Мгла

1994 год 13 апреля

Цвет, падающий с деревьев, белыми хлопьями кружил за порывами ветра. Мелкий дождь моросил по капоту, усиливаясь с каждой минутой, призывая водителя отправиться домой, подальше от предстоящей промозглой влажности. Однако, для него эта мелочь остается незамеченной. Окруженный звенящей тишиной, парень продолжает сверлить взглядом пасмурность весеннего неба. Солнечные лучи пытаются пробиться сквозь необъятные облака, но мрачные тучи поглощают каждый, даже малый намек на свет. От наблюдения за плывущим небом неизбежно начинает мутить. Пора выходить. Рука хватает пышный букет белых лилий, первые дождевые капли встречаются с телом, разбиваясь о кожаную куртку. Воздух здесь кажется удивительно чистым, местность была отдаленной от города, у горизонта даже можно рассмотреть зеленеющие просторы полей. Каждый новый шаг отдает тревожным чувством в солнечном сплетении, таким знакомым и родным, таким, что сопровождало каждую их встречу. Рука сжимается на стеблях цветов, в попытке унять неконтролируемую дрожь. Как только он подходит к нужному месту, возникает желание незамедлительно развернуться, сбежать подальше и побыстрее. Туркин вынимает из внутреннего кармана куртки излюбленную флягу, делает глоток обжигающего напитка. Уже не сосчитать, который за сегодняшний день. Горло горит от алкоголя и сдерживаемых эмоций. Превозмогая кипящую панику, подходит вплотную. Гранитный камень хранит невыносимую, ненавистную для него надпись. Аксенова Ангелина 13.05.1968 — 13.04.1993 Он читал это бесчисленное количество раз. И каждый раз отказывался верить. Ноги подкашиваются вынуждая приземлиться на небольшую лавочку около надгробия. Глаза не сходят с её имени, и осточертевшие слезы отнимают способность отчетливо видеть. Молча ставит букет на могилу, в попытках найти нужные слова, но вырывается одни лишь тихие вздохи. Он помнит как ночевал здесь. Можно сказать практически жил, первых два месяца. Эта самая лавка была его кроватью, пристанищем, домом. Пока в один день, утративший терпение Вахит, силком не увез его ослабевшее тело из кладбища. Чего уж греха таить, и сейчас в нем плескалось желание остаться здесь, желательно навсегда. Его жалкая жизнь утратила всякую ценность в тот самый день. Разум, сердце и остатки рассудка ушли вместе с ней. Прежнее отвращение к себе показалось ничтожным, несущественным по сравнению с тем, которое он приобрел впоследствии. Валера всецело презирал себя, безжалостно уничтожал и ненавидел. Ярой, неистовой ненавистью. Но, еще больше он винил себя. Парень считал собственную оплошность, единственной причиной её смерти и другого мнения не признавал. Ведь именно он, блять не успел. Сука, тот день должен был стать предпоследним шагом на пути к их совместному будущему. Но стал концом. Вечером, накануне, они возвращались домой после очередной репетиции Лины. Кажется, тогда парень окончательно обезумел от счастья, всю дорога протекала обсуждениями предстоящего переезда, до которого оставалось два дня. Светящееся детским восторгом избранница, разжигала в нем новые искры влюбленности. Квартира встретила горой сумок и чемоданов, что обязаны были уместится в его новенький «Крузак». Виолончель, также предусмотрительно была отложена к остальному багажу. Небольшая перепалка, на тему необходимости перевозить с собой три вида оружия, неизбежно закончилась бурным сплетением тел, мучительными стонами и кровавыми следами их страсти. Развалившись на одежде, что была перевернута из коробки в порыве неукротимого исступления, Туркин завороженно глядел на раскрасневшуюся девушку. В тот момент, переживание расползлось на нежном личике и она сообщила, что по случайности оставила лекарства в театре, вместе с тетрадью исписанной нотами. Он лишь успокоил брюнетку, пообещав утром забрать нужные вещи. Блять. Все было идеально, если даже не лучше. До наступления нового дня. Впервые за долгое время, Валере вновь приснился кошмар. Тот самый с участием его ангела. Страх парализовал все тело, заставив пробудится от оглушительного звона в ушах. Соседнее место пустовало, сохранив остатки тепла её тела. Вихрь тревоги завязался узлом в животе, быстро преодолев расстояние до кухни парень замирает на пороге. Лина свернувшись клубочком, лежала на полу, полностью обездвиженная, не издавала ни звука. Упав на колени, Турбо склонился над ней, перемещая голову к себе на колени. С трудом нащупал два, едва ощутимых удара сердца. В глазах потемнело, мозг в панике пытался перебирать варианты действий: добежать до театра он не успеет, поэтому в три коротких шага подлетает к телефону, вызывая скорую помощь. Его трясло, от головы до кончиков пальцев, страх полностью затмевал разум. Массаж сердца был противопоказан, так ему сказал оператор на линии. Он просто продолжал хаотичными движениями поглаживать её волосы, моля всевозможных богов о прощении. На короткий миг её глаза, невероятной синевы, открылись, а уголки бледных губ приподнялись в той самой улыбке. Туркин надеялся, что это сон. Очередной кошмар, что настиг его посреди ночи — ведь этот мимолетный миг закончился и взор её вновь померк. Слезы стекали прямиком на девичье лицо, спутанные волосы, но он лишь продолжал обнимать её, неспешно раскачиваясь. Скорая застала уже холодное тело, и невменяемого парня. Воспоминания о том дне неизбежно преследовали его уже год. Хотя не сказать, что парень от них убегал, скорее наоборот, прокручивал из-раза в раз, в попытках найти хоть намек на другой исход. Если бы он проснулся немного раньше? Господи, почему он не проснулся немного раньше? Опустившись на колени, Турбо немигающим взглядом сверлил холодный надгробный камень. К счастью фотографии не было, её ангельский вид не должен был украшать такое мрачное место. — Прости меня — наверное эта фраза звучала чаще всего. Он повторял её каждый день. Выпив залпом половину содержимого фляги, утирает влагу с глаз. Часы показывали два часа ночи, когда он поднялся с промерзлой земли, направляясь в сторону автомобиля. Голова была пустой, только тело ломило от судорожной боли в грудной клетке. Этот год был кромешным адом. Туркин буквально уничтожал сам себя, привычным алкоголем и даже прибегнул к помощи наркотиков. Кощей был прав, можно было рассчитывать только на кратковременное забвение. Ему не хотелось этого существования, оно было невыносимым. Все вокруг твердили о том, что время лечить, нужно лишь проявить стойкость и потерпеть. Но каждый день сменялся новым, а темнота вокруг только сгущалась. Ему казалось, он начал забывать её голос, отчего желание умереть только возрастало. Магистральная дорога пустовала, позволяя превышать скорость до недопустимых делений. Алкоголь размывал сознание, под звук мотора раздавались слова звучавшей по радио песни.

Время пройдёт и ты забудешь, всё что было С тобой у нас, с тобой у нас Нет, я не жду тебя Но знай, что я любила В последний раз В последний раз

Блять, нет. Он не забудет. Набирая скорость и без того летевшего на всех порах автомобиля, он вспоминает каждое мгновение проведенное с ней. Наверняка, это было в прошлой жизни или вовсе не с ним, ведь не могло быть что-то настолько чистое в этом безнадежно-жестоком мире. Теперь его окружала лишь мгла. Темная и непроглядная. Глаза ослепляет свет фар напротив, и ему кажется, будто он вновь видит необъятную глубину её синих глаз. Валера надеется, это станет последним, что он увидит.