влюблино

У Дани во рту три пальца со вкусом светлого пива, колени трутся о грубую обивку дивана и с одной ноги слетел ванс. Под «Влюблино», орущую голосами беснующейся толпы с танцпола, в духоте временно безлюдной гримёрки, ему хорошо – голова пустая, а отпечатки пальцев Руслана на коже горят как ожоги. Они не разговаривали больше трёх лет и игнорировали друг друга весь вечер, но теперь Даня молчит только потому, что грубые подушечки пальцев давят ему на корень языка. Хотя причин не молчать больше – вторая рука Руслана нечеловечески крепкой хваткой фиксирует за подвздошную кость, его массивные бёдра прижимаются сзади, и он одним движением ладони от ямок на пояснице к копчику, заправляет член внутрь, по смазке, которая до сих пор стекает у Дани по яйцам. Даня отпускает из груди низкий всхлип, содрогаясь от растяжения, с члена у него капает на обивку, пот стекает по лицу, путаясь в ресницах и ослепляя. Он задыхается, бьётся под грудью Руслана, прижавшейся к спине, от ощущения полноты, завершённости – он пиздецки по этому чувству скучал. А у Руслана – у него ещё более сиплый голос, чем Даня помнит. Он ввинчивается в кости дрожью, поднимает волоски на затылке, и тугой густой чернотой закручивается под зажмуренными веками. – Умничка, – шепчет Руслан на ухо и разводит пальцы, заставляя открыть рот. По подбородку течёт слюна и Даня почти давится, когда Руслан подталкивает бёдра сзади. Осторожно, на пробу, но так, что дрожат колени, вжатые в продавленный диван. Его мягкие губы скользят по шее, он жадно вдыхает запах Даниного пота, прохладное колечко пирсинга оставляет мурашки на разгорячённой коже. Его язык прижимается к пульсу и он наваливается, оглушая Даню одним сильным толчком, а потом чередой медленных и вдумчивых, почти дразнящих. Даня издаёт глухой невнятный звук, перед глазами у него пляшут блики хуёвого гримёрного освещения. Он слышит кровь у себя в ушах, и слышит тяжёлое дыхание под ухом, а ещё слышит «Влюблино», и от этой приторности сводит зубы, но Руслан не даёт ему передохнуть и продолжает медленные толчки, проходясь подушечками пальцев по кромке зубов. Даня хочет малодушно его укусить, но сдерживает порыв, скользя по фалангам ватным языком. Вторая рука Руслана перемещается под грудь и он прижимает ладонь к бешено колотящемуся сердцу – Даню ведёт и он стонет, сжимая член Руслана в себе. Издеваясь, Руслан делает между толчками длинные паузы, держит, не давая двинуться навстречу, и хотя у Дани хватит сил, чтобы скинуть его с себя нахуй, он принимает правила игры. И дрожит-дрожит-дрожит от нетерпения, когда член Руслана выскальзывает до самой головки, потому что ему надо чувствовать того ближе, так близко, насколько это возможно. Он немного ненавидит Руслана за это издевательство, но знает, что сам заслужил – нехуй было бегать, нехуй было игнорировать, нехуй было делать вид что похуй, что правда похуй, честное слово. Даня пытается найти точку опоры, вцепляясь короткими ногтями в спинку дивана, но его всё равно шатает, когда Руслан со всей силы толкает его вперёд, вгоняя член до звонкого шлепка бёдер о задницу, а затем задаёт сумасшедший ритм, раскачиваясь и крепко обнимая за рёбра. У Дани сводит челюсть от того, что он держит рот открытым, по запястью Руслана течёт слюна, но тому фантастически поебать, он вжимает Даню в диван и отрывисто загнанно выдыхает. Даня стонет от жара, который бушует у него внутри, не может поймать ритм, чтобы нормально дышать, но его тело само подстраивается под Руслана, прогибается под его давлением, прижимается к его рукам, отзывается на его поцелуи за ухом, на челюсти, у линии роста волос. Наконец, пальцы освобождают Данин рот и он хлюпает, втягивая тянущуюся слюну. Правда стоны так сдерживать гораздо труднее и он воет в голос, запрокинув голову на Русланово плечо. Низкий довольный смех опаляет его ухо между одним счастливым звуком, вырвавшимся из груди и другим, а затем он задыхается криком от особенно глубокого толчка и дёргается, пытаясь прижаться членом к дивану. Руки Руслана его останавливают, не позволяя уйти от безжалостно резких толчков, а его губы прижимаются к уху, шипением прося помолчать. Это трудно. Трудно настолько, что Дане проще щёку изнутри прокусить, чем остановить свой возбуждённый скулёж, и он всё равно мычит, с полным ртом крови, пока Руслан ласково гладит его влажной ладонью по позвоночнику, надавливая большим пальцем на поясничные ямки. У Дани пылает лицо и он моргает, прогоняя с глаз горячие жгучие слёзы. Хорошо просто пиздец, но он точно сейчас лопнет, если не закричит во всё горло, так, что сквозь орущую толпу будет слышно на сцене. Руслан делает только хуже, внезапно отстраняясь, и Даня не может удержать удивлённый звук, когда из него выскальзывает член, оставляя ощущение полной опустошённости и голодной жажды. Ладонь Руслана тянет за плечо и Дане приходится двигать коленями, которые он уже не чувствует, чтобы перевернуться на спину. Он проваливается в узкий, пропахший бухлом диван и Руслан ложится на него сверху – его вес выбивает воздух из лёгких. А потом он, помогая себе рукой, снова вставляет и Даня цепляется руками за его шею, чтобы не рассыпаться от того, как смена угла сделала чувства ярче. Так лучше – нет, хуже, или Даня не может решить. Он видит Русланово раскрасневшееся лицо, его чёрные от возбуждения глаза, его пухлые влажные губы, и его выворачивает наизнанку от узнавания. Он так по нему скучал, что это попросту жалко. Он тянется к нему чтобы поцеловать, и задыхается в поцелуй, позволяя разобрать себя на части этому жадному дикому языку, который вторгается в рот и вылизывает его изнутри. Руки Руслана до синяков хватают за бёдра, он тянет Данины ноги на себя, пока одна из них, та, с которой в помешательстве исчез ванс, не оказывается у него на плече. Дане тяжело, но по большей части уже совершенно похуй, он вжимает пальцы в мышцы Руслана, продавливает кожу до белых пятен, прижимает его второй ногой за поясницу к себе и хрипит, встречая каждый толчок. Руслан всегда хорошо это делал: вот так запросто разбивал на осколки своей нежной жестокостью, своей грубой уверенной силой. И за годы он этому не разучился, только Даня успел отвыкнуть и его как в первый раз выворачивает наизнанку, крутит, как будто он падает в кроличью нору. А Руслан просто складывает его вдвое на старом диване в гримёрке, гладит ладонью по лицу и целует в лоб, заглядывая в душу своими бездонными огромными глазами. И сердце от этого бьётся даже сильнее, чем от подступающего оргазма, чем от кайфа, бегущего по венам вместе с кровью. Но не быстрее, чем когда Руслан скалится, покрепче упираясь коленями в диван, и обхватив Даню за бёдра, чтобы хорошенько на нём отыграться. Данина голова откидывается на подлокотник и рот распахивается в немом крике, когда Руслан яростно ускоряется, входя в него под правильным, удачным углом. У Дани сжимаются внутренности от искр, которые бегут по нервам там, где жёсткая головка Русланова члена бьётся о его простату с каждым новым толчком. Он извивается, потому что это слишком много для него, но его держат и ему не остаётся ничего, кроме как протяжно выть, брыкаясь. – Куда ты, маленький? – голос Руслана становится ниже, он и сам уже срывается на утробное мычание, но ещё в состоянии посмеиваться над Даниными попытками вывернуться из захвата. – Неужели всё? Даня не всё, но от гиперчувствительности его бьёт дрожью и оглушает сердцебиением. Ему так хорошо, что это невыносимо, а от того, что Руслан именно этого и добивался, ещё хуже. Он гундит, ударяясь затылком о подлокотник и часто моргает из-за вновь выступивших слёз. Стоит ли это трёх лет молчания? Вряд ли, потому что Руслан и без этого мог его выебать так, чтобы звёзды ещё неделю сыпались бы из глаз, но есть в этом чувстве воссоединения что-то особенное, как будто возвращение домой. И Дане даже не надо, чтобы Руслан вспомнил про его член и хоть немножечко приласкал, потому что ему и этой стимуляции выше крыши. Он хватается за шею Руслана, притягивая его к себе и смазано целует мимо рта, пока всё тело прошибает волной оргазма. Она, в отличие от всего остального, медленная и всепоглощающая, как будто Даню выбросило приливом на берег после сумасшедшего шторма. Руслан уже откровенно стонет, задрав лицо к потолку и мелко дёргаясь в бёдрах. Удивительно, что при таком сердцебиении его только теперь пробирает длинным тиком, но Даня просто ждёт, пока он пройдёт, немного задыхаясь из-за ощущения давления члена Руслана изнутри. А потом тот падает сверху и он задыхается уже по-настоящему, ворча на слоновью тяжесть, которая раздавит ему рёбра. Несколько секунд они оба просто тяжело дышат, приходя в себя и Даня с неохотой понимает, что готов отказаться от всех обид только потому что Руслан вот такой: ему плевать, сколько прошло времени, сколько они не разговаривали, сколько всего изменилось. Он просто почувствовал Даню, как только они оказались рядом, уловил его настроение, прочитал невербальные сигналы. Ему не понадобилось длинного разговора с извинениями, не понадобилось разговора вообще. Он просто положил руку на плечо, привычно залез большим пальцем под воротник, касаясь кожи, и улыбнулся, чуть менее привычно, только левой половиной лица. И Даня узнал, увидел его в этом жесте и не смог сопротивляться тому, что оказывается было не похуй – никогда вообще ему похуй на Руслана не было. Когда в гримёрку возвращается Слава, Даня всё ещё ползает по полу в поисках второго ванса – он клянётся, что видел, как Руслан швырнул его за спину, пока стаскивал с него в спешке одежду. На вопросительный Славин взгляд Даня отвечает, что целился Руслану в голову. Руслан смеётся. А у Славы на лице написано, что его этим цирком не наебать: он дёргает уголком рта и прикидывает, сколько денег они с Андрей Андреичем подняли на сегодняшнем споре. Всё-таки не смеха ради он тащил Руслана из Москвы на Колин Питерский концерт.