Три вида свободы

Под холодный шепот звезд

Мы сожгли последний мост,

И все в бездну сорвалось.

Свободным стану я

От зла и от добра,

Моя душа была на лезвии ножа.

     «Все началось год назад… Когда мой старый добрый друг Олег проник ко мне в плату, чтобы освободить меня — из бескорыстной любви… к деньгам, разумеется»      «Разумеется»? Да как ты посмел так говорить… Как ты посмел такое думать! То есть это все… Все это, блять, из-за денег?! Мне их не хватало, по твоему мнению? Ради денег я здесь взрываю город и людей. Ради денег я тащился сюда, чтобы спасти тебя. Ради денег ты мне был нужен. Так получается? Да, Сереж, как ни прискорбно, деньги тебя все-таки испортили. Блять! Ради денег… Господи…        Стиснув челюсти, я стоял и молчал. Мне же нельзя тебя перебивать. Да и, если честно, говорить после твоих слов было нечего. Что тебе доказывать, если ты пренебрегаешь даже простыми инстинктами самосохранения и устраиваешь монолог злодея посреди бойни? Когда нужно бежать, когда нельзя оглядываться, когда нужно закрыть глаза и довериться мне, ты сидишь в осколках, вертя на пальце пистолет, который в твоих неумелых и дрожащих руках выглядит еще беспомощнее.       Монолог злодея… Подумать только. Ты явно начитался книжек в детстве, а?  Вряд ли в мягких стенах дают что-то в руки твердое подержать. Тебе-то особенно.       Игра? Для тебя это все игрушки? Я не замечал за тобой особой любви к войнушкам раньше. Хотя… все же меняются. Пусть и так радикально.      Где же тот мальчишка с рыжими волосами и голубыми глазами, который боялся лишний раз слово сказать? Что это за… «Ты кто? — хочется спросить. — Ты что с ним сделал?»      Я не верю, что мой Сережа — это ты. Ты носишь его маску, потому что ты — всего лишь его отражение, не больше.       Ладно, пора заканчивать этот фарс. Нам действительно пора. 

***

     Убежав от смерти из отряда, сбежав от всех контакторов, я не думал, что что-то меня остановит. Ни раскаленный песок не смог этого сделать, ни ледяной снег Сибири. Что уж говорить о пламени Питера год назад? Да, я был удивлен; одна часть меня даже находила в этом что-то красивое, но мне было не до этого.

     У меня была одна цель. И это ты. 

     Спасти тебя, разорвав всех обидчиков в клочья; забрать тебя с собой туда, где ты будешь счастлив; оберегать тебя ото всех. Но быть свободными у нас шансов заведомо было ноль.       Я опоздал.

     Я понял это слишком поздно. 

           Лежа в стекле лицом с непониманием, жив ли я вообще, я находился словно в космосе. Я будто потерялся. Но я даже мысли не допустил о том, что я на тебя зол.      Пять выстрелов в упор. Пять пуль, что, если не оставят след на теле, оставят раны на душе. Пять мгновений, когда я понял, что я тебе не нужен.       От этой боли я чувствовал лишь отголоски, потому что в ушах стоял скулящий звон побитой псины, что раньше ждали дома, а потом выгнали вон за шкирку.      Я выдыхаю. Мне не больно. Так случается. Это… в какой-то степени даже закономерно.       Но я же не уйду. Не после того, что я ради тебя устроил. Я даже готов все это забыть. И Питер, и Хольта, и даже Грома. Но не тебя.       Я поднимаюсь. Тяжело дышать. Тяжело стоять.       Мы уйдем вместе. Даже если этот мир сгорит дотла.      

***

       Этот мир не заслужил тебя. Если ты захлебываешься в крови на руках у Грома, Сереж, — он тебя не заслужил.       Красный цвет на белом — такая пошлятина. Оно тебе не идет, Сереж.       Не думал, что свобода обретается красными пятнами на твоем красивом лице. Моя свобода обретается с потерей тебя?      Но мне эта свобода даже задаром теперь ни к чему. 

***

     — Серый, — мне так неловко с тобой говорить в первый раз, но… мне так хотелось с тобой познакомиться. В детдоме сложно найти кого-то, кому ты нужен. А ты выглядишь нуждающимся в защите. Ты сидишь на лавочке у цветущей вербы, а на коленках у тебя зеленая тетрадка. Заклеенными пластырями пальцами ты держишь выцветший черный фломастер.      — Что? — ты отводишь глаза, потому что всегда всех стесняешься. Грустно, что даже меня.       — Тебе очень идет синий, — говорю я. Ты сидишь на лавочке в красной поношенной футболке. А я почему-то вижу синюю кофту.