о чём молчат ягнята

октябрь заполонил школьный забор охрой упавших листьев, клейких и прилипающих к мокрым блокам. пахло бензином, прошедшим дождём, всюду кричали птицы, превратившиеся в чёрные озябшие точки. – ...и главное он обычно блюёт шерстью, а в этот раз... – никита сделал затяжку и помотал головой, выпуская дым через ноздри. на перемене в курилке для преподавателей всегда были двое: обжшник гридин и юлий онешко – учитель немецкого. в любой мороз, в самую мерзкую слякоть они непременно выбегали на улицу, непременно кто-то говорил, а второй не слушал. этот необычный для школ броманс любил весь лицей: бывшего следователя гридина, обладателя нескольких наград, холёной бороды и мягкого взгляда, внезапно сдружившегося с вчерашним студентом юлием александровичем – бывшим хулиганом, который спрятал резкость за запахом вишнёвых сигарет и постановкой – увы, безуспешной – немецкого мягкого «b» пятиклассникам. – почему не в школе? – вдруг резко сказал гридин, и юлик выплыл из марева созерцания дыма и пережёвывания практически застрявших в зубах мыслей: «не поступил в австрию лучше бы продолжил в качалку ходить и у лошков деньги вымогать папа папа папа блять» перед ним стоял немного субтильный русый парень в идеально выглаженной рубашке, на которую был накинут бомбер. юлик не проявил никакого внимания: мешал расфокус, дым, да и шеф гридин сам разберётся. – меня, видимо, вам не представили. – незнакомец тонко и, вероятно, со сдерживаемым раздражением улыбнулся. – я руслан сергеевич тушенцов. новый учитель русского и литературы.

•••

за несколько дней руслан сергеевич успел превратить жизнь юлика в ментальный ад. стоит сказать, что как только онешко понял, что перед ним не сбежавший с уроков ученик, он рассмотрел нового преподавателя досконально: карие глаза, которые отчего-то напомнили горечь густого, но безалаберно сваренного кофе, в которых как будто бы мелькал холодный психопатический блеск; пухлые, беловатые губы и какие-то жёсткие черты, оказывающие при этом гипнотическое действие. одним словом, коллега ему не понравился. и как выяснилось, не без оснований. с этого дня они почему-то постоянно сталкивались в коридоре: руслан провожал его неприятной ухмылкой и металлическим сиянием в глазах. но что страшнее всего, тушенцов успел несколько раз помешать ему сделать копии распечаток и унизить в учительской. – юлий александрович, как у специалиста по немецкому, хочу у вас узнать, как вы относитесь к синдрому вертера? – спросил он однажды во время обеда, надменно скрестив руки и глядя одновременно на собеседника и прислушивающихся к разговору учителей, пока что осторожно принимавших новичка. – я не смотрю футбол. – сконфуженно сказал онешко, смутно помнивший о том, как гридин увлечённо рассказывал о вернере, форварде, который... все ожидаемо засмеялись. а руслан бросился объяснять, но юлик почти ничего не слышал и только чувствовал, как лицо медленно наливается краской. а в пятницу случилась катастрофа.