wild is the wind

4 июля, 1995 В предрассветный час родовое гнездо Блэков напоминало дом ужасов с призраками, готовыми вырваться из холодных стен по велению скорби или сумасшествия. Регулус перестал бояться секретов, скрытых шёлковым слоем обоев и смертью эльфа-свидетеля: всё же он вырос среди них, бегая наперегонки с братом меж пропитанных смертью комнат. Тогда заливистый смех Сириуса обратил кошмар в сладкий сон. И только в молчаливой темноте ночи Регулус видел дом таким, каким он был на самом деле: полным чудовищ. — Ты Блэк, — говорила Вальбурга, укладывая сына спать, — ни один монстр не сможет навредить тебе. Только теперь, проходя под головами эльфов, Регулус отчётливо осознавал почему: они, Блэки, были чудовищами в этой истории. Жадными и древними тварями из преисподней. Исключая лишь несчастных жертв-праведников, каждый Блэк был обречён навеки гореть в низинах подземелий Аида. Только там чешуя из богатств и власти не сумеет спасти их жалкие души. Регулус был одним из них. Изара смотрела на него, как Сириус когда-то, называя трусом перед тем, как исчезнуть навсегда. Боги смеялись над Регулусом, предоставляя ему второй шанс потерять их обоих вновь. Однако любые хорошие мысли о брате улетучились, когда свет резко зажёгся, а Сириус, обёрнутый а халат, возник на верхней ступеньке лестницы, ухмыляясь и посипывая чай с мелиссой, словно домохозяйка, поймавшая сына за ночными прогулками. — Привет, братец. Это раздражало Регулуса в школьные годы (молчание Сириуса стоило дорого) и несомненно продолжает раздражать и сейчас, как и всё, что касалось разделения дома с человекоподобной псиной. — Сириус, — вяло кивнул Регулус, поднимаясь вверх по скрипящим ступенькам. Брат выглядел подозрительно довольным, следя за Регулусом с величайшим интересом, будто знал, что тому было, что скрывать. Для Сириуса это была всего лишь прогулка, или же повод поставить Регулусу подножку прямо перед Дамблдором. С последствием этого можно было справиться, однако что-то подсказывало магу ожидать большего спектакля. И он был прав: Сириус заговорил сразу после, позволив брату сделать два шага вперёд: — Как прошло ваше свидание с мисс Джонс? Регулус замер, что лишь более развеселило Сириуса, и нервно прочистил горло, ощущая горящую руку страха на себе. — О чём ты? — Я видел, как ты передал ей записку. Их план рухнул. Одна оплошность, и теперь Дамблдор достанет Изару до того, как она явится на следующее собрание. Если не прикончит Регулуса первым. Второго шанса быть не могло, не со стариком-параноиком. Не с Волан-де-Мортом, дышащим в их незащищённые спины. Это конец. — Никогда не думал, что кто-то вроде Джонс клюнет на тебя, но о вкусах не спорят, — продолжал Сириус, смеясь. — Тем более о плохих. — Это было не свидание, — парировал Регулус, словно это было важно. — Зачем ещё ты потащишься в полночь из дома? — Поговорить. Со старым другом. — Другом, да? У тебя такие есть? — Не то, чтобы ты особо интересовался. Это прозвучало грубее, чем Регулус задумывал, однако у него не было ни сил, ни времени на извинения, как бы опустошённо Сириус не выглядел: он старался за них двоих, играя старшего брата, в котором Регулус забыл как нуждаться. Одна война сломила их, а Сириус продолжал верить в то, что вторая может спасти ту шаткую реальность, в которой лишь Регулус не изменился. Они оба застряли в кругах ностальгии по невозвратному прошлому. Однако у Регулуса не было времени. Не сейчас, когда мир мог пошатнуться от самого незначительного действия, а выход из дилеммы казался несуществующим. Регулус рванул вверх по лестнице, не стесняясь грохота своих шагов: у него едва ли было время вытащить Изару из смертельной ловушки, созданной братской любовью. — Я не скажу никому, — объявил Сириус, заставляя брата остановиться. — Знаю, что Дамблдор сказал нам не высовываться, но ты всегда был аккуратнее с нарушением правил, чем я. Облегчение оказалось лучшим из благ. Сириус и не осознавал, что предаёт Орден, и это должно было уничтожить Регулуса давлением вины. Он смотрел на брата, надеясь найти в себе силы хотя бы на благодарность, но эта ночь оставила его истерзанным до пепла и сердечного кровотечения. — Спокойной ночи, Сириус. Тот лишь мягко улыбнулся. — Доброй ночи, Регулус.

°.•.*✦*.•.*✦*.•.°

Вернувшись домой, Изара не смогла заснуть, пусть её разум был в двух секундах от взрыва. Она не могла точно установить причину своего беспокойства, но слова Регулуса играли в её голове вновь и вновь, как раздражающая и невероятно тупая песня, которая неведомым образом прокралась в глубины мозга и засела там будто бы навсегда. Единственная разница была в том, что слова Регулуса ранили гораздо сильнее, даже если Изара отказывалась верить, что они имеют малейшую силу над ней. И всё же старые шрамы болят сильнее под новыми порезами, чем нетронутая кожа. Даже если нож тот же. — Это новый шкаф? — уточнила Алуна, помешивая сахар в своём кофе. Изара пыталась сконцентрироваться на разговоре сестры и Эммелины, но чем больше она старалась, тем быстрее мысли улетучивались к планам и вопросам, которых становилось всё больше с быстрым течением времени: этой ночью, второй с возвращения Регулуса в жизнь Изары, она вновь должна будет рассчитывать на его честность и свои инстинкты, когда два десятилетия тому назад это стало её величайшей ошибкой. Изара не знала, кого ненавидеть больше: Регулуса или свою жизнь. Впрочем, в её сердце хватит ненависти для каждого. — Да, — ответила Эммелина, сияя ярче всех звёзд в своей радости. — Вчера вечером нашли в антикварной лавке. Невероятная удача. — Он очень похож на те, что в штаб-квартире. — Знаешь, — задумчиво протянула ведьма, присматриваясь к тёмному дереву, — я вижу, о чём ты. — Видимо, это судьба. Так, Изара? Если судьбой можно было назвать кражу шкафа прямо из дома Блэков, то невозможно было не согласиться. К тому же Брамбелл оценила все подарки, лежавшие внутри ненужным хламом. — Ага, что-то типа того, — отозвалась Изара, глядя на свой недопитый чай. Алуна оказалось не впечатлена ответом сестры, но она была здесь не ради неё: Эммелина отправила первую важную информацию Дамблдору, и Алуна была первой, кто поздравил её с успешным завершением миссии. На фоне подруги Изара едва ли была хорошим примером успешного взрослого. Если она и вовсе была хороша в чём-то, кроме ошибок. Закатное солнце сияло на двух ведьм, мило болтавших перед Изарой о жизни, которая казалась почти сказкой. Пусть мир гнил, Алуна и Эммелина боролись за маленькие победы и тёплые объятия в конце дня. Изара могла лишь наблюдать, осознавая собственную пустоту на фоне других. Её переполняла злоба, выжигая дыру там, где должно было находиться то маленькое счастье, которым делились люди вокруг неё. Изара повернулась к окну, вглядываясь в последний солнечный луч, объявивший финальный акт той ужасающей пьесы, которую Исса Джонс прозвала жизнью дочери.

°.•.*✦*.•.*✦*.•.°

Прошедшей полночью...

Ночь достигла превосходства в своей тишине. Изара стояла у церкви, загнанная в тень несуществующего бога. Дождь, напоминая о себе блеском капель на асфальте, осторожно падал на ведьмины плечи, стекая вниз по рукавам потёртой куртки, с которой давно следовало расстаться. И звук падения был так чист, словно Изара и не стояла в центре Лондона, шумного в своём гневе и печали. На мгновение мир опустел — и ничего более прекрасного не было. Ни судьбы, которая грозила смертью, ни бремени, готового сломить, ни мира, застывшего в своём бездействии — всё исчезло, оставляя за собой лишь шёпот ветра и мокрые поцелуи дождя по щекам. На мгновение Изара могла поклясться, что может быть счастлива. И затем она ощутила прилив тёмной магии: словно удушливый дым окружил её тело, отрезая все шансы на побег. Эта магия звала к ней ненавистью и едким огнём, способным поглотить весь мир, если ему будет позволено вырываться за дозволенные богами границы. Изара знала лишь одного мага, способного на такую расточительную ненависть и одно заклятие, способное удерживать её на протяжении стольких лет. — А я думал, что буду первым, — сказал Регулус, бесстыдно усмехаясь со смертью в кармане. — Так спешила меня увидеть? Изара не утруждала себя ответными приветствиями: — Откуда у тебя крестраж? Маска спокойного счастья исчезла с промелькнувшим на лице Регулуса удивлением, но времени на скрупулёзно выстроенную вежливость объяснений не могло существовать в той хрупкой ситуации, в которую Регулус посмел поставить их, принеся детище страхов Волан-де-Морта в Лондон. Однако сам Регулус, казалось бы, никак не беспокоился об этом, вновь улыбаясь ужасу Изары. И она вспомнила, почему так ненавидела его. — Думаю, нам стоит начать с самого начала. Регулус был убеждён, что Изара не доверяла ему. Она не скрывала этого, прожигая его лицо гневом карих глаз, но шла рядом и слушала с молчаливой внимательностью и болезненным осознанием, отмечающим каждое его слово знаком понимания. Или же Регулус лишь вообразил себе эти частички эмпатии, надеясь, что Изара не осуждает каждое его решение. Она могла и не верить ему, вообразив слова оправданиями. Она могла использовать признания против него, получив доверие Ордена и Дамблдора. И если бы Изара была умнее или коварнее, она бы воспользовалась шансом. Однако он, ведомый памятью о ночах ушедшей юности, рассказал Изаре всё то, что таил с тех пор, как отправил ей последнее письмо. Исповедь всей жизни. Регулус недолго служил Волан-де-Морту, однако не посмел скрыть ни единой жестокой детали от ночного суда: его пальцы были пропитаны чужой кровью, невинной, чистой кровью. Он совершал грехи и боготворил их, пытаясь убедить себя, что выбранный путь — истинный. Регулус потерял Изару ради той скользкой дорожки — она не могла быть ложной. И всё же, когда первая кровь запятнала рукава школьной рубашки, Регулус не сумел убедить себя в ином. Жизнь стала бессмысленной. Он лишь желал отдать её стоящему делу. Им и стало уничтожение крестража. В той пещере, внимая монстрам и воде в лёгких, Регулус был освобождён от цепей. Страх исчез, боль растворилась, и тьма поглотила тяжёлое от вины тело. Вокруг него был лишь убаюкивающие ножи холода. Регулус сомкнул глаза. Он был свободен, выбирая смерть. И утром он был рабом нового хозяина, связанный новым обязательством. Дамблдор спас его в последний миг, призванный отчаявшейся Вальбургой. Мать плакала над искалеченным телом сына — наследника великого дома, умоляя всех богов вернуть его на землю, однако Регулус не желал идти. Он видел сны об Изаре, и она ждала его в крошечном раю, созданном её улыбкой. Тогда Регулус впервые увидел её в дневном свете. Самое счастливое из его воспоминаний до сих пор — даже оно было ложным. — Оказалось, что матушка знала про план: Кричер позаботился, подсунул ей мои записи до того, как я успел их сжечь, — закончил Регулус. — Он и Дамблдор вытянули меня оттуда, но для мира в тот день я исчез навсегда. — Что насчёт твоей матери? — Дамблдор сказал ей, что меня спасти не удалось. Она сделала вид, что я пропал, и после убийства отца окончательно сошла с ума от горя. Когда я пробрался её навестить, она посчитала меня одной из своих галлюцинаций и не захотела говорить со мной. Регулус так и не смог попрощаться. Он обещал вернуться, не зная, что следующим утром его будет ждать труп матери, такой же измученной и жалкой, как и при жизни. Ни капли цвета на бледном лице, лишь разочарование и злоба. Вальбурга Блэк умерла во сне, и то была единственная милость, оказанная ей небесами. — Ты вернулся после её смерти? — догадалась Изара. — Да, сразу после. Никто не хотел входить в проклятый дом, так что я не видел ни одного Блэка с тех пор. Все они постепенно угасли в своих мэнорах. Кроме меня и Сириуса, не осталось никого. Вышло поэтично, не так ли? Изара не дала ответа. Регулус не настаивал на нём. Однако он хотел той же истории от ведьмы, тех же подробностях о пропущенных им годах, тех же простых повседневных фактах о тихой жизни, которую Изара, должно быть, всё же нашла. Или же так говорила мечтательная часть Регулуса, которая надеялась, что без него жизнь Изары стала лучше, что его исчезновение было верным хотя бы для счастья одной ведьмы. Вскоре площадь Троицы возникала перед глазами, и Регулус знал, что желанной истории ему не получить. — Почему ты не писал? — спросила она, будто озвучила запоздалую мысль. — Важно ли это сейчас? Изара помедлила, но вскоре отозвалась: — Наверное, нет. Они остановились у памятника на Тауэр-Хилл, опустив глаза на железные таблички с именами многочисленных казнённых, не поклонившимся своим правителям достаточно низко. В полутьме трудно было разглядеть имена, но для истории они блекнут на фоне цифр. Этого было достаточно: увидеть, сколько табличек осталось на площади и сколько имён оказалось высечено на них. Вглядываться в тонкие буквы даже не стоило. И всё же история построена на жертвах казнённых и убитых — тех, кто сражался за то, что было верно, за свободу и мир. Такие личности не были редкостью, но они редко доживали до момента изменения. Однако под правильным углом их трупы были способны пошатнуть устои, заставив толпу гадать, стоит ли подставлять щеку тем, кто казнит их за ответный удар или мольбу о пощаде. Регулус не был таким человеком, но Изара Джонс, прожившая всю жизнь ради других, была следующей жертвой палачей и вояк. Её смерть останется незначительной заметкой, ещё одним именем на плите, сколько бы крови она не пролила во имя Вечной Битвы. Несуществующий же труп Регулуса шокировал хрупкий мир чистокровных достаточно, чтобы превратить их уважение к Тёмному Лорду в страх, который одолеть куда легче. Поэтому Регулус Блэк должен сделать всё, чтобы смерть Изары Джонс была значимой. Он не мог спасти ни её, ни себя — эту глупую мечту Регулус оставил на пороге школы своей последней весной. Им обоим было суждено умереть, подарив рассвет новому миру или замёрзнув в ночи старого. — Хочешь преподать мне урок истории? — усмехнулась Изара. — Надо сказать, что есть доля иронии в казни первого человека, кто вздумал мечтать об идеальном мире. — Томас Мор умер за свою веру. В этом есть нечто героическое, не находишь? — Он умер за церковь, а это две разные вещи. — Ты не можешь хоть немного романтизировать жизнь? — А ты не можешь обойтись без драматичных вступлений, — парировала Изара. — У всех нас свои недостатки. Регулус прочистил горло, внезапно почувствовав себя неловко в её всезнающем, резком на язык присутствии, а Изара выглядела как никогда довольной собой. — Если бы я боялась смерти, я бы не стояла здесь сейчас, — отметила она почти снисходительно. — Ради Алуны и ради Милли я сделаю всё, что необходимо. Вот он, момент, когда Регулус либо расскажет все, доверив Изаре будущее Волшебного мира, либо сдастся и слепо последует за Дамблдором в пропасть. Возможно, в другой вселенной, где торжествует здравомыслие, Регулус продолжил борьбу самостоятельно, так и не встретившись с ведьмой под покровом ночи, но здесь он каждый раз выберет Изару. Без колебаний. Старые привычки убить сложно. — Хорошо. Как много Вы знаете о крестражах, мисс Джонс? — Достаточно, чтобы ты перешёл к делу. Регулус покачал головой, почти улыбаясь, и повиновался нетерпеливости Изары, следуя за ней в сторону Темзы, лежавшей тёмным пятном сквозь Лондон: слушать об истории ведьма всё равно была не намерена, а увидеть Лондон её желаний не могло повредить. — Волан-де-Морт создал несколько крестражей, — начал Регулус. — Мы не знаем сколько, но Дамблдор предположил, что места нахождения крестражей связаны с прошлым Волан-де-Морта. Первый крестраж, который мы нашли, был в пещере у приюта. — Детдомовец? Это многое объясняет. — Второй был на хранении у Малфоев. Дневник Волан-де-Морта, тогда ещё Тома Риддла, уничтоженный клыком василиска пару лет назад. — Но мы же можем использовать что-то ещё? Регулус тяжело вздохнул, ощущая собственную нервозность и лёгкую некомпетентность. — В теории. Яд василиска — это единственное, что было проверено на практике. Этот, — похлопав по карману, проговорил Регулус, — мы храним целым, чтобы искать остальные. Правда, сейчас Дамблдор боится, что Волан-де-Морт может почувствовать, как его душу уничтожают, так что, даже если мы найдём крестраж, мне не разрешено ничего использовать. — То есть ты хочешь сказать, что за 16 лет вы не добились ничего, кроме каких-то теорий? — посмеялась Изара, закатывая глаза. — Мерлин, и чего я ожидала? Регулус помедлил с ответом и потупил взгляд, надеясь спрятать раздражение на лице. Сейчас он презирал прямоту ведьмы: с её слов невыносимая, жалкая жизнь Регулуса становилась ещё более никчёмной. Он желал найти достаточно гнева в себе, чтобы оспорить их, но что могла сделать змея против когтей хищной птицы? Оправдываться перед судом неблагородной истины. — Мы создали список мест, где Волан-де-Морт мог спрятать остальные крестражи, и заклятие, которое помогает их искать с помощью кулона, но... — Но? — Чтобы вычеркнуть один пункт из списка, нам необходимо несколько дней. Мы проверили школьные подземелья, окрестности приюта, Кинг-Кросс и после случая с Малфоями дома тех Пожирателей, которые заперты в Азкабане, однако всё было напрасно. — Иными словами вы ничего не нашли, так что мои слова остаются фактом. Регулус мечтал найти дерзость так же откровенно смеяться кому-то в лицо с праведной гордостью за оскалом. Его гордость закипала в своём распаде, заметно добавляя шипения в голос: — Мы думали отправиться в дома родителей. Возможно, там охота будет удачнее. — Это первое, где я бы искала. Разумеется. — С чего бы? — Если Волан-де-Морт опирается на свою историю, то его родители точно являются её значимой частью: чистокровность и вся хуйня. Если ваша теория верна, то крестражи должны быть и в Хогвартсе, а в доме Малфоев должен был находиться последний. Закончить цикл своим дневником в месте, откуда ты начал войну, имеет смысл. Порой Регулус забывал, насколько невероятна была Изара в своей проницательности. Он почти забыл причину своей злости, не замечая, как края губ приподнимаются в гордой улыбке, пока он чуть растерянно собирает ответ: — Д-да, но мы не нашли ничего в Хогвартсе. К тому же, мы предполагаем, что Волан-де-Морт искал артефакты, связанные с Хогвартсом, что делает саму школу необязательным пунктом, так? — Зависит от того, как много этот склеп значил для него. — Всё. Сразу после школы он направился работать в Горбин и Бэркес, который, как ты знаешь, занимаемся темномагическими безделушками. Мне удалось пробраться туда и покопаться в бумагах. Увы, только официальные транзакции были... — Транзакции, вау. — Многие проходят неофициально, — с тяжёлым вздохом продолжил Регулус, — клиенты остаются анонимны. Но стоит отдать должное, наши продавцы вели отдельные записи, фиксируя цены и кто и когда продавал или покупал товар. Мне пришлось покопаться, но в записях за конец 50-х я обнаружил имя Реддла среди мальчиков на побегушках: он провёл около восьми лет торгуясь, а затем исчез, отправившись к некой Хепзибе Смит после нескольких удачных сделок. — Значит, убил её и спёр школьные сувениры? — Именно. Газеты не уточнили какие, но у Дамблдора оказалось достаточно знакомых-коллекционеров: они подтвердили, что были крайне разочарованы, не найдя чаши Пуффендуй и кулона Слизерина в числе выставленных на аукцион трофеев. Они остановились у самой Темзы, промокшие и уставшие после долгого дня в Лондоне, однако мысли о личном дискомфорте были как минимум эгоистичны, когда пальцы Регулуса сомкнулись вокруг ткани, обёрнутой вокруг крестража. Порой Регулус часами смотрел на кулон, гадая не только о его тайнах, но и о том, как кусок металла и камней мог послужить причиной смерти (или даже двух, если Волан-де-Морт не создал крестраж с убийством мадам Смит). Тёмный Лорд подарил кулону такую цену, заставив магов осматривать его со страхом и восхищением. С жадностью до того же могущества. С ненавистью или отчаянием. Из всех знакомых артефакту волшебников только Изара устояла перед любопытством, лежащим во тьме. Регулус дал ей три шанса спросить про кулон, и трижды он был уверен, что Изара захочет узреть это драгоценное творение грешной души. Однако ведьма не бросила и взгляда на торчащий из кармана кусок тряпки. Её не колебала ни трагичность, ни загадочность истории украшения. Изара смотрела лишь на реку, отражающую свет звёзд или огней, с выражением задумчивого спокойствия, преследовавшего ведьму всю вторую половину прогулки. Регулус мог поверить, что Изара и не волновалась, с тем, как бесстрастно звучал её голос: — У нас есть кулон. Меч Гриффиндора в замке, а диадема? — Не появлялась ни в одной коллекции, так что... — У нас есть теории и ничего больше, — устало закончила за него Изара. Регулус хотел ответить, но вновь столкнулся лишь с правдивостью заявления и неспешными шагами ведьмы вдоль доков. Она будто бы пыталась убедить его в провальности миссии или обвинить в его же бесполезности, однако Регулус боялся предоставить честность Изары настолько жестокой. Иначе она бы давно обернулась его внутренним голосом. Дождь начал усиливаться, капли падали всё быстрей, застилая взор и обращая мир в дымчатый образ, но даже в нём Регулус преследовал Изару, боясь потерять её в ночи. И на сей раз она не сказала ни слова, будь то выражение протеста, или одобрения, или гнева. Изара даже не взглянула на него, однако Регулус знал, что её гнев не молчалив, и вскоре поравнялся с ней. Теперь, имея всю информацию, Изара могла начать протест самостоятельно. И то был последний козырь в рукаве Регулуса: он хотел видеть её капитаном на линии фронта, как бездушный ублюдок. В одиночку она лишь солдат-изгой без шанса на историю. Поэтому, оправдывая своё отчаяние, он оказался перед Изарой, дыша сквозь воду и вину. — Ты права, — прошептал Регулус. — Хорошее начало. — Может, за всё это время мы с Дамблдором собрали только обрывки фактов, но ты можешь намного больше, Изара. — О чём ты? Она попыталась выглядеть сбитой с толку, но даже сейчас, в ночной темноте, сквозь ливень, Регулус видел беспокойство в карих глазах так пугающе ясно, что почти поверил в то, что знает их. — Ты почувствовала крестраж у меня в кармане, — напомнил он. — Я... — Изара помедлила на выдохе, сочиняя ответ. — Я увидела. — И сразу догадалась, что это? — Я не знаю, на какие расстояния я могу чувствовать подобное, ладно?! Я даже не уверена, что это была не случайность или удар интуиции! Я работаю с артефактами, и это не значит, что я смогу их достать из любой лондонской мусорки! Регулус схватил Изару за плечи до того, как гневная ложь смогла бы остановить его. Пальцы сами обернулись вокруг хрупких костей, скрытых тонким слоем животной кожи и заклёпок, и Изара приняла его прикосновение лишь с непониманием, словно не зная, что ей делать с теплом чужой руки. Регулус почти замолк, едва найдя силы объяснить что-то этому печальному, потерянному лицу: — Если мы уничтожим крестраж, который Дамблдор использует для поиска, ему не останется иного выбора, как опереться на тебя. Пожалуй, глупо было ожидать аплодисментов и согласия, но Регулус не терял надежду, пусть Изара и смотрела на него в гневе и шоке, усмехаясь так болезненно злобно, что ему захотелось зарыться в землю от тонкого стыда. — Если это предложение хоть сколько-то серьёзно, то нет, — процедила Изара. — Я не подписываюсь на план самоубийства. — Ты будешь нужна ему, Зари, — спешно прошептал Регулус. — Выслушай меня... Пощёчина пришла неожиданно, разжигая щёку, но, должно быть, получена заслуженно. Боль отступила быстро, однако иные ощущения вскоре заменили её, раскрыв глаза на первое правильное предположение за всю ночь: Регулус ощутил дыхание Изары на своём лице, преследуемый её разъярённым, прекрасным и печальный взглядом — заслуженно, теперь Регулус был уверен. Теперь Изара смотрела на него так, как он заслуживает, сжимая пальцы на воротнике его рубашки. Однако облегчения от её ненависти Регулус не почувствовал. Ему лишь сильнее захотелось обнять её. Старые привычки, да? — Я провела полжизни, оплакивая тебя, — прошептала Изара, не скрывая гневной дрожи в голосе. — Зачем? Чтобы ты ушёл, как только появился шанс умыть руки? Опять? Опять оставив всех, потому что вина невыносима? Опять сделав вид, что твоя смерть — это смерть героя, когда ты просто хочешь сдохнуть, как трус?! Изара пыталась достучаться до призрака, и Регулус мог поверить, что он ожил вместе с тем, как его сердце упало, разбиваясь вдребезги об её слова. Словно оно было целым все эти годы. Только Регулус был трусом, как Изара и сказала, и не смог вытянуть из себя достойное извинение, молча принимая попытки растрясти его замершее тело. Такой Регулус всегда был отвратителен Изаре, но он уже не знал, как стать другим. — Ты оставляешь меня пригребать дерьмо за тобой, пока Дамблдор не найдет кого-то с теми же способностями и убьет меня и всех, ради кого мы это делаем, — прошипела ведьма, отталкивая Регулуса от себя с большей силой, чем держала. — Вот твой план, и если ты думаешь, что я позволю этому случиться, то ты глубоко, блять, ошибаешься. Регулус попятился, чуть не споткнувшись, но вскоре выпрямился, сияя тем же стальным спокойствием, которое пытался воссоздать при ней, однако имя вырвалось с уст Регулуса до того, как он успел остановить себя: — Изара... Он не знал, что сказал бы дальше, но ведьма бы и не позволила ему. — Мы отправимся на поиски крестражей вдвоем, — отрезала Изара. — Кулон останется дома, чтобы Дамблдор ничего не заподозрил. Когда мы соберём достаточно, мы уничтожим их, чтобы Волан-де-Морт не прознал про наши планы раньше времени. Это мои условия. Регулус не мог объяснить смену настроения Изары, обнаружив пропасть в своём понимании, однако не спорил с установкой: он получил всё, что хотел самым простым и неожиданным, пусть и неудовлетворительным образом. Этого было достаточно. Ему оставалось лишь кивнуть и отблагодарить богов за снисхождение. Удача редко была на стороне Регулуса Блэка. Быть может, поэтому он у стремился испытать её вновь: — Ты никогда не была осторожной. — Прошло 18 лет, — сказала Изара, не упуская и секунды. — Тебе пора смириться с этим. Вплоть до этого момента Регулус верил, что смог сделать это.