Вампир Чу и его команда

Хваленая, настоявшаяся, как хороший виски, годами воспитанная выдержка подполковника Чу посыпалась через три недели. С таким грохотом и треском, что сотрудники «Пика Сышэн» всерьез начали беспокоиться о том, не случилось ли землетрясение или подобная мелкая неприятность. Потому что Мо Жань, этот гнусный аферист в личине приличного члена вампирского общества, ворвался к нему в душевую кабину. И ведь беды ничего не предвещало. Вот совсем. Например, то, что Чу Ваньнин откровенно заебался, закрывая дело об убитых обращенных, точно к этой ситуации привести не могло. Ну, потерял слегка концентрацию и способность охранять свои личные границы хлеще любого Цербера. Но само по себе втолкнуть к нему в душ обнаженную тушу подчиненного точно-точно было не способно! Хотя бдительность и способность держать себя в руках у Чу Ваньнина действительно заметно снизились. Его знатно измотали бесконечные отчеты, летучки, выезды, осмотры и допросы. Потому что дело оказалось куда серьезнее, чем сотрудники Отдела предполагали в самом начале. Все вело к тому, что «Жуфэн» поставил себе принципиальной целью сильно пошатнуть только-только укрепившуюся репутацию вампиров. Но предъявить обвинение напрямую «Пик Сышэн» не мог. Да, они нашли огромный запас болиголова на том самом складе, да, знали, что это дочерняя фирма «Жуфэн». Но принадлежала она, как выяснилось, ничего не подозревающей пожилой женщине, впервые узнавшей о том, что она владелец какой-то сомнительной конторы только тогда, когда к ней заявились братья Мэй. К тому же «Жуфэн» выпустили официальное заявление о том, что проведут серьезную проверку всех входящих в активы корпорации компаний. Также они сказали, что ни в коем случае не одобряют подобные махинации и готовы со своей стороны сделать все возможное, чтобы компенсировать семьям погибших ущерб. Ангелы, не иначе. Из-за их заявления Наньгун Сы покрывался румянцем и бесперебойно бормотал извинения, за что неизменно получал выволочку от Чу Ваньнина. Сын семьи Наньгун, владевшей «Жуфэн», уж точно был не виноват в том, как вел себя его отец, и в том, какую чушь он нес. В отделе историю этой семьи прекрасно знали. Наньгун Сы чудесным образом родился чистокровным вампиром, несмотря на то, что его отец был человеком. Неудивительно, что Наньгун Лю почти сразу стал считать его отбросом, не занимался его воспитанием, а потом и вовсе развелся с его матерью, отправив их куда подальше. Поэтому Чу Ваньнин даже близко не думал о том, чтобы сердиться на подчиненного. Наньгун Сы успокаивался только тогда, когда Чу Ваньнин холодно его осекал и обещал выгнать из Отдела, если парень продолжит в том же духе. Также к подобному исходу не могло привести то, что Чу Ваньнин пока «крысу» так и не нашел. У него осталась последняя идея, и он как раз начал ее воплощать. Для этого ему пришлось подделывать документы, продумывать каждый шаг и действие, чтобы они выглядели логичными и свойственными подполковнику, и ювелирно просчитывать момент, когда можно приступать. Свой план он вот-вот готов был воплотить в жизнь, получив при этом полную поддержку Сюэ Чженъюна. Оставалось не так много времени, когда они смогут найти предателя в своих рядах. Полковник Сюэ к тому же отдал Чу Ваньнину полную свободу в действиях по поводу этого товарища, прежде чем Чу отдаст его под трибунал и возможную казнь. А вот совместные тренировки, после одной из которых Чу Ваньнин и обнаружил себя вжатым в стену, пока его целовали так, будто готовы сожрать, вполне поводом для подобного послужить могли. Нет, начиналось все вполне невинно. На протяжении недели близнецы Мэй, как и приказал подполковник Чу, тренировали Сюэ Мэна и Мо Жаня, не щадя. Наивные, они полагали, что хуже уже не будет. Особенно Сюэ Мэн, после таких занятий выползающий красным от макушки до мизинцев. Он полыхал, опускал свои огромные очи в пол и отказывался комментировать произошедшее, когда любопытный Жун Цзю приставал к нему с расспросами, почему Сюэ Мэн выглядит так, словно его только что хорошо отодрали. Не станет же Сюэ Мэн на все лады и стороны болтать о том, что младший Мэй то и дело прижимал его всем телом к рингу и уже не дрался, а проезжался по его телу характерными поступательными движениями, не сводя пристального темного взгляда. Разум Сюэ Мэна возмущался, а тело сразу же предавало, отзываясь на поведение этого лисьего засранца заметным для них обоих стояком, после чего Сюэ Мэн сбегал в закат под тихий смешок Охотника. Потом за них взялся Чу Ваньнин. Жалеть он их собирался примерно как волк кролика. Другими словами, никак. По тренировочному залу он гонял их до седьмого пота, закатанных от усталости глаз и просьб «Пощадите, подполковник». На Мо Жане Чу Ваньнин отрывался с особенным удовольствием, превращая обычные спарринги в град из ударов. Когда они сходились в бою, Сюэ Мэн, стараясь стать как можно более незаметным, спиной к выходу на цыпочках выбирался из зала. Потому что Чу Ваньнин и Мо Жань не дрались и не тренировались. Они трахались через бой. Не отрывая друг от друга взгляда, тяжело и шумно дыша, то и дело сцепляясь в схватках, роняя на пол и снова поднимаясь. Это ощущал даже Сюэ Мэн, что уж говорить про всех остальных. Младший Мэй так вообще прикрыл ему глаза, когда Чу Ваньнин повалил Мо Жаня на ринг и уселся на его бедра. Подполковник и сам не заметил, что случайно, на бессознательном уровне выгнулся в пояснице и чуть скользнул вперед, чтобы усилить трение. Зато заметили близнецы и выволокли Сюэ Мэна, мотивируя тем, что он слишком молод и невинен для таких сцен. Сюэ Мэн ни хрена не понял, кроме того, что его где-то жестоко наебывают. Не сказать, что Мо Жань чувствовал себя особенно лучше. Потому что на тренировки Чу Ваньнин приходил не в стандартной строгой форме, а в удобном хлопковом костюме. Штаны облегали ноги Чу Ваньнина так, что у Мо Жаня текла слюна, а кофта с коротким рукавом давала возможность в полной мере оценить красоту рук и остроту ключиц. Мо Жань любовался, под видом тренировки лапал и диву давался, как этот тонкий изящный силуэт может превращать его в фарш, кидая туда-сюда. Но ему дьявольски это нравилось. И песья натура чувствовала, что здесь все не так просто. Что ведет себя подполковник Чу странно. Мо Жань ощущал это на уровне интуиции. Их влечение явно было взаимным, и Мо Жань, плюнув на все условности, решил, что пора действовать. Мо Жань уже заметил, что Чу Ваньнин после каждой тренировки поспешно скрывается в секторе душевых кабин и приводит себя в порядок. Подполковник Чу терпеть не мог взмокшей от нагрузки одежды и характерного от нее запаха. Поэтому сразу после слов «На сегодня все» уматывал под горячую воду. Горячую до такой степени, что все заходящие после него в душевые щурились, жмурились и могли только смириться с тем, что из-за пара не видно ровным счетом ничего. Мозг Мо Жаня принял важное стратегическое решение. Распаленного после спарринга Чу Ваньнина выловить, в стену вдавить, дальше смотреть по обстоятельствам. Даже если Мо Жаню за это голову оторвут и на душевую лейку насадят. Мо Жань выловил. Сначала завис, конечно, на пару минут. Потому что голова была готова оторваться сама по себе. Штор в душевых «Пика» не было, так что Мо Жань получил возможность в полной мере оценить открывшееся зрелище. Каждую сбегающую по стройному сильному телу каплю. Каждое движение, когда Чу Ваньнин намыливал волосы, смывал с себя шампунь, а потом перешел к гелю для тела. Чу Ваньнин скользил руками по крепкой груди, плоскому животу, переходил на спину, спускался ниже. Когда он дошел до ягодиц, Мо Жань не выдержал. — Я натру тебя сам, — выпалил он, вваливаясь в кабину таким же голым и сразу сминая задницу Чу Ваньнина своими загребущими лапами. — Какого хрена, Мо Жань, — прошипел Чу Ваньнин ему в ответ, пытаясь оттолкнуть. Но Мо Жань долго сомневаться не стал и вместо любых адекватных аргументов просто накрыл чужой рот своим. Нагло провел языком по губам начальника, а потом вдолбился им в рот. Вот в этот момент Чу Ваньнин и посыпался, словно просроченное печенье. Потому что он невероятно скучал по этим губам. Мягким, нежным, способным целовать его так, что хотелось осесть на пол, преклониться, сделать все, что у него только попросят. Когда Мо Жань сцепил свой язык с языком Чу Ваньнина, всегда суровый и спокойный подполковник стон сдержать уже не смог. Несколько лет он вспоминал эти касания. И ни один поцелуй его партнера не дарил ему подобного ощущения. Чу Ваньнин проклясть себя был готов за то, что только Мо Жань будил в нем это. Ту часть его натуры, что способна отдаваться страсти, любви, похоти, растворяться в ней в считанные секунды. Как сейчас, когда Чу Ваньнин поплыл в чужих руках за мгновения. И натура эта давала знать о себе все сильнее после того, как Чу Ваньнин расстался — наконец-то, спустя несколько лет скуки, — со своим партнером, уехав в родную квартиру. Его душа хотела Мо Жаня. Всего. Со всей его придурковатостью. Сейчас душа билась в экстазе, потому что чувствовала, как по телу скользят сильные пальцы, гладят все, что только могут. Как чужие губы цепляют сосок, ставят на груди засос, а потом осыпают поцелуями живот. Вода все еще текла на них сверху, пока Мо Жань и Чу Ваньнин готовы были съесть один другого. Чу Ваньнин крепко вцепился в плечи Мо Жаня, едва не выпуская когти, готовый вгрызться в него, чтобы пометить. Его бедра жили отдельной жизнью, толкаясь вперед, словно прося большего. Могли бы говорить, в душе стоял бы вопль «Войди в меня, осел». Да, к слову, он вновь убедился, что при развитии тела Мо Жаня значительный запас ресурсов ушел в член, сейчас задорно шлепающий Чу Ваньнина по животу. Частично Мо Жань послание чужого тела уловил. Не отрываясь от любимых губ, он опустил руку на их возбужденные члены и соединил их, благо огромная лапа позволяла. — Позволь мне, — прошептал он. — Да, Мо Жань, да… Чу Ваньнин очень смутно мог вспомнить, что происходило дальше. Были руки. Сильные, уверенные, ласкающие его. Были лепестки губ и язык. Оставляющие следы на шее, ключицах, плечах, груди. А потом Чу Ваньнина накрыло оргазмом с такой силой, что он едва стену головой не проломил. Он кричал, вился ужом. И лишь в этот момент он сообразил, что именно сотворил. Одно слабое движение ладонью — и Мо Жань отлетел в противоположную сторону душевой. Чу Ваньнин почти не применял силу, но и этого хватило, чтобы Мо Жаня отбросило. — Уйди, — простонал Чу Ваньнин, еле стоящий на ногах. Он хотел бы сейчас скакать на Мо Жане, почувствовать его член в себе, отдаться ему прямо здесь. Но стоило пелене наваждения уйти, он ощущал, что поступил неправильно. Хотел, невозможно хотел Мо Жаня, но видел катастрофу в том, чтобы трахались они вот так. Им нужен был разговор, но душевые «Пика» вряд ли могли претендовать на звание подходящего для такого процесса места. — Ваньнин, что я опять сделал неправильно? — Мо Жань вытер кровь из уголка губ и жалостливо посмотрел на подполковника. — Скажи мне. Я все исправлю. Но пока ты молчишь, я не смогу. — Пожалуйста, оставь меня одного. Мо Жань, ты мое… — «Сокровище, проклятие, сердце, чудо, главное, что я мог полюбить», думал Чу Ваньнин. — Наказание. Оставь меня. Хотя бы сейчас. Дурость их диалога достигла вселенских масштабов. Один сидел в углу с опадающим пенисом и приводил в порядок лицо. Второй был весь измазан в сперме и смывал ее, пока говорил. Но никто так и не решился озвучить свои чувства до конца. Не было в мире двух больших влюбленных идиотов.