильнее. О, он любил его язык во всех местах, от дырочки и вставшего возбуждения, и до любых возбуждающих эрогенных зон. Тигнари не останавливался, трахая своего Сайно по-своему, языком вылизывая снаружи, двигаясь внутрь, совершая мучительно сладкие фрикции в ушной раковине. И это поощрялось. Сайно стал заниматься с ним любовью с новой силой, с новой страстью, жадно вбирая в себя каждый слетающий стон с чувственных губ стража и, словно в бреду, Сайно проговаривал его имя.       — Нари... Нари...       Тихий, едва уловимый шёпот в ночной палатке, наверняка пошлые, сопутствующие звуки соприкосновения тел, и такие счастливые два человека. Частые вдохи и выдохи, касание губ по коже друг друга и вскоре сдавленный, словно звоном отдавший сиплый голосок Тигнари в самое ухо. Поцелуй в висок, поглаживания по спине, и парень на нём обмякает. Сайно медленно останавливается, свершив ещё пару плавных фрикций вдогонку под оргазм любимого. Тигнари вымотался, и Сайно аккуратно перекладывает его набок, выскользнув из мокрого отверстия. Поцелуй в носик хвостатого и Тигнари уже практически спит, чему Сайно не может не улыбнуться.       — Нари?.. Я отойду в город за кое-какими припасами, хорошо?..       Тигнари что-то промямлил, едва держа глаза полуоткрытыми, и Сайно поцеловал его в разомкнутые губы ещё раз. Рука нежно взъерошила тёмные волосы, а когда Сайно отстранился, то слышал только тихое сопение.