Куда уходит время

Неделя в Петербурге началась с жары. И закончилась ею же. И следующая неделя была не лучше. А если учесть, что в городе все прогревается сильно, то по ощущениям было не плюс двадцать девять, а все тридцать пять. Дышать было тяжело. И шевелиться – тоже. По улицам, разгоняя мигалками пробки, мчались тут и там «скорые». Северная столица превратилась в южную. И если Димка сначала шутил, что раз Кир не едет на Мальдивы, то Мальдивы приехали в Питер, то скоро ему это надоело. Целые дни на работе. Дела то застывали, будто вплавились в летний зной, как в янтарь, то их наваливалось слишком много. Были и обычные кражи, и ограбления, и вызовы к водоемам на утопленников. Дима морщился – не от брезгливости, а от мысли, что теряет время зря. Полез человек в воду, перед этим выпил горячительных напитков. Или сердце прихватило – вода прохладная, а солнце палит. И – готово, ушел под воду. Или просто не умея плавать, полез в глубину. Вроде бы, купаться в черте города запрещено, но кого это останавливает? Даже возле накрытого тела на берегу, когда приходится жариться, другие отдыхающие купаются, бегают ребятишки, правда, опасливо косятся на «мешок с водорослями». Это Дима так ответил какой-то любознательной пятилетней девчушке.  Она с детской непосредственностью спросила: «А что там?», тыкая пальчиком в накрытое специальным покрывалом тело. Мама ее испуганно дернула дочурку за руку, уводя подальше. Жара…  Приходилось разгонять купающихся в фонтанах объясняя, что можно пораниться, если на дне осколки или ржавые железки. И что вода техническая. Это еще мягко сказано. Вода явно не для купания. Но люди все равно лезли в воду, чтоб хоть как-то охладиться. Порой солнце закрывали тучи, и казалось, вот-вот пойдет дождь. Но тучи сбегали с неба само собой, словно лишив Питер звания «города дождей». И снова «Светило» жарило воздух, раскаляло все поверхности и не давало возможности нормально жить. Никто не думал, что будет так тяжело. Наоборот, в первые дни все радовались – погреемся, мол, не тратя денег на поездки на юга. Но потом стало не до шуток и не до радости. Все ждали дождя.  - Подойди сюда – голос Всеволода заставляет сердце то замирать, то биться быстро-быстро, - иди-иди, мразь такая.       Маленький Кирюша нехотя делает шаг, потом другой… Ему страшно. От вида отца не предвещавшего ничего хорошего. Но еще страшнее – от мысли, что отец догадается о страхе. Тогда будет в два раза хуже. Потому что «ты парень, и не имеешь права бояться», а если боишься – то ты «тряпка никчемная» и «мямля». Что такое, вернее, кто такой мямля, Киря так и не знает.  - Иди-иди, сумел натворить, умей и отвечать за свои поступки, - слышится где-то под потолком. Кирюша знает, что последует крепкий отцовский подзатыльник. Всеволод не берет ремень, он всегда лупит по затылку, и всегда  - рукой. Говорит, что ремнем отец его не учил, потому что его, отца у него не было. Кир знает, что он рос в детдоме. От этого кажется, что ремнем – это ужасно больно. Рукой, наверное, лучше, она все-таки мягкая, даже у Всеволода.  - Мне в школе до сих пор припоминают тот случай, с поджогом Доски Почета. А теперь еще и спортзал поджечь вздумал? Откуда у тебя зажигалка? Кир молчит. Зажигалки давно нет, выкинул в школьном дворе, когда выскочил из здания. Всеволод нависает над сыном, угрожающе смотрит, сжимая кулаки. Удар – к счастью, по столу. И…       Кирилл открыл глаза – за окном темно, и все так же душно. Дима спит рядом. «Хорошо, что не проснулся», - подумал Кир, слезая с дивана и отправляясь на кухню. Вода из холодильника – что может быть вкуснее душной ночью? И «электронка» с любимым вкусом лесных ягод. Интересно, какие они – настоящие ягоды из настоящего леса? Такое вообще существует? Кир не удивлялся ночному кошмару. Завтра – важная сделка, и если она сорвется, отец голову оторвет. Благо, в виртуальном смысле. А от Кирилла мало что зависит, скорее от партнеров из Великобритании. Но генеральному директору, коим является Гречкин-старший, все равно. Виноват будет Кир. «А я в красивой рубашке, надушенный модным Лакоста Мне до безумия страшно…» Почему-то пришла в голову эта песня. Хотя она совсем не о том. Она, обычно, о любви. Или что-то такое.. Вчера Димка сказал, ставя на столтарелки с ужином - спагетти с грибным соусом:  - Кирюш, существует миллионы песен о любви, ноодна только правдивая.  - Да? И какая же?  И Дима пропел строчку:  - Люблю я макароны, пылаю к ним я страстью неземною… Во всяком случае, любовь к макаронам всегда настоящая.  - Вот тут ты прав. Только у меня с едой сложные отношения. «Сегодня точно завтракать не буду, - думал Кир, глядя в темноту за окно, на темные окна дома напротив и темный сквер, - не полезет ничего от нервяка…»  - Кирюш, все нормально? – послышался сонный голос.  - Ага.  - Тогда что бродишь по ночам? Не спится от духоты?  - Ну да. И еще… завтра же переговоры.  - Понимаю, родной. Только ты помни, мысленно я с тобой. Дима слегка сжал ладонь Кирилла.  - И буду держать тебя за руку. Так что все у тебя получится.  - Если б все так просто… Там же не только от меня зависит.  - От тебя зависит твое настроение и уверенность. А это передается другим участникам сделки. Так что ты просто мысленно держи связь со мной. Понимаю, звучит глуповато, но просто чувствуй, что все будет хорошо. И - тут Дима улыбнулся, - то, что я люблю тебя. И буду любить, что бы ни случилось. Вместо ответа Кир уткнулся носом в плечо Димы. Хотелось одновременно, и смеяться и плакать.  - Давай спать. Совсем нехорошо будет, если завтра ты зевать будешь. И, уже засыпая, Кир подумал, что ночью стало прохладнее. И завтра все получится, непременно.