Раб своей удачи

Проснувшись, я увидел перед собой себя — маленького Какавашу. Я улыбнулся и наклонился к этому мальчишке. — Опять мы встретились, — произнес я, похлопав себя по голове в ответ на нежный голос сзади. — Какаваша, иди кушать, — раздался голос сестры, а из глубины дома доносился заботливый голос нашей мамы, готовящей вкусную пищу. — Сейчас! — закричал маленький я, — Пойдем со мной! — Какаваша взял меня за руку и повел в старый дом. Ведь раньше я жил здесь. Здесь все было так знакомо и родное. Все запахи, звуки и ощущения наполняли меня теплотой и уютом. Мама, внимательно глядя на меня, тихим и нежным голосом предложила: — Садись, скорее, кушать, не дай каше остыть, — тарелка с душистой кашей манила меня своим аппетитным видом. —Ого! Как вкусно! — воскликнул я, полный восхищения. Эти моменты кажется, происходят со мной снова. Вижу себя маленьким, вспоминаю теплые моменты из детства. Сейчас, будучи взрослым, вижу все с другой стороны. Как было бы замечательно вернуться в то время, когда все казалось таким простым… когда мы были вместе, все вместе. «Авантюрин». Этот голос заставил меня обернуться, но никого вокруг не было. Опять раздалось: «Авантюрин». — Ты ведь хочешь умереть? — прозвучал детский голос сзади, и прежде чем я успел повернуться, ощутил острую боль в спине. Кровь хлынула, окрашивая мою одежду ярким красным. Глаза затуманились, слезы текли неудержимо. — Ты не сможешь этого сделать, потому что ты особенный. Я закрыл глаза. Очень больно. Все вокруг исчезло, осталась лишь боль и темнота. Я медленно открыл глаза. Передо мной вновь предстала та же картина: я маленький и моя сестра… на том самом месте, где мы расстались навсегда. — Какаваша! Беги, сколько у тебя есть сил! Беги и не оглядывайся! — тихо, но с болью в голосе от обиды, словно кричала сестра. — С-сестра! Где мама… и что будет с тобой, сестричка?! Я хочу защитить тебя! — маленький я плачу, дергая своими маленькими ладонями плечи сестры. — Сестрёнка… — Мама… она… Какаваша, убегай! Убегай! Пожалуйста! — сестра заплакала, и Какаваша, услышав её мольбу, послушался и побежал прочь. Мне так больно наблюдать за этим. Кажется, я снова переживаю это… весь этот кошмар, я вижу его снова… «Авантюрин!» Голос донёсся до меня снова, но он звучал как будто издалека. — Что значит быть свободным? — голос маленького меня раздался сзади. — Можешь ли ты ответить на этот вопрос? — Свобода — это… — и я запнулся. Я не могу найти ответ, потому что сам не знаю, что такое свобода для меня лично. — Понятно… Внезапно передо мной возник огненный язык, который медленно приближался ко мне. Я почувствовал ужасную боль от огненного пламени. Я сгораю живьем. Невыносимо больно. Моя одежда, волосы, кожа и вся я сгорают, оставляя лишь обугленные кости. Я закрыл глаза Опять открыв глаза, передо мной было тёмное помещение. Я тихонько встал на ноги и решил оглядеться. — Пожалуйста, нет! — пронзительные крики раздались позади меня, заставив резко повернуться. Это был момент, когда мне вбивали клеймо раба в плоть. Другой «я» кричал, пытаясь выбраться из этой кошмарной ситуации, но все усилия были напрасны. Тогда я чувствовал невыносимую боль, но представить себе не мог, что ждет меня впереди. Даже сейчас я зрительно испытываю ее. — Каково это — быть избранным ребенком великой Треокой Гаятрой? — спросил маленький «я», а где-то в дали раздалось эхом: «Авантюрин». Я промолчал, ожидая следующего удара судьбы и неизвестности, что ждет меня дальше. Чувствуя, как волосы на теле встают дыбом, я стал затрудненно дышать, а сердце билось все медленнее, словно замирая на мгновение. Сердце будто сдавливало. Мощным током пронзило меня по всему телу. От боли я громко вскрикнул, дернулся и упал. Глаза потускнели, но я по-прежнему ощущал присутствие маленького «я». Ничего не слышно. Возможно, барабанные перепонки лопнули. Задыхаясь еще сильнее, последнее покалывание тока стало для меня последним. Я снова ушел в мир иной. В этот раз мне было невероятно трудно распахнуть свои веки. В ушах звучали нестерпимые пьяные голоса, а в ноздрях ощущался острый перегар. Этот зловещий запах перегара, который оставался в моей памяти как одно из самых ужасных воспоминаний в моей и безрадостной жизни, отдался прямо в голову. Медленно осознавая, где я нахожусь, я понял, что это тот самый ненавистный азартный клуб, где меня использовали на своё усмотрение. Я занимал место посреди огромного красного игрового стола, окружённый отвратительными, толстыми мужчинами. — Я победил! Он теперь мой, — воскликнул один из этих отвратительных людей и грубо схватил меня за волосы, прижимая к себе. — Послушайте, он вроде ничего. Волосы такие красивые, а кожа такая нежная, что даже бабы позавидуют! А глаза… такие безжизненные. Ты мне нравишься. — произнёс грубый мужчина, срывая с меня одежду и жестоко располагая на столе. Оставшись полностью обнажённым, на моём теле открылись свежие раны. Моя спина была изрыта кровавыми следами и ранами, которые заживут не скоро. Мои груди, а точнее соски, начали жестко стискивать, заставляя меня вскрикнуть от боли. Моя шея была покрыта глубокими укусами и синяками. Мою задницу безжалостно избивали до появления крови. Чужие, грязные, толстые пальцы вошли в меня грубо и безжалостно. Пошла кровь. Я захлёбывался в слезах. Было чертовски больно. На стол забрался еще один человек, который, выставив свой член, насильно ввел его мне в рот. Отвратительный тип сзади меня извлек пальцы из моего зада и немедленно заменил их членом. Он начал проникать в меня, и из зада не прекращалось кровотечение. Это повторялось изо дня в день. Во время моего использования в их утехах, мне вливали различные жидкости, вводили сильные афродизиаки, из-за чего я терял контроль над собой и превращался в настоящую шлюху. Меня наполняли, вставляли все, что только возможно. — Ты знаешь, что быть благословенным великой Треокой Гаятрой означает, что ты навсегда лишаешься свободы. Независимо от того, кем ты был, у тебя не будет своего мнения, — я уже понял, кто говорил это. Я хотел ответить, но не мог — не хватало сил. Тело болело отчаянно, и меня все еще продолжали насиловать. Я почувствовал резкую боль в глазах. Как будто в них вонзили десяток острых игл… да, мне пронзили глаза, и я ослеп. — Авантюрин! — прозвучал громкий и четкий голос. Знакомый, родной. Я резко открыл глаза, и меня охватила тошнота. Начался приступ одышки, я был вся в холодном поту с расширенными зрачками, которые дрожали. Весь я дрожал. Я наконец увидел его — Рацио. Моё сердце радовалось встрече, но волнение не покидало меня. Веритас крепко обнял меня, его объятия были тёплыми и надёжными, и в них мне становилось немного спокойнее. Голова пульсировала от боли, слёзы текли неудержимо. — Почему все это происходит со мной? Почему именно я? Почему я выбран этой Гаятрой? Почему мне пришлось родиться в Сигонии? И вообще, зачем я здесь? — истерика захлестнула меня. Тело дрожало, и я прижимался к Рацио, ждя его ответа, не уверенным, является ли это реальностью или всего лишь очередным сном. Веритас, с любовью и теплотой в голосе, обнял меня крепче и нежно поцеловал в лоб. — Почему я не могу просто умереть спокойно? Почему ты всегда спасаешь меня? Я жажду свободы! Ты же хочешь, чтобы я был свободен, верно, док? Подтвердишь? Тогда, пожалуйста, не подходи ко мне, когда я пытаюсь совершить самоубийство. — Проклятый картежник, заткнись! — сердито вскричал Рацио, сильно потрясая меня. — Никогда больше не говори такое, слышишь? И ни в коем случае не пытайся осуществлять свои слова! Эти слова задели меня глубоко. Во мне что-то тронулось. Давно уже никто так не заботился обо мне, не обнимал и не успокаивал. Почему так сложно оказывать заботу? — Хо-рошо, — вскричал я, — обещай, что ты всегда будешь со мной, обещай, что именно с тобой я достигну свободы, — продолжая кричать, я уткнулся в плечо дока, прерывая свои слова, чтобы вытереть слезы о его рубашку. — Обещаю, — поцеловав меня в лоб, Рацио дал своё слово. Надеюсь, что он сможет его сдержать.