Солнце на его груди

Веснушки. В детстве мама всегда говорила, что это поцелуи солнца. Видимо Себастьяна Сэллоу солнце исцеловало от макушки до пят. Виллари смотрела на всё ещё спящего парня, раскинувшегося на постели и по-хозяйски занимающего большую её часть. Тонкие пальцы девушки скользили по коже, рисуя замысловатые узоры на спине парня. Вилл очень любила соединять веснушки Себастьяна в разные картины, как в детстве, когда лежала на траве у озера в близь своего дома и следила за плывущими по небу облаками. Они в фантазии девушки принимали самые фантастические образы. — Что ты делаешь, Вилл? — Хриплый сонный голос заставил её вздрогнуть от неожиданности. Себастьян всегда спал очень крепко, но от него всё равно не укрылось такое бесцеремонное посягательство на сон. Парень перевернулся на бок, с наслаждением потягиваясь и совсем не смущаясь своей наготы. Виллари залипла, глядя на чётко очерченные линии мышц, на множество веснушек на груди и дорожку тёмных волос, уходящих вниз живота. Одеяло недвусмысленно топорщилось, а Сэллоу нахально улыбался, сверкая карими глазами, точно зная, какое впечатление производит. Влюбленные вместе со школьных лет, с того памятного 1890 года, когда Виллари Сноу поступила сразу на пятый курс школы волшебства Хогвартс. Вместе с первой дуэли на ЗОТИ и первого совместного приключения. Словно магнитом Себастьяна и Вилл притянуло друг к другу, и преодолеть силу этого притяжения никто из них был не в силах. — Тебя поцеловало солнце, Себастьян. Он удивлённо вздёрнул брови, подпирая голову и улыбаясь, явно заинтересованный таким заявлением. Кончики девичьих пальцев скользнули по его груди, соединяя веснушки в одно лишь Вилл известное созвездие, и дыхание парня вмиг потяжелело. Сэллоу прикрыл глаза, наслаждаясь нежными касаниями, и напоминал довольного сытого жмыра, ещё секунда и замурчит. — Твои веснушки… мама говорила в детстве, что веснушки поцелуи солнца. Даже солнце любит тебя, Себастьян. Он тихо засмеялся глубоким бархатистым смехом, перехватывая запястье Вилл и притягивая к себе. Девушка с тихим вздохом упала на подушки, чтобы через секунду оказаться прижатой к постели мускулистым телом. Насмешливый взгляд пробежал по светлой коже, а рука бесстыдно огладила бедро, поднимая тонкую ткань ночной сорочки. — Анна иного мнения. Она говорит, что меня тараканы… Сноу закрыла ему рот ладонью, не желая слышать дурацкие шутки в такой момент. Столько лет они вместе, а Себастьян не изменился. Всё тот же озорной блеск в глазах и широкая ухмылка. Всё те же буйные вихры, в которые Вилл так любит запускать пальцы, оттягивая голову назад и целуя доверчиво подставленную шею, слыша тихие стоны, срывающиеся с любимых губ. Себастьян хитро сощурился и провёл языком по девичьей ладони, отчего Вилл засмеялась, отдёргивая руку. Но через секунду он жадно накрыл поцелуем её губы. Ночная сорочка в миг стала раздражающей, и парень бесцеремонно сдёрнул её со стройного тела, осыпая поцелуями каждый открывшийся участок кожи: тонкие ключицы и нежные округлости груди. Прихватывал зубами затвердевший сосок, играя с ним языком и вырывая громкие томные стоны. Поддаваясь бёдрами навстречу девушке, Себастьян бесстыдно тёрся о её тело, давая ощутить всю твёрдость своего желания. Коленом раздвигая ноги любимой, Сэллоу скользнул языком вниз, к поджавшемуся от щекочущего кожу касания, животу. Виллари сильнее вжалась в мягкие подушки, послушно принимая ласки и нежась в любви. Сэллоу поцеловал внутреннюю часть бедра, закидывая стройные ноги девушки на свои плечи, иногда прикусывал нежную кожу и словно специально избегал того места, где его ласки хотелось больше всего. — Себа-а-а-хстян… — жалобно протянула Вилл, путаясь пальцами в тёмных волосах. Себастьян тихо засмеялся, явно довольный своей шалостью. За столько лет совместной жизни парень изучил каждую линию тела возлюбленной. Он знал, где нужно приласкать, а где сжать на грани боли, чтобы сорвать как можно больше стонов из пухлых зацелованных губ. Вилл царапала ногтями широкие плечи, требовательно хныкая и ёрзая под парнем, изнывала в ожидании, разрушая самоконтроль Себастьяна. Его всегда будоражила их близость, и каждый раз прижимая девушку к смятым простыням, стене или любой другой поверхности, он чувствовал себя подростком в пубертат. Желание с годами только увеличивалось и крепло, несмотря на то, что они уже давно вышли из поры юности. Себастьян бессовестно наслаждался стонами и мольбой Вилл, сминая ладонями мягкие упругие ягодицы, с трудом сдерживая себя от порыва накрыть любимую собой и повторить всё то, что он делал каждую ночь с тех пор, как они стали жить вместе. Вилл прогнулась дугой, упираясь пятками в лопатки Сэллоу, но он лишь прошёлся языком по чувствительной коже на бедре, не позволяя Сноу командовать процессом. Желание, возбуждение, нетерпение… Все чувства кипели в девушке, как в котле, грозясь выплеснуться наружу. Горели адским пламенем, разливаясь по венам и заставляя кровь закипать от сладостной пытки. Бурлили предвкушением большего. Наконец Себастьян сжалился, накрывая губами эпицентр возбуждения Вилл, раздвигая языком её нежные складочки и заставляя выгнуться в сладостных муках, выстанывая своё имя, как мольбу и призыв одновременно. Лаская клитор, Сэллоу медленно проник в девушку сразу двумя пальцами, распаляя её всё больше и ощущая, насколько она влажная от его прикосновений, готовая принять его. Вилл что-то бессвязно бормотала, прикусив костяшки пальцев и извиваясь от скручивающегося внизу живота водоворота наслаждения, который поглощал девушку с каждым движением бесстыдного языка Себастьяна. Всё тело Вилл содрогалось от волн наступающего оргазма, в котором она тонула, как в водах Чёрного озера. Сэллоу чувствовал, как возлюбленная сжимала его пальцы собой, и продолжал ласкать, даря один из самых продолжительных оргазмов в жизни Вилл. Стройное тело обмякло на смятых простынях, и довольный собой Сэллоу наконец позволил себе отстраниться, усаживаясь на колени меж разведенных ног девушки и мягко одним движением входя в неё до упора: всё такая же узкая, влажная и горячая. Словно созданная, чтобы принимать его член, плотно сжимая сокращающимися от наслаждения стенками влагалища. Себастьян стал медленно двигаться, не в силах сдерживать тихий утробный стон на грани рыка, не давая Вилл прийти в себя. Руки скользили по животу вверх, накрывая мягкие округлости груди и лаская напряжённые от возбуждения соски, слегка сжимая их пальцами. — Прекрасная! — тихо прошептал Сэллоу, склоняясь и припадая губами к шее, где под тонкой кожей бешено билась жилка, выдавая сумасшедшее сердцебиение своей хозяйки. Себастьян покрывал поцелуями плечи и ключицы, оставляя россыпь мелких меток на светлой коже. Новая волна наслаждения уже снова скручивалась внизу живота от ускоряющихся движений парня. Его толчки стали резкими, отчаянными и полными нестерпимого удовольствия. Себастьян упёрся лбом в плечо Вилл, хрипло дыша и шепча слова любви вперемешку с пошлостями. Никого Сэллоу не хотел так, как Вилл, никто не разжигал в нём такого пожара чувств и желаний. Новая волна удовольствия пробежалась по телу девушки, заставляя её выгнуться до хруста в позвонках и сжать любимого внутри себя так сильно, что в глазах потемнело от удовольствия и сотрясающего тело оргазма. Всё ещё находилось во власти накатывающего наслаждения, Себастьян сцеловывал с губ возлюбленной тихие стоны, продолжая по инерции двигаться внутри неё. Утягивая Вилл за собой, Сэллоу опрокинулся на спину, удобно устраивая девушку в своих объятиях и целуя макушку. — Не знаю насчет любви солнца ко мне, но могу сказать одно: моё солнце сейчас лежит на моей груди и ничьей другой любви мне больше не нужно. Вилл счастливо зажмурилась, вновь принимаясь кончиками пальцев скользить по мелким россыпям веснушек, думая, о том, что несмотря на всю свою взбалмошность, Сэллоу нестерпимый романтик.