Карточки

— Чёрт. — Что на этот раз? Снова циркач со своим канатом? — Костя, не церемонясь, забирает пачку и выуживает две сигареты. — Весь день мне жужжал, что это настолько плохой знак, что мы, — сжимает одну губами, стискивает зубы, приглушая собственную речь, — сдохнем при первой же возможности. А на деле прикарманили пять сотен. Даже доля неплохая была. — А то, что нам пришлось со скалы в реку прыгать, — это ты не запомнил? Я же говорил про большой риск. Как по канату. Кто бы меня слушал, — Влад недовольно забирает вторую сигарету и под Костин оскал поджигает конец. — Если б дождались утреннего поезда, мы бы забрали тысячу без хвоста законников. Лучше сожрать коровье дерьмо, чем ввязываться с тобой в грабёж. — Но ты же здесь. Влад, к сожалению, здесь. Влада из лагеря силком выталкивали, потому что сопровождать Костю, ровно как идти на верную смерть. У него совершенно нет тормозов, рассудительность запихана далеко в задницу шерифа, который печатает квитанции о награде за его клыкастую морду два раза в месяц точно. Костя – самая острая шпора, пихающая банду в бок, подначивающая перемещаться с места на место, потому что найти безопасный уголок с таким поехавшим практически невозможно. Тем не менее добыча от него хорошая: удачливый засранец. — Ну ладно, что там у тебя? — он выдыхает дым прямо Владу в щёку, заслуживая возмущенный рык, и перехватывает руку, держащую карточку. — О, цветочки. У тебя такая уже была. — Не, то был женьшень. Это шалфей. — Женьшень… — Костя смакует название, хмыкая себе под нос. — Не помню, чтоб нам мешали китайцы, — глухо смеётся, заметив реакцию: Влад, припустив веки, смотрит так, словно через мгновение потушит сигарету прям о чужой нос. — Что? У тебя всегда негативная трактовка. Я слушаю! — Женьшень про товарищество, — Влад оглаживает карточку, сметая с неё листочки табака. — Шалфей про спасение. — Что-то не похож на спасение, — он наклоняется, разглядывая рисунок, и громко причмокивает. — Красный как месиво на башке прошлого маршала после налёта южан. Столько крови было… Или как пожар на плантациях. Тебе что больше по душе? — Это у меня, говоришь, негативная трактовка? Сигаретная карточка быстро исчезает в набедренной сумке – Влад прячет сокровенную бумажку, пытаясь не помять мягкие края. Впервые за последние недели не очередной дубликат. О таких коллекциях он узнал совсем недавно: Костя сам принёс ему новую пачку, всучил картинку, на которой красовался динамит, и в тот же день они удачно подорвали товарник. С тех пор каждая карточка – маленькое предсказание. Каждая пачка – от руки Кости, потому что она у него более удачливая. — Тогда подожжём их задницы, — с коварством предлагает он, уже через мгновение запрыгивая на свою венгерскую и нетерпеливо ёрзая от родившейся идеи. — Я придумал. Давай поспорим? — М? — Влад с сомнением тушит сигарету, почесав холку Костиной скаковой. — Если сегодня всё пройдёт удачно, я забираю твою лошадь. — Даже не думай, — тут же щетинится, предупреждающе открепляя застёжку кобуры. Нет товарища ближе, чем твоя лошадь. Те, кто разбрасываются ими, как скотом, – люди без чести. Поэтому Влад вскипает быстрее, чем скачут арабские: за такое не совестно пристрелить. — Эй, тише, тише, приятель, — Костя поднимает руки вверх в знак капитуляции и ехидно смеётся. — Знаю я, как ты любишь её. Как ты всё время с ней воркуешь? Ты моя хорошая девочка. Моя самая лучшая девочка. — А что, завидно? — Влад в ответ только щурит глаза. Защёлкивает кобуру, попускаясь, и отвлекается на крепёжные ремешки под седлом, поправляя их. — А может и завидно. Завидно ему. Влада не колышет – он забирается на свою лошадь, подхватывая поводья и наслаждаясь минутой блаженной тишины. Всего на миг кажется, что разговор исчерпан. Воистину счастливый день. Но Костя продолжает. — Тогда не лошадь. Твой карабин. — А если пройдёт неудачно? — А если неудачно… — он лезет в свою седельную сумку и достаёт из неё револьвер Шофилда. Красивый, собака. С золотистой гравировкой и ястребом на рукоятке. Даже получше карабина. — Устраивает? Влад медлит. Тщательно обдумывает будущий риск, вцепившись взглядом в расписной ствол. И, вместо того, чтоб выразить согласие, даёт шенкелем по боку, разворачиваясь в другую сторону. — Хватит прохлаждаться. Позади раздаётся победное сопение. Доезжают до точки к вечеру. Пестрящие табачные поля и множество людей, работающих на них, заставляют выждать за деревьями неподалёку – нужно обдумать план. План, желательно, хороший, хотя с Костей – чудо, если он вообще будет. — Надо их отвлечь, — тянет Костя, смачивая губы. — Неужели? — Не бубни, — он снова ползёт в сумку и достаёт оттуда бутылку. Точно зажигательная смесь. — В амбаре должен быть самогон. Я подожгу, ты сбе́гаешь в поместье и найдёшь тайник. — Без шансов, — Влад выдирает бутылку из чужих рук, покрепче закупоривая её тряпкой. — Ты нахрен всё сожжешь. К амбару пойду я. — Ага. И задержишься ещё на час, пока не расставишь весь провиант по цвету и размеру, — вздохнув, Костя напоследок хлопает по спине. — Ладно, амиго. Не подведи. Жду сигнала. В полях от каждого шага поднимается пыль. Влад скрывает лицо за платком, постепенно подбираясь всё ближе и ближе к амбару, едва сдерживая себя от того, чтобы оттряхивать ботинки. Внутри всё и правда оказывается в беспорядке – раздражают разбросанные верёвки посреди упряжи и тоников. Подначивает, как и сказал Костя, разобрать всё по полкам. Влад, успокаивая самого себя, быстро прочищает дуло пистолета, пытаясь занять руки и настроиться. Совсем скоро разливает спирт и, покинув амбар, приоткрывает дверь, бросая бутылку. Вспыхивает мгновенно. Добирается до крыши, вытягивается во весь рост, возвышаясь над одиноким силуэтом. Не даёт сдвинутся с места: перед глазами разлетаются лепестки шалфея. Со всех сторон слышатся крики, топот, ржание лошадей, но внимание захватывают только языки пламени, с треском сжигающие каркас. Не оторваться. — Беги! — слышится издалека. Костя вскидывается, стоя на балконе поместья, и кричит изо всех сил. — Беги, мать твою! Влад бежит. Свинец пролетает мимо ушей, патронташ цепляется за листья табака, начищенный пистолет пачкается в небрежных попытках отстреляться. Влад бежит изо всех сил, теряет шляпу, силы, уверенность. Спотыкается о прутья забора, ловит пулю в плечо. Справа приближается глухой стук копыт о землю. Вместо очередной пули Влад ловит руку – ту самую. Более удачливую. — Ты совсем поехал? — рычит Костя, на ходу подтягивая Влада на лошадь и всучивая карабин. — Тебе жить надоело? Стреляй! Сбрасывают погоню с натяжкой. Костя теряется в лесу, и Влад, не слыша больше опасности, шипит, прислоняясь лбом к чужой спине. Скачки́ усиливают жгущую боль, но думает он совсем не об этом. — Где моя лошадь? — хрипит он на ухо, покрепче хватаясь за Костину жилетку. — Где моя… — Да успокойся ты. Я отпустил её прежде, чем поехать за тобой. Дорогу в лагерь найдёт. Костя натягивает вожжи, останавливается со звонким губным «тпррр» и спрыгивает на землю, помогая спуститься. Влад садится у дерева и облегчённо опирается о него спиной. Как и думалось ранее: воистину счастливый день. С одним громким «но». — Прости, — искренне шепчет, пока Костя садится на одно колено, осматривая ранение. — Подвёл. — Не трясись, — звучит как-то надрывно. — Зато трактовка твоя сработала. Спасение, и всё такое. — И твоя, — Влад легко улыбается и в следующую секунду рычит от боли, когда тряпка со спиртом касается плеча. — Пожар, — продолжает уже на выдохе. — И всё такое. Костя очаровательно скалится. Безумный взгляд, подобно тому, что бывает у испуганной лошади, сменяется на лукавый. Рука с тряпкой давит сильнее. — Мне пришлось прыгать с балкона, чтобы успеть за тобой, — не ругает, лишь находит повод, чтобы пожурить. — Что на тебя нашло? — Шалфей. — Я тебе этот шалфей, знаешь, куда? — Костя беззлобно бормочет, замолкает на пару минут, и, когда заканчивает с раной, слабо стукает кулаком Владу по башке. — Не смотри так. Бывает и такое, не всегда же выходить сухим из воды. Всё равно мы не с пустыми руками. — В смысле? Влад выпрямляется, удивлённо хлопая глазами. Не может быть. — О, я разочарован. Ты меня недооцениваешь, — Костя лезет за спину и достаёт из кармана нечто, вкладывая его в чужую ладонь. — Дама, — кидает взгляд на свою лошадь, — и господин, — возвращается к Владу, цепляя подушечками пальцев крышку механизма. — Перед вами Ройтлингер. Гравированное покрытие, римские цифры, золотой циферблат. Если хорошо поторговаться, скупщик заберёт за четыре сотни. — Ты шутишь? Когда ты успел? — Настоящий фокусник никогда не раскрывает своих секретов, — он забавно дёргает пальцами и суёт часы обратно в карман. — Ты бандит, — Влад фыркает, отряхиваясь. — Разве не одно и то же? Костина рука оказывается прямо перед лицом. Влад смело обхватывает её у локтя, поднимаясь. Грёбаная удачливая рука. — Получается, всё прошло удачно? — уточняет он, не отпуская Костю. — Не-а. В этот раз ничья. Во имя шалфея. Костя отстраняется, взлохмачивая чужие волосы, и поправляет съехавший во время бега пояс. — На оставшуюся долю купим тебе новую шляпу. «И пачку сигарет», — думает Влад. Ту, что без карточек.