Ночные признания

Он неспешно снимал свои одеяния, стараясь выглядеть соблазнительным, но в глубине души сгорая от стыда. Они занимаются этим не в первый раз, но каждый раз словно новый. — Давай быстрее. — Твёрдо произнёс лежащий на кровати и уже раздетый Мин И, прожигая его незаинтересованным взглядом. Руки его были скрещены на груди, показывая недовольство, которое он испытывал. Бог отвернулся спиной, чуть запрокинув подбородок и прикусила губу, в то время, как руки уже расправились с частью тряпок, скидывая их на пол, полностью оголяя белоснежные тело с веснушками на плечах, на жемчужной коже ярко выделялись следы одной из их ночей, когда черновод к удивлению второго накинулся на него сам. Глубокие царапины так и не успели зажить, красуясь на бедрах, спине и ягодницах, а также в некоторых местах были синяки, которые означали, что кто-то явно крепко удерживал его, хотя Ши никогда и не вырывался. Наверное, увидь это кто, сразу впал в шок, а Уду наверняка убил бы того, кто посмел сотворить такое с нежным телом братца, которого никто не должен касаться, а уж тем более сотворять нечто подобное. Отпустив нижнюю, покрасневшую губу из плена зубов и повернувшись обратно, он подмигнул и залез на кровать, ползя к нему, ощущая, как сердце нервно колотится. — Мин-Сюююн, ну куда же ты спешишь? Неужели настолько хочешь меня~? — Горячо шепча, спросил он, проводя ноготком от паха вверх по прессу, который к удивлению был у этой, на первый взгляд, тощей фигуры. Лежащий лишь зло цыкнул и презрительно посмотрел на него, махнув рукой, дабы тот поторапливался. Он терпеть не мог все эти его заигрывания. Цинсюань же не хотел никуда спешить, он принялся расцеловывать безвольное тело, медленно спускаясь от шеи к паху, рукой поглаживая промежность, пытаясь посильнее возбудить. Казалось, что нет места, где он бы не оставил поцелуи, такой мягкий и нежный, что наверняка каждый бы обомлел, находясь под ним. Но не черноволосый. Тот схватил его за волосы, одернув от себя и зло посмотрев в глаза, заставляя другие испуганно замереть. — Я сейчас встану и уйду. Честное слово. — Прорычал он, заставляя Ши лишь поджать губы и слегка отстраниться, с сожалением смотря на полувставший орган. — Понял тебя. — Закивал он, проводя ладонью по всей длине и седлая его бёдра, потираясь ягодицами о него. — Может тебя больше возбуждает женское тело? — Тихо спросил он, заправляя волосы за ухо плавным движением. Многие бы влюбились даже в то, как мягко повелительница ветров двигается, он словно не человек, словно тело никогда не напрягается. — Не смей. Я тебе уже говорил по этому поводу. Просто делай свое дело и всё. — Шикнул на него Хэ, сжав бедро рукой, заставляя сидящего чуть поморщиться и покорно привстать, заводя руку за спину и вставляя в себя головку, плавно садись на орган. Юноша уже был подготовлен, прекрасно зная, что партнер делать этого не будет, как и ждать. Хотя ветру так хотелось, чтобы повелитель земли проявил к нему хоть немного нежности, которая нужна ему, как воздух. Томно вздохнув, Цинсюань резко сел, вскрикнув и откинувшись назад, запрокидывая голову и прикрывая от удовольствия глаза, слегка больно, но его удовольствие давно стало граничить с неким мазохизмом, после знакомства с угрюмым богом. Снизу лежащий никак на это не отреагировал, лишь прикрыл глаза, продолжая лежать, чуть сильнее впиваясь когтями а плоть. Промычав, бог приподнялся и вновь резко сел, подняв голову обратно и ожидающе посмотрев на второго, но так и не дождавшись хоть какой-то реакции, возмущенно цыкнул, слегка дуя губы от обиды. — Ну вот ты опять закрываешь глаза! Мин-Сюн! Ты должен смотреть на меня, а не закрывать их! Почему я всегда смотрю на тебя, а ты постоянно где-то, но не со мной? — Произнёс он, наклоняясь, облокотившись о крепкую грудь и впившись в губы требовательным поцелуем, требуя ответа с другой стороны. Он всегда целовал его так, будто обезвоженный, нашедший кувшин с водой. Так жадно, но в этом никогда не было смысла. Мин никак не реагировал, совершенно ничего не делая, лишь позволяя себя целовать. Иногда сразу одергивал от себя, брезгливо морщась, наверное, потому что в те моменты от чужих губ был привкус вина, а может в этом была и другая причина. Хотя, бывали моменты, которые ветерок так заботливо хранил в своем сердце, с трепетом вспоминал, как эти губы властно, но в то же время так любовно смаковали его, будто это был вовсе другой человек… Или может предназначалось другому? Но над этим он не задумывался, а может и не хотел. Отлипнув с громким чмоком и глядя на повисший между ними мостик слюны, юноша стал медленно двигаться, ритмично постанывая и довольно мыча, иногда покачивая бедрами. Он старался принести удовольствие им двоим, заставить смотреть на него и лишь на него, словно больше никого и никогда не было. — Мин… ах, Мин-сюн, мне так хорошо, мне так нравится~ — Крупно вздрагивая, простонал он, выгибаясь дугой и закатывая глаза от резкого удара по комку нервов. Черновод лишь закатил глаза, но не от удовольствия, продолжая лежать неподвижно. В первые их разы он вёл себя также, всем вёл Цинсюань. Бывали дни, когда им словно что-то овладевало и он трогал все части тела Ши, что-то бормоча под нос, но сейчас он предпочитал валяться, даже не наблюдая за одним из повелителей, который, как последняя проститутка скакал на нём, чтобы заплатили побольше за его старания. — Мин… Мин-сюн, потрогай меня, прошу — Попросил он, оглаживая руками крепкую грудь, плавно переходя к руке, которую взял, кладя на свой торс. — Сделай всё, что тебе захочется. — Промолвил он, на что рука сползла ниже, сжав и второе бедро до синяков, заставляя слезу скатиться по щеке. — Д-да. Так, только… Хотя ладно. Держи хоть так. — Цин вздохнул, продолжая движение и плавно ложась на грудь Мина — Ты такой красивый, я готов вечность быть с тобой — Прошептал он, после получил удар по ягодицам, вздыхая и усаживаясь обратно, вновь принимаясь интенсивно двигаться на органе, помогая себе рукой и другой трогая свою грудь. Через пару минут он излился, обессилено повалившись на Сюаня, который кончил в него и выйдя, сразу скинул его на соседнюю часть кровати. — Фух, опять ты меня так безжалостно скидываешь и просто молчишь…. — Возмутился он, пытаясь восстановить дыхание, после через силу встал с кровати, вытираясь полотенцем и надевая на себя нижнее ханьфу, укладываясь обратно. — Вновь молчишь? Меня немного обижает это, но что тут поделаешь… Ты уже спишь? Спокойной ночи, Мин-сюн. — Нежно произнёс он, смотря на отвернувшегося к нему спиной и укрывшегося бога, после стал мягко гладить по голове, слабо улыбаясь и вздыхая. — Знаешь, я делаю это хоть и чувствую себя шлюхой. — Произнёс он, окидывая свое тело взглядом — Это не занятие любовью… — С грустью прошептал ветер, вспоминая Хуаляней, у которых даже в разговоре сквозит чем-то таким — Там, в любви, отдаются двое и без остатков, там словно все искрится в секунды удовольствия, а тут… Тут я пользуюсь тем, что могу в эти моменты целовать тебя и трогать. — Он хмыкнул, накручивая на палец прядь шелковистых волос. — Я ношу маску веселого и глупого человека, но я ведь все понимаю. Понимаю то, что безразличен тебе и то, что твое сердце возможно занято иным человеком. Сев на кровати, Ши поправил сползшее с плеч ханьфу, смотря стеклянным взглядом в окно, где солнце все ещё не всходило, лишь одинокая луна освещала небо. На душе лишь пустота и холод, это все причиняет ему боль, но он продолжает по новой свой монолог. Повернув голову в сторону спящего бога, ветерок выдавил легкую улыбку, уголки которой чуть подрагивали. — Знаешь, я ощущаю себя последней шлюхой. Причем отдающейся за бесплатно. — Тихо проговорил он, хмыкая и вновь отводя взгляд от обычно серьезных, но сейчас таких спокойных черт лица, которое столь сильно полюбились ему. Хотелось поцеловать каждую морщинку, каждый участок, мягко гладить и водить пальцем по изгибу губ, выгнутому в улыбке. Луна за окном яркая, под такой хочется сидеть в обнимку, смотря на неё, положив голову на чужое плечо и говоря о всяких глупостях, переодически попивая вино и смеясь. Ощущать руку, которая нежно обнимает тебя, поглаживая. — Я знаю, что это далеко не занятие любовью, из-за чего мне больно, но я так хочу воспользоваться тем, что в эти моменты могу трогать тебя, целовать в губы, жаться к твоему телу, зарываясь рукой в мягкие волосы. — Повторился он, толком не соображая, о чем говорит, но говоря от души, которая изнывала, желая все выплеснуть. — Мне так нравятся эти моменты! Ох, Мин-сюн, если бы ты знал, насколько я помешался на них, на тебе. Чувствую себя сумасшедшим. — - Обреченно произнёс он, вскинув руки вверх, прикусывая нижнюю губу и сжимая кисти в кулаки и резко тряся ими, пытаясь унять истерику, рвущуюся наружу. — Влюбленные отдаются друг другу без остатка, выражая свои чувства, свою страсть, желание! — Воскликнул он, после прикрыл рот рукой, испуганно обернувшись, бегая глазами по спящему лицу, дабы поймать малейшие изменения и признаки того, что собеседник проснулся, но черноволосый продолжал крепко спать — А у нас… У нас это услуга. Пользование. — Тихо пробормотал Ши, нагибаясь и обцеловывая веки и щеки, стараясь целовать так, чтобы не разбудить. — Как бы я не скакал на… мужском достоинстве, но тебе глубочайше наплевать на это. Ты просто смотришь мимо, либо так, будто на моем месте другой человек. Я хочу, чтобы ты желал меня! Чтобы смотрел на меня! Чтобы когда страсть захватывает, ты хватал мои бёдра, впиваясь в них пальцами до синяков и брал меня так, словно это последний раз. Словно мы вот-вот сгорим от этого пламени страсти, — Воодушевленно произнёс он, представляя все в своей голове, чуть ли не подскакивая, но резко остановился, понижая голос и вздрагивая плечами —Но… лишь я этого хочу — Бог грустно улыбнулся, ложась обратно и переворачивая Мин И на спину, размещаясь на груди щекой, прекрасно зная, что утром его отпихнут, но пока он может слушать стук сердца, наслаждаясь им и не зная, что оно там давно не бьется по-настоящему. — Я всегда ношу маску веселого дурака. Притворяюсь, что ничего не понимаю и продолжаю это делать, словно последняя проститутка, выгибаясь и говоря о том, насколько ты мне хорошо делаешь, но мы оба знаем, что ты ничего не делаешь, что я тебе безразличен, что я просто пользуюсь тем, что ты меня не отталкиваешь. — Слез у него уже давно не было, поэтому Цинсюань лежал, вырисовывая пальцем узоры на голой груди. — Я все ещё не пойму, для чего ты со мной. Если не ради богатств и не из-за брата, то что тебя держит рядом? Уж явно не дружба, которой я прикрываюсь. Ты ведь не считаешь меня другом, хотя и я тебя давно им не считаю. Друзей не любят. Не любят до дрожи в пальцах и подгибающихся ног. — Он шмыгнул носом, все же начиная тихо плакать, не зная, что демоны могут не спать, что Сюань в принципе никогда не спит при нём, боясь не уследить за температурой тела и биением сердца, сон все равно ему не нужен. Хэ продолжил лежать также, ощущая, как его грудь намокает и лишь хмурясь от этого.