Ты веришь мне?

Сквозь тишину она осмотрела себя и своё плечо, её глаза наполнились решимостью, и она вновь начала: — Верни мне мою палочку, сейчас же, — она попыталась встать, но тело не слушалось, она потеряла много крови и сил. Каждое её движение было пропитано болью. — Отдам, когда ты будешь способна самостоятельно уйти, — ответил я с легкой усмешкой и надеждой, что она останется хотя бы до утра. Моё сердце разрывалось от противоречий. — Почему ты просто не убил меня? Или не отдал на растерзание своим аврорским псам? — её голос прозвучал спокойно, словно она уже примирилась с неизбежным пребыванием здесь. — Я же теперь отработанный материал, у вас даже на живых ресурсов нет, — она насмешливо процитировала меня же, — недели пройдут прежде чем я смогу делать чары и лечить кого-то, даже если ты отпустишь меня к отцу. — Я хочу, чтобы ты жила. — Какое тебе дело до меня? – эта фраза ужалила большее всего. — Как я могу позволить тебе умереть, ты думаешь я всё забыл? — выпалил я, возмущенно вставая с края кушетки. Она спешно подобрала простыню, прикрываясь, а её лицо было искажено гневом. — Ты отрёкся от меня ещё в школе, сказав, что я буду гореть в аду вместе со своим отцом, — её глаза наполнились слезами, которые блестели в полумраке комнаты. — Ты сказал, что убьешь меня, когда в следующий раз увидишь, это были твои слова! — Я был зол! Я не могу без тебя, но ты не хочешь понять, что твой отец и Гриндевальд – самые настоящие ублюдки, желающие получить власть и могущество, разменяв тысячи жизней. — Ты мне говорил, что не собираешься принимать клятву! Говорил, что хочешь лишь стать хорошим бойцом, а потом мы убежим вместе! Комнату заполонила звенящая тишина, её слова резонировали эхом прошлого в моей голове. Она была чертовски права. — Я не смог их оставить… — после паузы тихо ответил я. — Ты обещал, что уйдёшь, ради нас! — Довольно, — я рявкнул, срывая голос. — Аврорат не принимает прошений об отставке, мне дали выбор: клятва либо смерть. Я слишком далеко зашёл, они не могли просто так меня отпустить, — на одном дыхании выпалил я, чувствуя, как слёзы горят в горле. Надежда, что утренняя легилименция не станет достоянием Командора, была слабой, но она была. Даже учитывая нехватку людей в остатках перебитого Ордена Зари, наказанием за измену была смерть. А я уже подвел себя под статью, украв её с поля боя и лишив всё Сопротивление праздника этим вечером. Последователей Геллерта ждёт казнь, но это десерт, а перед ним — пытки в целях получить хоть какую-то информацию, которая может помочь. В её случае Командор бы закрыл глаза на всё, что бойцы бы с ней сделали: мы давно не выигрывали, а девчонка гриндевальдистов— настоящий шанс отвести душу. Не понимаю, как такой монстр как её отец, без зазрения совести убивающий тысячи людей, если они стоят между ним и целью – мог породить на свет настолько сочувствующую, невинную и добрую волшебницу. Да, наши бы не побрезговали рассказать и показать на ней всё, что думают о её папаше и его военачальнике. Мы могли бы обменять её на сотню наших бойцов, если бы все они уже не висели вдоль дорог в назидание оставшимся несломленным кучкам сопротивленцев. И они это ей припомнят, когда будут по очереди иметь её тело, даже не вспомнив, что до того, как война разделила их, мы все учились на параллельных курсах. Война порождает злость, а эта холера беспощадна даже к таким созданиям, как она. Вопрос, что будет со мной за её спасение волновал меня куда меньше, чем то, что будет с ней дальше. Но чем больше я на неё смотрел, тем больше мне сложнее было держать себя в руках. Я снова сел на край кушетки и приобнял её дрожащее тело, плотнее укутывая в ткань простыни. — Я ушёл, но это не значит, что я разлюбил тебя, — прошептал я, прижимая её к себе, — Я хочу быть с тобой, и вот ты здесь. Ты ведь можешь не возвращаться. — на секунду я даже сам поверил в свою ложь. — Твои видели, как тебя унесли аппарацией, и они знают, что мы не берём пленных. Все уверены, что ты мертва, это наш шанс, — я посмотрел в бездну её глаз, — Наш шанс, наконец, любить! Несколько секунд мы утопали друг в друге: она в моих объятиях, а я — в море её слёз. Я крепко прижимал её к себе и гладил по волосам. Отпусти себя, милая. Моя бедная малышка, как же мы дошли до такого, сколько же боли и страданий мы вытерпели. Но теперь все будет хорошо, ты здесь, в моих руках. — Я не могу, не могу... Я не выдержу... Не выдержу такой любви. — шептала она мне в шею, её голос переходил на хрип. По мере того как её дыхание становилось все более неуравновешенным, я почувствовал, как начинает нарастать жар внутри меня. Мои руки тихо скользили по её спине, а мои пальцы нежно проводили по её скулам, ощущая каждое её слово. Мои мысли были заняты только ею, её теплом и близостью. Она говорила что-то о том, что так нельзя, что я предал её любовь, что она нужна в Ставке и отец наверняка ищет её… Но я этого всего не слышал. Я гладил её нежные плечи, водил ладонями по ключицам. Каждое мое прикосновение было как искра, разжигающая пламя внутри нас обоих. Она говорила что-то, а я думал только о том, как всё крепче всё быстрее, всё иступленнее имею её. Я не мог больше сдерживаться, обхватил ладонями её скулы, посмотрел прямо в её глаза, полные слёз. — Ты веришь мне? — прошептал я. — Я всегда верила, — еле слышно сказала она, — и я знаю, что это меня погубит. Я провёл большим пальцем по её нижней губе и нежно, невесомо поцеловал. Она не отстранилась, а я почувствовал, как горячий град начал струится по её щекам и обжигать мне руки. Я притянул её ближе к себе, и крепко обнял не выпуская из поцелуя. Мы стали одним целым, я ощущал, как её тело реагирует на каждое моё касание, как страсть захлестывает нас. Мы тонули друг в друге, словно пытаясь забыться в этом мгновении навсегда. Мы забыли о войне, о последствиях, о том, что может случиться потом. В этот момент существовала лишь наша любовь. И я был готов сражаться за неё. Спустя несколько часов мы отстранились друг от друга тяжело дыша. Я посмотрел в её сонные счастливые глаза и понял, что эта борьба стоит любых жертв. Она была моим светом в темноте, моим спасением. — Я обещаю, я не позволю этой войне разлучить нас. Мы найдём способ быть вместе, — произнес я, сжимая её в объятиях, словно боясь, что если отпущу, она растворится в воздухе иллюзией. Я почувствовал, как она расслабляется в моих руках. В этот момент она была только моя, и я закрыл глаза, пытаясь запомнить эти эмоции как можно подробнее. Она неосознанно прижалась ко мне, и я услышал, как её дыхание выравнивается. Её тело, истощённое от битвы и страданий, наконец нашло покой. Мы долго лежали, пока она не уснула сладким сном забвения. Ещё один день войны был для неё позади. И я хотел, чтобы она выспалась перед тем, как очередные сутки, полные смертей и боли, ударят по ней утренним рассветом. Я знал, что ради неё я готов сражаться до конца. Я был уверен, что она – тоже. Осталось принять лишь то, что наши шансы выжить вместе в этом мире были весьма призрачными. Но в тот момент она лежала в моих руках, размеренно дыша. И это всё, что имело для меня значение.