Суровое правосудие

Уже довольно долгое время в некогда радостной стране царил хаос. Начало тому положило солнце, температура которого неумолимо росла, давая урожаю лишь гибнуть, что привело к голоданию, а число недовольных своим королем лишь росло, влияя и на другие факторы в стране. А что сам король? Он не сумел справиться со всеми этими бунтами или хотя бы вовремя их предотвратить и стал медленно сходить с ума из-за разом навалившихся на него проблем и обязанностей. А вскоре и вовсе сам превратился в ходячую угрозу для граждан собственного государства. Постепенно теряя рассудок, он становился все более эгоистичным и гордым: не желал признавать собственного поражения, того, что он не всемогущ и не все ему по силам — и продолжал наносить все больше урона по и так шаткому положению в стране, надеясь, что что-то да поможет все наладить и утешит его возросшее самолюбие. Докажет, что он способен. Помимо этого он повадился заедать свой стресс, отчего неслабо так поправился, что даже изначальный размер костюма был бы ему мал, и, разумеется, все больше средств стало уходить на утоление его растущего аппетита, что никак не помогало ситуации, а даже наоборот – ухудшало. Да и без лишнего повода он был не прочь плотно поесть, ведь его избалованный различными деликатесами организм был вечно голоден. Ныне каждое утро начиналось не с чашки чая, а с сытного завтрака, объем которого рос в геометрической прогрессии, и на протяжении дня Феликс при любом удобном случае так и норовил запихнуть что-нибудь в рот. Благо, будучи правителем, он пока что был все еще способен себя обеспечивать и нагло пользовался этим, переводя тонны продуктов, пока простые смертные голодали где-то там внизу, за пределами королевского дворца. Конечно, всю прислугу во дворце не устраивал такой расклад событий, но они вынуждены были потакать своему королю и во всем с ним соглашаться, даже несмотря на то, что к ним он в основном также относился, как к ничтожествам, ведь иначе те бы мигом лишились довольно неплохой жизни и присоединились к массе остальных бедняков в загнивающем государстве. Да, эгоистично, но, даже потеряв все, невозможно было бы вразумить непоколебимого Феликса, так что из двух зол они выбрали меньшее. Но такое нельзя было долго терпеть. Нужно свергнуть правителя! Но как? Каждый шушукался между собой: утопление, отравление, обезглавливание... Этого было слишком мало для того, кто довел собственных граждан до такого состояния. Король должен был отплатить тем же, чем он любил себя тешить. Стоило только предложить идею тому, кто мог бы начать осуществление этого всего, а единственный, кто таким был, – это Франц. Он являлся буквально тем, чье прощение гордый диктатор слезно выпрашивал, что было зачастую очень жалким зрелищем. Когда команда сопротивления поведала секретарю об этом плане, тот начал сомневаться и отнекиваться, ведь король Феликс был ему довольно дорог, несмотря на то, что от того осталось лишь имя и цвет волос. И то изрядно потускневший и выгоревший на палящем солнце. Из золотистого, такого же яркого, как само солнышко, в унылый и тусклый грязно-желтый оттенок. Но Францу было больше жаль бедных фелицийцев, страдающих от голода, так что пришлось согласиться на такую авантюру. В любом случае прежнего Феликса уже не вернуть, как бы это ни было печально. На часах — раннее утро, на улице — тьма, ведь король все еще спал, негоже будить его солнечным светом. Именно в это время Франц решился начать осуществление этого странного плана по свержению и созвал лучших поваров и пекарей со всей Фелиции на тайный сбор в некоем подпольном помещении. Там было довольно темно и пусто, они сидели там, словно какая-то мафия. Все молчали. Наконец, виновник торжества подал голос: "Нужно убить короля", — эта фраза прозвучала поразительно серьезно и грозно для такого, как Франц. Все ахнули от этого заявления. Почему они? Как кучка любителей стряпать может в этом помочь? К тому же настолько радикальная и опасная затея при провале повлечет за собой малоприятный для кулинаров исход. Как говорится, и хочется, и колется. Когда Франц поведал детали своего плана, все были в еще большем шоке. Такое расточительство! Ведь есть куда более легкие и малозатратные способы избавиться от диктатора. Все пытались донести, что такая бездумная трата ныне очень ценных продуктов — это в крайней степени безумие. Немало сил понадобилось, но все-таки, спустя время, усатый смог убедить их осуществить давнюю затею. Взвесив все "за" и "против", они согласились. Франц назначил встречу через несколько часов, пообещав позаботиться о том, чтобы все прошло гладко. Обо всем договорившись, шайка разошлась по своим делам. К этому времени радостное солнце уже во всю озаряло страну, прожаривая все, до чего дотягивались его лучи. Только Франц покинул место заседания и направился обратно во дворец, как на дороге ему встретился Феликс. Тучный светловолосый парень был весь вспотевший и красный, явно не только от дикой жары, и запыхался — по видимому, ему действительно была нужна его "правая рука". — Франц, ну где тебя носит?! — он подлетел к испуганному мужчине и, схватив его за рукав пиджака, потащил за собой. — Я тебя обыскался уже! Сердце ушло в пятки. На миг усатый подумал, что блондин разузнал все, и теперь его точно ждет смертная казнь, а может, и что похуже. Хотя, судя по относительному спокойствию короля, бояться было нечего. Он вновь трещал о своих чудесных планах, возмущался всем подряд, наваливал новую порцию работы для Франца, в промежутках тяжело дыша и похрипывая от излишней физической активности, и далее по списку — ничего нового. — Месье, Вы слишком себя нагружаете, — невзначай выдал Франц, нервно сглотнув. — Я думаю, Вам не помешал бы отдых. Что насчет званого ужина? Я знаю, Вы любите хорошую еду. А я уж как-нибудь сам с организацией справлюсь, пока Вы будете восстанавливать силы. — Ты очень даже прав, Франц! — он громко рассмеялся, сразу после закашляв, словно пробежал марафон, и ослабил хватку на его рукаве. — Какой ты у меня заботливый! Я с радостью приму твое предложение. Только пообещай, что точно со всем справишься! — Обещаю, — на его лице растянулась довольная улыбка: все идет по плану. По возвращении во дворец Франц настоял на том, что королю жизненно необходимо хорошенько выспаться. Несмотря на то, что утро только настало, Феликс явно выглядел уже (или еще) измотанным, да и в последнее время он перестал высыпаться, ночами пялясь в потолок и терзая себя нехорошими мыслями, так что был совсем не против. Через пару часов должны наведаться подговоренные кулинары, чтобы приготовить знатный пир. Феликс заодно решил принять горячую ванну перед сном, ибо со своими "делами поважнее" часто забывал мыться, и от него уже начинало неприятно пахнуть, да и ввиду излишней потливости в некоторых местах бывало возникала неприятная сыпь. С таким внушительным весом нужно бы тщательно следить за гигиеной, но король обычно этим пренебрегал. К тому же принятие ванны — очень даже расслабляющее занятие, самое то для дня отдыха. Феликс заперся в ванной и сходу включил воду, не забыв налить туда мыла, да побольше, с пеной ведь веселее. Он снял фуражку, очки, перчатки и галстук, положив их куда-то на полку, снял белый мундир и повесил на крючок. Он осмотрел свои руки. Раны от ожога давным-давно затянулись, но все еще отдавали неприятным чувством на душе. Так же давно невиданным чувством вины, липким и тягучим, словно деготь. Будто все это было до жути неправильным: все те перемены, которые начали происходить с ним тогда — а шрамы лишь напоминали об этом, обо всех его ошибках. Искра сожаления зажглась в его жестокой душе, опухшие от недосыпа глаза сомкнулись, дабы не видеть своих рук, губы дрогнули. Было тяжело об этом думать, так глубоко копать в собственное подсознание и выкорчевывать оттуда здравый смысл... Гораздо проще закрыться в своем мирке со своим единственно правильным мнением и отказываться признавать, что ты не прав. Утешать себя и угождать своей гордости. К тому же он ведь должен сейчас расслабляться, а не заниматься самокопанием. Все эти сомнения в своей нравственности — всего лишь мимолетные загоны, через пару минут все равно забудет. В горячей ванне вместе с телом очистится и разум. Феликс расстегнул пару пуговиц на оранжевой рубашке и вдохнул полной грудью. С уменьшением давления на ребра в мозг стало поступать больше кислорода, и настроение вмиг поднялось. Наконец с превеликим удовольствием он избавился от жмущей во всех местах рубашки. Ранее сдерживаемый тканью огромный живот теперь еще сильнее выдался вперед, нависая над поясом штанов, которые вскоре также были сняты. Все его мягкое тело было исполосовано алыми растяжками из-за быстрого набора веса, но его это ничуть не смущало. Оказавшись полностью нагим, он сразу полез в ванну, в которую, на удивление, все еще помещался. Блондин медленно погрузил свою откормленную тушу в горячую воду, держась руками за бортики ванны, чувствуя, как приятно обжигает его нежную кожу. Он устроился поудобнее, болтая руками туда-сюда и наблюдая, как плавает густая мыльная пена вокруг него. Все-таки в глубине души — а может и не совсем в глубине — Феликс по-прежнему оставался ребенком. Пока король откисал в водичке, Франц то и дело нервно поглядывал на часы, молясь, чтобы все прошло идеально. Время шло предательски медленно, тихое тиканье часов сейчас звучало, словно удары молотком прямо по голове мужчины. Прошло чуть больше часа. Где-то вдалеке послышался скрип двери и тяжелые шаги. Из-за угла показалось радостное лицо правителя, а затем и он сам со своими вещами под рукой, одетый в желтый банный халат, который не скрывал его объемные телеса от слова совсем. Созерцать Феликса голым, конечно, для прислуги было не редкостью, в особенности для Франца, но в идеале лишний раз не хотелось бы этого видеть. Благо в последнее (довольно продолжительное) время хотя бы его члена, заслоняемого жирным пузом, видно не было. Хотя некоторые предпочли бы видеть член, нежели все его растяжки и складки, трясущиеся, как желе, от малейшего движения. — Ты чего тут расселся? Ты так быстро сделал все, что я просил? — А, я... я над этим работаю. Просто решил взять небольшой перерыв минут на 10, — ловко оправдался он, старательно скрывая волнение. — Ах, ну хорошо! Не засиживайся только, тебе еще многое успеть нужно. Сейчас Феликс был совсем не в настроении устраивать разборки, поэтому легко купился и отправился в свои покои на боковую. Франц решил сопроводить его, чтобы убедиться, что он точно ляжет спать. Он плелся за королем хвостиком, как зашуганная собачка, пока тот шел неторопливо и спокойно, плавно покачивая толстыми бедрами из стороны в сторону. Порой поправлял врезающийся в плоть живота туго затянутый пояс халата, оттягивая его пальцами. Стоило бы вновь обновить гардероб. По пути Франц то и дело с неким отвращением поглядывал на гигантскую отвисшую задницу, на которой задрался халат, поражаясь тому, что, кажется, она стала еще больше с момента последней банной процедуры. Это ж надо так отожраться, ни стыда ни совести! По приходе Феликс поблагодарил Франца за сопровождение и любезно захлопнул дверь прямо перед его лицом, послав выполнять свою работу. Времени оставалось совсем мало. Франц покинул дворец и стал ждать возле входа, оглядываясь по сторонам и всматриваясь вдаль. Через некоторое время на горизонте показались знакомые фигуры. Они подошли ко дворцу, секретарь пожал всем руки, перекинулся парой фраз и с радостью впустил внутрь. Он проводил кулинаров на кухню, пока те, разинув рты, осматривали дорогой интерьер помещений. По нему сразу было видно — здесь обитает не абы кто. — Даю вам полную волю фантазии, продуктов на кухне предостаточно, нужно приготовить как можно больше! — воодушевленно скомандовал Франц. — Времени, думаю, будет достаточно, месье сейчас отдыхает... Но желательно не терять ни минуты. Команда молча закивала и охотно принялась за работу. Кто пек, кто жарил, кто варил... все они выкладывались по максимуму. Все-таки королевский пир, пусть даже последний, пусть даже для такого ужасного правителя, должен быть высшего качества. В это время Феликс уже зашторил окна, скинул с себя осточертевший маленький халат, небрежно запихнув его куда-то в тумбочку вместе с основной одеждой, и лег в большую кровать. Она громко скрипнула, прогнувшись под огромным весом. За относительно небольшой промежуток времени, пока солнышко освещало комнату, кровать уже нагрелась, но это не помешало получать удовольствие, находясь в ней. "Нужно спать", — тихо пробубнил блондин, закрывая глаза. — "Отбросить все мысли и просто спать". Вполне ожидаемо отрубился он быстро и спал, как младенец, тихонько посапывая и прижимая к себе одну из подушек. Какое милое зрелище! Конечно, если не знать, какой он, когда бодрствует... Прошло немало времени, по меньшей мере часа 4. Бо́льшая часть кушаний была уже готова и стояла на длинном столе в трапезной, остальные же в спешке доготавливались. Прекрасные ароматы наполнили помещения, вызывая аппетит и у самих кулинаров, но никто не решился вкусить наготовленное. Все уже довольно выдохлись, хотелось отдохнуть, но расслабляться было нельзя. Вдруг где-то позади послышалось до боли знакомое цоканье каблучков. В проходе предстал Феликс в своем привычном одеянии. Он окинул взглядом присутствующих, затем стал рассматривать еще не готовые блюда, над которыми они усердно работали. — Привет всем! — необычайно радостно поздоровался блондин, что не осталось незамеченным. Гости также поздоровались, с небольшой опаской, вдруг тот сейчас чего вычудит. — Так хорошо выспались, месье? — саркастично подметил Франц крайне позитивный настрой короля. — Ах, ну... неважно, как я выспался, — он поправил солнцезащитные очки, скрывающие его все еще сонные глаза. — Но я в прекрасном настроении! Особенно когда такой пир намечается. — Вы, наверное, голодны после сна! Так чего же вы ждете? Пойдемте! — один из поваров жестом показал в сторону трапезной. Феликс вместе с Францом отправились туда. Мужчина в белом кителе и колпаке пропустил их и зашел следом. Он любезно отодвинул стул для короля, тот же с радостью уселся. — Как мило с твоей стороны! Как тебя зовут, кстати? — Фабьен. Фабьен обогнул сидящего короля и встал с другой стороны от него. — Это, — он указал на одно из блюд, — Запеченная в меду свинина. Это, — указал уже на другое. — Овощи на пару с нежнейшей телятиной в сливочном соусе! Он стал перечислять все, что стояло на столе, а стояло там немало: различное мясо, овощи, торты и булочки — все, что только можно себе представить. По мере оглашения меню остальные подносили новые блюда и пытались уместить их на столе поближе к Феликсу. А тот даже не знал, с чего ему начать, и сомневался, сможет ли он вообще со всем этим справиться. Он, конечно, ел гораздо больше среднестатистического человека (или клона) но такие количества даже мысленно в себя запихнуть не мог. Хотя голод не тетка, тратить время на сомнения совсем не хотелось, но придется все-таки потратить время на то, чтобы вести себя культурно, а не жрать, как свинья, только перчатки все равно пришлось снять, чтобы их не запачкать. Пустой желудок издал протяжное урчание, желая поскорее наполниться этими аппетитными блюдами. Сглотнув скопившееся во рту обильное количество слюны, блондин принялся за еду. Первую тарелку с наваристым супом Феликс осушил за пару минут, сам не заметив этого. Тепло от горячего бульона разлилось внутри, а на языке осталось приятное послевкусие. — Вам понравилось? — спросила одна из поваров, что стояла прямо позади Феликса, — Нам важно знать Ваше мнение, попробуйте все! Для нас огромная честь Вам готовить! — льстит как дышит. Но это отлично замотивировало правителя напихать в себя побольше, чтобы как следует продегустировать каждое блюдо. — Да, отличный суп, — бросил он, заталкивая в рот жареную куриную ножку. Мясо было столь нежным, что его почти не приходилось жевать, хрустящая корочка была идеального золотистого цвета, как на картине. И так было с каждым угощением — все было слишком идеально, все искушало разжиревшего обжору. Следующим на очереди было овощное рагу и рулеты с мясом вприкуску. Все съеденное оседало на дне растянутого желудка, ощущаясь легкой сытостью. Но с каждым новым укусом количество еды росло, так что Феликс едва мог жевать из-за того, что его рот был переполнен. Он прикрыл рот рукой, чтобы никто не видел это свинство, и не без проблем сумел проглотить все, что напихал. Он кашлянул в кулак и попросил подать ему воды. Вместо воды ему подали огромный стакан со сладким напитком, украшенный различными фруктами и ягодами. Но так было даже лучше. Хоть в стакане и была трубочка, она совсем не понадобилась. Блондин пил жадно, взахлеб, выпил целую половину и принялся есть дальше. Франц пододвигал к нему другие блюда, чтобы тому не пришлось тянуться за ними, еще кто-то из компании стоял с графином и подливал напиток в пустеющий стакан. Живот Феликса уже заметно округлился, что было видно даже под одеждой. Чувство тяжести в желудке яснее давало о себе знать. В какой-то момент послышался громкий треск ткани: рубашка порвалась прямо на растущем животе, что покоился на расплывшихся ляжках. Король явно смутился и аж поперхнулся от такого, его щеки зардели. — Простите, месье, это моя вина. Вы ведь и раньше говорили, что вам жмет эта одежда, мне стоило попросить пошить для Вас новую, — невозмутимо отозвался Франц. Феликс не терял лица и продолжил трапезу, глядя на всех исподлобья, чтобы в случае чего прикрикнуть за усмешку или направленный куда не надо взор. Но все как стояли с добродушными лицами, так и стоят, словно ничего и не произошло. Стоят почти неподвижно, как если бы были очень сконцентрированы на чем-то. Разве что один периодически из графина подливал. Кое-кто из толпы выделялся больше всех — Фабьен, высокий статный мужчина средних лет, такой же блондин, как и сам Феликс, с темно-карими, почти красными глазами и густыми усами. Было в его милой улыбочке нечто зловещее, будто что-то замышляет. И одет не так, как другие: на всех обычная одежда, разве что шапочки, фартуки и перчатки надеты, маски спущены на подбородок, а на этом полный поварской комплект. Феликс сузил глаза, вглядываясь в его лицо. — Король Феликс, что-то не так? — заметив его взгляд на себе, поинтересовался Фабьен. — Нет, все в порядке... — тихо пробормотал он и постарался прогнать все плохие мысли. Взял следующую тару и вновь стал нещадно поглощать ее содержимое. От греха подальше блондин, как можно незаметнее, заранее расстегнул пуговицы на своем мундире, чтобы не повторить тот позор еще раз. И сделал он это не зря, ведь, чем больше он ел, тем больше рос его аппетит, соответственно, и брюхо тоже. Конечно, тот факт, что его толстый живот вывалился изо всякой одежды и стал отлично всем виден, был унизительным, но так хоть дышать стало чуточку легче. Вкус каждого угощения был восхитителен, но, несмотря на это, смаковать каждый кусочек по пять минут Феликс не собирался, а ел, как в последний раз. Будто знал, что он и в правду будет последним. Капли соуса стекали по его подбородку и едва успевали быть вытертыми до того, как запачкают белоснежный лацкан. Пухлые пальчики, напоминающие сардельки, со страстью разрывали сочное мясо на части и отправляли в рот, тут же хватаясь за новый кусок. Очки вечно съезжали на нос, закрывая оправой обзор, отчего приходилось поправлять их чистым запястьем. Желудок ощущался таким же грузным, как камень прямо в животе, еще и болел от переполнения. Король сейчас совсем не выглядел достойным так называться, а походил скорее на дикое изголодавшееся животное, сохраняющее остатки человечности в виде имения при себе салфеток. Хотя, чего уж врать, в любое время он выглядел как жирная свинья, которую разве что на сало пустить можно, но уж точно не доверять к правлению целое государство. Съесть за раз целый банкет? Без проблем, этим он сейчас и занимался. Каждый вдох уже давался с трудом, появилась заметная одышка, тяжелые руки уже медленнее черпали изо всех тарелок. Огромное пузо упиралось в стол, что давил на переполненный желудок, так что пришлось раздвинуть ножки пошире и дать массивному животу плюхнуться между ними. Феликс тяжело вздохнул, подавив сдавленный стон, и откинулся на спинку стула. Половина стола — первые и вторые блюда — уже опустела, но осталась еще куча различных сладостей и выпечки. — Фух, вы отлично постарались... — Вы же еще не попробовали десерты! — Они Вам точно понравятся! Лучшие десерты во всей Фелиции, как подобает! — Хорошо, — сквозь зубы процедил блондин, принимая прежнее положение поближе к столу. Феликс еще раз окинул взглядом оставшиеся блюда и, поддавшись соблазну, решил вкусить и их тоже. Он взял пышную булочку и надкусил ее. Внутри она была почти до краев заполнена сгущенкой. Приторная сладость после соленого отлично сыграла на руку кулинарам, и Феликс решился продолжить трапезу. Дожевав булку, он принялся за клубничное пирожное. Кусочки ягод отдавали кислинкой, дополняя нежный вкус сливочного крема. Сладости абсолютно точно являлись слабостью короля, ранее он втайне ел их тоннами — теперь он делает это открыто, чем вполне можно нагло воспользоваться. Тарелки быстро пустели: кексы, эклеры, оладьи и еще множество угощений — на все это, как ни странно, нашлось место в бездонном желудке правителя. Казалось бы, он уже и так переполнен, но почему-то все еще продолжал вмещать в себя огромное количество еды, поистине как черная дыра. Но с каждым новым глотком самому Феликсу становилось дурно. Дышать тяжело, двигаться тоже, изнутри распирает, растянутая кожа и другие ткани неприятно болели — явно не стоило идти на поводу миловидных кулинаров и так сильно обжираться. Наконец стол почти опустел, за исключением последнего, главного десерта — огромного торта из пяти слоев, выглядевшего как настоящее произведение искусства. Когда блондин вдоволь налюбовался внешним видом, целый торт порезали на несколько больших кусков, из которых так и сочился сладкий крем. Собрав всю волю в кулак, он сделал последний рывок, уже с большим трудом поглощая первый кусок. Украшение из шоколада хрустнуло на зубах, челюсти двигались лениво, из последних сил. Крем просто таял во рту, пропитанный сиропом бисквит был безумно мягким, как настоящее облако. Столько сладкого уже не лезло в глотку, так что пришлось просить подлить из графина еще. Но напиток также содержал приличное количество сахара, и Феликс настоял на том, чтобы ему принесли что-нибудь понейтральнее. Вскоре на столе оказалась огромная пятилитровая бутылка жирного молока. Недолго думая, блондин поднес ее ко рту, припал губами к широкому горлышку и стал вливать в себя жидкость, почти не глотая. Он залпом выпил чуть меньше половины бутылки и ненадолго оторвался от питья, чтобы вздохнуть. Жажда все еще мучила, и хоть боль в животе только усилилась, Феликс не останавливался. Он вновь стал пить, пока остальные наблюдали, как его брюхо вздувается еще сильнее прямо на их глазах, как у сосущего кровь комара. Выпив все до последней капли, Феликс с силой ударил по столу пустой бутылкой и вновь вернулся к торту. Осталось совсем немного. Наплевав на правила приличия, он облизал запачканные кремом пальцы и взял следующий кусок. Торт, казалось, даже не доходил до желудка, а застревал где-то в пищеводе. Но это ведь не повод останавливаться, правда? Фабьен велел остальным принести еще молока, вряд ли король мог бы справиться без него. Тот же обреченно выдохнул. Теперь Феликс откусывал торт и сразу запивал, укусы были не такими жадными, как стоило от него ожидать, а маленькими. Он пил, дабы оттянуть момент, когда снова нужно будет кусать. Будто ребенок неохотно ел мерзкую кашу, набирая полную ложку, вычерпывая из нее пару крупиц языком, а остальное вываливая обратно в тарелку, и так по кругу. Хотелось лишь поскорее закончить эту пытку. И вот, остался последний кусок. Феликс пялился на него, не решаясь взять. Скрытый за очками взгляд был затуманенным, на лбу выступила испарина, в ушах звенела кровь. Остальные стояли над душой и выжидающе смотрели на самого Феликса. Его руки покоились на гигантском переполненном животе, бережно поглаживая и боясь надавить слишком сильно. Сам живот сейчас был чуть ли не с Феликса размером. Под толстым слоем мягкого жира довольно отчетливо чувствовался твердый раздутый желудок, издающий громкие звуки от любого воздействия на него. Блондин протянул руку, еле удерживая ее на весу, и взял кусок. Осмотрел его. Кусок как кусок, ничего необычного, но лучше подольше посмотреть на него, чем есть вообще. Но есть нужно. Он сделал глубокий вдох и стал запихивать кусок себе в горло, обильно запивая оставшимся молоком. Закончив этот пир, Феликс не смог сдержать стон облегчения. Он запрокинул голову и взглянул на по-прежнему стоящую позади женщину. Что-то в ней было не так. В ее глазах сверкнула искра. Он взглянул на остальных присутствующих. Фабьен сделал пару шагов в сторону короля с довольно угрожающим видом. Кулинары обступили его со всех сторон, а Франц стоял поодаль от них. Его лицо было спокойным, но глаза — опечаленными. Все же грустно расставаться с близким ему королём, но это было необходимо. Позади послышались быстрые шаги. Но что же там несли? Новые блюда? Точно нет. Тогда что? Несколько человек шли с большими носилками, предназначенными специально для ненасытного монарха. У Феликса закрадывались переживания по этому поводу, но из-за сильного давления в желудке догадки о том, зачем это нужно, все время терялись, уступая место концентрации на болезненных ощущениях. Крепкие парни подошли к пустому столу и попытались как-нибудь достать эту большую тушку. Не обошлось и без сломанного стула, который еле как вообще держался, буквально сотрясаясь под таким весом. Феликс пытался сопротивляться, но был слишком слаб и неповоротлив, чтобы постоять за себя, хотя не оставлял попыток. Да и едва терпимая боль сковывала его движения не хуже кучи жира. Когда он слишком разошелся, подоспел Фабьен и влепил ему отрезвляющую пощечину, затем скомандовав связать руки и ноги. От неслабого удара в глазах потемнело, а спустя пару секунд проявилась жгучая боль на щеке. Теперь, когда король был обезврежен, уложить его стало гораздо легче. Через время тело уже покоилось на носилках, а потом с трудом было унесено в центр королевства. Предварительно команда также не забыла привязать Феликса к самим носилкам, чтобы точно не попытался сбежать. Не только же диктатору пировать, верно? Похоже, много кто из граждан стоял на главной площади, предвкушая начало. Столь громкая новость быстро разлетелась по всей стране, и много кто желал увидеть это своими глазами. Где-то неподалеку стояла машина, похожая на гриль, только в несколько раз больше обычного – туда и направились те парни, несущие Феликса. Во главе всей компании гордо шел Фабьен, осматривая толпу и ухмыляясь. Угли на тот момент были достаточно раскаленные, так что можно начинать готовку главного блюда. Феликс мог лишь скулить и ерзать, пытаясь выбраться. Он глядел на толпу собственных граждан, жаждущих лицезреть казнь короля, неспособный никак себя защитить. Мужики наконец добрались до гриля и остановились, позволяя главе компании сделать все дело. Фабьен принялся стягивать с короля одежду, с трудом минуя веревки, коими он был привязан к носилкам. Ткань все же поддалась и вскоре была снята, ибо веревки все же затянули не настолько сильно, и одежда смогла под ними проскользнуть. Ныне диктатор был обнажен перед толпой ненавидевших его зевак, но то было лишь начало. Один из поваров подал главарю тару с неким маринадом, состоящим из различных специй и маслица. Натянув заранее прихваченные с собой латексные перчатки, Фабьен зачерпнул рукой специи и принялся обмазывать ими беззащитное тело короля. Он прошелся по всем складочкам, тщательно подготавливая главное блюдо к приготовлению. Феликс из последних сил старался вырваться, ощущая стыд пуще прежнего, когда его мягкие места обминал повар, стараясь хорошенько промазать специями. На глазах его выступили едва заметные слезы от столь сильного унижения. Где ж это видано, чтоб с королем так обращались? Толпа кричала и улюлюкала, когда Фабьен наконец закончил подготавливать свинку к обжарке. Все еще не развязывая короля, парни перевернули носилки и уложили его прямо на гриль лицом вниз. Тот вмиг сорвался на крик, ощутив раскаленную решетку на своем теле. Один из мужиков навалился на него сверху, сильнее прижимая к грилю. Вскоре запахло горелой плотью. Кожа Феликса явно хорошо прожарилась, на ней выступили волдыри, в некоторых местах и вовсе появилась аппетитная золотистая корочка. Он все еще был в сознании, прекрасно все осознавал и чувствовал, но сил бороться больше не осталось, совсем он ослаб. Голос охрип, горло болело, больше ничто не могло уберечь его от неминуемой публичной казни. Он лишь с болью пялился в горячую решетку пред своими глазами, молясь, чтобы все это поскорее закончилось. Лишь тогда все-таки веревку развязали, убрали носилки и закрыли крышку гриля. Спустя некоторое время, блондин уже потерял сознание от болевого шока, так что осталось лишь спокойно дождаться, когда блюдо будет готово. Все же мышц в короле было немного, на бо́льшую часть массы приходился жир, но это всяко лучше, чем ничего, для изголодавшихся подданных. С таким-то слоем жирка мясо прожариться должно нескоро, но ради столь элитного пира можно и подождать. Через пару десятков минут Феликса перевернули на спину, дабы прожарить с обеих сторон. Выглядел он, конечно, уж очень плохо, да и вряд ли к тому моменту был жив. Волосы были опалены, в некоторых местах сожжены вовсе; одна сторона лица, коей он плотно прилегал к грилю, напоминала странного вида стейк, на котором красовались следы от решетки; глаза, понятное дело, там больше не осталось, лишь странная масса в глазнице. Тело же смотрелось все-таки чуть лучше, по крайней мере его можно было с натяжкой назвать похожим на нечто съедобное. Завидев трупак диктатора, толпа разошлась еще сильнее, все рвались взглянуть на него поближе. С невозмутимой улыбочкой, но строго и уверенно Фабьен старался успокоить голодных жителей и пока что держать их подальше от гриля, словно ему это было не впервой. Каждое слово его и действие были идеально отточены, как всю жизнь к этому моменту готовился. Наконец блюдо было готово. Гриль выключили, не став снимать с него Феликса. Тот хоть и отдаленно, но напоминал зажаренного хряка с хрустящей корочкой, которому только не хватало яблока во рту. Фабьен взял длинный нож и вонзил его прямо в бедро короля, распарывая подтаявший на огне жир. Он срезал с кости шмоток сочного мяса и швырнул в толпу, чуть ли не устроив массовую драку за него. Фабьен смотрел с ухмылкой на сие зрелище: голодные граждане некогда поистине счастливой страны съедают своего же правителя. Жадно рвут его плоть, с истинным восторгом и накипевшей чистой ненавистью за все его поступки. Фабьен глянул в сторону, где стояли остальные, кто помогал со всем деянием. Некоторые из них поглядывали на все с радостью, некоторые — с отвращением, но лишь верный секретарь не мог сдержать скупых слез, вытирая те платочком. Фабьен отрезал по большому куску, бросая в бесчисленное количество граждан, проходивших уже на каких-то гиен, а не людей. Понадобился день или больше, чтобы эта грандиозная трапеза каннибалов закончилась. Диктатор повержен. Народ ликовал, уже предвкушая хорошую жизнь, как в старые добрые. Через время был избран новый правитель, на чьи плечи легла ответственность за восстановление порядка в стране. Имея при себе оставшийся от бывшего короля генератор, он быстро смог привести все в норму. Все вернулось на круги своя, в Фелиции воцарилась гармония и былое счастье. Отважных кулинаров же нарекли героями, совершившими акт правосудия, и глубоко почитали другие граждане. Фабьен, как их некий предводитель, ныне работал поваром при дворце, чему был несказанно рад. Франц еще долго тосковал по почившему королю, хотя и сам понимал, что так будет лучше. Разумеется, через некоторое время весь о погибели дошла и до остальных клонов. Как ни странно, скорбели все. Даже те, кто, казалось бы, тоже его ненавидел или был вовсе не способен проявлять эмоции. Давний товарищ был, как-никак. Но время лечит, да и у многих своих проблем полно — некогда оплакивать утрату. Вот и сказочки конец, а кто слушал — молодец.