Мгла

Утро. Лекарство. Кружка чая. Ежедневная рутина, сопровождается бабулиным рассказом о походе к соседке. Все это, словно утекает мимо рассредоточенного внимания девушки. Голова забита переживаниями, впереди ожидает первое зимнее выступление. Программа была взята основательная, на передышки между репетициями практически не оставалось места, было ощущение, что вскоре она переберется жить в театр. Надежда Алексеевна, конечно же пребывала в абсолютном негодовании. Такой плотный график уже сказывался на здоровье внучки, недавно пришлось вызвать скорую помощь. Аксенова в окружении постоянного стресса, результатом получила приступ аритмии, который никак не хотел уходить при помощи привычных лекарств. Капельница спасла ситуацию. Однако, даже это не заставило её остановиться. Лина вцепилась крепкой хваткой в эту возможность отвадить собственный разум от тревожных идей. Идей, что не иначе как снежный ком, продолжали настигать её уже месяц. Тот день, когда убийца невольно стал её спасителем, прокручивался неустанной пластинкой. Раз за разом, она вспоминала нападение, проигрывала варианты пугающих событий, что могли случится. Девушке было страшно. Страшно от того, что могло произойти. И от того, что своим поступком, Валера отломал небольшой кусочек от цельной картины представления о себе. Да, она все так же, с холодным потом просыпалась ото снов, где главную роль отыгрывал парень и безжизненное тело, распластавшееся на мокрой земле. Но появились и новые сновидения. Глупые и мешающие здраво мыслить, те в которых он выступал не жестоким карателем а единственным спасением от неминуемого кошмара. Брюнетка в замешательстве не могла определить, какой сон приводил в больший ужас. Все же склонялась ко второму. Один благородный поступок не отменяет сотни бесчестных. Именно этим аргументом девушка продолжала подпитывать свою ненависть к Туркину. За эти тридцать дней, Маякова несколько раз звонила, и каждый раз приглашала на увеселительные мероприятия, то в жилище своего жениха, то на квартиры каких-то друзей. Но каждый раз получала вежливый, но твердый отказ. К счастью, отговорок находилось немереное количество. В этот пятничный вечер предстояло явиться на финальный прогон перед выступлением, что состоится уже завтра. Два дополнительных занятия означали, что бабушка проведет сегодняшний день в одиночестве, совесть терзалась переживаниями, но работать было необходимо. Помощи ждать не от кого. Благо, новенький телевизор мог обеспечить хотя бы какую-то компанию одинокой женщине. Телефонный звонок прерывает монолог Надежды Алексеевны, о новом рецепте варенья. — Я подыму, — подрывается Лина подхватив кружку чая с собой. Надоедливый звук вынуждает ускорить шаг, дабы поскорее вернуть тишину в квартиру. — Слушаю. — Какая же вы строгая, Ангелина … как тебя по батюшке? — вечно задорный голос Нины раздается сквозь трубку. — Ивановна. — отвечает легким смешком. На самом деле, она и не знала, действительно ли отца звали Иваном. Она ничего о нем не знала, отчество в паспорте — единственный ориентир. — Чем же занята наша дорогая Ангелина Ивановна? — Чаи распиваю. А вы сударыня? — подыгрывает этому дурачеству, отпивая очередной глоток. — Только проснулась, и теперь имею смелость, вновь обратиться к вам с приглашением. Опять. В четвертый раз отказывать будет совсем неловко. — Суббота. ДК. Дискотека, все как в старые добрые. — голос приятельницы принимает интригующие нотки, не иначе как зазывая. — Завтра? Прости, как бы не хотелось, — конечно же лукавит, — но завтра концерт. — Да ладно? И ты молчала? — воодушевление наполняет каждое слово, — так даже лучше, на который час выступление? Аксенова хмурится. Она собирается посетить концерт вместо дискотеки? На Маякову совсем не похоже. — Начало в шесть, но… — Супер! Мы придем, этим оболтусам давно пора культурно просветится. — звучит нравоучительным тоном, — а после, как раз успеваем заскочить на самый разгар танцев в ДК. — кажись, приятельница на радостях хлопнула в ладоши. — Я даже не знаю, билеты все распроданы — этот план совершенно не вписывается в её намерения держаться подальше от Валеры. — За это можешь не переживать, уж они то найдут способ, — какой-то хитрый смех звучит после сказанного, — значит решено, до завтра! Попрощалась в фирменном стиле скинув трубку. Тонкие пальцы сжимаются на горячей чашке с такой силой, что кажется осколки с секунды на секунду полетят во все стороны. Не часто в ней зарождалось такое раздражение, однако сейчас лилось по венам, прямо к слабому сердцу. Как она может изменить что-то в этом мире, если даже свою жизнь не в состоянии контролировать? Телефон вновь раздается своим надоедливым звоном. Маякову посетила еще одна гениальная идея? — Ало. — сцепив зубы пытается сохранить тон. — Линочка, привет. — знакомый голос вынуждает разогнавшуюся кровь заледенеть. — Мама?

***

Очередной поход к Бабичу закончился успешно. Конечно, старый жук вздумал выебнуться и откатить должок на пару десятков тысяч. Но, одной улыбки в сопровождении руки, невзначай протянувшейся к «макарову» было достаточно, дабы устранить эти ненужные торги. Сейчас, уже полчаса как возвратившись домой, они с Зимой по обычаю «чаевничали» коньяком в гостиной. Нина все мельтешила перед глазами, носясь из одной комнаты в другую. Пока что, Туркин оттягивал момент её переезда, так что девушка слонялась по квартире, намереваясь найти какую-то дрянь из косметики, что оставила прошлой ночью. — Да, где эта чертова помада? — шипит словно кошка. Зималетдинов в привычной манере посмеивается над женскими причудами, интересуясь: — А чё, в театр без боевого раскраса не пускают? Рыжеволосая игнорирует колкость, принимается снимать бигуди. Валера лишь закатывает глаза, полдня она марафетилась ради этого концерта. Гребаный концерт. Парня не шибко интересовали высокопарные диалоги под аккомпанемент классической музыки, Вахита очевидно тоже. В ДК было привычнее, и несомненно веселее. Делая очередной глоток горячительного, принимает свое плачевное положение на этот вечер. Нина чуть-ли не слезно, просила составить ей компанию, а после, обещалась отправится на дискач, уже продумано прихватив свою подруженьку. Да, все это действо затеяно только лишь с целью выманить святошу на нормальную вечеринку. На кой черт, она так вцепилась в этого «Ангела»? У Маяковой были и другие подруги, куда раскрепощеннее, та же Танька, что осчастливила Зиму на прошлой вылазке. Лысоголовый весь следующий день трещал про невероятную умелость её навыков. Но нет же, ей нужна именно Аксенова. Расспрашивать о причинах такой привязанности, парень не стал. Вообще старался всячески избегать не то что мыслей, даже упоминания её имени. Окончание того вечера, запечатлелось лишь одним чувством паники, в памяти оседает момент — он добрался до качалки, следующая картинка — выходит на ринг. Молчание сопровождало его весь бой, лишь с пятого удара в солнечное сплетение, наступило отрезвление. Морок в виде стеклянных глаз спал, и передал власть тупой, ноющей боли. Туркин моргает несколько раз, допивая залпом оставшийся коньяк, дабы отвадить ненужные воспоминания. — Погнали — друг толкает в плечо, завидев как Нинка надевает сапоги. Парень направляется к выходу, но на полпути возвращается к журнальному столику. Выудив из внутреннего кармана куртки, металлическую флягу небольших размеров, переливает содержимое бутылки. Наверняка алкоголь ещё пригодится. Своеобразная компания в виде девушки с огненными кудрями, и двух молодых мужчин, облаченных в кожу черных пальто, переступает порог здания, что обещало им программу по культурному просвещению. Приглушенный свет не мешает рассмотреть все убранство театра: декоративные багеты, фрески на стенах, фурнитура дверей — везде присутствовали элементы золота. Багряно-красное напольное покрытие перекликалось с креслами концертного зала, такого же цвета. Бритоголовый друг присвистывает, впечатленный масштабами, а Турбо осознает — в театре он впервые. Школьные и студенческие годы, он провел на улице, соответственно подобные мероприятия обошли его стороной. Люди вокруг казались завсегдатыми посетителями, а взгляды их, виделись ему враждебными. Проглотив желание удалиться, намеренно уверенным шагом направляется к нужным сидениям. Кащей весьма удивился, когда Валера обратился с просьбой раздобыть билеты на выступление симфонического оркестра, но безотказно помог, еще и козырные места выцепил: четвертый ряд, не слишком близко, но и достаточно отдаленно, чтобы сохранить обозримость сцены. Расположившись в кресле, пытается принять удобную позу, но все окружение кажется чужим, вызывающим дискомфорт. Приятель тоже по всей видимости был на взводе, так как вереница нелепых шуточек лилась из его уст. Нина излучала абсолютное спокойствие, но наряд состоящий из пестрого платья, цвета фуксия, неизбежно делал её выбившейся частичкой среди этого бомонда. Центральные люстры поблескивающие хрусталю, угасают, остается лишь теплый свет, направленный на сцену. Небольшое приветственное вступление оканчивается выходом всех исполнителей: около сорока человек, что незамедлительно занимают места около своих инструментов. Виолончелисты расположились в третьей линии, прямо перед возвышающимися скрипачами. Аксенова замыкала свой ряд с левого края, как раз напротив притихших ребят. Не заметить ее было невозможно. Девушка была облачена в классические, удлиненные брюки, что плотно облегали талию, а к низу расходились в небольшой клеш, верх составляла неприметная белая блуза. Весь девичий стан, смотрелся ещё миниатюрнее на фоне массивного инструмента. Карамельная россыпь волос, была откинута за спину, пока рука аккуратно придерживала смычок. Турбо не успел завершить такое детальное разглядывание, не иначе как потоком, на него хлынет симфония из разнообразия звуков. Концерт начинается с волнительных миноров, если верить списку предоставленному в брошюре — дебютируют с Моцарта. Весь зал завороженно внимает каждую меняющуюся ноту. Компания не исключение, даже неугомонный Вахит, затаив дыхание бегал глазами по оркестру. Спустя некоторое время, торжественные звуки сменяются какой-то трепещущей энергией следующей композиции, словно всю печаль вместили в одно лишь это исполнение. Парень ощущает полноту эмоций, что намеревались передать с помощью музыки, вновь заглядывает в буклет — Шопен. Ему определенно нравится. Все выступление он пытался, действительно пытался отвести взгляд, переместить внимание на кого-то другого. Но упрямый, зеленый взор каждый раз магнитом тянуло в сторону Лины. Его поражало с какой утонченностью двигалась тонкая рука, заставляя виолончель раздаваться невероятными звуками. Финалом становиться «Танец Рыцарей» — Прокофьева. С первых нот у него перехватывает дыхание. Нечто зловещее, тревожно-захватывающее наполняет его душу, становится трудно мыслить. Будто под воздействием каких-то наркотиков, а возможно даже чего-то по-сильнее, голова начинает смутно кружиться. Дирижер заходится в ритмичных движениях, соответствуя музыке. Нагнетающий темп стихает, позволяя расслабиться, сделать поспешный глоток коньяка. Но мелодия с новой гнетущей силой, возвращается вновь, а к ней присоединяется пронзающий взгляд. Взгляд Ангела. В который раз она предстает пред ним в этом образе, рассеянный свет над темноволосой головой придает еще большей уверенности, что она ничто иное, как воплощение наибольшего страха — его совести. Васильковый цвет вводит в опьяняющий транс, вынуждая вспомнить о своих грехах. Композиция закончилась так же быстро как и началась. Шквал аплодисментов ознаменовал конец выступления. Туркин ощущает недомогание и дрожь в руках, очередной глоток алкоголя не спасает ситуацию. Под удивленные взгляды невесты и друга, подрывается и незамедлительным шагом направляется на улицу. Еле-как подцепив сигарету, закуривает облако дыма прямо на крыльце театра. Вокруг тишина уединения, все посетители еще внутри, видимо заняты обсуждением услышанного. Холод пробирает тело парня, пальто забрать он не успел. — Вижу ты впечатлен — нежный голос раздается в непосредственной близости. Брюнетка огибает колонну подставляя лицо под мерцающий лунный свет. У Турбо внутренности узлом завязало, все бывалые колкости вылетают из головы. — Решил уподобиться моему молчанию? — девушка подходит ближе, наблюдая за трепетом руки, державшей сигарету. Зеленоглазый колеблется несколько секунд, горький вкус сигарет смешался со сладостью коньяка. Невольно, слова вырываются из пересохших уст, но подобрать правильные выходит с трудом. — Это было… — Волнительно? — предполагает Ангел, и на лице ее, он впервые видит легкую улыбку. Красивую. — Да, — голос хрипит, — я взволнован. Пухлые губы растянулись чуть больше, позволяя рассмотреть гребанные ямочки на щеках. И тут идет снег. Первый снег этой зимы, большими хлопьями стремится к земле, попутно ложась на локоны её волос. Его вновь настигает тот самый страх, но в этот раз он не в силах бежать. Он онемел.