Обманчивые мечты

Печально, когда твои мечты не сбываются, но ещё более трагично, если они всё таки сбываются. Сейчас, Сакура думала именно об этом. Она сидела у окна, и смотрела куда-то на улицу. Её взгляд бессмысленно блуждал по пейзажу— всё равно, ничто за окном не даст и даже не намекнет на решение проблемы, в которую она сама себя вогнала. Ирьенин устала потерла лицо ладонями. Виновата ли она? Да, но лишь отчасти. Ну или ей было легче так думать. Сейчас середина лета, и ей бы радоваться и искать спасения от угнетающей дневной жары, сетовать на отсутствие штор, кондиционера, или элементарного вентилятора. Но Харуно было холодно. Её терзал внутренний холод, покрывал тонкой пленкой льда. Это угрызения совести? Плата за грех? По всем правилам, она должна была гореть адским пламенем, а не заледенеть. Откинувшись на стул, и нервно облизывая и покусывая губы, она снова попыталась проанализировать всё от начала до конца. Всё началось почти год назад. Хотя, если положить руку на сердце, то можно признаться— всё было неправильно с самого начала, а именно, её любовь к Саске. Может во всем виноваты романы и мелодрамы, которые она перечитала и пересмотрела в детстве, где мрачный плохой парень (обязательно самый красивый из всего актерского состава) становился безмерно нежным и романтичным с ТОЙ САМОЙ девушкой. Кожаная куртка и творческий беспорядок на голове превращались в традиционный деловой, а там как и принято: свадьба, хорошая работа и любовь до гроба. Вот только в жизни всё было по другому. Розовые очки, под цвет её волос треснули и разбились вдребезги, осколками царапая глаза. Она добилась Саске (сейчас ей казалось, что было именно так, а не наоборот), вышла за него замуж. В какой-то момент казалось, что он тоже тихо, в своей манере, рад этому событию. Но Саске Учиха был тем сортом человека, которому не нужен никто, он сам по себе, он одиночка. Конечно, во многом виновата его травма детства, а затем и откровение брата, которое, перевернуло его мир верх тормашками. Но, юный Учиха не хотел ни говорить об этом, ни работать над этим,- вместо этого, он отгородился от всех и жил какой-то своей своеобразной жизнью отшельника в обществе. Сакура, героически решила, что сможет взять всё в свои руки, что ей по силу не только перелезть через забор, но и сломать его к чертям собачим. Она честно, пыталась, огромное количество раз, делала из этого свою работу, на которую приходила каждый день и трудилась в поте лица 24/7. Но тщетно. Поначалу она плакала, потом убедила себя, что он любит её, но своеобразно, и ей хватит такой любви. Но, как это часто бывает, осознание приходит совершенно внезапно. Так и произошло однажды,— после очередного ужина, где она болтала о том о сём, а он её будто даже не слышал. Ночью, лёжа к нему спиной, она снова бесшумно роняла слезы, которые с жадностью поглощала подушка. А утром, она решила, что, возможно, это и есть её судьба — довольствоваться тем, что есть. В конце концов, одной её любви должно хватить на долгие годы. Всё изменилось через полтора месяца. Она стояла в фойе дома, в ожидании лифта, который ленно спускался с 17 этажа, будто делал ей одолжение. Ноги ужасно болели после смены: не стоило надевать вчера новые туфли. Пока Харуно купалась в болоте своих ежедневных проблем, лифт прибыл, и его звук вывел медика из транса. Она прошла вперед столкнувшись с ним. Он был похож на Саске, какими-то чертами лица, но более острыми. Он был явно старше мужа лет этак на восемь, и эта разница в возрасте придавала его чертам некий шарм. Но больше всего её удивили его глаза: в его взгляде не было беспросветно холодной тьмы, там было столько жизни и пламени, что её саму обдало неким волнением. Он ухмыльнулся так, словно прочитал ее мысли, и подойдя к ней вплотную, осмотрел беглым взглядом с головы до ног и обошел. Сакура пришла в чувства, когда двери лифта напомнили о реальности, слегка сжав девушку с обеих сторон. Через два дня Саске познакомит их лично. Он будет делать это нехотя, но одна фамилия не давала ему права поступить иначе. К тому же, родственников после трагедии осталось категорически мало: от огромной семьи уцелело человек, этак пять. — Мадара Учиха М А Д А Р А Она перебирала буквы его имени словно перекатывала карамель во рту. Они сталкивались в лифте слишком часто. Слишком. И пока они совершали своё небольшое путешествие, он успевал поговорить с ней о чем-то маловажном, выведать какую-то деталь о ней самой. И Харуно теперь мечтала не о холодном мальчике, а о том, чтобы этот гребенный лифт либо застрял, либо упал в бездну. Чтобы нагло воспользовавшись моментом, она могла бы почувствовать чьи-то крепкие объятия. Хотя бы на мгновение… Тёплые и крепкие, а не почти невесомые. Её желание сбылось. Но застрял не лифт, а заел замок двери в квартиру. На часах было 22:22. И наверное желание, хоть и неозвученное, но исполнилось. Единственным доступным слесарем оказался дедушка, живущий на другом конце города. Саске был ещё дальше– в Осаке. А двумя этажами выше был он. Мадара открыл ей дверь сразу, будто сам пришел только что, и не успел отойти от двери. Она прошла по блестящему полу так, словно шагает по эшафоту. Так и было. Потому что вышла она из его квартиры только в полдень следующего дня. Если говорить точнее, она сбежала. Ей хотелось найти в себе вину, но на самом деле, она чувствовала страх от того, что это может узнать Саске. В те часы, что она провела с ним, дыра в её сердце будто становилась уже. Ей хотелось плакать от чувства полноценности и отдачи, которую Мадара ей дарил. Сакура пыталась убедить себя, что ей хватит этой одноразовой слабости, но вскоре, с ужасом понимала, что хочет почувствовать это ещё. А потом поняла, что он ей жизненно необходим. Жизнь с Саске становилась невыносимой. Харуно задыхалась рядом с ним. Помимо чувства вины, она понимала, что его холодность не просто её больше не привлекает, она раздражает. Ей больше не хотелось делить с ним постель, еду, пространство и даже воздух. Оттого Харуно и перестала разговаривать во время редких совместных ужинах, перебралась в гостевую спальню под предлогом гриппа, потом отравления, а иногда и вовсе, без каких-либо объяснений. Саске всё устраивало. Сакуру нет. Устраивало ли Мадару? Они говорили с ним обо всём, за исключением того, что происходит между ними. Сакура хотела знать, конечно хотела. Но боялась. Если он скажет, что ничего нет, и это просто искушение, хорошая разрядка для них обоих, Харуно бы пришлось уйти, а ей не хотелось потерять то, что есть, пусть даже иллюзию. Иллюзию того, что она нужна ему. Сакуре казалось, что в день, когда она лишится этих сильных рук, сжимающих и прижимающих её к себе, она потеряет себя. Но так не могло продолжаться вечность. И ей нужно было что-то решать. А девушка, хоть и тянула с решением любых проблем и вопросов, но принимала решения сразу: резко и бесповоротно. Поэтому подскочив на ноги, она поспешно вышла из кабинета, прихватив с собой папку, и почти что, выбегая навстречу июльскому жаркому солнцу. Через пару часов, Саске обнаружит на журнальном столе из прочного стекла документы о разводе, а Мадара обнаружит на своем пороге розоволосового медика, который вместо приветствия или поцелуя, а с горящими зеленым племенем глазами и воинственным видом, огорошит вопросом: — Что между нами? Отвечай!