И бахните туда корицы, пожалуйста.

Двери кофейни «Cinnamon» в тёплое время года были открыты для посетителей в самом прямом смысле. С восьми утра «Cinnamon» заманивала к себе посетителей притягательными ароматами свежей выпечки и кофе. Персонал здесь вежливый и приветливый. Видно, что бариста любят свою работу и клиентов. Сюда я устроился быстро. Преподавательница Основ менеджмента из ВУЗа, где я учился, помогла с рекомендацией, и меня взяли практически без собеседования. Совмещать учёбу и работу на последнем курсе стало сложно, но мои коллеги всегда шли мне навстречу. А я им, когда необходимо. Так мы друг друга выручали. Я подменял своего коллегу в тот день, когда на пороге нашей кофейни появилось взлохмаченное очкастое Чудо с кипой тетрадей и книг в охапке и с увесистыми сумками на каждом плече. Он обрушил всё, что было в руках, на ближайший к выходу столик и стал копаться в одной из сумок. Выудив смятый и потрепанный жизнью, как и он сам, листок, Чудо направилось ко мне. Заговорило. Нет, затараторило. Так, что слова слились в один сплошной поток. У него был потрясающей красоты глубокий, низкий голос. Он перечислял названия напитков и имена, которые следовало написать на стаканах, чтобы не перепутать потом. — А что для вас? — спросил я его. — О, нет, мне некогда. И у меня просто… — он стыдливо улыбнулся, а затем продолжил: — У меня больше нет рук. Он взял переноску на четыре напитка и, снова взгромоздив на себя сумки с тетрадями, исчез так же быстро, как и появился. На следующий день он снова пришёл в то же время, только теперь с ворохом пакетов из химчистки, и вновь с потрепанным списком. — Что для вас? — снова спросил я. И чудо вдруг задумалось. — А есть у вас кофе по-турецки? — Да, — зачем-то сразу ответил я. А потом задумался, как я его приготовлю в нашем аппарате? — С сахаром? — не подавая виду, уверенно продолжил. — Два сахара и бахните туда корицы, пожалуйста. — Принято, — я пробил чек. — Как подписать? — Тэхён. Я вывел на стакане, а заодно и на подкорке, его имя и отправился на кухню, надеясь на то, что где-нибудь там завалялась джезва. Мне повезло. Впервые в своей жизни я варил кофе в турке. Тэхён после этого заходил ещё несколько раз с перерывами в один-два дня, но строго в одно и то же время. Так что он всегда попадал ко мне. А фраза «бахните туда корицы» стала своего рода кодовой. Его всегда уставшее лицо, широкие очки в чёрной оправе, в которых я по большей степени видел себя, нежели чужие глаза, мешковатую одежду и взъерошенные пепельно-кремовые волосы я узнавал моментально из всех посетителей. А ещё его выдавали баулы, которые он постоянно таскал на себе. Мне всегда было интересно, где он работал или учился? Но однажды я его не смог узнать. Перед стойкой появился парень примерно моего возраста, с аккуратно расчёсанными и уложенными волосами, в белой футболке и джинсовых брюках свободного кроя, без очков, смотря на меня большими обсидиановыми глазами (наверное, это были линзы). Было в нём что-то отдалённо похожее на Тэхёна, но я сомневался. Но ровно до тех пор, пока он не сделал заказ. — Кофе по-турецки с двумя сахара и… — я ждал, когда он скажет, — бахните туда корицы, пожалуйста. Чудо уже не выглядело таковым. Напротив меня стоял словно другой человек. Более уверенный в себе, что ли? В его руке была лишь сумка, вероятно, его личная, и никаких списков. Тэхён улыбался. Я тоже не смог сдержать улыбку, почему-то. В груди разлилось приятное тепло. Я не мог понять, что со мной происходило, и списал это на радость за него. Какую бы борьбу он не вёл, таская кому-то кофе и выполняя разные поручения, он победил. До самого выпуска я работал в «Cinnamon». Тэхён приходил с периодичностью два-три раза в неделю и заказывал всё тот же кофе с корицей, а я с удовольствием его варил для него, улучшая свои навыки. Приблизился конец года. Я окончил университет с отличием, как и грезили мама с папой. Однако работать по профессии меня не тянуло. При поступлении я думал, что после выпуска попытаюсь полюбить то, чему собирался учиться, но позже я понял, что не хочу и пытаться. Мне нравилось в кофейне. Вот чем я хотел бы заниматься всю жизнь. Нет, не быть бариста, а открыть своё дело.

***

Плыли дни. Наступило лето, а за ним — осень. Со своего выпускного я не видел Тэхёна. Боялся, что он начал приходить не в мою смену, но коллеги не слышали от посетителей нашей кодовой фразы. Я подумал, что он тоже выпустился и, скорее всего, уехал из города. Меня эти мысли расстроили. Однако от своей цели я отступать не стал. Со временем меня повысили до администратора. А через несколько лет, когда я накопил достаточно денег на открытие собственной кофейни, владелец «Cinnamon» пришёл ко мне с моим же заявлением на увольнение и предложил купить его кофейню. Так и сказал: — Чонгук, я уже стар, и у меня нет детей, чтобы передать им бизнес, а ты отлично справляешься. Я не знаю более подходящего для «Корицы» преемника, чем ты. Я не верил собственному счастью. О таком я и мечтать не мог. «Cinnamon» все очень любили, посетителей всегда было много, а мои коллеги были лучшими из лучших. Я, конечно же, согласился. В тот же год я открыл ещё две точки по Сеулу. Нашёл ответственных и умелых бариста, а сам продолжал иногда выходить в смены в той самой, первой кофейне. Я всё время лелеял в себе надежду снова встретить Тэхёна.

***

В конце года, в Сочельник мы не справлялись. Посетителей было много, работники не успевали украсить помещение. Поэтому утром двадцать третьего декабря я развешивал гирлянду по залу. — Кофе по-турецки, пожалуйста, два сахара и бахните… Я чуть со стремянки не упал. — Простите, но мы не делаем… — Делаем! — выкрикиваю я, чуть ли не скатываясь с металлических ступеней. Половина прикрепленной к стене гирлянды под весом остальной упала вниз. — Я сам. Точно Рождественское волшебство. Передо мной стоял взрослый, симпатичный мужчина всё с теми же большими глазами обсидианового цвета. Волосы были чёрными и кончики слегка подвивались. — С Рождеством, — не зная, что ещё придумать, сказал я. — С Рождеством, — улыбнулся он. — Кофе по-турецки, два сахара и бахните туда корицы, пожалуйста. Я молча кивнул, а затем взял стакан и написал на нём своё имя, а ниже — номер телефона. Мне больше не хотелось терять своё Чудо. Получив напиток, Тэхён ушёл, так как за ним была очередь. Но я увидел в его взгляде что-то похожее на свои мысли: желание остаться, услышать нечто большее, чем «Кофе по-турецки, два сахара и бахните туда корицы, пожалуйста». Я мог лишь надеяться на то, что Тэхён прочтёт то, что написано на стакане, прежде чем выбросит, допив кофе. Мне хотелось отвлечься и, позабыв о гирляндах, я помогал работникам с напитками. Посетителей в тот день было чрезвычайно много. Мы смогли выдохнуть лишь спустя час. Взглянув на смарт часы, я увидел уведомление о сообщении. Мог ли я подумать, что это был Тэхён? Абсолютно нет. Но это был он. «Если вам тоже не с кем встретить Рождество, почему бы нам не объединиться?». А ниже подпись: «Тэхён». «Нет, ты не Тэхён. Ты моё Рождественское чудо», — подумал я, записывая его номер в телефонную книгу. Терпения чертовски не хватало, хотелось как можно быстрее увидеться с ним, но в кофейню хлынула новая волна посетителей. А я слишком хорошо знаю, каково приходится моим работникам в такие дни.