Ce Monde Pécheur

хᴧоᴨнуʙ дʙᴇᴩью, оᴛ ʍᴇня уɯᴧᴀ (уɯᴧᴀ)

ᴨоᴛуᴄᴋнᴇᴧи нᴇбо и зᴇʍᴧя (зᴇʍᴧя)

я издᴀᴧ диᴋий ᴋᴩиᴋ, ʙᴨᴇчᴀᴛᴧиᴛᴇᴧьный ᴨᴄих

бᴇз уʍᴀ, бᴇз уʍᴀ, бᴇз уʍᴀ

ᴨоʙᴛоᴩяю ᴄᴇбᴇ, ᴨоᴧыхᴀя ʙ оᴦнᴇ

ᴛы ʍоя, ᴛы ʍоя

я ϶ᴛо ᴛочно знᴀю

ᴄʜɪʟɪ ᴄʜᴇᴇsᴇ ꜰᴇᴀᴛ. ᴄᴇᴩᴦᴇй ᴦоᴩоɯᴋо

***

Она чувствует как в горле защемило от подступившей тошноты. Из осколков воспоминаний в очередной раз складывается образ культа. Хоть он и был построен вокруг её образа, сама она почти никогда не взаимодействовала с последователями, разве что с «достойными». Но увы, ей всегда приходилось слушать как отец истерил по поводу очередной драки. То за наркоту, то за бутылку водки…иногда за женщин. Иногда Виктор щеголял обмазанный в крови, потому что попросту убил кого-то особо надоедливого или невезучего, что попал под руку во время приступа мании. Вид и запах крови всегда сопровождал культ. Вместе со смертью. А вот Бог, если он конечно есть, про них явно забыл, хотя Симу скорее всего ненавидел и ненавидит до сих пор, — Я повторю свой вопрос, — девушка шатко вдыхает, вспомнив, что все еще разговаривает с отцом, — что именно тебе нужно? — У меня не настолько развязан язык, чтобы вываливать тебе всю подноготную, милая, — холодная насмешка в голосе Виктора — идеальный способ дать понять, что он просто балуется, — довольствуйся тем, что я тебе дал,

доʙоᴧьᴄᴛʙуйᴄя ᴛᴇʍ, чᴛо я ᴛᴇбᴇ дᴀᴧ.

я ᴛᴇбᴇ дᴀᴧ.

я.

он…

Он снова бьет по больному. Ведь это всегда была коронная его фраза. Непробиваемый аргумент на любое возмущение, ключ, которым легко было запереть «сундук недовольств» дочери. Нельзя было сосчитать, сколько раз при очередном срыве он мог сказать эти слова. — Марта, какого черта ты с ней сюсюкаешься?! Она не младенец, сама разберется, — женщина получает достаточно грубый толчок и пятится назад с выражением лица, где смешаны злость, страх и отчаяние. Она знает, что дочери сейчас достанется, — а ты прекращай реветь! — шипит обозленный мужчина сквозь зубы, хватая и без этого избитую дочь за волосы, — заткни уже свой поганый рот, просто заткнись уже наконец! — хватка крепка как сталь, да и плевать он хотел, что до этого именно он так сильно ударил дочку по лицу, что у девочки пошла кровь из носа, — чем ты блять недовольна?! Довольствуйся тем, что я тебе дал! Дал возможность жить и не отбил тебе голову к чёртовой матери еще при рождении! Она не замечает, как телефон выскальзывает из её трясущейся руки и громко разбивается о плитку. Вязкий омут затягивает в пучину боли все глубже и глубже: она захлебывается слезами, стоя как статуя. Резкая слабость и помутнение сознания не дают ей прийти в себя. Ощущение, будто задыхается, страдает и не может ничего сделать, не может себя спасти. Глаза закрываются сами по себе, и Сима уже не осознает, что падает в обморок.

***

Первое, что она замечает — густой сосновый бор, окружающий её. Земля под ногами влажная, а в воздухе, помимо свежести после дождя, отчётливо ощущается аромат хвои. Идя вперёд, Сима вслушивается в тишину. Однако, кроме еле слышного хлюпанья своих шагов, она не слышит ничего. Для леса здесь слишком тихо. Она вспоминает, как Юра несколько раз привозил её в такое же место по назначению врача. Там пели птицы. Все же стоит убедить Серёжу купить дом где-нибудь в чаще, чтобы он мог отдохнуть от работы и дал бы отдохнуть своим глазам. Да, как только они снова максимально сблизятся, потому что сейчас она отдалилась от него. Её размышления прервал спокойный, но проницательный голос, донёсшийся сверху, — Ну что, золотце, успокоилась? Теперь уже перед ней, а если быть точнее, чуть выше, на ветках сидит, хотя скорее стоит антропоморфная фигура. Явно мужского пола, очень похожая на Сережу. Но птица? Все его тело, за исключением головы, покрыто иссиня-черными перьями. На нем нет одежды, но такой вид нельзя назвать обнаженным, наверное. Рыжие волосы беспорядочно лежат на его лице, глаза, точнее их склера, блестят желтым. Он мягко ей улыбается. Раскрыв крылья, крылатое создание шумно спустилось с ветки и приземлилось перед ней. — Мой прелестный птенчик, — крылья складываются за спиной Пернатого и он протягивает к ней руки, — расскажи, что заставило тебя упасть в обморок? Что этот ублюдок тебе сказал? — он подходит слишком близко, его прикосновение к её лицу резкое, но, на удивление, не болезненное, — он угрожал тебе? — его зрачки сужаются, Обычно руки на ее щёки так кладет именно Сережа. Тон голоса такой же, как у Сережи. И это существо слишком сильно похоже на Сережу! Что уж говорить, это он и есть, просто в перьях! Она молча пялила на него, сдвинув брови к переносице. Напрашивался вопрос: «что ты такое?». Крылатое создание перед ней тоже ничего не говорит, рассматривая ее лицо, — Он угрожал больше Олегу, нежели мне, — прерывает тишину Сима, — Нужна живая значит, — он склоняет голову и вздыхает, — это плохо, — Плохо, что он вообще вернулся в мою жизнь, — И это тоже, золотая Довольно внезапно она получает от него быстрый поцелуй в лоб, после чего тот все так же шумно взмывает вверх и исчезает. С его уходом картина окружающего мира размывается, и через несколько мгновений она уже видит потолок спальни.

***

— Ты слишком мягок, не только к ней, но и в принципе, — шипит голос в голове, — она уже два месяца как от тебя отдалилась, а ты все ходишь вокруг да около и никак не спросишь в чем дело! А потом опять повезем её в больницу зашивать порезы или чего хуже — будем соскребать с асфальта, — уже почти истерически орет он, материализуясь где-то рядом. Пернатый очень любил использовать именно этот конкретный и ужасный случай в качестве рычага давления. Это случилось почти три года назад. Тогда Сима заканчивала шестой курс, параллельно готовясь к аккредитации и поступлению в ординатуру на направление «психиатрия». Увы, но ей не повезло с учителем, который принимал ответы на заключительной сессии. Предмет был не сложный, а вот препод то еще чмо. Алчный ублюдок надеялся, что если завалит девушку, то она побежит плакаться жениху (на тот момент Сергей уже был при деньгах) и он дал бы взятку. Возможно, так бы и случилось, но Сима, которая еще не понимала, как работают отношения, решала свои проблемы сама. В порыве истерики она изрезала себе одну руку в мясо, просто потому, что она ее взбесила. Она до сих пор не понимает, какого черта пошла открывать окно и почему это довело её до слез. Но форточка смело и долго сопротивлялась натиску, и свою плачущую девушку успел застать Сережа. От глубочайшего шока контроль быстро и успешно перехватил Пернатый, который сначала отвез страдалицу в больницу, а затем чудом наткнулся на её учителя на пороге университета. Крайне агрессивно помахав перед ним банковской карточкой и выплюнув «хуй тебе в рожу, а не взятка», он побежал писать заявление в суд. И ведь действительно выиграл дело, а теперь жутко гордится этим. — Не лезь в мой брак, я сам разберусь, — Даже Олег знает больше о ее проблемах чем ты! — руки крылатого оказываются на плечах, до боли сжимая, — мы сидим в одном теле, идиотина, и это наш брак. Птиц всегда был особо одержим их общей любовью. Ему было не впервой возводить чувства основной личности в абсолют, но здесь он возможно был действительно нездорово одержим объектом привязанности. В своей пугающей манере, конечно же. Единственный его минус для жены — довольно груб и кусается в постельных моментах, но в целом при ней он был лапочкой. Пресекал все едкие комментарии от окружающих, успокаивающе прижимал к себе, когда требовалось, дарил подарки: простые, например, красивый камешек, который он нашёл на улице, и ужасно дорогие, сжирающие половину личного банковского счёта Сергея. А на деле тот еще псих. Не раз угрожал убить того или иного надоедливого человека, даже Олега, а совсем недавно — дядю Серафины. Вечно скандалил с основной личностью, сваливая все проблемы на него. В общем, они уживались, но все, что касалось партнерши, вызывало в Птице ревность и дикое собственничество. Доносятся шаги извне. Сережа отвлекается от приготовления чая, Птиц, не желающий продолжать разговор, исчезает. В дверях уже через несколько секунд стоит измученная жена. От спальни до кухни в принципе недалеко, но учитывая ее нынешний вид, она могла споткнутся даже о воздух, — Сереж? Что случилось? — она держалась за дверную раму, не в силах стоять самостоятельно, Серафина боится упасть. Она сейчас особенно бледная, ее немного трясет. Вдобавок еще и голова раскалывается, перед глазами пелена. Свободную руку девушка держит на груди — дышать немного больно. Состояние явно нельзя определить как нормальное, проявилось около трёх тревожных симптомов при «постобморочном» эпизоде: сильная слабость, спутанность сознания и боль при вдыхании, — Ты упала в обморок, — он поспешно подходит ближе, заботливо притягивая любимую к себе, и ведет к стулу, — но я тебя поймал, — Вообще то, это называется синкопе, — фыркает она, послушно садясь на стул, — я настолько долго была без сознания? Привыкший к тому, что жена привыкла к латинским наименованиям, Сергей лишь улыбнулся, — Ты через две минуты очнулась, мы с Олегом донесли тебя до кровати и ты снова отключилась. Я вызвал тебе врача, — он протягивает ей чашку чая, — Я планировала сходить на прием, когда Виктор сдохнет, — она тяжело вздохнула и замерла с чаем в руках, смотря в одну точку, — сдохнет…где-нибудь в канаве, — по слогам тянет она, наконец отпивая из чашки, — Он очень расстроится если ты умрешь, а я еще сильнее, — Я живее всех живых, просто опять нервничаю, — Знать бы причину твоих нервов, — фыркает голос сверху и Сима поднимает глаза, чтобы снова увидеть того Пернатого, — Блять, что? — выпаливает она, ее брови сдвигаются к переносице, пока Птиц и Сережа переглядываются, — ты это тоже видишь и слышишь? В его мыслях наступает кавардак. Как так получилось? Почему? Вплоть до этого момента его крылатый друг был невидим для окружающих и свободно докучал одному лишь ему. Почему он вдруг стал видим для жены? — Ты довел всё до совместных галлюцинаций, молодец, — шипит желтоглазый, все еще стоя за Симой, — Мне кто-нибудь из вас объяснит, что происходит?! — девушка пресекает разговор между ними, — и что ты, черт возьми, такое? От непонимания становится страшно. Врачебный, хоть и воспалённый разум пытался найти ответ. К появлению Пернатого не было общих предпосылок. Это не может быть совместной галлюцинацией. Что за тайна в черных перьях?! — Если у меня будет еще один синкопальный эпизод, виноваты будете вы оба.