Есть только мы

Он кричал и спорил, глаза его были на мокром месте. Он смотрел, уставившись на своего лучшего друга снизу вверх. Брюнет уже давно молчал, не смея проронить ни слова. Лишь этот невысокий блондин, словно зачарованный, продолжал оправдываться. Нет, он оправдывался не перед Саки, он пытался оправдаться перед собой, родителями и обществом. Казалось бы, их всего лишь двое в пустой комнате долговязого. Никого больше нет рядом, и быть не может. Но Нигель продолжал вести свой бурный монолог. Он дрожал и ходил из стороны в сторону, активно жестикулируя. Иногда он зарывался в собственные светлые волосы и тянул их. А потом отпускал, ведь это навеяло такие воспоминания. Почему-то от них было так тепло и он чувствовал нечто, что называют бабочки в животе.. Такое приятное трепетание. И улыбка сразу лезла на лицо и кончики ушей начинали гореть. Но он максимально подавлял это в себе, он жалеет.. Ночь, привычная комната Саки и несколько бутылок спиртного. Обычная суббота этих ребят, как они тогда думали.. Но судьба или их развязанные языки решили иначе.. Сначала обычные пьяные бредни, потом касания в шутку и высмеивание пидоров. А далее - руки под рубашкой, мокрый поцелуй. Грязный шёпот на ухо и собственные ругательства, позже смешанные со стонами. Чужие руки повсюду и губы. Наслажение и касания чужой груди. А дальше он просыпается со спермой на спине и ощущением рук на своей талии и прижатым тёплым телом сзади. А сейчас, высокий брюнет лишь смотрел на него разочарованным пустым взглядом. Он знал, что так будет, знал всё наперед. И был готов слушать каждое слово своего лучшего друга, его оскорбления, ругательства, проклятия. Но он знал Нигеля как никто другой, правда, было так больно слышать некоторые его слова. Но Саки отстоит закусив язык. Он вспоминал тот вечер и как же было хорошо рядом с любимым. Они оба помнили всё, только низкорослый старательно делал вид как будто не помнил именно свои слова слащавой нежности, большой любви и свои клятвы о том что никогда не откажется от своих слов. Но честно, брюнет был не удивлëн, другого исхода он не ожидал. Иногда блондин совершал длительные паузы, просто смотря в лицо напротив, эти тёмные, как воронье крыло, волосы. Глаза словно бескрайний космос, такой же томный и затягивающий. С небольшими генетическими синяками, что были так ему к лицу. Родные, милые сердцу черты. Они смотрели на друг друга, и все понимали. Одного взгляда хватало. И все негативные слова Нигеля, сказанные до этого, казались пустыми. Они оба знают, как же друг друга любят. И знают это по той самой ночи, которую светловолосый считает ошибкой, из-за которой оправдывался. Парень чувствует, как дрожат губы. И как он, смотря в глаза Саки, после всей своей тирады просто подходит и обнимает. Нигель дрожит, он хочет оттолкнуть, ударить. Но не может, себе это позволить, сам все таки подошёл. Такие холодные руки, что дарили такое тепло.. зарываться лицом вот так в его грудь.. просто стоять и дрожать. Он вдруг резко вздрагивает, чувствуя любимую руку на своих волосах. Нежные движения по голове, словно мама, успокаивающая в детстве. Его любимый и раньше часто касался его волос, но он скорее трепал их, чем очень бесил обычно прилизанного Нигеля. Но в данный момент блондин расслабляется. Это конец, он не исправим, он слишком хорошо себя чувствует во время этих прикосновений. Так хорошо, так спокойно, будто так и должно быть всегда, везде, именно с этим человеком. Светловолосый чувствует слезы на глазах. Он проиграл, такой слабый, жалкий.. но чёрт, это тепло, это сердце, что он сейчас слышит.. оно у Саки так быстро стучит. И зелёноглазый чувствует, что у него точно также. Он такой же, они оба неисправимы. Но эта неисправность такая приятная и такая нежная. Они так сидят ещё долго, пока зелёные глаза наконец стыдливо не поднимутся. От слез они были словно малахиты, такой чистый зелёный оттенок. Но белки с полопавшимися капиллярами портили картину. Вдруг тот смог прерывисто сказать: – Прости, я так кохаю тебе. – Брюнет чуть наклоняется и целует парня в макушку слыша это, обхватывает круглое лицо своими холодными пальцами, мягко шепча: – я знаю, я тоже тебя очень-очень. – Нигель снова чувствует, как дрожит губа, но он улыбается и в привычной себе манере с дрожащим голосом говорит: – Фе.. ти такий слащавый педик.– Саки, видя это, наконец тоже позволяет себе улыбнуться. Он не отвечает, знает, что тут и не нужны слова. Он лишь нежно гладит по щекам и оставляет ещё один поцелуй на лбу. Нигель чувствует спокойствие, чувствует, как прошлые убеждения, кажется, меркнут на фоне такого умиротворения рядом с этим человеком. Никакой отец ему больше не важен со своими мерзкими лозунгами о том, какие пидорасы мрази, никакой больше крутой парень в школе не заденет его словами о том, что он и его лучший друг педики. Ему плевать, главное, что есть Саки. Главное, что ему хорошо. Остальные не важны. Есть только они.