Как нибудь потом

Знакомство

Начинался новый день так же, как и любой другой за последние два года - Скверно, ибо не успел я поспать хотя бы чуть подольше чем на час, управляющий сунул мне под носик горлышко с пойлом, запах которого мог и любую нежить с рассыпавшимся в прах носом не только разбудить, но и одновременно с этим Взбодрить. Однако, даже если эту дрянь испить, чувство недосыпа и ломоты в костях от этого не пропадёт. Непризванные ученые, которым для для оного не хватает приставки "недо", за стенами передовых городов мира утверждают, что якобы сны служат глубинным разговором самим с собою. Будто бы нельзя Выдумать Видимых собеседников на Яву, или присвоить Воображаемый голос причудливому облаку в небесах, заставив Воображение наделить то облако губами, дабы без ебануто-замысловатых посылов через образы, поведать некую правду о своих "потаенных желаниях" напрямую. Или из-за подавляемого самоненависничества не причянить своему Воображаемому телу Вред, пугать или осуждать совестью свои гнусные поступки, А признаться своему отражению в ненависти. И ладно бы ныне заплесневелый труп недо-озабоченного Фройда, разлагался бы со своими "непривычными мыслями" святобеса в своём гробу. Но нет, его бредни живы в умах современников. Тех, кто сумели объединить свои умы и усилия ради достижения Воистину Великий целей, такой как отправка прямоходящих рас в небеса, за пределы этого полного неугасающей жизни мира, дабы основать башню на одном из спутников, наблюдать за обитателями знакомых земель, и открытия новых, кажущихся непостижимо чуждыми. Хорошо что об этом мало кто рассказывает, хватило этим умам памяти о чужом опыте чтобы понять - Знания предназначены лишь тем, кто их принять и сохранить, А не додумать и Возвести на их основе несуществующую угрозу, в страхе перед которой, озабоченные толстосумы позволят ненавидящим друг друга бесхозным рабам, пойти Войной против тех, кто эту Воображаемую опасность якобы представляет. На деле же, сны нечто сопоставимое с подобными измышления и представляют собой, только обрывочные, и наверняка менее связные. Ибо... Зачем?! Ведь Восстановленному сознанию надо лишь усвоить управление конечностями, да испытать Все привычные уже чувства, чтобы не рыдать словно младенец от яркого света, непривычного вне утробы холода или жары и звуков, громче чем стук биения материнского сердца. И надобно это еще для самого главного чувства - Страха, Ведь его перед пробуждением надо достаточно испытать, чтобы он ощущался не более остро чем того стоит. И я очень рад что никогда не пил подобную отраву для мозга, и когда попробовал - Сплюнул. Иначе, Возможно пристрастился бы рано или поздно, и сон Воспроизводимый непоправимо испорченным мозгом был бы еще более отвратительным. Хотя... Куда отвратительнее то?! В моей пасти чья то кровь, перед глазами растерзанное Врождённой ненавистью тело, и кажется, глаза... Глаза того кто меня разбудил. — Просыпайся шкурка от окурка, сон-час окончился, и бодрствующим господам нужно чтобы кто-то прибрал за ними. Можешь заткнуть свой собачий нос.... - Если этот тощий Остроух хочет чтобы мой сон стал явью, ему надо еще назвать меня по имени. Но, он его не знает, и потому не ранен. Но примерно так же раздражён, ибо в свою очередь я знаю, что у него помимо ушных раковин обострён и слух, который оглушает Волколачий рёв, болезненно прервавший его эльфийскую речь. — МРАААААААЗЬ!..их.... - Удар донышком бутылки о шею с Выступающей при рёве трахеей, прервал оглушительный рёв обернувшийся хрипом, к которому пробудившийся ото сна разум тело не сумело подготовить. Хотя казалось бы, такие ужасы заставило пережить Во сне. В глазах потемнело на мгновение, и непонятно, от боли или от того что Веки накрыли Взор. Я повалился на бок, не осознавая что таким образом упаду с дрянной лежанки, расположенной на сундуке Высотой с добрый локоть. Мягкий из-за шерсти шлепок, и моя тушка рухнула на Вычищенный мною прежде дощетчатый пол. На котором, совсем рядом корчиться нечто с Виду благородное, опрятное и наверняка Вменяемое, разнося по моему закутку жалобный Вой. — Суууука... Ты-ж знаешь как это больно.. Да я тебе твой рыжий хвост отрежу.. И им твою пасть завяжу..! Нет, я им трахею им тебе заткну.. — Словно подмигивающие в переменчивой злости брови, не могущие определится со степенью испытываемого чувства остроухого Дхойне, его уши то поднимались то опускались, будто бы Выкачивая из ушлых ракомин боль, призванную обезопасить своего носителя от деяния, показавшемуся ему злобно Воодушевляющей шуткой. — А я Восстану через хуй его знает сколько, Вас привяжу, подвешу, и буду Вам в слуховые козырьки Выть, через Воронку.. Нет, связать Вернее будет... - Ворчал я себе под нос своим Высоким голосом, но кряхтящим из-за скопившихся в горле от Врождённого насморка соплей, пока стягивал с лежанки соответствующее её виду тряпье, и обматывал им члены своего тела. — Да я понял тебя скотина серая! Одевайся и пиздуй шагом в двадцать Вторую палату! Туда ночью постояльцы привяли ночных бабочек, заказали.. — Я знаю, был там с теми кто туда всё носили. — Нет не знаешь! Они помимо того что проблевали часть своих заказов, походу слабительного еще приняли, обмазались сами и стены за одно... — Ой-ёй... Эти господа всё еще там..? — Нет, Вышли Все через окно на радостях Видать. Сторож слышал как они что-то про птиц орали, перед тем как сигануть. — Да Вы шутите.. — Нет блять, еще их тела охранять от трупоедов надо, пока Тант не прискачет. — Лич какой-то что-ли? — Нет и да, упырь он зелёный, но поднять мёртвых тоже может. И хватит лясы точить! Иди Выполнять работу! Часть заказов они не тронули, сможешь съесть, если запах не смутит. - Голос эльфа уравновешивался, не оставляя следов от удара по своему чуткому слуху, которому могла бы позавидовать совесть, если Йевинн её когда то познал и усвоил. Хорошо у него дела Видать нарисовались, А то бы стал жаловаться за мой не естественный запах и Вшей, которых ни у меня ни у других тут нету, но которых так удобно припоминать, когда перед глазами пушистик. — О-да-да О-да-да, с Вами еще поделюсь. — Проворчал я озлобленным голосом, перед тем как скрыться изведу, после чего затянул свою мордочку колпаком, за которым сгущались плотные клубки тьмы, надёжно скрывающими мою повернутую вниз мордочку

***

— А вот и ты, на тебе утренние объедки, и с тебя рассказ о том что в два-два случилось. — Ммм.. Тебе придётся предложить мой завтрак кому-то другому, я знаю не больше тебя, лишь Видел последствия Во Время работы. — Этого хватит, только... Мда, голодный как блокадник, даже помахать мне не дал... — Наиграно Возмутился мёртво-бледный упырь, с упоением наблюдая за тем как звериный голод берёт Верх над Вкусовыми предпочтениями, заставляя обгладывать мясо с костей, что с моими клыками довольно трудно. Дообглодав с останков чьих то конечностей остатки обжаренной плоти, я Вручил остатки пищи Рамилю на обогрев, дабы была возможность Высосать из костей косной мозг. Взглядом он дал понять, что пока не будет удовлетворенно евонное любопытство, мой обострённый голод не сгладится. — Ну слушай, помещение оказалось не так страшно загрязнено, как управляющий дал подумать. Но, Всё же запах был едкий, и лишь ткань промокшая в непитьевой настойке помогла мне не чуять это, ибо ею я заткнул тогда ноздри. Богатый на составляющие Винегрет не был ничем прикрыт, потому я отказался от него, ибо могли попасть брызги. О чём я предупредил гоблина, но, он очевидно решил что возможные капельки грязи на части поверхности блюда, его глубины не портят. Если так и было, то ему Видней, он Ведь не чувствует то чего не осязает. — И что-же там всё таки было? — Я не следователь, и представлять то как кто-то бурно облевал недоваренной пищей стол и пол под ним не хочу. Что-же до переваренной... Видимо кого-то прорвало Во Время соития, они не удосужились протереться, и сменяли много положений в своем деле, перед тем как Выйти в окно. — Ну, как следователь ты и рассудил так то. — Мда... Еще кстати оказалось, что и число палаты Йевинн попутал, и она была тридцать третьей, тогда как в двадцать-Второй никого еще не было, хоть два дня палата числится как занятая. Возможно, Постоялица Кой дано качественно предугадывать будущие, прознала когда сюда явятся ныне покойные собственники, любящие повеселится как полагается Хозяевам из передового города, и заказала желаемую палату заранее. — Вероятно, я кстати слышал сплетни Айвена, он рассказывал что палата проклята, мол там Ведьма какая-то котёл с кошачьими костями разлила. — Тьфу на тебя, мало того что заплесневелую бредню с улицы пересказал, так еще и сочинённую жрецами. Кота если кто и Вздумает сварить, то разве что голодающие беженцы какие... И уж точно не Вед... — Ладно-ладно, буду знать, и Всё же это не единственный слух что ходит про два-два. — Из тех что я помню, Всё брехня. Известно лишь то что именно там селились чародейки. Как прежний Владелец рассказывал мне, дерево напротив окна произрастает из места силы, кою Волшебницы способны черпать, и если до Ветвей того дерева дотянутся, можно будет совсем без утечек поглотить силу желаемой стихии. — Ясно, А где ты еще был? Гоблин то раньше тебя к работе Вернулся. — Тряпье свое стирал, Весил сушится и другое одевал. — Ясно-ясно, на тебе кости с разогретой начинкой, и поторапливайся, А то.. — Хруст, свист Втягиваемого Воздуха, пара десятков мгновений, и одна за другой обломанные полые кости бросаются на стойку. Ни то Возмущённый перебитием, ни то Встревоженный моей резкостью упырь нахмурил лоб, оглядывая перекатывающиеся костяки, кои Вскоре начали падать за стойку. — Мда, помню я как ты нос от этого воротил всего позавчера, А сегодня.. — Позавчера мне оставили пару котлет недоеденных, и с того вечера я ни ел ничего. Дай что-то запить пожалуйста, Вкус этот перебить.. — Шиш тебе, теперь беги к дальнему столику, чтоб тебя там не заждались. — Да осветит твою кровосисю солнце... — Ша-а говорю! - Издал змееподобное шипение обнаживший свои клыки Рамиль, и едва успел махнуть рукой, как я уже спрыгнул с Высокой табуретки, едва покачивающееся после моего соскока. Пока шел Выпрямившийся, мне по пути успели навесить в список добавки морских блюд и питья, что прошлось прочесть шёпотом, Вычерчивая перед собой знаки пальцами в перчатках, дабы Мертвенно-бледный корчмарь принялся за свою работу. Дойдя до крайнего столика, я сперва посчитал что никого не Вижу, и собрался было повернутся, как на меня обратился таинственный Взгляд. Я не запомнил кого Видел, от Воспоминания осталось лишь два пятна свечения не определённого цвета, и мысль - Что-то вкусное, поесть и запить. Опомнился я лишь у самого Рамиля, когда тот переспросил, и я не долго думая Выпалил — Сгущённые батончики, горячий шоколад с Вафельными трубочками, по три. — Рамиль лишь кивнул, поставив две парящиеся тарелки на поднос, на которых застыл мой Взгляд, пока я осмысливал произошедшее.

***

— Стоит попросить Её не откидывать таких шуточек... - Подытожил я итог своих размышлений, и наконец принялся водить пальцами передних лап перед подносом, дабы запечатать две тарелки волшебной пеленой, призванной Выполнить задачу крышек, кои и при падении не раскроются. Бутылку хотелось удерживать челюстью, но тогда бы мне прилетело бы за ушки, и не только. Потому, нести поднос пришлось обеими передними лапками, удерживая равновесие, дабы пошатывающееся бутылка не упала, Вероятно опрокинув с собою тарелки, и дав Йевинну повод лишить меня сегодняшнего жалования. Погруженный в свои мысли, я не заметил как оказался у того крайнего столика, повернулся и удаляясь начал извинятся — Ой, простите меня, это совсем не Ваш заказ, я задумался и заблудился.. — Не отрывая внимания от подрагивающей бутылки, содрогающееся из-за едва-сдерживаемой тряски моих лапок, коя является проявлением страха, что попав под Влияние постоялицы, я опрокину поднос, и прослышав об этом Йевинн Выгонит меня из гостиницы на месяц, принудив батрачить дворником. Посетителям столовой пожаловаться бы, но они Видать не любители горячих блюд, или им достаточно было теплоты прежнего заказа — А Вы молодец, пока у нас шёл ожесточённый спор не мешались, отвлекая наше Внимание от доводов друг друга. И только тогда как он перешёл в степень беспорядочного карканья, Вы подали нам не остывшие блюда, которые мы от голода могли бы и опалив себе языки слопать. Предайте упра... — Я едва не Вскинул свою мордочку, по направлению издаваемого Рамилем раскатистого свиста, разнесшийся по столовой так, будто бы помещение пустовало без стульев и столов. Молча кивнув затылком, я поторопился к упырю в завязке, дабы успеть запечатать едва кипящее молочное изделие из плодов дерева, семейство коего было названо "Пищей богов", тогда как само изделие называлось горькой водой. И может сами по себе плоды того дерева горьки, но молочные изделия из оных не напоминают воду, и порой совсем не горьки. Хоть без знания перевода название и звучит хорошо, стоило бы придумать другое. Поставив на поднос запечатанный напиток в гранённом стакане с ручкой, я расположил рядом с тарелочой с шоколадными батончиками со прослойками внутри, из тонкого и ломким теста, меж которых равномерно сдавленна взбитая варёная сгущёнка, другую тарелочку, с трубочками из того же теста. Но, которое уже было чуть по толще, от чего было крепче, и позволяло сквозь забитое сливочны наполнителем пространство, пить молочное изделие с неподходящим названием. Используя деревянные палочки, я сместил ровный ряд трубочек, так чтобы они больше напоминали подобие солнца, нежели сложенные а ряды бревна. Держа равновесие я донёс поднос до столика таинственной особы, и стараясь не отводить Взгляд от подноса, стал перекладывать его содержимое на стол, начав рассказывать о том что принёс — Вы просили что-то Вкусное поесть и запить, мне показалось Вам может понравится топить шоколадные батончики в горячем шоколаде, и потом слизывать шоколадную оболочку батончиков. А после съедения двух-трёх батончиков, выпить остывающий горячий шоколад через трубочки с наполнителями, поедая и сами трубочки по мере распития. Полагаю Вам должно понравится, всего доброго.. — Поспешил я было удалится, но нечто дёрнуло меня повернутся, после того как я развернулся и дёрнулся в сторону Корчмаря прихватив поднос. Волшебный морок опять окутал сознание, сведя осмысленные ответы на едва ли не заученные, спутывая услышанные слова и набрасывая основную суть Вопросов. — А? я? Подойти? Да, конечно, Вы что-то еще желаете? Почему голос осторожный.. Понимаете, недоброжелателей легко сыскать и на неприятности напросится, если не стараться следить за собой… — Частично морок рассеялся, дав мне самостоятельно Выбирать слова, но всё еще не позволяющий мне запоминать то, что именно таинственная, будто бы и не существующая собеседница у меня спрашивала. Ей хотелось знать, что за облик скрывают мои одежды, и непроглядный клубок тьмы внутри колпака моего плаща. — Эх, ладно, понадеюсь что Вы не из недоброжелателей, и открывшись Вам я не навлеку на себя очередную беду... Я Волколак, да мелкий.. Нет, обращения обратно в людя совсем не желаю... — Впервые за долгое Время я ощутил доверие и... Безопасность, пришло понимание того что я могу рассказать ей всё без опаски, однако не здесь. - Я открыт, и могу поведать всё в подробностях, но мне нельзя тут в столовой засиживаться, Вы можете Вызвать меня в свою палату, там с меня за посиделки не спросят… Хорошо! До встречи в таком случаи, я постараюсь не задерживаться. Развернулся я так, будто бы объявившаяся постоялица предмет в руках покрутила в воздухе, да отпустила, освободив и мое сознание от пелены, скрывающей Видимость и мутящей слышимость. На ощупь, передней лапкой я подобрал пустой поднос, и поспешил к Рамилю

Былина

А вот и я! И так, не буду томить Вас предисловиями, и перейду к рассказу о том как дошел до этого. Я прожил девятнадцать лет обычным человеком, переживая достаточно увечущие события, с раннего детства. События, в следствии от которых я сильно отдалился от человеков, которые как и сам я когда-то, увлекаются притеснением слабых. Дело было в одном захолустье, куда родители меня с братом увезли, ибо в родных землях они «хорошей жизни» для нас и себя не видели. Так вот, там меня сбил на скаку ездовой бык, который не успел вовремя остановиться. Повреждение пришлось мне на ногу, но падение головой было губительнее, и казалось бы, гнить бы мне овощем в палатке у шамана, пока из жалости не придушат. Но нет, Владелец ездового животного был состоятельным красно-людом, сумевшим оплатить мне какое никакое исцеление у знакомого клирика. Посему отделался я всего лишь хромотой пожизненной, и болезненной выносливостью инородной для себя погоды. На этом мои злоключения не кончились конечно, родители переехав в «продвинутый» город разошлись, пытаясь воспитать Во мне ненависть друг к другу. Суть соры была в золоте, ибо раз красно-люд тот не просто необученный носился на чужой ездовой скотине, А еще и завел её в жилой переулок, где весели вывески о запрете торговых телег, не говоря уже о скакунах, то взнос он и моим родителям должен был выплатить. Суммы той, могло хватить на обучение во всяческих академиях, и приобретением недвижемостей в родных землях. Но родители дружили не с теми, с кем стоило бы, и верные с детства друзья пропали, вместе с золотом. К иноземному калеке везде отношение одинаковое, какую видимость благополучия не устраивай. Недоброжелателями наше жилище было сожжено, и мать должна была бы владельцу стоимость убытка, если бы невредимой выбралась из пожара. Отец как мог помог мне оправиться от ожогов, и попытаться обеспечить мне обучение ремеслу, обеспечивающему безбедной жизнью, но я избрал иной путь. Мне стала близка область мошенничества, одурачивания верующих в сгинувших богов, и участие в различных разбоях. И удобнее этим было заниматься в родных землях, куда я и вернулся, ценной еще одного увечья, сделавшего меня еще менее целостным. Из всех кого я знал, даже брат ко мне был не особо благосклонен, хоть и были наши братские отношения обыденные, без ненависти. Остальных кого знал, не становилось рядом, стоило мне с ними попытаться подружиться, и находил я утешение лишь во Тьме, и Холоде. Я словно бы приобщался к этим стихиям, закаляя в себе стойкость к ним, и постепенно, стал испытывать к ним полноценные мистические настроения, ибо они даровали мне силу, и стойкость. Эти две стихии, являлись мне в виде осязаемой, пусть и невидимой сущности, рядом с которой, я чувствовал себя приобщенным к могуществу всех существующих стихий. И я старался преобразится во вместилище, для воплощения сущности Тьмы и Холода. Но я не проявлял к этим стихиям уважения, лишь радовался, когда они мне являлись в виде неосязаемой сущности. И эта сущность отвергла меня, оставив лишь крупицы той стойкости, которая когда то была дарована мне этими стихиями. Я не понимаю почему, но были человеки, что часто приписывали мне какую-то «обаятельность», А мои сдержанные «манеры» и присущая мне неуклюжесть, при отсутствии враждебности, закрепляли некоторое снисходительно отношение ко мне, не смотря на мой послужной список. И мне решительно не нравилось это отношение, ибо, как мне тогда казалось, что сие было лишь следствием моего увечья, и попыткой выразить притворное «сочувствие». Но не столько из проникновенности, сколько из простой попытки не показаться «бессердечными». В виду того, что последнее вполне себе присущ представителям нормального общества человеков, я считал, что отношение знакомых со мной личностей, обусловленно вышеупомянутым. От того, я развивал в себе задиристость, черный юмор и притворное отсутствие благоразумия, на ряду с более низменными навыками. Первые, сильно помогали мне отличать тех, кто мне действительно сочувствовал, от притворных показушников, которые не пытались нечего понимать, и лишь повторяли заученный порядок действий. И настолько я проникся ношей шута, что посчитал её своей подлинной сущностью. От того, какой-то период я только в этом направлении и развивался, стараясь забыть свое прошлое, и себя настоящего, по сути… Но одна из моих шуток, внезапно обернулась моей судьбой и.. Мечтой, о которой я никогда и не смел мечтать. Из чистой потехи, незадолго до следующего события, я посещал причудливые заведения, где половые сношения были не особо щепетильным вопросом. И которые даже, уступали место красноязычию и бессмысленному насилию, исключая затрагиваемый ранее вопрос «на отрез», так сказать. Ввиду того, что мне довелось познать пусть и не всю глубину телесной, и не только, боли, я привык к ней. А позже, найдя в ней силы для воссоединения с духовным, довел себя до относительного бесчувствия. От этого, для меня терпеть и игнорировать свои чувства, было несложно. Мне всегда хотелось видеть выдающихся, самодостаточных и могущественных Женщин. И не такими, какими их представляют современные столичные Фэмэнисты, и ежи с ними. Особенно, мне не нравилось то, как образ властной Женщины представляли себе и изображали «тематики фемдома». Это наоборот, выглядит в высшей мере унизительно для самой Верхней. От того, что достойных примеров властных Женщин я не видел, я совсем не верил что их существование возможно, в таком виде, который меня хотя бы приблизительно восхитил. Из за этого, я глумился и над Верхними, шуточно подчиняясь им, и осторожно высмеивая их попытки в самоутверждение. Но, однажды, внезапно, моя шутка перетекла в нечто подлинное… Однажды я предстал не перед очередным напыщенным убожеством, переполненным самомнением. А настоящей Повелительницей, достойной того пафоса, который возводили вокруг Женщин в фемдоме. Было то уже в родных землях, где я успел прослыть безумцем, юродивым и лжецом. Ополчение точило на меня свои вилы, но я исправно выплачивал завышенную для себя дань, и старался не особо нарываться. Не раз я сотрудничал с ворами, которые обносили дачи аристократии, и из-за которых я мог не работать, есть и выплачивать дань. Но в последний раз, который казалось бы, должен был быть проще простого, я оплошал и попался. В тех заведениях, где я издевался над дамами, возомнившими себя Повелительницами, я не раз предлагал для затравочки картину, где я вор и попался им. Ну и вот, шуточка воплотилась, я и вправду попался, и мой опыт затягивать шутки, по итогу, мне не помог бы мне избежать гниения в темнице. Но, в какое-то мгновение, первые две-три издевки перетекли вдруг в искренность, и я действительно стал подчинятся Её воле, и не из страха быть выданным ополчению на растерзание, А из подлинного уважения. И, несмотря на мою неопытность в чем то настоящем, неосведомленность об истинном порядке и личные заблуждения, Она не просто восприняла меня, А даже возжелала.. Для себя самой. Позже оказалось, что Она является воплощением всего того прекрасного в человеке, что я мог бы искать, если бы я позволял бы себе мечтать… Мне когда то казалось, что мечтать очень вредно.. Да и сейчас так кажется.. Всю свою жизнь, я находил в себе очень мало общего с человеками. Намного больше общего, я находил со зверьми, и даже немного уподоблялся, предавая этому даже приукрашенную сказочность, противоречивую подлинной дикости. И мне всегда нравилось отожествлять себя со зверем, нежели с человеком. Но, я никогда не находил в этом полноценного отклика, привык приравнивать себя к медведю, как и другие. Но мне были несвойственны сила, ловкость, и полная самостоятельность, как и склонность к одиночеству.. И тем не менее, я принимал этот «образ», не особо к нему тяготея. И в миг, Она предала мне звероподобный облик, облик того, кого никто во мне не видел, и даже я сам. Но я его с радостью принял, став маленьким волколаком. Новоиспеченная Владелица моей души, была выдающейся выпускницей какой то колдовской академии, для которой, не составило труда пробудить во мне дремлющее проклятие, и сильно видоизменить его проявления под свои нужды. И позже, я узнал что мою новую видовую принадлежность, «породу», можно трактовать как смесь Шакала с Канадским волком. От первого - величина, от второго - окрас. Свойственные для волков и шакалов, новые острые клыки - затупились и сгладились, перестав оказывать весомую опасность кому либо, и жуть. Свойственная носителям моего проклятия облезлость, была заменена пышной пушистостью, пр этом не вызывая подозрений в "пухлости". Появившийся недлинный хвостик, приобрел на своем кончике рыжий спирали-видный окрас, оканчивающийся белым. Ступни, ставшие задними лапками тоже сильно видоизменились, приняв чистый волчий вид. Тогда как передние лапки, сохранили мягкость подушечек лап, и подобие людской кисти, заменив ногти сглаженными когтями, и проявив шерстяной покров вокруг подушечек, в добавок позволяя смешать большой палец, для удобного передвижения в холке. Мой рост, достигающий почти три аршины, сократился до одной с половиной, на глаз. А зрачки самих глаз, бывшие раньше темно-коричневыми, сменились пылающим желтым цветом. Голос, оставшись высоким, стал более мягким. Несмотря на изначальное свойство проявление проклятия, искажать голос проклятого болезненно на слух. Мою радость превосходила лишь благодарность моей первой и новоиспеченной Хозяйке, за столь восхитительное перевоплощение, и завидную ношу питомца. Пусть и ценой этого преображения было - проклятие, созданное одним ныне сгинувшим орденом, который не гнушался сотворением жизни, противной учению своих основателей. Однако в то время, как я преобразился, меня этот вопрос не волновал. Мое внимание было приковано к моей Владычице, как позже я её назвал - Уладальница. Копившееся и пылающая в моей душе злоба, ненависть и ярость, в миг утихли, будто бы погаснув навсегда. Во мне возросла сила духа не сомневаться в Ней так, как я сомневался во всём сущем, став подлинной верой. А разум, перестал задаваться бесполезными вопросами, и терзаться сомнениями. Вместе с тем, утихло желание лицезреть монолитные разрушения. Но увы, не долго я радовался своему преображению, и принадлежностью.. Ведь осознав сколь высокое святотатство Она совершила, в рамках своего учения, и поняв что не готова полноценно владеть разумом преображенного под себя питомца, Она отрекла меня от себя. Но я этому противился, в следствии чего Она сожгла свое поместье и скрылась, в миг стерев все связанные с Ней знания, оставив воспоминания безликими, среди которых остались лишь Её слова. Тем самым, мое преображение обернулось лишь диковинным проклятием, а положение бедственным. Прогнившие при жизни зубы, сохранив свой гной, преобразились в клыки. Гной которых, пусть и стерся позднее, но продолжил своим осадком терзать нервы моих преобразованных десен. От сюда и мое новое имя - Хлыхниль. Которым, меня никто называть не будет, надеюсь.. А если и будет, то не часто. Какое это, время я называл себя Фенриром, находя общее с судьбой питомца скандинавских асов. Которого, лишь из одного страха ранили, и пленили на веки. Перевод «Ужасный волк», тоже местами мне подходит, ведь, пусть шакал и относится к роду волчих, но пример для волка он действительно плохой. Да и тот позор, который я возвел вокруг себя, тоже очень не величественный, и можно сказать ужасный. Но, как я понял, перевод «фенрира» как ужасного волка, не столько аморален и плох, сколько пугающе величественен. Да и нарекаться именем пусть и сомнительного, но божества, больно пафосно будет, тем более для меня. Потому, более осмысленное имя я себе нашел - Гнилой Клык. Из того скудного списка примеров преобразования такого словосочетания, в кажущийся удобоваримым имя, мне более удобным показалось Клыкгниль. В переводе на белорусский, гниль будет звучать больше как хниль, так действительно удобнее произносить. От того вместо «К» и «Г» просто «Х». Вернусь к своему бедствию, нашли меня в сгоревшем поместье местные ополченцы, и во избежание кары от владельцев поместья, родителей Уладальницы, первые продали меня ушлому купцу собирателю всяческих изысков, который прознав о глубине моей привязанности к Повелительнице, ни раз окупал потраченную на меня суму для откупа горожан. Он продавал меня различным дурёхам, обещая вернуть потраченное на меня золото, если они сумеют меня приручить. Понятное дело, что продавал он меня лишь не тем особам, что желали не управлять мной, и владеть моей душой.. А тем что желали лишь почет и уважение, за приручение диковиной бестии. Ни раз и не два я возвращался к тому купцу, ведь лишь он был готов дать кров, безопасность и утешение, в виде дурмана от различных своих оберегов. Но после очередного ухода от покупательницы, я отказался от попыток попасться какой-то достойной Повелительнице, помогая повышать купцу свой достаток раз за разом, и решил работать в гостинице для нелюдей. Где и ведаю былину своих злоключений Вам, очередной посетительнице, которая решила уделить свое свободное время на откровенный разговор, с очень старательным слугой. Под моим плащом есть лишь мягкий ошейник, цвета красного бархата, с черными узорами в виде листиков, покрытый сеточкой, и обернутый черной лямкой по середине. На ошейнике висит серебряный медальон с головой лисицы, и серыми камушками в глазницах. И еще, я облачен в красную портупею. Всё это имеет для меня высокую значимость. И особенно, мои прозвища, которыми она меня нарекла - Щенок и Волчонок. Если они кому то придутся не особо по душе, или просто захочется разнообразия, вот еще понравившееся мне примеры: Шакал, Шакалыш и Шакалёныш, Пушистик и Ушастик, Блохастик и Клыкастик, Зверек и Питомец, или тому подобное.

Может быть, когда нибудь здесь появится та, о ком Она говорила.. Или Она сама передумает, и вернется за мной..?! Должна же Она суметь меня отыскать… Не знаю, я исписал множество лишних листов своими болезненными откровениями.. Мне казалось, это поможет изжить пронзающую, разъедающую меня изнутри боль. Как это было с обычной болью.. Но нет, единственная польза от всего этого нытья - его повторять не придется. И тайной оно не будет.

Внешние свойства

Насколько я Высок? Ну, я проверял, и знаю что достигаю роста в одну аршину с локтем(112см), А вес мой составляет несовсем ровную половинку одного пута(22кг). Зрачки глаз у меня как Вы видеть имеют желтый окрас, и пылающее свечение. Порой, белок глаз может приобретать густейший черный цвет, вероятно создавая жуткое впечатление. Да, как Вы Верно и подметили, шерстяной покров у меня обильнее чем у обычных волколаков, облезлых, с одной лишь скудной гривой.. Но, при этом моя шерсть не выглядит сильно уж пышной, только если буду сильно взъерошенным… А так, довольно пушистенький «волколачонок». Окрас мой пусть и напоминает тёмно-серый, как на деле называется «черно-коричневым» оттенком. Таковой у меня поверхностный окрас шерсти, то есть со стороны спины, внутренний же - Обычный серый. Клыки, как уже упоминал, затуплены и сглажены. Ими можно в крайнем случаи лишь драть, да и то, это если обидчик не имеет скользящий телесный покров. Пальцы на моих передних лапках, как Вы видите обладают большей гибкостью чем у человеков, А «Пястная кость» большого пальца способна смещать его, позволяя мне более удобно передвигаться на четвереньках. Задние же, от лапок обычных волков нечем не отличаются, кроме ширины пальцев, и степенью пушистости. Когти на передних лапках короткие, но заостренные, могу уколоть или даже поцарапать. На задних уже обычные, могу ими серьезно что нибудь разодрать. Ааа? Что у меня между ног? Ну.. У меня там пушистый мешочек с яичками... Из которого при ласке самого мешочка, может высунутся вполне человеческий пенис, с крайней плотью, и без «узла». Уладальница видимо понимала, что я не совсем соображаю, как им в полной мере пользоваться. И то, что я не стыдился его прежней скромной величины. Но, по всей видимости, Она хотела поиграться с различными его величинами, и сделала так, чтобы он мог принимать любую, желаемую Вами, и другими дамами толщину и длину, не превышающую длину от Вашего локтя до запястья, и толщины в обхват полторы кисти Вашей ручки. А гладкие и мягкие яички, при желании можно вынуть из мешочка, оставив его свисать ровненькой пеленой. А попы у меня нету, вместо отверстия прямой кишки, там образован тупик, где стоит магическая метка, расщепляющая подступающие отходы в небытие, как и в мочевом пузыре. Хвостик у меня не длинный и не коротенький, если буду стоять на четвереньках, он и в половину расстояния до поверхности на которой я стою, не дотянет. А кончик хвостика у меня, как ни странно, белый, со списали-видными полосами, тянущимися до половины хвостика. Сдается мне, что Уладальница всё же желала оставить на мне более явный след, указывающий на мою изначальную принадлежность.

Личностные качества

Чем я Ведом и движем? Ну… Боюсь нечем.. Мне доводилось умирать, и я уже знаю что небытие хуже любого горя и недуга, но и жить мне не зачем.. Для себя не хочу, ибо себя ненавижу, и я всю жизнь был одинок… За исключением тех двух дней.. И ни ради своего удобства ни своих удовольствий жить не желаю.. Для чьих чужих? Пожалуй - Да, но… Пусть Она и дала понять, что я для Нее ничто, я для Нее хочу жить.. Её радовать, обнимать и Ей служить.. Да, Она не примет меня, Она сказала искать кого-то другого… Я не представляю кому могу быть нужен.. Но, я и о Возможности Её существования не смыл помыслить прежде.. А Она есть, и я Ей чем-то понравился… Был значим.. Наверное, раз Она есть, может быть есть и подобная Ей, которая возжелает меня даже таким, и приручит… Да, звучит жалко, но ничего другого у меня не остаётся… Представить что Она не отказалась, и я просто ожидаю Её возвращения? В таком случаи, я буду движем обязанностью служить Ей, еще желанием радовать и обнимать… Как это служение может Выглядеть? Виделись мне порой сны о телесном Воссоединении, при котором я превращаюсь в часть Её тела.. И подобно такому Воссоединению, мне бы хотелось быть единым Её разумом, правда.. Не совсем в чистом виде, А скорее будучи этаким дополнением, воплощением Её воли, способным существовать отдельно, мыслить и принимать решения, но и понимающим ход Её мыслей, и никогда не действовать Ей во Вред, предостерегать от оплошностей. Да, можно сказать что я одержим мыслью о полном взаимопонимании, и сопричастности к Её переживаниям, мечтам и стремлениям. И да, мне хотелось бы чтобы я мог понимать Её совсем без слов, но, я вижу различия между моими желаниями и возможностями, согласно которым увы.. Я всегда буду вынужден искать подтверждения, перед тем как делать Выводы самому, и действовать. Понимаю, при таком раскладе, желать чтобы Она меня без слов понимала не уместно… Но тем не менее, и таковое желание у меня есть. И помимо этих зарисовок «Воссоединения», Я желаю помогать Ей в быту, будь то рутинно-бытовой труд, «подай-принеси» и выступление в качестве успокоительной игрушки, для объятий, обжиманий и тисканий. Не сказать, чтобы мне хотелось лишать Её самостоятельности Во Всех Вопросах и обязанностях, А скорее помочь с теми которые доставляют Ей скуку и неудобства. Для меня очень важно понимать что я Все делаю правильно, и я не буду нуждаться в постоянном поощрении, или похвалы. Напротив, если Ей казалось бы, что я не достаточно хорошо что-то сделал, или ничто мне не мешало Выполнить задание более качественно, то мне бы хотелось чтобы Она мне на это указывала. Сам я, Вероятно и буду о чем то подобном думать… Но, я боюсь что недостаточно трезво способен оценивать свои способности, по этому я и буду нуждаться в Её примечаниях. Порой я люблю проказничать, и сильно ударяться в задиристость, не стесняясь позорить себя и, могу тут только лапками развести, есть и у меня такие наклонности, и я не знаю что с ними делать. Жить не мешают, порой развлекают, дают опыт общения с «нормальными адекватными» человеками, полностью подтверждая мои суждения на их счет. Если Она замечала бы за мной проявление таковых настроений, и Ей бы это не понравилось, то достаточно было бы запретить мне продолжать. Правда, с тем чтобы в следующие разы не опускаться до подобного, я сомневаюсь что смог бы при случаи себя сдержать. Для меня очень важна искренность, я неприемлю игры в наказания и поощрения, как повод причинить мне насилие, или похвалить. Как показывает опыт, я очень падкий на умелую похвалу, и я очень не хочу чтобы сие было способом воздействия на меня. Потому, я бы попросил её хвалить и поощрять лишь от искреннего порыва, по хорошему настроению например, А может и по умилению. Если Она будет пользоваться похвалой, и иными способами воздействия на меня, вместо прямого обсуждения того что Её заботит, мне будет грустно, стыдно и обидно что Она отказывается обсуждать то что Её гложет. Кстати, мне не нравится ни отожествление ни отношение как к «рабу» (пусть я раньше и применял сие обозначение к себе), и ровно так же не люблю когда меня называют «псом» и «пёсиком», пусть это и название всего семейства, к которому и относятся вдохновители моего облика. Не нравится мне сие слово, из-за отожествления с мелкими собаками. Не вижу смысла распинаться тут по поводу причины, по этому попрошу Вас, заменить в своих Выражениях, обращенных ко мне, «пса» на «Шакала», и даже упоминать так. Еще я не люблю унижения, если они заслуженные и умелые, могу оценить и восхитится Вашим умением, но нравится мне подобное по отношению к себе не будет. Мне нравится наводить порядок, раскладывать различные предметы по красоте, соблюдая явственную упорядоченность, порой даже ударяясь в тщательные крайности. Несмотря на то, что вдохновидели моего облика - Псовые, ласковость и изящество движений которых уступают кошачьим, мои повадки больше напоминают последних, А именно, домашней кошки. Ввиду того, что при жизни людя у меня и был очень ласковый котик, повадки которого я и перенял частично. На данный временной промежуток, я не могу похвастать своими кухонными навыками, которые имеют весьма печальный вид… Но, я буду стремится к самосовершенствованию, и в этом направлении. Я знаю, что волчата очень прожорливые, как и обычные волки, которые способны выдерживать длительный голод, и это как раз про меня, пусть я и не люблю обгладывать мясо с костей, как и питаться цельными кусками мяса с сухожилиями, и прочим.. Потому и предпочитаю блюда из перемолотого мяса, например котлеты или пирожки. Питаю большую любовь к молочным изделиям, которыми могу объестся и не заметить. Да, Вы Верно пометили, я могу рассказывать о себе лишь в том случаи, когда я не бесхозен, или могу представить себя таковым.. Особо больно потом рассеивать мечты, причём чужие, и осознавать себя здесь и сейчас…

Видовые свойства

Верно, Уладальница сильно преобразила свойства моего проклятия, предав моим его проявлению не искореженный облик чудовища, которыми являются остальные волколаки: 1 из 2

Помимо уродливого искажения, обычные волколаки порожденные моим проклятием, являют собой плод крайне неудачных чародейских опытов. Желая создать крайне зверепых и смертоносных бестий, те чародеи пытались предать их намеренно помутнённому разуму, возможность мгновенной и беспрекословной покорности любому осведомлённому колдуну, дабы новообращенные могли быть единой направляемой силой, неостановимой и надёжной. Но из намеченных целей, сборище тех колдунов сумело предать проклятию свойство полного восстановления преображённого тела от любых ранений (Пусть и продолжительного). Тела, наделённого силой возрастающей от ярости, в невообразимых объёмах… Свойство различных помутнений рассудка, с невозможностью возобладать над чувствами и желаниями, передачей проклятия через укус и… Уязвимость перед серебром. Касаясь открытых ран оно прижигает, словно серебро раскаленно.. Это замедляет заживление, надолго. Нет, в том то и суть что не убивает, можно изрубить и сжечь, но проклятие восстановит тело, пусть и ценной чужой жизни.. Остальные проявления проклятия всегда отличаются, кто-то обращается лишь в полнолуние, обычной ночью или предзнаменованиями, А кто-то от вспышек неуправляемой ярости и насилия, по мере проявления которого и преображается. Кто то может обращаться на несколько часов, другие на дни и месяцы, и чем чаще, тем ближе вечное заточение в искореженном облике. Поражение проклятием тоже неоднородно, укус может зажить, А проклятие дремать возрастать со временем, и его можно даже неосознанно передать кому то другому, ослабив его влияние на себя. А бывало и дня не проходило, как укушенный начинал преображаться, когда скоропостижно, А когда длительно и более мучительно. А как со мной дела обстоят? Ну, мне сильно «повезло», как я уже и упоминал, Уладальница бела Выпускницей какого-то чародейского училища, и судя потому что поместье было слишком роскошным, тем более для отдыха раз в году, и то выборочно… Постольку посмею заключить, что Она достаточно могущественна, чтобы разобрать свойства тысячелетнего проклятия, и направить его проявления под свои нужды. Для иных сие весьма трудозатратная прихоть, не стоящая итогового Выхлопа… Потому и не занимается приручением волколаков никто… Мой разум? Я бы не сказал что он не помутнён, скорее наоборот, я полностью лишён каких то личных прихотей, целеполаганий и стремлений, пока не нахожусь возле Нее, и не исполняю Её Волю… И, меня вводит в помешательство осознание безысходности моего положения, Ведь.. Ни из более могущественных чем Она, ни их тех чьи способности соизмерны Еённым, никто не пожелает присваивать себе чужое… Тем более отвергнутое… Да, я понимаю что по мере своих метаний, никак не отдаляюсь от мгновения в которое мое сознание порушится… И мне остаётся лишь слепо надеятся на Её слова о том, что меня примет иная Повелительница.. Передача проклятия? Я его смогу передать разве что укусом открытой раны кого-то живого, так что этого мало кому стоит опасаться…

Личные наваждения

Ни у одной из гадалок так и не удалось определить, являются ли мои наваждения одним из проявлений проклятия? Даром ли пробужденным Уладальницей? Или стёртый в памяти договор с божествами тьмы и холода? Тем не менее стоит заключить, что я способен сгущать малейшие отблески тьмы, до полного и непроглядного мрака, самому при этом находясь в тени. Эти сгустки могут видится как клубок или светло серого, или совсем темного тумана, вглядываясь в который наблюдатель, при пристальных попытках разглядывания - Временно слепнет. Но, сей клубок достаточно развеять лучем солнечного света. Будь то прямой луч, или отраженный в зеркале солнечный свет. Огонь любого пламени лишь в близи способен полностью рассеивать тьму клубка, в пределах десяти шагов. Если это не пожар какой-нибудь. Есть еще одна уязвимость у меня, связанная с солнечным светом, он неприятно сушит мою шкуру, и при перегреве сильно мутит сознание. Так же, Прямой луч солнечного света, или яркой лампочки, намного дольше обычного ослепляет мой взор, оставляя непроглядное пятно в области зрения… А отблески меня просто раздражают, и надеюсь, это не доведёт меня до беды..