«А если..?»

Едва переступив порог, Фукудзава почувствовал неладное. В квартире витал пускай слабый, но заметный для обоняния мужчины запах алкоголя. Проследовав на кухню, он обнаружил Мори. Тот сидел, сложив ногу на ногу и смотря в окно. В руках был полупустой бокал дорогого красного вина. Дешёвого босс мафии не пил никогда. Считал его отвратительным из-за отсутствия должной выдержки. Для Юкичи это было удивительно. Огая нельзя было назвать пьяницей. Алкоголь он позволял себе только по праздникам и в компании. И, если от компании любому человеку, особенно необщительному, иногда нужен отдых, то никакого праздника Фукудзава решительно не мог вспомнить. Что-то явно важное, как день рождения самого Мори или, к примеру, их годовщину, он забыть не мог. Нет, в таких случаях Мори не строил оскорбленного и униженного, не переставал разговаривать, просто подходил со спины, касался плеч Юкичи и шептал на ухо:«Сегодня ты на диване». – По какому случаю праздник? – Спросил Фукудзава, садясь рядом, обнимая Мори. Тот вздрогнул, чуть не выронил бокал, который мечник благополучно забрал и поставил на стол. – Просто, – Мори явно пребывал не в духе. Это было заметно во всем, особенно в его личике. Губы были искусаны почти до крови, что намекало на явную нервозность мужчины. Мори довольно щепетильно относился к своему лицу, так что кусать их от скуки стал бы в последнюю очередь. Прожив с ним двенадцать лет, Фукудзава знал об этом лучше всех. – Мори, ты прекрасно знаешь, что от "просто" в одиночестве не спиваются, – улыбнулся Юкичи, поглаживая его спину. – В чем дело? – Ты хочешь знать? – раздражённо спросил Мори и тут же обернулся. Фукудзава, понимая, что может нарваться, не ответил сразу, но, подумав минутку-другую ради приличия, ответил: – Я хочу знать все, что происходит в жизни моего омеги. Мори сразу свёл брови к переносице, выражая недовольство. Стремление Фукудзавы контролировать все, что происходит в жизни мафиози, безусловно раздражало Огая. Да и кто, кроме мужчины и приближённых вообще знает, что Мори – омега? Никто. Сколько он себя помнил, постоянно принимал сильнодействующие препараты, чтобы скрыть вторичный пол. Мало кому понравилось бы, что за своеобразный штурвал Портовой Мафии семь лет назад встал омега. Вот только из-за таблеток даже Фукудзава не помнил его запаха. Обидно ли Юкичи? Возможно. Но если Мори так лучше, пусть так будет, и альфе остаётся это только принять. Будто есть варианты. Он слишком любит этого человека. – Подожди, – Мори поднимается, высвобождаясь из тёплых объятий. Медленно уходит в спальню. Фукудзава понимает, что муж не пьян. По крайней мере, не похоже, чтобы он много выпил. Запах стоит лишь от вина. Фукудзава ждёт совсем немного. Возвращается Мори неохотно. В руках у него пару листов бумаги, которую мужчина треплет в разные стороны, будто желая порвать. Вот он подходит, кладёт их на стол. – Смотри. И Фукудзава смотрит. Медицинские документы самого Мори. Совсем свежие. На каждом проставлено сегодняшнее число. Юкичи не особо понимает, зачем ему это, пока взглядом не натыкается на УЗИ. Земля будто ушла из-под ног, когда взгляд прошёлся по документам. – Сколько? – тихо спросил Фукудзава, поднимаясь, чтобы смотреть прямо в родные глаза. – Двадцать недель, – совершенно спокойно отвечает Мори, возвращаясь на стул, сразу взяв бокал. Юкичи качает головой, мягко забирает его у Огая. – Спиваться потом будешь. – Неудачно даже по собственным меркам отшутился Фукудзава, выливая красный яд в раковину под неодобрительный взгляд Мори. – А я сейчас хочу. Какой смысл от этой дряни? – Огай небрежно указал на живот. – Может, аборт? Да, поздно по сроку, но я могу найти себе препараты. – Так этого хочешь? – Фукудзава сел на пол, на колени, возле него. Мори прыснул. Он и сам не знал, чего хочет. Даже беременность не замечал такое большое количество времени. А когда замечать? Он постоянно работает. Спит часа два-три в сутки, за что часто выслушивает от Фукудзавы, при этом ничего не успевая. За циклом не следит. Как следить? Первая течка случилась в двадцать, что довольно поздно по всем меркам. После, он, по природе худощавый, никак не мог набрать нормальный вес, из-за чего течки были в лучшем случае раз в полгода, а то и реже. Пытался ли что-то сделать с этим Мори? Нет. Опять-таки, когда? Да и... Зачем? Собственное здоровье его никогда не волновало, зато потыкать носом Фукудзаву он мог всегда. За не сданные вовремя анализы Мори всегда отчитывал его. Вот только стоило про это заикнуться в сторону Мори Фукудзаве, как тот начинал психовать, что чем меньше знает, тем здоровее будет. Юкичи приходилось буквально на руках нести хирурга в больницу, пока тот требовал его отпустить и отчаянно доказывал, что никакие врачи ему не нужны, ведь он сам себе врач. Когда внезапно для самого себя Мори начал набирать вес, он не расстроился, а напротив, был очень доволен этому. Ему всегда хотелось быть чуть более фигуристым и иметь что-то, помимо выпирающих ключиц и слегка проступающих рёбер. Ему всегда казалось, что Фукудзаве это тоже важно и что его бросят, если он так и останется скелетом. Что касалось тошноты, которая накатывала время от времени, её он старательно игнорировал, говоря, что, скорее всего, отравился. – Ничего я не хочу, Фукудзава. Ничего. Мне сорок. Какие дети? Да меня убьют раньше, чем ему исполниться десять. – В голосе Огая ощущалось отчаяние. Он дрожал. – А мне сорок пять. Я тоже не самый молодой, – Фукудзава улыбнулся, – но я уверен, что ты будешь в порядке. Я все ещё твой бывший телохранитель. А бывших людей в такой профессии не бывает. Я не позволю, чтобы тебя трогали. – Организации враждуют. Если у двух глав будет ребёнок, это будет опасно. Его могут похитить. Шантажировать нас. – Ты всегда размышляешь в таком ключе. Убьют, изнасилуют, ограбят. – Спокойно ответил Фукудзава, которого уже начинал утомлять этот разговор. – И здоровье я тебе гробить не дам. Срок пять месяцев. Какое прерывание? – А роды для меня, выходит, будут оздоровительной процедурой? – Прыснул Огай и отвернулся, прекрасно зная, что даже так Фукудзава его не оставит. – Я этого не говорил. – Нахмурился Юкичи, – я просто считаю, что в твоём случае лучше не травить себя таблетками, вызывающими выкидыш. А ещё я считаю, что, если бы ты хотел этого, то уже давно сделал бы. Тут Фукудзава не ошибся. Действительно, если бы Мори хотел избавиться от ребёнка, сделал бы это, не говоря ему, что в положении, а не сидел бы дома, мучая бокал, из которого так и не выпил. Ему как врачу, пусть и бывшему, легко было найти таблетки. Если сказал, значит сомневается. – А ты бы как поступил? – нервно посмеиваясь спросил Огай. – Тебе честно? – Неуверенно, что не было похоже на него, спросил Фукудзава. – Честно. – совершенно серьёзно ответил Мори. – Я в любом случае не дам тебе выбора. Не на твоём сроке. – Фукудзава поднялся, обнял его. Мори заскулил. Юкичи прошептал ему на ухо. – Слишком долго ждал, чтобы лишиться такого счастья. Огай неожиданно для себя покраснел, взяв его за руки. – Если у меня будут проблемы, то это целиком и полностью твоя вина. – Мори шутливо чмокнул его в нос и поднялся со стула. – Я запомню, – Фукудзава нежно, несколько мог своими шершавыми руками, прикоснулся к его щеке, поглаживая. Мори закрыл глаза, прильнул к нему. Хорошо. Слишком. Разве так можно? Разве можно ему, Мори, быть таким? Счастливым? Нужным? Разве главе мафии позволено счастье? Он всегда считал, будто ему не положено. Фукудзава же всегда разрушал это убеждение. Снова и снова. Он не лез в дела Мори, но и не отвергал того, что он делает. Да. Ругался, бурчал. Просил быть осторожнее. Но никогда не говорил перестать, понимая, как важно Мори доказать этому миру, что он чего-то стоит. Что омеги не тупые куклы, а живые люди. Фукудзава понял раньше всех. Ему не нужны были доказательства. Ему нужен был Мори. Такой, какой он есть, своенравный и хитрый. Тем более теперь, когда он носил общего ребёнка.