Неконтролируемая игра

      Тони никогда не проявляла должного внимания к истории. Этот предмет не вдохновлял. Новый учитель Юкимура хоть как-то скрашивал скуку, но нет, всё ещё не достаточно весело. И где теперь Стилински? У старого школьного компьютера ищет хоть какую-то информацию о лагере интернированных в округе Бейкон.       Клавиши мерзко стучали, заставляя морщиться — каждый посторонний шум отдавал болью в висках. Тони сжала пластиковую бутылку, жадно отхлебнув воду. После успокоительных во рту — пустыня. Стилински нервно покрутила карандаш, вчитываясь в архивные сводки о количестве интернированных японцев на западном побережье. Никакого округа Бейкон.       Рядом грохнулась книга. Этот звук поднял в Тони тошнотворную волну, и пришлось надавить на переносицу пальцами, чтобы отогнать от себя неприятные ощущения.       — Прости, — виновато улыбнулась Кира, выйдя из-за книжного шкафчика. — Я тебе не помешаю?       Тони промычала что-то нечленораздельное и снова приложилась к бутылке. Юкимура прокралась к её столику и смущённо убрала волосы. Такое количество движений снова пробудили тошноту. Стилински покачала головой.       — Нет, вообще-то ты очень кстати, — выдавила из себя Тони и ткнула карандашом в экран компа. — Ты же… кицунэ? Ну, японская лиса.              — Как оказалось…       За пару дней в больнице и лесу Стилински пропустила непозволительно много. Дерек вот вернулся. Отец Скотта восстанавливается в больнице после драки с Они. А тихая Кира оказалась сверхъестественным существом.       — Ты что-нибудь знаешь о концентрационных лагерях японцев?       Стилински перевела взгляд на Киру и заметила, как та растерянно приоткрыла рот, а потом нахмурилась. Глазные яблоки зудели, так что Тони снова надавила на глаза под очками.       — Не думаю, что я что-то знаю… — Замялась Юкимура, теребя лямку сумки.       — Да, прости, — Стилински зажмурилась, отгоняя от себя чёрных мушек. — Ты ведь не поэтому пришла, да? Кому хочется копаться в архивах на свободном уроке, верно? Наверное, тебя просто отправили приглядывать за мной или что-то типа этого.       Кира потупила взгляд в стол и слегка сжалась. Должно быть, ей тоже было некомфортно чувствовать себя в новом мире сверхъестественной дичи. Ребята сказали, что Кира ничего не знала о своей природе. Пожалуй, теперь у неё было много вопросов.       — Скотт попросил проверить, всё ли у тебя хорошо, — вздохнула Юкимура, признавая победу догадливости Стилински.       — Старина МакКол в своём репертуаре.       Тони потёрла карандашом за ухом и закрыла несколько вкладок.       — А знаешь? Тебе не обязательно в этом разбираться. — Снова клацнула проводная мышка. — Никому вообще не нужно в этом разбираться, потому что никаких японских лагерей в округе Бейкон не было! Это просто я поехала крышей. Ничего нового.       Со психу Тони чуть не приложила экран об клавиатуру по старой памяти, но вовремя спохватилась. Ей нельзя было терять над собой контроль. Явно не сегодня, когда её брат в больнице. Точно, больница.       — Может, заглянем в столовку, пока туда не набежал народ? — Попыталась разрядить обстановку Тони, натягивая улыбку. Мышцы лица то и дело сводило судорогой от нервов, но она надеялась, что это не сильно заметно.       Кира подскочила с места, её сумка задела несколько книг, которые вывались с нижних полок. Юкимура неловко прикусила губу. Наверное, лисы не должны были так шуметь?       — Не думаю, что это хорошая идея.       — Почему?       — Она уже закрылась. Сейчас идёт последний урок.       Стилински зависла, обрабатывая информацию. Разве сейчас не полдень? Взгляд наткнулся на большие старые часы в библиотеке. Половина третьего. Тони хихикнула.       — Похоже, скоро за мной приедет отец…       — Тебя проводить? — После неловкой паузы предложила Кира.       Ей тоже было не по себе, но Юкимура не казалась раздражённой или разочарованной. Скорее слишком доброжелательной. Она терпеливо ждала, пока Тони соберёт себя обратно в кучку, и не пыталась создать видимость нормального искусственным диалогом.              С Кирой было куда проще пережить все те взгляды, которым Тони награждали ученики школы. В маленьком городе быстро распространялись сплетни. Ко второму уроку уже все знали о ночном инциденте. Теперь Стилински чувствовала себя цирковой зверушкой, на которую глазели тупые детишки и пытались накормить её попкорном.       Внезапно её окликнули. Тони попыталась притвориться глухой и вжала голову в плечи, но кто-то из выпускных классов уж очень хотел с ней поговорить.       Только спустя несколько секунд Стилински узнала перед собой Нэнси Диас.       — Привет! — Неловко помахала рукой местная звёздочка. Стилински чуть не простонала от разочарования. Конечно же местные волонтёры знали все подробности про ночное исчезновение детей шерифа!       — Привет? — Невнятно пробурчала Тони, цепляясь за локоть Киры. Только Юкимура тоже относилась к социально-неловким подросткам.       А вот Диас, кажется, ничему не смущалась.       — Хотела узнать, как ты. Слышала, твой брат сейчас в больнице, и вот…       — О, всё замечательно! — Закивала Тони, пытаясь подобрать нужную эмоцию, чтобы все от неё отстали с вопросами. — Да у нас всё круто! Так, побродили немножко, знаешь, ночная прогулка.       — Ты уверена? Если нужна помощь, я могу…       — Да не, всё правда круто! — Затараторила Стилински, медленно отходя к шкафчикам. — Я тут слышала, кстати, что ты собираешься заняться организацией рождественского вечера!       — Да, но… — Нэнси не поспевала за речевым аппаратом Стилински.       — Кира у нас новенькая, — она похлопала кицунэ по плечу. — Ещё ничего не знает про наши праздники. Ей будет очень интересно! Правда ведь, Кира?       Она бросила на Юкимуру быстрый взгляд, но не уловила особой радости от перспективы общаться с популярной девчонкой. Было уже поздно. Стилински удрала при первой же возможности, оставив Киру на растерзание щебетанию выпускницы.       Тони не собиралась давать интервью кому попало о том, как бродила по лесу. Не в этой жизни!       Она заскочила в первое показавшееся ей уединённым место — в туалет. Пусть здесь и пахло стабильно неприятно, но не толпились любопытные одноклассники, которых сегодня Тони предпочла бы не видеть. Она бросила сумку на пол и выкрутила кран с холодной водой. Согнулась над раковиной, восстанавливая сбившееся дыхание. Голова болела.       В глазах двоилось, и от этого снова тошнило. В следующий раз она всё-таки прочитает инструкцию от таблеток. Но явно не сегодня.       Дверь хлопнула, звук эхом отскочил от стен и продырявил виски адской болью. Тони хватанула воздуха, чтобы не задохнуться.       — Тони? — Услышала она знакомый голос. — Что ты здесь делаешь?       — А ты? — Тони сжала пальцы на белой раковине и гипнотизировала кран, покрытый налётом. Сдерживала раздражение, под которым скрывалась паника. — Снова ходишь за мной хвостиком?       — Вообще-то это мужской туалет.       Тони по-птичьи дёрнула головой и испуганно заозиралась. Это же какой слепой курицей нужно быть, чтобы не заметить вывеску на двери? Она брызнула себе на лицо водой и посмотрела в грязное зеркало.       — Прости, Айзек, — слова поцарапали пересохшее горло. — Я сегодня не в себе.       И сегодня. И вчера. И неделю назад. Кажется, теперь это её базовые настройки — быть не в себе.       Лейхи сделал пару шагов в её сторону, так что теперь в отражении зеркала Тони могла видеть цифру «14» на его красной спортивной форме. Сегодня тренировка по лакроссу? Стилински давно не приходила на них. Не лучшие воспоминания.       — Не извиняйся за это.       Его хриплый голос непозволительно быстро успокаивал тахикардию. Тони шумно выдохнула, чувствуя, как ледяные капли били по ладоням. Несмело отодрала взгляд от зеркала. Сглотнула ком в горле.       Как же ей хотелось, чтобы он смотрел на неё с чем-то большим, чем простое сочувствие и беспокойство. Но не в этой жизни, Стилински. Вылечи сначала голову. О тебе теперь беспокоится каждый, кому не лень.       Вода перестала бесконечно литься в раковину. Айзек закрутил вентиль, чем вызвал у Стилински кривую улыбку.       — Боишься, что я снова разобью зеркало?       — Экономлю воду. — Отбил выпад Айзек, не убирая руку с крана. — И, возможно, немного беспокоюсь.       Тони нервно рассмеялась и убрала очки на голову. Лучше не видеть своё отражение. Пускай весь мир будет в размытых пятнах! Возможно так ей перестанет казаться, что все смотрят на неё и чего-то ждут. Какого-то решения.       — Ты снова под таблетками. — Мрачно заметил Лейхи.       Тони глупо покачала головой, не зная, что ответить. Она практически не спала, голоса шептали в голове неясные серенады, а мышцы то и дело дёргались, будто бы Тони сейчас вновь побежит по тёмному лесу. Ей пришлось найти таблетки.       — Как ты всё это замечаешь? — Стилински постаралась сделать свой голос более уверенным. — Типо, волчьи замашки, я понимаю. Но неужели я так сильно воняю таблетками?       — О, ещё как воняешь…       — Айзек!       Лейхи усмехнулся, уворачиваясь от замаха Стилински. Не то чтобы она могла нанести ему хоть какой-то урон, оба знали, что это лишь шутка, чтобы отвлечь внимание от проблемы.       Именно поэтому Айзек посерьёзнел, столкнувшись с Тони взглядами.       — Как ты?       Вот он — тот самый вопрос, на который у Тони не было ответа. После которого хотелось бросить все свои вещи и молча уйти, и так быстро, чтобы никто её не догнал. Плохо. Ей было до отвратительного плохо, настолько, что проще удавиться.       Тони опустила голову, усердно заламывая пальцы.       — Я не справляюсь.       И Айзек не пытался её переубедить. Он был рядом, и этого оказалось достаточно. Тони не сопротивлялась, когда её утянули в объятия. Признаться честно, у неё и не было сил на сопротивление. Это ведь Айзек. Здесь она бессильна. И это становилось зависимостью, ведь только в его присутствии получалось дышать без надрыва и без подступающих слёз.       Тони не справлялась. Поэтому прижимала руки к груди, цепляясь за спортивную форму Айзека. Он молчал, но Стилински чувствовала его пальцы на волосах, которые касались её так осторожно, словно Тони была фарфоровой куклой. И этого было достаточно       — Я не знаю, что буду делать, если обследование Стайлза пройдёт плохо. — Призналась Тони. — А если это из-за меня? Из-за того, что я не отговорила его от ритуала с Неметоном? Мы бы могли что-нибудь придумать. Всё началось из-за него.       Не смогли бы. От этого понимания становилось только хуже. Их давно загнали в ловушку, силки которой медленно затягивались на шеях подростков. Но у Скотта была сила альфы. Эллисон была охотницей, а Лидия пережила и укус Питера, и бесконечное количество покушений. Только Тони со Стайлзом были беспомощными перед новой опасностью.       — Что бы не произошло, мы найдём выход. — Пообещал Айзек, и дал ей самое важное — надежду.       Тони согласно шмыгнула носом, желая остаться тут примерно навсегда. Пусть воняет, но хотя бы не болит на душе так сильно. И голоса в голове смолкают.       — Мне нужно кое-что тебе сказать.       Стилински вздрогнула, когда Айзек положил ладонь ей на плечо, чуть отстраняя от себя. Взгляд его гулял по потолку, словно оборотень тщательно взвешивал слова. Натянулась тонкая ниточка напряжения. Сердце снова ёкнуло, по инерции ударив и лёгкие. Он ведь не помнил тот отель, верно?       Тони прикусила до больного губу, не зная, чем разбавить тишину.       — Это непросто, — Айзек шумно вздохнул, явно не находя себе места. — Мне нужно было сказать ещё раньше, но… Чёрт!       — Айзек.       Тони перехватила его ладонь до того, как Лейхи бы врезал раковине. Облизнула пересохшие губы, думая, как пережить очередное падение. Такие разговоры пугали. Взгляд Лейхи метался по её лицу. Он будто бы не знал: говорить или бежать.       — Я всё пойму. — Честно пообещала Тони, на что Айзек только покачал головой.       Он сжал её ладонь и подзавис. Кадык дёрнулся.       — Тебе не стоит ехать в больницу.       — Что?       Тони отпрянула от неожиданности, но не расцепила их руки. Кажется, это последнее, что она думала услышать. Она непонимающе всматривалась в лицо Айзека, выискивая какое-то объяснение. Ей нужно ехать. Там ведь Стайлз. Она не может его бросить сейчас.       — Там опасно, — Айзек поддался вперёд, будто боялся, что Тони сейчас убежит. Она бы и не против. Внутренности все ухнули вниз, прямиком в чёрную дыру. Но ладони Айзека на её щеках подействовали, как паралитик. — Просто поверь мне. Пожалуйста, Тони. Я… Я не знаю, как тебе это сказать!       — Прямо? — Она чувствовала себя загнанной в ловушку зверушкой. Глаза Лейхи заполнила тревога, которая тут же передалась и Стилински. И ещё расстояние. Оно между ними кончалось. — Я не понимаю, Айзек, почему ты…       — Твой брат опасен.       Во рту пересохло. Тони дёрнула головой и очки больно упали на нос. Она улыбнулась, делая шаг назад.       — Бред.       — Тони, послушай…              — Это Стайлз! О чём ты только говоришь?       Она попыталась скинуть руки Айзека, и это давалось с таким трудом, что Стилински вновь почувствовала себя ничтожеством. Она не может дать ему отпор. И поверить не сможет. Нет-нет. Бред. Тони отвернулась, чтобы не смотреть Айзеку в глаза.       — Он может сделать тебе больно.       — Пока что больно делаешь ты. — Оборонялась Стилински, продолжая отмахиваться от его слов. Вот бы заткнуть уши и вычеркнуть этот разговор из памяти. Дура. Напридумывала себе…       — Лейхи!       Дверь туалета с грохотом хлопнула, чуть не слетев с петель. На пороге стоял тренер.       — Харе обжиматься со Стилински по углам! — Гаркнул разозлённый Пирожок и дунул свисток. Стилински оглохла быстрее, чем ожидала, но это позволило ей выскользнуть из рук Айзека и схватить свою сумку. — Мы итак тренируемся не в полной составе!       — Тони! — Попытался притормозить её Лейхи, но Стилински уже протиснулась мимо тренера и рванула по коридору.       Пирожок снова свистнул, на этот раз на ухо Айзеку, напоминая, что терпение у него не железное. А сам проводил спину удирающей Стилински впечатлённым взглядом.       — Лучше бы бегала у меня так на занятиях, — проворчал тренер, а потом хлопнул Айзека по спине. — Чё стоим? Тебе три штрафных круга на разминке!       Знал бы он, как плевать сейчас Айзеку было на лакросс.

***

      Больничные халаты определённо угнетали. В голубой рясе Стайлз выглядел мертвенно бледным, как какой-то наркоман. А он видел парочку у отца в участке — то ещё зрелище. Стайлз поднял уголки губ, имитируя улыбку. Нельзя показать остальным, как ему страшно.       А Стайлзу не страшно. Он, блять, в ужасе.       Пухлая медсестра провела его в кабинет, который скорее напоминал бункер. Холодок пробежал по коже, когда взгляд наткнулся на аппарат МРТ. Стайлз точно не делал по глупости пирсинг пупка? Было бы не прикольно, включись эта адская машина, когда в его животе висит железячка. Интересно, это бы было очень больно — вспороть себе живот?       Стайлз отогнал мрачные мысли. Не его мысли.       Да, больно. Очень больно.       И почему возникло чувство дежавю?       Дверь в помещение приоткрылась, и Стайлз не успел обернуться, как его почти снесло с ног.       — Ауч! — Шикнул Стайлз, потирая ушибленный локоть. — Может, поосторожнее? Я же вроде как больной… Ай!       Тони вновь пихнула его под рёбра. Стайлз наигранно закашлялся, будто помирает от её комариных ударов. Следом за Тони в кабинет зашёл Скотт.       — Не говори так! — Насупилась Тони, скрывая за очками своё беспокойство.       Пришлось потратить все силы, чтобы создать эту лёгкую улыбку на лице, будто Стайлз не ложится в машину, которая будет сканировать его мозг, а просто сыграет очередную партию шахмат. Он потрепал волосы сестры, переведя взгляд на Скотта.       — Мы будем рядом, — пообещал МакКол, и на его лице играла целая палитра эмоций виноватого щенка.       Вечно Скотт перекладывает на себя все проблемы мира. Такой старина Скотт… Добрый парень, главный герой, который всегда придёт на помощь. А Стайлз — верный оруженосец. Они-то чаще всего и погибают во всех фильмах и сериалах.       Стайлза передёрнуло, а в глазах помутнело. Он подумал, что вновь словил приступ дереализации, но потом осознал, что это — тупые слёзы. Давненько он не плакал в больнице. Со смерти матери?       — Я знаю, — кивнул Стилински и сжал предплечье Скотта. — Я знаю…       Друг обнял его так крепко, со всей волчьей силой, что затрещали рёбра. Стайлз не был уверен, что прямо сейчас не развалится. Косточка за косточкой. Помрёт прямо тут. Вот это трагедия.       Скотт не успокаивал его, потому что было не чем. Лобно-височная деменция это не какая-то канима или аконит. Её не убьёшь и не выжжешь. Это она тебя уничтожит. Выпотрошит по лоскутку сознание, превратив его в полное месиво. Интересно, сколько у Стайлза осталось времени? Как скоро он начнёт бредить и орать на всех, как это было с мамой?       — Поменяй уже очки, Железяка, — фыркнул Стайлз, когда заметил, как Тони отколупывает изоленту от оправы.       Тони гордо вздёрнула подбородок. Её глаза блестели, но она эту слабость прятала. Всегда такая протестантка. Пару раз их ссоры чуть не разнесли весь второй этаж дома. Стилински были одинаково упрямы.       Стайлз прижал сестру к себе и закрыл глаза. Как же хотелось оказаться дома. Говорят, там полный кавардак. Но Стайлз ничего не помнил. Знал только, что не хотел бы повторения этой жуткой истории. Тони могла пострадать из-за него. А её он никак не мог потерять, он обещал маме за ней присматривать.       Стайлз отчаянно запоминал этот момент, когда самые близкие люди держали его, гладили по плечам и успокаивали взглядом. Запоминал, чтобы снова не утонуть во тьме.       — Всё будет хорошо. — Попыталась уверить его Тони, и Стайлз щёлкнул её по носу.       Врунишка.       Медсестра непрозрачно намекнула, что посторонним пора проваливать. Стайлз напоследок многозначительно посмотрел на Скотта и кивнул на Тони. «Присмотри за ней, ” — просил этот взгляд. Почему-то Стайлзу жизненно необходимо было знать, что с сестры не спустят глаз. Эта навязчивая мысль скребла по черепушке, и Стайлз никак не мог её объяснить.       Он лёг в этот ужасно дорогой белый гроб, слыша, как свистят механизмы. Ну, обследование. Всего лишь снимок твоего мозга, Стайлз, нечего бояться.       Или ты боишься не этого?       Голос в аппарате говорил ему, не переживать. Но голос в голове… Что же, этот голос издевался, как мог. Стайлз сглотнул вязкую слюну и хотел удобнее улечься, но…       — Не двигайтесь, мистер Стилински. — Предупредил врач, а потом всё вокруг него заскрежетало.       Как будто Стайлз находился в двигателе реактивного самолёта. Очень громко. Но так он точно не заснёт.       Если он уже не спит.       Он хотел дёрнуть плечом, но вовремя вспомнил, что нельзя. Тогда Стайлз зажмурился до боли, лишь бы отогнать навязчивый голос, который не перекрывала даже центрифуга.       Он не спит.       Ты уверен, Стайлз?       Когда Стилински открыл глаза, вокруг было темно. И тихо. Он сделал вдох и из горла вырвалось сипение, будто Стайлз задыхался. Очень холодно. Стайлз смотрел на стекло, за которым должен был сидеть доктор, но там был… Он?       Его отражение улыбнулось.       — Что есть у всех, но никто не может это потерять?       Скрипучий голос эхом отразился от стен и взлетел под потолок. Рухнул ледяной водой на Стайлза, заставив его дрожать. Он часто-часто заморгал, и в какой-то момент его отражение пропало. Попросту испарилось, оставив Стайлза в одиночестве.       Разве, Стайлз?       Шаги раздались за спиной. У Стилински дрожали губы, и слова не могли вырваться изо рта.       — Что есть у всех, но никто не может это потерять, Стайлз? — Шептал голос почти что на ухо. Стайлз чувствовал гнилое дыхание.       — Тень. — Выдавил он из себя, желая только одного — проснуться. — Это тень! Я ответил на твой вопрос?       Ведь он слышал его так часто, что, кажется, начал сходить с ума.       Когда ему не ответили, Стайлз несмело повернулся. Зря.       Перед ним стояла его копия. Точно такой же Стайлз, которого он видел все шестнадцать лет в зеркале. Взъерошенный, бледный. Но глаза совершенно чужие. Чёрные настолько, что зрачок слился с радужкой. И его копия жестоко улыбалась.       — Где твоя тень, Стайлз? — Спросил он, лениво осмотрев пустую комнату       — Что тебе нужно?       — Любишь отвечать вопросом на вопрос?       Стайлз подозрительно склонил голову, и копия повторила это движение. Издевался. Определённо издевался. Мысли не могли собраться во что-то цельное, словно в мозг пустили усыпляющий газ.       — Зачем ты преследуешь меня?       — Я всегда с тобой, — улыбался мерзавец, медленно обходя Стайлза по кругу. Даже одежда у них была идентичной. Манера. Привычка щуриться. Стайлза всего передёрнуло, когда он вновь столкнулся с чернотой несвоих глаз. — Пусти меня, Стайлз, и я покажу, насколько мы сильны.       Он обходил его, как хищник свою жертву. Стайлз крутился на месте, не желая упустить момент, когда демон снова исчезнет.       — Ты же знаешь, кто я… — Кивнул сам себе бледный придурок. — Ты умный, Стайлз. Ты умнее всех этих идиотов вместе взятых. — Губы демона изломились, а в глазах появился жестокий блеск. — Но никто из них этого не ценит, верно, Стайлз?       Он повторял его имя снова и снова. Стилински начал думать, что это — бред воспалённого сознания. И он не Стайлз. Он просто бедолага с галлюцинациями. Вот только галлюны не могли быть на ощупь такими холодными.       Демон вцепился в его руку, шире улыбаясь.       — Уходи. — От страха у Стайлза дрожали ресницы.       — Впусти меня. — Повторил Ногицунэ, приближаясь к его лицу. — Впусти меня и мы отомстим. Они захлебнутся в собственной крови за всё, что сделали с тобой. Впусти меня, и мы изменим ход игры.       Сознание стремительно ускользало от Стайлза. Он помнил это чувство. Нельзя засыпать. Но всё тело онемело и потеряло всякую волю, так что демон сжал его плечи, резко развернув в сторону стекла.       — Впусти меня, Стайлз!       Стайлз испуганно поднял взгляд, боясь столкнуться со своей тенью вблизи. Но Ногицунэ стоял позади. Впереди — окровавленное стекло. Стилински слишком поздно заметил, что всё было в крови. Не было ни сантиметра чистой стены — всё залила кровь.       — Впусти или все твои друзья умрут. — Облизнулся демон, шепча ему на ухо угрозы самым сладким тоном. — Обещаю, шериф будет корчиться от боли, пока я буду вырывать его лёгкие. А девчонка… — Ногицунэ потрепал плечи Стайлза. — Она будет смотреть на это, пока я не выпущу из неё всю кровь…       — Хватит! — Стайлз закрыл лицо ладонями, давя на глаза. Проснись. Господи, да проснись ты!       — Впусти меня, Стайлз!       И теперь голос Ногицунэ стал похож на скрежет металла.       Ты ведь этого хочешь.       Ты хочешь сдаться.       Сдайся.       Стилински едва не выдавил себе глаза, заставляя себя не слушать. И вот в один момент всё затихло. Он поднял голову.       Ногицунэ сидел напротив него и улыбался. Все фишки на доске были захвачены.       Игра вышла из-под контроля. Стайлз проиграл.

***

      Тони повела себя, как ребёнок. Будто ей снова девять, а отец садится перед ней и сбивчиво объясняет, что маме нужно остаться в больнице. И вот Тони бьёт предметы и плачет на всё приёмное отделение. В её голове это неправильно. Такого не должно быть.       Она не может потерять ещё и Стайлза.       Мир медленно рушился, пока она бежала по коридору, а прах сыпался ей под ноги, как штукатурка. Колени ещё ломило. Боль стала слишком частым гостем, так что Тони начала привыкать. Ей даже удалось ночью подделать рецепт, чтобы в аптеке продали таблетки посильнее. Иначе даже ходить у неё бы не получилось, не то что бежать, сломя голову.       Стайлз болен. И эта мысль сводила с ума. Её хотелось выжечь.       Тони чуть не перевернула столик на колёсиках, который везла перед собой санитарка. С него с грохотом попадали железные посудины, но этот шум исчез под оглушительным сердцебиением. Тони срочно требовался глоток воздуха.       Она пролетела мимо мамы Скотта, но не слышала, что Мелисса кричала ей в спину. Наверное, она беспокоилась. Локоть обожгло после столкновения с дверью. Свобода. Вдох. И без выдоха. Воздух застрял в лёгких вместе со сдерживаемыми слезами.       Тони шлепнула себя по щеке, напрочь забыв об очках, которые чуть не слетели на асфальт. Нельзя плакать! Нужно думать. Это ведь лечится?       Ноябрьский холодок лез ей под одежду, кожа покрывалась мурашками. Тони бродила из стороны в сторону. Перед глазами стоял этот снимок с поражённым мозгом. Нет-нет. Это всё — бред. Стилински подвернула лодыжку на ступеньке, пока сбегала вниз. Что ей делать? Закричать? Начать молиться?       — Тони!       Её снова окликнули. Стилински вся сжалась, боясь увидеть отца или Мелиссу. Они бы увели её вовнутрь и тогда бы пришлось признать, что Стайлз — смертельно болен. Тони не хотела этого. Она упрямо собирала кривые осколки в зеркало.       Тогда запястье нерешительно тронули. Тони вздрогнула и столкнулась взглядом с Кирой. На лице отразилось непонимание.       — Кира? — Тони глупо открыла рот, не узнав свой голос. — Ты что тут делаешь?       — Я не могла до тебя дозвониться, — искренне раскаивающимся тоном начала Юкимура. Её локоны забавно трепал ветер. — Я решила поискать про тот лагерь. Для интернированных. И я покупалась в кабинете отца. Знаешь, он любит исследовать такие мрачные истории, и вот я… Боже, ты в порядке?       Тони растерянно похлопала ресницами. Они стояли на парковке, и Стилински не знала, как объяснить ей. Что сказать? Что её мир разваливается, как карточный домик?       У Тони не было ответа. Сказать правду — значит признать её. А она отказывалась терять Стайлза.       И тогда она услышала этот странный шорох. Мышцы словно закоротило, и Тони непроизвольно отскочила, оглядываясь. Чутьё. Это словно было оно, прямо как у Человека-паука. Только вот с неба не падали метеориты и не летели инопланетяне.       Через секунду с крыши полетел кабель.       — Берегись! — Крикнула Тони, но Кира была быстрее.       Кицунэ оттолкнула её, из-за чего Стилински потеряла равновесие и вылетела прямо на проезжую часть парковки. Завизжали шины, и тихий мирок больницы Бейкон Хилс моментально погряз в хаосе.       Кабель сверкал электричеством. Машина, под которую чуть не попала Тони, резко свернула и врезалась в микроавтобус. Тот по инерции поехал прямо на Киру, но Юкимура легко запрыгнула на кабину и пробежала по крыше. Ещё несколько машин разлетелось по двору, а одна из них втемяшилась в водопроводный столб.       Сверкали фары и гудели клаксоны, но Тони смотрела вверх. Откуда он упал? Она медленно шла назад, всматриваясь в окна больницы, и слишком поздно заметила собственную тень в свете фар. Машина дала по тормозам.       Вода заполняла асфальт, затекала на газон. Парковка превратилась в лужу. Тони зажала уши руками, пытаясь отвлечься от шума. Сознание переключилось. Что-то происходило. Она смотрела в окна, не замечая, как хлюпают подошвы кед. Оборванный кабель. Случайность? А кто смог бы? И зачем?       Слишком много за раз. Эти несколько секунд стали насыщеннее, чем половина жизни. Тони упустила, как оголённый кабель покатился по земле и, подобно змее, потянулся к воде. Поздно.       Дыхание перехватило, когда её толкнули назад. Тони попыталась вцепиться в чужую куртку, но потеряла точку опоры и повалилась куда-то рядом с машиной. Шум и крики доходили до неё с опозданием. А затем резкая вспышка — сначала света, а потом боли.       Тони с трудом разглядела, кто так грубо швырнул её на землю, и в горле застрял крик. Она дёрнулась. Несмотря на свежие ссадина рванулась вперёд, но её крепко перехватили под ребрами.       Эллисон оттащила её от края воды, которая хищно ползла в их сторону. Тони закрыла рот рукой, выхрипывая что-то непонятное. Это даже не крик. Но ей так больно.       Двор осветила вторая вспышка, а затем всё погасло. Осталось только тело Айзека, бьющееся в конвульсиях.