Жемчужный незнакомец и его маленькое обещание

      Как странно получилось: заснул в покоях вместе с любимым, а очнулся уже в деревне. Повсюду бегали резвящиеся дети из неблагополучных семей, сбивая как прохожих, так и друг друга с ног. Старики на это плечами пожимали да бранились, надеясь воззвать юнцов к правильному поведению. Это бесполезно, дети остаются детьми, им чужда такая ругань, пока палками не погонят.       – Да оставь его!       – Он вчера моего брата избил! Мама весь вечер с ним провозилась, а до меня не было дела!       – Да ну его! Пускай там и сидит. А коль придет – мы его палками погоним.       – Палками, палками! – важно закончил один из детей, поднимая свою и показывая куда-то в сторону Се Ляня.       Опустив вниз взгляд, небожитель нашел в тканях своих одежд из белоснежной грубоватой ткани перемотанного бинтами малыша. Его лицо было почти полностью скрыто, зато виднелись яркие красные глаза, отливающие чистейшими рубинами. Особый контраст приходил в совокупности с волосами, которые пускай и были неопрятными, но все еще сохранили подобие темного блеска мазута. Его грязные ручки отчаянно вцепились в чистое одеяние незнакомца, оставляя отпечатки грязи и кусочки земли.       – Не отдавай… не отдавай им.       – И не подумаю, – Се Лянь взял ребенка на руки, отходя от пыльной дороги куда-то в сторону.       Это лицо он уже встречал единожды. Когда-то, прыгая в неизвестность к городским воротам, он ловил падающего мальчика, что смотрел также. Когда-то он уже успокаивал несчастное существо, которое никто не мог назвать даже ребенком, слишком неудачливое происхождение у того было. Когда-то он уже соприкоснулся маленьким Хуа-Хуа.       “Значит я нахожусь в его сне?”       Однако это была лишь догадка. Получше осмотрев того, кто сейчас пытался зарыться в его одежды, скрываясь от всех, стало понятно, что его поведение отличалось от запоминающегося юного цветка. Малыш-будущий-Князь-демонов всегда отказывался говорить при взрослых, здесь же прорезался голосок. В мыслях небожитель поначалу стушевался, но осознание пришло быстрее этого чувства.       – Не надо отдавать меня. Все вранье!       – Вранье? – повторил за ним взрослый.       – Да, – ненадолго малыш замолчал, вытирая личико от сажи не менее грязным рукавом, делая еще хуже. – Я не избил. Драка была.       – И как случилась эта драка, Гуай-гуай? – не зная имени ребенка, Се Лянь использовал привычное обращение к малышам.       Его ласковый тон явно смущал несчастного. Каждый раз, стоило мусорному богу поправить положение мальчика на своих руках, тот инстинктивно пригибался, надеясь получить побои поменьше и послабее. За свои столетия можно свыкнуться, что большинство детей подвергались рукоприкладству, но невольно в контексте воспитания вспоминалась собственная матушка. Се Лянь рос почти послушным мальчиком, но беспокойства доставить вполне мог. На это утомленная шалостями жена императора качала головой и вечно журила его, как и Ци Жуна, но не посмела даже дернуть за ухо.       – Его брат сделал мне очень больно. Мы ходили просить поесть в столовую к Ван-дада, возвращались назад. Как неожиданно тот… его брат вылил мне на лицо горячую похлебку. К чему так растрачивать еду? Однако потом он обвинил меня, что я самовольно сделал это!       С каждым произнесенным словом ребенок все сильнее загорался желанием вновь полезть в драку, но при особо эмоциональных моментах от боли на коже жмурился и замолкал на пару секунд. Небожитель перенес его на одну руку, второй пытаясь снять с того повязки, чтобы оглядеть масштаб трагедии, но мальчишка вцепился в его пальцы, запрещая прикасаться. Удивительно, как в шестилетнем хранилось столько сил. Видно и правда старших мог неслабо приложить.       – Позволь осмотреть тебя, мне надо знать, что ты в порядке.       Но такая настойчивость взрастила в ребенке больший страх. Соскочив с рук добродетеля, он старательно принялся цепляться за бинты грязными пальчиками, надеясь оставить эластичную ткань на своем месте.       – Нет! Нет, нет! Ни за что!       “В нем стремительно угасает вера в людей… каждое прикосновение дарует лишь страдание. Так отчего ему доверять и мне?”       Вздохнув, небожитель решил разрешить их спор, протягивая раскрытую ладонь:       – Хорошо, хорошо, Гуай-гуай. Позволь мне купить тебе мазь?       Недоверчивые блики проскользнули в рубиновых глазах, заставляющие ребенка думать несколько секунд. Две мысли, сражаясь между собой, как Тигр и Дракон, не могли определить истину. Ее знал лишь один Се Лянь, который, наклонившись, терпеливо ожидал решения.       Этот малыш достаточно настрадался. Вердикт таковой: будь это кто-то плохой, он сделает то же самое, что и городские жители; если это настоящий добродетель, то он не упустит получить пару подачек со стороны. Потому маленькая ладошка накрыла большую, все еще пачкая пылью.       – Идем, шисюн.       Сидящие по лавкам старики неодобрительно качали головой, женщины моментально звали к себе детей, прося не общаться с подобным отребьем. На себе Се Лянь не раз ощущал подобный взгляд, когда в очередной раз был свергнут с небес. Каждая собака тогда считала своим долгом ткнуть его лицом в ошибки и свою неприязнь.       – Объявился наконец!       Чужой голос прорезал общую шумовую канву города. Едва выплывший из своих мыслей небожитель моментально нацепил на себя непринужденную извиняющуюся улыбку, притягивая ребенка ближе к себе. Подошедшая женщина среднего возраста тоже происходила из крестьян: закатанные рукава и вода, стекающая с них, намекала на недавнюю стирку.       – Мы знакомы, гуньян? Я могу чем-то помочь?       – Помог бы, обращайся с выродком правильно! Это неприспособленное к жизни нечто давно пугает наших детей и смеет избивать их да видом неприглядным пугать!       От ее криков и активных рукоплесканий мальчик сразу же встал около ноги небожителя, смотря искоса на женщину. Они явно были соседями по улице, иначе где еще она бы запомнила столь растрепанного ребенка? Только подобное знакомство не шло на руку страдающему от чужих нападок малышу. Можно было понять ее недовольство, но ведь ни одна живая душа не решилась приютить несчастного, обеспечить воспитанием и мало-мальски едой. К чему тогда эти возгласы?       – Не называйте его так. Разве ребенок виноват в собственной судьбе? – резонно заметил Се Лянь, слегка хмурясь.       – Мог бы и получше вести себя! Всем приходится непросто, а он драки затевает, не успеваем детей лечить!       Его взгляд быстро уловил движение губ матери, которая пришла выливать всю грязь первому пожалевшему этого беспризорника. Веки принца в легком испуге распахнулись. Он молниеносно прижал мальчишку к себе и закрыл уши руками покрепче. Остановить поток желчи от незнакомки было невозможно.       – …Лучше б вообще не было его! На кой черт его мать рожала его, чтоб потом испариться?       Сердце дрогнуло от столь громогласных и безжалостных слов. Столь малое создание прожило на свете не более шести лет, большую часть из которых не нужно ни единой живой душе. А стоило почувствовать ласку, как стало подставляться под нежность, надеясь насладиться ею всласть. У какой матери не сожмет душу от детских слез и страданий? Пускай и чужих, но таких горьких.       Не будь он даосом и человеком прошедшим столько трудностей в своей жизни, то наверняка не смог бы сдержать тираду. Семнадцатилетний Се Лянь, вознесшийся при помощи многочисленных тренировок духа и тела, еще мог позволить себе пару высказываний. Но не здесь, не в этой точке своего совершенствования.       – Мне жаль.       – Что? Что тебе жаль? – женщина уж было раздухарилась, но юношеский голос быстро ее остудил следующей фразой.       – Мне жаль, что Ваша жизнь, гуньян, настолько полна злобы, что не нашлось сострадания к одному нуждающемуся. Коль у вас всех здесь не хватает и капли сострадания, то не мешайте другим, чувствующим его, сеять хотя бы капли заботы.       Затронуть струны души черствых или полностью погруженных в себя невероятно трудно, потому небожитель и не пытался этого сделать. Каждая жизнь ценна – это он знал с детства и никогда не стремился идти поперек закона Жизни. Другие были обратного мнения, но умы всех ему неподвластны. Все это лишь пережиток прошлого во сне.       Оставив незнакомку наедине с ее проклятиями и недовольствами, Се Лянь потянул за собой ребенка, который так и не смог узнать, что говорила тогда соседка. Все его внимание полностью поглотил незнакомец в одеждах жемчужного цвета. Он и сам был похож на драгоценность: в их краях не найти столь же прекрасного и великодушного. Бедные слишком погружены в свои проблемы, чтобы подарить ему каплю доброго внимания, богачи не считали нужным сеять взоры на грязный сброд. И только один странник пожелал одарить его нежностью.       – Как мне называть своего спасителя? – голосок ребенка неуверенно окликнул его, когда они зашли в узкий переулок.       – Хм-м… – ненадолго принц задумался, приложив палец к подбородку. – Зови меня просто шисюн Се.       По счастливому совпадению оба проходили мимо небольшой лекарной лавки. Старик, услышав молодой переливистый голос, тут же зазвал прохожих к себе.       – Гунцзы Се, извольте пожаловать в мою лавку. Вижу, что у вашего совсем юного помощника есть небольшие повреждения. У меня как раз есть необходимые снадобья.       – Вы как раз вовремя со своим предложением, благодарю, – мусорный бог склонил голову перед стариком.       В небольшой лавочке повсюду можно было найти засушенные корни деревьев и растений, извилистые стебли цветов и глиняные горшки с лекарствами от всевозможных болезней. Озирающийся повсюду ребенок не тянул руки, а прижал их к тельцу, борясь с желанием потрогать особо интересующее. Ему хватало усидчивости лишь ожидать помощь, которую хотел дать из ниоткуда взявшийся шисюн.       – Прошу, это определенно залечит любые царапины. Дети совсем непослушны стали, того гляди снесут этого старика с ног, – старейшина покачал головой, не одобряя такое поведение.       Се Лянь порылся в широких рукавах, но чужой сон не захотел делать его богаче и знатнее, чем он был сейчас, в реальности. Жалкие гроши едва могли покрыть такую покупку, а ведь накормить несчастного все еще было необходимо.       – Прошу меня простить, господин, но я оставил свой кошелек в покоях. Могу я запросить баночку поменьше?       Тушеваться в таких ситуациях он давно перестал. Уже несколько сотен лет он был беден, как церковная мышь, а вне сна храм Водных каштанов держался на пожертвованиях и руках добрых людей – и одного демона, к слову.       Старик не отказал, понимающе кивая. Возможно он решил, что богатому господарю не хотелось излишне тратиться на чумазого мальца, вот и сделал такой запрос. На деле же, будь возможность, “господин” бы выдал все свои средства.       – Благодарю за ваше понимание.       – Не стоит, гунцзы Се. Стоит применять на ранах эту мазь около двух раз в день, тогда все заживет гораздо быстрее.       “Заживет быстрее… вот бы и его жизнь так быстро зажила”, – словил себя на мысли Се Лянь, глядя на ребенка, который, схватив баночку, быстро спрятал ее в многочисленных лоскутах одежды, где хранил самое ценное.       На улице пришлось столкнуться с тем, что границы сна постепенно стирались – видящий их переходил в разряд бодрствования, что существенно сокращало время общения. Принц поспешно потянул ребенка в сторону закусочной, пересчитывая в свободной руке оставшиеся потертые временем монеты.       – Гуай-гуай, ты такой храбрый.       Небожитель окинул его взором, чуть улыбнувшись. Он встретил непонимающий взгляд.       – Отчего же шисюн Се решил сказать такое? Я же это… хулиган и отребье.       – Не говори так, людям свойственно ошибаться. А твой шисюн обладает даром провидения. Хочешь я погадаю тебе по ладони? линии судьбы никогда не врут. Ну-ка садись за стол.       Подошедшая к ним девушка уж было хотела предложить им небольшой список из блюд, но отвлекающий ребенка принц протянул ей оставшиеся монеты, неловко улыбнувшись. Их определенно не могло хватить на богатое блюдо, но его карманы не могли предложить даже завалявшиеся звонкие медяки. Миловидное лицо слегка скривилось, выражая пренебрежение к тем, кто не мог оплатить полноценный обед, но совесть не дала ей оставить ребенка без еды. Ей пришлось удалиться ненадолго, чтобы решить эту дилемму.       Ожидающий своего предсказания малыш несколько раз плюнул на ладошку и потер ее о штаны, делая немного чище. Ему очень хотелось быть более опрятным перед столь утонченным господином, но обстоятельства не давали привести себя в порядок. Небожитель понимал его.       Склонившись над протянутой тыльной стороной вниз рукой, Се Лянь провел пальцами по нескольким линиям, словно пересчитывая их. За столько лет ему так и не удалось овладеть этой наукой, но знание будущего позволяло не врать, лишь не углубляться особо в мельчайшие подробности.       – Все основные линии – сердце, ум и жизнь – длинные и крепкие. Ты невероятно сообразителен и силен, со временем научишься заставлять людей видеть в тебе соперника гораздо сильнее их. Жизнь будет долгой и разной, но… все же счастливой. А любовь поможет прожить так, как тебе захочется. Она будет вести тебя на протяжении всех лет, которые еще предстоят.       Завороженный маленький слушатель дернул тонкими темными бровями вверх и к переносице, складывая их в “домик”. Нынешняя голодная и полная страданий жизнь не давала ему верить в такие россказни, но при этом сердце отчаянно желало их.       – Зачем шисюн Се врет мне? Неужели правда настолько страшная? – по щекам малыша потекли слезы, но смахнуть их он был не в силах.       – Моя гордость не позволила бы врать столь смелому и доброму мальчику, Гуай-гуай, – принц отрицательно дернул головой, продолжая водить по его влажной от слез ладони.       – Все мои предсказания сбываются. Множество врагов склонят головы перед твоим клинком. Ты в силах изменить даже свою путеводную звезду. Стоит лишь захотеть.       Подошедшая работница принесла поднос с дешевыми пшеничными лепешками, которые смогла выторговать у хозяина заведения за данные пришедшими гроши. Судя по ее телодвижениям и общему состоянию харчевни, которая теряла часть стен и потолок, пока мальчишка туда не смотрел, время их встречи подходило к концу.       – Но за что мне… за что цепляться? У меня нет ничего и никого, кто бы любил меня.       Задача не из легких, но пришлось воспользоваться своей же присказкой, данной когда-то в порыве. Слегка лукаво улыбнувшись, пропадающий небожитель почти прошептал:       – Живи ради меня. Ведь я люблю тебя.             ***       Глаза заливал солнечный свет из распахнутых настежь окон. За ними шумел и гудел Призрачный город, торгуя необычными талисманами, несъедобными похлебками и чужими мелкими жизнями.       Не желая будить все еще спящего Хуа Чэна, Се Лянь тихо поднялся с постели и поспешил к небольшому чайному столику, который располагался в покоях не просто так. На нем, не покидая ножен, отдыхал известный на весь мир клинок. Сейчас, очнувшись от собственного сна, тот сонно вертел глазом во все стороны, пока не зацепился за приближающуюся к нему фигуру. Зрачок моментально расширился, наливаясь еще более темным оттенком от любви к небожителю.       – Так это был ты, малыш, – принц мягко погладил саблю по слегка оголившемуся клинку.       В ответ он уловил радостное урчание.       – Я ведь не обманул тебя?       – В чем ты собрался его обманывать?       Неслышно подошедший сзади Князь демонов обхватил Се Ляня поперек талии, прижимая к нагому после бурной ночи телу. В ответ он получил нежные объятия его личного божества, которое тихо прошептало в губы:       – Что когда-нибудь все наладится.