Закричи что б тебя услышал он

Сон.

      Темное погружение в самую холодную пучину, что была в этом мире. Словно тысяча слез собралась в этом холодном месте, дабы показать тебе, каково оно. Отчужденное наполнение холодом и пустотой. Темное, словно пучина мрака, и пустое, словно черная бездна, в которую лучше не всматриваться. Ибо если начнешь, то эта самая бездна взглянет на тебя в ответ, схватит за шею и станет тащить тебя, связав по рукам и ногам. Этот мир — царство того, кто непременно сию секунду жаждет еды. Этот мир — тот, ради которого ты встаешь, чтобы ощутить вкус жизни. Вкус, что попадет на кончик твоего языка и не отпустит, пока ты его не проглотишь. Жаль, ведь ты желаешь еще и еще этого вкуса и этого запаха. Тебя не отпускают это место и тот, кто в нем царит. Словно неприступная крепость, ты видишь раз за разом лишь кокон. Который находится перед твоими глазами, но ты не можешь его потрогать, даже ощутить. Тело твое далеко, разум лишь наблюдает, но не имеет возможности осознать царящую здесь действительность.       Рой голосов смолкает, когда ты погружаешься в эту бездну, в это холодное место. Темное и бездна — словно соната, ты видишь её и понимаешь, что мир погрузился во мрак и королевство ужаса прямо перед тобой. Ты не можешь ничего потрогать, ты — лишь наблюдатель. Ты не можешь попробовать, лишь осознать бесконечную пропасть, что разверзлась, как бездонный желудок, и уже ты становишься пищей для этого создания.       - Зебра, - тоненький голосок, словно лучик надежды, говорит тебе. Ты понимаешь, что это ложь. Это не ее голос. Не ожидай того, что она и правду окажется в этом месте. Она чистая и светлая, словно лучик солнца. Возможно, это не она, а демон, истинный демон этого мира призвал тебя, чтобы показать, как она была дорога тебе, а затем отправить в самые глубины этой пучины. - Я тебя нашла, - вновь прозвучал ее голос. Как же хотелось увидеть ее лик, ощутить ее теплое прикосновение вновь. Но пальцы, ее пальцы сами опустились на эти чертовы глаза, мои глаза. Опустились, словно мягкая шелковистая ткань, прикрывающая весь мой мир. Чтобы лишь был в её объятьях. Глаза, которые видели и зло, и добро. Как приятен этот плен ее рук.       Словно неистовая агония заиграла внутри тела. Тебе бы так хотелось быть в этом плену каждый день своей жизни. Быть в ее плену даже в последний миг своей жизни. Даже если сейчас это и не она, пускай, этот обман он простит, лишь бы побыть в плену этих рук, услышать ее голос вот так, в этом теплом сне.       Проклинать лишь себя за это желание было бы плохо. Ведь он жаден до глубины своей алчной души, жаден до ее прикосновений, до еды, что он ест, и воды, что он пьет, если давала она.       Жаден до самой глубины бездны, в которую он возвращается каждый день со дня её исчезновения. Этот сон, что он видел каждый раз. Её прикосновения, что он ощущает. Как и в те далекие дни, она любила закрывать ему глаза. Вот только сон прерывается тем, что в мире происходят толчки. Толчки неизвестного характера. А он просыпается раздражённым и неудовлетворенным. Ведь, будучи жадным настолько, что он посягнул на чужое сокровище, которое теперь каждую ночь приходит в страхе спать к нему. Да, он жадный человек.

***

      Нион была столь умна, что постоянно ходила сама в магазин. Однако однажды ей отказали в магазине с покупкой продуктов.       Набрав полную корзинку, девочка шла к кассе. Ей казалось, что сегодня ее отпустят со спокойной душой. Однако она хотела все же делать это настойчиво. Она встала в очередь и, оглядываясь по сторонам, стала ждать. Итак, ее черед настал. Нион подошла ближе, еду она уже выложила.       - Нион, - сказала кассирша, вдыхая. Ей явно не нравилось, что девочка который месяц сама ходит без опекуна. - Нион, я же попросила привести опекуна хоть раз, без взрослых мы не можем пробивать еду. Уж прости, - с грустью сказала девушка.       - Вы так уверены, что хотите увидеть моего опекуна? Может все же не стоит? - Сказал ребенок.       - Нет, тебе придется его или ее привести, - сказала кассирша.       Ну что ж, она сама попросила этого, не стоит же и забывать, что ее опекун охотник. Жаль, что женщина сама попросила привести. На следующий день в магазине был переполох. В магазин нехотя пришел злой большой и грубый мужчина с алыми волосами. Не то чтобы это была проблема, просто покупатели разбежались. В магазине в буквальном смысле настала пустота. К кассе в магазинчике стал подходить высоченный злой человек. Ребенок явно плелся где-то далеко.       - Эй, эй, - посмотрел тот свирепым взглядом на девушку, что вытаращилась на него круглейшими глазами, словно блюдца. Дрожащим голоса она что-то хотела сказать, но не могла и слова вымолвить. - Это ты не хочешь продавать еду для Нион? - Девушка хотела сказать, что дело не совсем в этом. Но рука столь грубо схватила ее за воротник одежды и подтащила ближе. - Я задал вопрос, - увидела она свирепые глаза и нервно сглотнула.       - Это не, я п-праивла м-магазина о-об этом г-говорят, - она имела ввиду закон, согласно которому запрещено продавать еду детям до их совершеннолетия. - М-мы уже п-продавали ей еду п-пару раз. Но больше н-не можем, - девушка старалась держаться, как могла. В конце концов, это не она придумала законы.       - Мы можем п-предложить в-вам с-с-скидки, на всю нашу продукцию, - сказала женщина, сглатывая слюну. Ей казалось, что она видит перед собою дьявола и, возможно, продает ему свою душу в обмен на собственную жизнь. Девушка видела главу магазина, тот дрожал от страха, ведь нужно усмирить этот буйного покупателя.       - Ясно, - сказал тот и отпустил кассиршу довольно грубо, ведь услышал Нион.       - Зебра, - девочка закопошилась, доставая карты для оплаты, - Какую лучше дать? - там же была не одна, а несколько. Показала девочка продукты с мясом. В итоге все решилось мирно и спокойно.       Однако проблема не приходит одна. Нион умудрилась попасть в черный список в школе и должна была готовится к вылету из нее. По такому случаю вызывали родителей.