Особенный сеанс

Стеклянная дверь дрогнула, раздался звук характерный для ее открытия и на пороге появился сам доктор Рубинштейн. Вечерело. Он как всегда был спокоен и собран, казалось, ничто в этом мире не может вывести его из равновесия, пошатнуть стальные нервы. Никакая, даже самая странная выходка Разумовского не могла сменить его настрой. Однажды Сергей бросился на доктора с кулаками, это было ещё в самом начале, когда заключение в этой богадельне казалось лишь шуткой. Ненастоящей, неправильной шуткой. Стоит ли говорить, что старания Разумовского ни к чему не привели, лишь к мягкому потолку и стенам. —Добрый вечер, Сергей. Не откажите мне в беседе? Вот оно, снова, словно этот вечер повторяется в злодейской идентичности, раз за разом, сотый круг за кругом. Отказать нельзя, точнее, не получится. Все решения приняты за тебя, противиться не получится, иначе в своеобразную палату нагрянут санитары, крепкие и крайне узколобые ребята. —Не откажу, — покорно согласился Сергей вставая со своего места, он ещё не выпил таблетки, а потому нервно сутулился, не смотря на свое отражение в зеркальной поверхности. Нервный, истощенный бесконечной борьбой, загнанный в угол зверь — вот что видел перед собой доктор Рубинштейн и он не мог сказать, что ему это не нравится. Кажется за время его работы все эмоции притупились, но он мог явно различить все, что чувствовал, находясь рядом с Сергеем. Необыкновенный ум, высокий интеллект, даже заключённый в четырех стенах он все равно пробивался на поверхность невольно радуя доктора. Чистой воды восхищение и только. Однако, показывать его Сергею так открыто чревато последствиями, а потому доктор никогда не снимал маску заботливого врача. Почти никогда. —Мы поговорим, ты примешь таблетки и сможешь спокойно спать этой ночью. Без кошмаров. Звучит как сказка, однако черт возьми работало. Нередкие вечерние разговоры видимо бередили что-то в душе Разумовского, а потому ночи после них казались блаженством. Без кошмаров и боли, без дурных воспоминаний и горечи. Кабинет отделанный под старину приветливо открыл для него свои двери. Настольные лампы светились мягким светом, на столике перед кушеткой уже стояла чашка ароматного чая. Сергей затаил дыхание, беря чашку в руки, смотря в свое отражение. Доктор не спешил приступать, он закрыл двери, провозился с какими-то бумагами на столе, отпил глоток своего напитка, вероятно, как и всегда, это был кофе. —После меня ещё кто-то будет? — не зная зачем спросил Разумовский. —Нет, твой сеанс сегодня последний, тебе нужно много времени. Спокойный, ровный голос. Так странно, сюда люди из обычного мира добираются, лишь бы провести с доктором заветные несколько минут, за которые он словно волшебник успевал все понять и дать правильный совет. После встречи с ним люди нередко плакали, однако уходили воспряв духом. Так или иначе этот мужчина умел влиять на чужое сознание. С Разумовским же время тянулось как жвачка, разговор с ним затягивался, они могли мусолить один и тот же вопрос часами лишь потому что Сергея то душило чувство вины, то гнев, то горе, а бывало и все вместе и отпустить эти чувства он не мог. Как понял Рубинштейн, что-то плотно засело в голове этого человека и вытащить этот якорь ох как непросто. Однако сегодняшнюю встречу нельзя было назвать полноценным сеансом или им в принципе. Рубинштейн умел читать людей, редкая способность видеть не человека, а раскрытую книгу и сейчас он читал Разумовского. Словно замысловатый детектив, облизнув палец, перелистывал страницу за страницей и понимал, что нужно сделать, чтобы прийти к правильной развязке. Избежать трагичного финала. Быть может, его старания увенчаются успехом и когда-нибудь Сергей сможет вернуться в общество. —Тогда почему вы пьете кофе? — голос Разумовского вывел доктора из раздумий. Он поднял голову, затем взгляд упал на свою чашку. —Твой сеанс последний, но у меня все равно много работы. Сергей кивнул, он понимал это, когда у других людей заканчивался рабочий день он сам все равно оставался на своем месте и работал до упора. Ради достижения мечты. Теперь все кануло в Лету. Доктор подвинул свое кресло ближе к столику, так, чтобы оно находилось ровно напротив кушетки, а затем раскачал маятник. Незаметно для Разумовского пять минут разговора в день с появлением птицы растянулись на долгие часы, потому сейчас он совсем не удивился когда почувствовал на своей спине руки. Когти впивались в кожу но он понимал, это лишь воображение. А затем пустота. Разумовский заметно выпрямился, отставил чашку, поднимая взгляд ярких янтарных глаз на доктора, ухмыляясь. Венец творения. При виде него все в докторе отзывалось трепетом восхищения, он как и любой учёный сгорал от любопытства и жажды изучать новое, неизведанное и непонятное. Птица видел его насквозь, его гордость обернутую в белое пальто, его цинизм, скрытый садизм. Есть вещи которыми доктор не может поделиться. Наверное поэтому психиатры и находят себе психиатров. —Хах, ты снова выпустил меня. Думаешь, этот звук остановит меня если я захочу убить тебя? Тук-тук. —Ты слушаешь его и чувствуешь как все твое напряжение уходит. Ты можешь расслабиться. Тебе удобно? Тук-тук. Птица выдохнул. С этим невозможно бороться. Он чувствует как от каждого сказанного этим поганцем слова он теряет силу. Будучи связанным он мог больше чем сейчас, в этой комнате, якобы свободный. Тук-тук. —Хороший мальчик, — доктор встал со своего места, осторожно обходя столик, не скрывая паскудной улыбки. Его руки без сопротивления нырнули в рыжую копну волос, сделав это доктор блаженно выдохнул. Как же сильно он хотел прикоснуться. Пороки и демоны кроются в каждом человеке и он увы не исключение из правил. Всегда сдержанный, он даже вне работы не мог найти себе партнёра. Даже для банального, не скучного разговора. Ведь доктор даже вне работы продолжал читать людей, видеть фальш и внутренние проблемы которые нужно было проработать. Он попросту автоматически копается в людях, ничего не поделать. Даже секс с проституткой может превратиться в грёбаный сеанс и доктор ничего с этим не сделает, такова его проф деформация. Но только не с птицей, он был загадкой, бомбой взрывная волна которой поражает все на своем пути. Читать его не получается, он действовал хаотично. Однако он ведь жил с Сергеем бок о бок долгое время не выдавая себя, спрятался за маской лучшего друга и действовал по правилам. Значит, эту бомбу можно нейтрализовать, но как? Задумается доктор об этом позже, а сейчас его ладони ласково перебирают рыжие волосы, массажируют уставшую голову. Птица поднял голову, встречаясь взглядом с доктором, ожидая дальнейших действий. Происходящее не было для него чем-то неожиданным. Доктор нагнулся, целуя парня в лоб, а затем, медленно опускаясь на кушетку, переместил поцелуи на глаза, заставляя Птицу прикрыть их. Ресницы дрожат, не то от возмущения не то от трепетных чувств которым Птица не мог дать имя. Он лишь ощущал нарастающий жар по всему телу и сравнивал себя с тающим мороженным. Поцелуй в губы вышел смазанным, он успел лишь слегка мазнуть по сухим губам, а затем все вовсе быстро прекратилось. Птица оттолкнул его, хмурясь. Не успел доктор удивиться, как понял эту реакцию. —Кофе да? —Именно. Ты обещал нам сладкие сны, Доктор. Смущение. Он говорил вовсе не это, обещал спокойствие, а не домогательство даже во сне. Кивнув в знак согласия, мужчина ткнулся в слегка впалые щеки. Разумовский плохо питался и это была вовсе не вина этого заведения. Может пора начать кормить его с ложечки? Ещё лучше делать это под гипнозом. Птица на сопротивлялась, напротив, лишь помогала, стягивая белый халат, ответно потираясь щекой. Он жаждет любви. Желательно всеобщей и безоговорочной, но это тоже сгодится. Вопреки образу жизни доктор был хорошо сложен, он поудобнее устроился на кушетке, откидываясь на спинку, а Птица предстал во всей красе, усаживаясь на бедра. Победоносный вид не вязался с ситуацией, он ухмыляясь провел большим пальцем по губам доктора, а затем излишне пафосно облизал его, не сводя янтарных глаз с мужчины. От этого зрелища член мгновенно затвердел и птица не мог это не понять. Он заговорчески ухмыльнулся, слегка двигая бедрами, соблазняя, распаляя огонь страсти, заставляя сомневаться во всем происходящем. —Тебе нравится? — задал вопрос доктор, осторожно кладя руку на бедро парня. Не то чтобы его сильно интересовал ответ, даже если тот будет отрицательным доктор лишь предпримет меры, дабы пациент забыл о произошедшем. Но слушая тиканье маятника пациенты не могли ему лгать. —Да. Старый извращенец, ты так непристойно облизываешься на меня, что это не может не нравится. Как ребенок над конфеткой которую нельзя трогать. —Но я трогаю, нарушаю всевозможные правила. Меня за такое под суд отправить недолго, — ни тени страха в голосе, лишь голые факты. Он нарушает закон творя такие вещи с беззащитным пациентом. —А я убиваю людей. Никто не без грех, — доктор хотел было что-то сказать, но Птица основательно за него взялся, сжимая член сквозь толстую ткань брюк.— О, погляжу тебе тут совсем тяжко! Что скажешь, мне расстегнуть молнию? Доктор едва заметно кивнул, Птица издал смешок, расстегивая брюки, слегка приспуская их, исподлобья бросая горделивый взгляд. В следующие минуты он расправлялся уже со своей одеждой, сняв сначала верх от смирительной рубашки, а затем и штаны вместе с трусами. Доктор не сводил глаз, а когда почувствовал, как Птица пытается вставить в себя стоящий колом член, запротестовал, останавливая парня. —Эй, разве мы не этим собирались заняться? —Я не хочу травмировать тебя, мне нужно принести смазку и презервативы. Парень фыркнул и закатил глаза. —Я не неженка вроде Сергея, скажи где и я сам принесу. —Третий ящик стола, та сторона, что ближе к двери. Парень кивнул, вставая с кушетки, направляясь к столу. Мерное тиканье не давило на голову, казалось оно вовсе отошло на второй план. —Хочешь взглянуть на стол? Там ничего интересного, — раздался голос доктора. Разумеется, все важное он уже спрятал. —Хочу, — врать под мерным тиканьем невозможно, — Но ты не идиот оставлять все на виду. —Там в любом случае ничего интересного, лишь личные карточки пациентов. Птица вернулся, держа в руках небольшой пузырек с лубрикантом и презервативами. Ловко сняв обёртку он сел на ноги доктора и принялся за дело, осторожно раскатывая резинку. С телом Сергея он церемониться не собирался вовсе, однако доктор перехватил попытку начать раньше времени, усаживая неугомонного парня, смачивая пальцы лубрикантом. Подготовка не заняла много времени, Птица податливо подставлялся, буквально насаживаясь на пальцы, тяжело дыша, заставляя доктора возбуждаться лишь от одного его вида. Робкий и замкнутый Сергей менялся на глазах, стоило появится Птице. Птица вскрикнул, ощутив горячую ладонь на своем члене, подумать только обе руки этого великолепного целителя душ заняты тобой. Одна бесстыдно потирается о кожу ануса, растягива, с каждым разом добавляя все больше смазки и пальцев. Вторая бесстыдно гладит член и не ясно какие ощущения лучше и глубже. Наконец Птица не выдерживает, чувствуя приближающийся оргазм. Доктор это тоже видит, по сбитому дыханию и напрягшемуся телу, однако он и жаждет подарить парню наслаждение которого он заслуживает. —Нет, прекрати! - ласка мгновенно обрывается, на секунду доктора захлёстывает страх, но все куда проще, — Я не собираюсь кончать лишь от твоих рук, старик. Либо начинай либо я ухожу и плевать, что подумает Сергей оказавшись на тебе голым. Да, получится неприятно. Серёжа наивная душа кажется даже не подозревает о происходящем. Как минимум доктор на это надеется. —Хорошо, будь по твоему, но будь осторожен, ты же не хочешь травмировать себя? В ответ на это Птица резко опустился, позволяя полностью войти, до крови прикусывая губу. Поспешил, однако плевать ему на чувства Серёжи и проблемы этого извращенца. Птица поступает лишь так, как хочет он сам. —Тц, думал выйдет легче... —Тише, Тише, не торопись, — шептал ему доктор и это был призыв к действию. Приказ который невозможно отменить из-за маятника. Движения стали мягче и правда осторожнее, Птица покачивал бедрами, закрыв глаза, чувствуя удивительно сильные руки на своих боках, спине, затем бедре. Столь неприкрытое восхищение его персоной лишь распаляло огонь странных мыслей, заставляя прибавить темп. Доктор ловит этот одновременно презрительный и ликующий взгляд, чувствует как ложаться руки ему на грудь, как парень начинает двигаться реще и чаще. Его глаза сверкают как янтарь на свету, этот огонь сжигал в своем пламени все, на что падал взор. Птица лежал на чужой груди, позволяя перебирать свои волосы, пара раундов и теперь они просто слушают тиканье маятника. Голые, уставшие и совершенно опустошенные. —Пойдем, нужно отмыть тебя, привести в порядок и уложить спать. — наконец произнес доктор, открывая глаза, чувствуя, что ещё немного и он вовсе провалиться в сон. —Ох, нет, я хочу остаться, — Птица прижимается сильнее, не спеша открыть глаза. Это правда, под мерное тиканье невозможно лгать. Это заставляя доктора думать, что он мразь но не на все сто процентов. Так, может больше половины. —Нельзя, тебе нужно отдохнуть. Вам обоим. Сказав это, мужчина подхватил на руки Птицу, уходя в соседнюю комнату, тайный коридор ведущий непосредственно в покои самого Рубинштейна, а вместе с ними и душ, в котором можно смыт с себя и Птицы все натворенное безобразие. В свою клетку Птица вернулся уже отмытый, высушенный, одетый и готовый ко сну, он не спешил отпускать Сергея, прекратив слушать тиканье даже не спешил нападать. Лишь кутался в выданное одеяло и не сводил глаз с потрепанного доктора. —Вы выглядите неважно, доктор Рубинштейн. —Взаимно. Спи, надеюсь тебе удастся выспаться. Неловкий поцелуй на прощанье, короткая заминка и янтарный блеск отпускает Сергея. Тот словно загипнотизированный, покоренный усталостью, кутается в одеяло и ложится спать. Удобно иметь мягкий пол, ложись где хочешь! По правде говоря он и без одеяла мог спать, в помещении было достаточно тепло, одеяло выдавали в крайне редких случаях, боясь, что Сергей задушит себя. Но, не сегодня. Сегодня он будет спать спокойно, как доктор и обещал...