Попроси меня

      Сознание возвращается постепенно. Отголоски случайных звуков и смазанных образов вспышками врезаются в память и отдаются болью в затылке. Лёгкое головокружение в комплекте с мерцающими и разноцветными пятнами под прикрытыми веками, доставляют небольшой дискомфорт. Но в больший ужас и раздражение вводит зрительная и двигательная депривация, с каждой секундой всё более отчётливо озаряющая ещё не прогрузившийся на полную мощность мозг.       Руки, которыми мужчина пытается пошевелить, дёргаясь всем телом, связаны за спиной, ко всему прочему привязаны к тому, на чём он сидит. Судя по ощущениям — это небольшой стул с жёсткой спинкой. На глазах — тёмная, слабо пропускающая свет ткань. А ещё пить хочется, и очень сильно. Язык проходится по сухим, слегка потрескавшимся губам. Сейчас бы хоть глоток воды, и можно будет окончательно прийти в сознание.       Вот же блядство.       Какого чёрта он вообще здесь очутился? Испуганный мозг начинает быстро анализировать всё, что может быть хоть немного связанным с его местонахождением. Дорогу мужчина никому никогда не переходил. Да и вообще, Ли Минхо — обычный среднестатистический работник офиса, ничем не примечательный и не выделяющийся из всего офисного планктона. Никаких долгов по кредитам у него тоже не имеется. Проблем с законом тоже нет. Остаётся только одно…       Сидеть в таком положении мучительно сложно, поэтому Минхо пытается хоть как-то подать голос, но горло слегка саднит и царапает, отчего звук получается больше похожим на слабый скрипящий писк. Сколько он уже находится в таком положении, пока не понятно, но явно не пятнадцать минут — спина, шея, как и руки, прилично затекли. Приходится прокашляться, прочистить горло, несколько раз проверить наличие собственного голоса, прежде чем закричать:       — Какого чёрта! Где я? Здесь есть кто-нибудь?       Звуки крика эхом отдаются о стены и растворяются в центре комнаты, где находится Минхо. Отлично, ничего не скажешь! Не может же он быть один в пустом помещении? Конечно, не может, о чём и сигналит с раздражающим скрипом открывающаяся металлическая дверь, заставляя Минхо поёжиться — по коже разбегаются мурашки, и от мерзкого трения несмазанных петель, и от откуда-то взявшегося испуга. Его же не убьют сейчас? Верно? Нервная дрожь распространяется по всем конечностям, но Ли из последних сил пытается себя контролировать. Не хватало ещё так открыто показать свои страхи.       Громкие тяжёлые шаги отчётливо слышатся всё ближе и ближе, пока над ухом не начинает чувствоваться горячее, буквально обжигающее кожу дыхание. А следом доводит до крайней точки паники голос — глубокий, бархатистый, отчасти мягкий, если бы Минхо не знал этого человека лучше, чем хотелось бы. По интонации слышно, что мужчина, стоящий над Ли, улыбается, переходя на едва уловимый гортанный рык.       — Я чувствую твой страх, милый, — шепчет мужчина. — Но тебе не стоит меня бояться.       — Ты ненормальный ублюдок! — шипит Минхо, дёргая руками и раскачиваясь на стуле. — Развяжи меня.       — Это вряд ли, — усмехается мужчина. Но избавляет Ли от повязки на глазах, туго стягивающей окружность головы. Яркий свет тут же слепит, заставляя щуриться и часто моргать, чтобы привыкнуть к новой обстановке.       Из того, что видит Минхо в помещении, где находится, — это вполне приличная комната с дорогим настенным покрытием, но практически пустая. Лишь огромная кровать метрах в пяти от стула, на котором сидит Ли, и небольшая белая дверь в стене справа. Металлическая входная дверь в помещение закрыта на засов, и других замков не наблюдается. А значит, выбраться отсюда больших проблем не составит. Главное только уговорить развязать руки.       — И что же ты будешь со мной делать со связанными руками? Возьмёшь меня силой?       — Я, конечно, не совсем порядочный человек. Но не насильник, Минхо. — Мужчина обходит Ли и садится напротив него на корточки, складывает ладони в замок, смотря на него с прищуром и улыбкой, демонстрируя ямочки на щеках.       Белая рубашка на мускулистой груди натягивается на проймах пуговиц, обнажая участки оголённой кожи. Закатанные рукава демонстрируют крупные руки, увитые выпирающими венами, сопровождающимися полосами татуировки — Минхо видел эти разряды разрывающейся молнии от плеча до самого запястья не один раз. С одного взгляда сильный, крепкий, практически в два раза превосходящий по своей комплекции мужчина не оставляет и шанса на побег. Раньше этот человек создавал исключительно положительные впечатления, и руководителем он был хорошим. Если бы не одно «но».       — А ты не привык получать отказы? Да, Бан?       — Мне никогда не отказывают, сладкий. А если отказывают — я беру сам.       — Не всё можно получить, только возжелав это. Мне кажется, я доходчиво объяснил это тебе перед тем, как уволиться. — Минхо отворачивается от Чана, расслабляясь и разминая шею. — Ты не получишь меня, Бан Чан.       — Это мы ещё посмотрим. — Чан поднимается медленно, словно охотящийся леопард, мощный и устрашающий, крадущийся к своей добыче, и останавливается напротив Ли, наклоняясь ближе, пока не касается уха мягкими губами. Крепкие руки, лежащие на плечах Минхо, ощущают нервную дрожь от столь явной близости. А горячий язык бесцеремонно одним широким мазком облизывает мочку, задерживается в углублении уха Ли, вырывая из его груди недовольное мычание. — Но я уверен, что ты сам меня об этом попросишь. Я сделаю для этого всё.       — Дай хотя бы воды, — шипит Минхо, пытаясь отстраниться от Чана, ища глазами хоть какое-то, но до сих пор несуществующее спасение. — Сколько я вообще здесь нахожусь?       — Не так много, как тебе кажется, — спокойно отвечает Бан и выпрямляется, разворачиваясь к двери.       Широкая мужская спина под белой рубашкой играется мышцами, пока Бан Чан удаляется из помещения, куда через пару минут возвращается уже с небольшой бутылкой воды. Чан откручивает крышку и с едва уловимой усмешкой смотрит в ожидающее лицо Минхо — широко раскрытые глаза смотрят только на ёмкость, приподнятые брови и приоткрытые губы, учащённое дыхание — словно готовится получить долгожданный подарок, в котором Чан не отказывает, прислоняя горлышко к губам, наклоняет бутылку. Минхо пьёт жадно, но не успевает хватать всю льющуюся жидкость — она тонкими струйками стекает по подбородку, спускается по шее и впитывается в чёрную офисную рубашку.       Бутылка «ноль-тридцать-три» заканчивается слишком быстро, да и большая половина стекла на одежду, уже прилипшую к коже. Но Минхо чувствует себя лучше, расслабленно оседает на спинке стула и откидывает голову назад, прикрывая глаза. От такого близкого контакта с Баном его пробирает дрожь. Но сознание окончательно вернулось к Ли, чтобы принять для себя решение — не можешь противостоять насильнику — расслабься и получай удовольствие.       Вытянутой шеи невесомо касаются мягкие и горячие губы, обдавая кожу тёплым дыханием. От этого действия становится и мучительно хорошо, и тревожно. Мурашки расползаются по спине и рукам, приподнимая волоски, а Минхо задерживает дыхание. Ему впервые в жизни страшно. Так страшно, что желанное расслабление в теле снова сходит на нет, а от напряжения приходится сжимать ладони в кулаки. Была бы хоть малейшая возможность, он бы, не задумываясь, ударил Чана по лицу, в идеале разбив в кровь его наглые губы, скользящие вдоль ярёмной вены.       — Ты восхитительно пахнешь, — шепчет Бан, самодовольно улыбаясь и глубоко втягивая воздух с шеи Минхо.       — А ты извращенец, — резко отвечает Ли. — Может, хотя бы руки развяжешь?       — Отвяжу — да. А развязать — это нужно заслужить. — После этой фразы Чан неохотно отрывается от чужой шеи, так и манящей своими изгибами. Жутко хочется облизать её всю, прикусить нежную кожу, отчего во рту скапливается слюна. Но Чан лениво обходит стул и развязывает одну из верёвок, закрепляющую кисти к деревянным вставкам спинки.       Минхо легче от этого не становится. Ладони и плечи от неудобной позы уже затекли, а запястья от войлока натёрло до явных покраснений. Однако про попытки вырваться Минхо не забывает, тут же вскакивая со стула и делая шаг к входной двери. Про затёкшие ноги от долгого нахождения в одном положении в момент, оставляющий хоть какой-то шанс на спасение, он не подумал. Колени резко подкашиваются, и, если бы не Бан, схвативший Ли за плечо, тут же прижимая его за талию к себе, Минхо бы упал на пол.       — Осторожнее, милый, — шепчет Чан. — Твоё место не на полу, а на кровати.       — Сука, — рычит Ли и снова пытается вырваться. Резко дёргает руками и отталкивается от Чана. Но всё тщетно — через несколько секунд его уже опрокидывают на огромную кровать спиной. Под связанными руками — плюшевый мягкий плед, который Минхо тут же сжимает пальцами, будто оно способно защитить от Бана.       — Полежи так минуту, хорошо? Только не глупи. Без моей помощи тебе отсюда не выбраться.       За удалившимся Бан Чаном из комнаты дверь остаётся приоткрытой. Со своего места Минхо практически ничего не видно, что же находится там, где Чан растворился в полумраке. Кроме стен коридора, что всё же удаётся рассмотреть с трудом, и горящих где-то в отдалении светильников, больше никаких опознавательных знаков, которые могли бы хоть как-то помочь в определении местонахождения.       В таком положении — лёжа на связанных руках — становится ещё неудобнее. Ли пытается перевернуться, практически сворачивая себе шею, развернув голову к двери, и раскачивается с боку на бок для возможности подняться. Уставшее тело, охваченное стрессом от всей ситуации, слушаться отказывается. А тот самый выброс адреналина, который должен был бы давно произойти от приближения опасности, не даёт о себе знать никаким образом.       Чан довольно усмехается, возвращаясь обратно в комнату с небольшим ведёрком льда, в котором охлаждается единственная бутылка шампанского, — Минхо такой уязвимый, беззащитный, а никак не оставляет попыток противостоять ему, человеку, который никогда никому не проигрывал и получал то, что считал своим по праву, но никогда не брал своё силой. Забавно будет понаблюдать за ним, как сломается вся его выдержка, а недовольные плевки в сторону Бана сменятся на сладкий умоляющий скулёж.       — Готов поиграть, детка? — улыбается Чан, обнажая белоснежные зубы.       — Я тебе не детка! — фыркает Минхо, но тут же плаксиво хнычет, кривит недовольное выражение и отворачивается от Бана, приподнимает таз в попытках сбросить с себя его — тот бесцеремонно уселся на его бёдрах.       Чан опускает ладони на талию Минхо. Даже через ткань рубашки Ли чувствует жар, исходящий от чужих рук, пока Бан сжимает кожу под одеждой пальцами. Минхо изящен, не такой худой, как мальчики, которые привлекали Чана в прошлом, но выделяющиеся изгибы и подкаченная грудь буквально кружат голову. Он и сам себя не понимает, откуда появилось это помешательство на Ли Минхо.       С первого взгляда, стоило только увидеть Минхо в день его приёма на работу, остальные претенденты перестали существовать для Чана. Ли был тем, кого Бан так долго искал, — упёртый, имеющий своё мнение и умеющий отстоять свою позицию; интересный и начитанный собеседник, в чём лично удостоверился Чан не единожды, не спуская глаз с него во время корпоративных мероприятий и рабочих собраний; красивый, статный, спортивный. Полный комплект, чтобы вскружить голову каждому сотруднику офиса, тайно вздыхающему, поглядывая в сторону Минхо.       Только было одно «но», которое перечёркивало все самые умелые подкаты на корню, — Минхо и сам был активом, судя по отрывкам услышанных сплетен. Однако попыток заполучить себе мужчину Бан Чан не оставил, пока Ли от чрезмерного внимания не уволился из компании, высказав все свои претензии руководителю и демонстративно хлопнув дверью. Но у Чана имеется оружие и для самых привередливых представителей человечества, которым он и собирается воспользоваться сегодня вечером.       И вот сейчас Ли Минхо лежит в его доме под ним, показушно делает вид, насколько ему отвратительно нахождение рядом с Чаном. Но Бан знает уже чуточку больше — своими бёдрами он отчётливо чувствует напрягшийся член под чужими брюками. Возможно, это от страха. А объяснение этому только одно — страх Минхо возбуждает.       — Ты весь дрожишь, — шепчет Чан, наклоняясь ниже к отвёрнутому лицу. На щеке оставляет тёплый и мягкий поцелуй, пока Ли морщится с отвращением, не открывая глаза. — Ну же, расслабься. Я не буду брать тебя силой. Просто сделаю тебе приятно.       Крепкие руки возвращаются на талию и медленно скользят вверх, нажимают на рёбра, проходятся пальцами по каждому, сминают грудные мышцы. Минхо же недовольно передёргивает плечами, показывает, что ему неприятны прикосновения Бана, а это ещё больше подстёгивает Чана к дальнейшим действиям. Церемониться с чужой одеждой он не намерен, он выделит Минхо один из новых комплектов. Чан хватает края рубашки у расстёгнутой верхней проймы и резко дёргает их в разные стороны, пока остальные пуговицы разлетаются в разные стороны, звонко отскакивая от пола.