У любви твой запах

      На часах 16:00, в общаге оставались двое. Было тихо и, может, даже спокойно. Завтрашний день обещал быть хорошим, ведь завтра выходной, да и на сегодня со всей рутиной покончено. Вроде пора улыбнуться и обрадоваться долгожданному отдыху, но Джисону не улыбалось.       На улице пасмурная погода, дождь вот-вот норовил постучать в окно, а тело ломила усталость. Ещё и чай остыл. Всё было не так.       Джисон потянулся за чашкой, но, не успев схватиться за ручку, столкнул её со стола. Глаза напротив распахнулись в удивлении, когда до ушей донёсся острый звук бьющейся посуды.       Любимая чашка Джисона.       Минхо дарил.       Минхо оторвался от телефона, его брови взметнулись вверх, но лишь на секунду. Уже в следующую он улыбнулся и махнул рукой.       — На счастье, — уверил он и кивнул в знак подтверждения.       Джисон не поверил.       — Но это...       — Я подарю тебе новую. Ещё лучше. Не грусти, — подбодрил Ли и поднялся, чтобы сходить за веником.       Хан остался сидеть, кусая губы и ощущая вину. Хотя на него, очевидно, даже не злились.       И Минхо всегда был такой. Его, кажется, вообще ничего в этой жизни не расстраивало. Он каждый раз тихо смеялся, плошая, и ни разу на памяти Хана не взгрустнул. Прямо по-настоящему.       Минхо каждый раз оставался самым жизнерадостным. Всех утешал, убеждал, что невзгоды на грядущее счастье.       И было это мило.       Только вот Джисон другой.       Они вообще ничем не похожи. Разве что тем, что являлись участниками одной группы и ужастики любили смотреть по ночам под одним одеялом. Но этого мало. Нет?       Минхо любил сладкий-сладкий чай с ромашкой, одевался в яркое, и от него пахло летом. Тем летом, которого никогда не было, но которое было незабываемым. Это ностальгия, это море, солнце, любовь и красота.       Ничего общего.       Джисон любил горький кофе, его гардероб пропитался чёрным, и пахло от него серостью. Той самой, к которой пошла бы приписка «эстетика». Да, эстетика, но талая, невзрачная, утопичная. И утопиться правда хотелось.       Минхо был заботой, поддержкой и уверенностью.       Джисон был причиной бессонных ночей, грустных мыслей и постоянного «я так и знал».       Джисон прожигал Минхо внимательным взглядом, пока тот собирал осколки, и не понимал, почему Ли оставался с ним. Они не были созданы друг для друга, не были повязаны красной нитью. Они дышали одним воздухом и виделись каждый день, потому что обстоятельства. Разве это честно?       Минхо не задавался подобными вопросами. Они не всплывали в его голове. Наверное, никогда.       Джисон вздрогнул, когда чужие ладони опустились на его плечи, а губы прижались к уху.       — Ты совсем приуныл, — вздохнул Минхо. — Что-то случилось или настроение такое?       Минхо потёрся носом о его шею, и Джисон съёжился, подняв плечи. По телу приятным ручейком полились мурашки.       — Настроение, — прошептал он, словно побоявшись, что его услышат. Но его слышали. Каждой букве внимали.       — Поднять? — предложил Минхо и тепло поцеловал за ушком, мягко улыбнувшись.       Джисон пожал плечами, возможно, ждал уточняющих вопросов, но Ли читал его, как открытую книгу. Он взял Хана за руку, обойдя его с другой стороны, и повёл за собой.       Джисон нехотя встал со своего места, вернее сделал вид, ведь по правде говоря, ему хотелось. Минхо невозможно было не хотеть. Он весь такой... Такой... Такой, какой надо, в общем. Вот прямо каким должен быть, такой он и есть.       И Джисон пошёл с ним в свою комнату, пока Чонин не вернулся, да и остальные мемберы не подоспели. Пошёл, чтобы получить десятки поцелуев в губы и сотни в плечи, шею, ниже.       Минхо был ласковый до спазмов под ложечкой, нежный до сладких всхлипов, сорванных с покрасневших губ, и чувственный до подрагивающих коленей, что сами разводились в стороны.       Джисону откровенно нравилось выгибаться под Минхо. С Минхо вообще всегда нравилось. К нему идти ощущалось как возвращение домой. Он был как безопасность, как спокойствие, как покой.       Минхо касался осторожно, но чувственно. Сжимал ладонями подрагивающие бёдра, улыбался в поцелуи и шумно дышал в шею, согревая, как горячий чай в холодную погоду.       Джисону не было стыдно хныкать и стонать, когда чужие губы спускались по груди к поджатому животу и ниже, когда они смыкались на члене, когда язык скользил по всей длине и обводил каждую венку.       Джисону было до дрожи приятно, когда чужие ладони сжимали его ягодицы, а пальцы скользили по ложбинке, оглаживая подушечками чувствительное колечко мышц. Он кусал губы, щёки и костяшки, ощущая, как пальцы растягивали его, как язык скользил между ними прямо внутри нежной дырочки, а зубы слабо смыкались на краях, покусывая.       Джисон сам попросил перестать его мучить, и Минхо не хотел его мучить. Он убрал пальцы, заменил их членом и заткнул рот Хана поцелуем, чтобы съесть все стоны, что оттуда вырывались.       Джисон извивался, прижимал колени к талии Минхо теснее и льнул ближе всем телом, потому что Минхо был единственным ориентиром, единственным важным и нужным в эту секунду.       Минхо двигался мягко, вылизывал шею, кусал за плечи. Он говорил что-то сладкое, нежное, и Джисон ощущал это как небо на ладонях. Он бы не смог объяснить, что это значит, но каждый поцелуй Минхо в щеки или нос, чувствовался как лучи солнца в лицо ранним утром на балконе. Хотелось щуриться и улыбаться.       Возможно, Минхо вообще был единственным, кто заставлял Джисона искренне растягивать уголки губ. И не только потому что баловался с ним под одеялом, а потому что просто был рядом.       Джисон, может, и кривился, когда Минхо лез к нему на концертах, на репетициях и просто трогал, сидя в общей комнате на диване, но давно признался себе, что даже взгляда всегда хватало, чтобы почувствовать себя капельку лучше. Возможно, Минхо понимал это. На ментальном уровне понимал. Посему и не обижался.       Минхо не то чтобы трудно было обидеть, но у Джисона никогда не получалось.       Джисон находил это забавным, что они такие разные, а ещё находил маленькие сходства. При камерах сам он всегда оставался весёлым дурачком, Минхо же играл свою роль чуть злого, непоколебимого и, наверное, взрослого человека. Но ему надо. Он же хён.       По возвращении в общежитие они будто менялись местами. Вся сдержанность Минхо исчезала, как и улыбка с губ Джисона. Иронично.       В попытке отдышаться Минхо лёг рядом, прямо под боком Джисона, и Джисон мягко прижал его к себе, просунув руку под его головой. Он залипал на обнажённое тело Ли, водил кончиком пальца по его бокам, торсу, бёдрам. Не настойчиво, а словно задумавшись. Но в этот момент он ни о чём не думал.       Джисон любил Минхо за его чуткость. Он всегда угадывал момент, когда Хану нужно было разгрузиться, выкинуть всё из головы и перезапустить мозг, как компьютер, когда тот подлагивал из-за непрерывной работы часами, а то и сутками.       Джисон не сравнивал себя с вычислительными машинами, нет. Если бы стал, то его система всегда бы выдавала ошибку, а ошибку не найти, потому что это JavaScript. Легче было бы всё удалить и начать заново. Заново писать сценарий уже на Python. Но его сервер не поддерживает этот язык. Снова Fail.       Джисон гладил Минхо по спине ладонью и снова возвращался ко всему тому, с чего начинал. Вопрос «почему» не переставал крутиться в голове, и он кусал губы, не будучи уверенным, нужно ему его озвучить или не стоит нагружать процессор Минхо ненужной информацией.       Джисон уткнулся носом в макушку Минхо и сделал глубокий вдох. Даже от его волос пахнет ромашками, хотя шампунь у него, кажется, с лавандой. Нет?       — Расскажи, Сони, — негромко произнёс Минхо, подняв на него глаза.       Взгляд Джисона метнулся в сторону, будто его словили на пакости. Будто мама пришла ругать за разбитую вазу, но сначала потребовала чистосердечное.       — Что?       Джисону показалось, что Минхо прочитал все его мысли. И это не то чтобы что-то нехорошее. Он не думал о Минхо плохо. Но всё равно испуг пронёсся по венам.       — Ты выглядишь совсем уж грустным. Не как обычно, — объяснил Минхо, с нежностью и беспокойством смотря на него. — Есть причины, верно? Что тебя тревожит? Песня не пишется? Или о смысле бытия грезишь?       Джисон усмехнулся. Песни в его подавленном состоянии писались довольно легко. Строчки вырывались прямо от сердца. Да и смысл жизни он находил как раз в музыке. Просто было что-то ещё, что его смущало.       — Да нет, — мягко ответил Хан, кажется, не собираясь изощряться на полноценный ответ.       — Рассказывай, — настаивал Минхо. — Тебе как минимум станет легче, выговорившись.       — Да не о чем рас...       — Ладно, — перебил Минхо. — О чём думаешь?       Его голос звучал мягко, располагающе. Джисону хотелось довериться.       — О тебе, — легко сказал он.       Минхо улыбнулся и покачал головой, насколько мог в положении лёжа.       — А если серьёзно?       — Я серьёзно.       Минхо изогнул бровь и похлопал ресницами.       — Что же ты такого обо мне думаешь, если твоё лицо выглядит так недовольно?       Тут уже улыбнулся Джисон. Может быть, это казалось немного смешным. Он не спешил успокоить Ли. Просто не знал как.       — Тебе не скучно? — спросил он и обвёл глазами лицо Минхо.       — Прямо сейчас?       — Нет, вообще.       — Такое ощущение, что нам просто некогда скучать, — предположил Ли и был прав. Если учитывать все происходящие события, у них просто не было времени на скуку. Но Джисон говорил не о работе.       — Я имею в виду, — он сделал паузу, бросив взгляд вверх на мгновение, словно на потолке подсказка, — со мной.       — Скучно ли мне с тобой? — переспросил Минхо сомневающимся тоном.       — М, — кивнул Хан.       — Нет. Почему должно?       А действительно, почему? Не потому что Джисон в целом скучный. Не потому что постоянно депрессивный. Не потому что от него веет холодом. И уж точно не потому что пахнет он безразличием. Почему же?       — Потому что ты другой, — спокойно ответил Хан. — Мы как будто слишком разные.       — Ну и что? Разве это плохо?       — Разве нет? У нас почти нет ничего общего. Словно с разных планет.       — Но это же классно, — широко улыбнулся Минхо.       — Чем?       — Тем, что мы разные. Мне всегда тебя интересно слушать, потому что ты говоришь о том, о чем я даже не подумал бы никогда. Смотришь на вещи под другим углом. Это любопытно. А если бы мы были из одного теста, было бы как раз скучно. Ну о чём поговорить, когда вы схожи во мнениях? Наверное, было бы совсем уныло, если бы ты просто озвучивал мои мысли.       — Мне казалось это идеальными отношениями, — хмыкнул Джисон раньше, чем успел подумать.       — Жалеешь? — тут же погрустнел Минхо.       — Нет-нет, — спохватился Хан. — Просто... волнуюсь.       — О чём? — тянет из него клещами Минхо.       — Волнуюсь, что тебе надоест однажды. Надоест моя вечная печаль. Я не знаю, вдруг ты ждёшь, когда я изменюсь.       — Я не жду, — пообещал Минхо и посмотрел на него честными-честными глазами. — Я полюбил тебя, потому что ты — это ты. Я не хочу тебя менять.       — Хочешь сказать, что мы расстанемся, если я стану чуть позитивнее?       Минхо засмеялся.       — Ты неугомонный, Джисон. Ты ещё спроси, любил бы я тебя, будь ты червяком.       — Нет, — нахмурился Хан. — Ответь серьёзно.       — Хорошо, — кивнул Минхо и сделал вдох поглубже. — Я не знаю, каким ты станешь в будущем. Я не могу гарантировать, как и ты. Но. Мы в любом случае изменимся. Наше мнение, наши привычки, повадки — всё меняется. Мы уже не те, кем были десять лет назад. И ещё через десять лет мы будем другими. И важно, что меняешься не только ты. Я тоже меняюсь. Вместе с тобой. Происходит это постепенно. Многое всего лишь не бросается в глаза. Нельзя исключать, что это просто останется незамеченным. Однажды я подумаю: «Вау, а вот раньше Джисон был другим», но мысль эта будет мимолётной. Это не хорошо и не плохо. Просто как факт. Ни на что не влияющий.       — Клонишь к тому, что изменится всё и в то же время ничего?       — Типа того, — кивнул Минхо. — Вот я философ, да? — и тихо засмеялся.       Джисон тоже улыбнулся. Он обнял Ли покрепче, притянув к себе за талию, и мягко чмокнул в крыло носа.       — А если это будет спонтанно, что ты сделаешь?       — Приведи пример.       Джисон призадумался. А что бы он такого мог сделать внезапно? Что могло бы поменяться довольно быстро, чтобы нельзя было не заметить?       — Если однажды я выпущу супер жизнерадостную песню?       — Охренею. Как и все.       — Тогда я должен это сделать, чтобы удивить тебя, — мурлыкнул Джисон и потёрся кончиком носа о нос Минхо.       — О чём будет эта песня?       — О любви, конечно.       — Обо мне?       — О тебе.       Минхо смущённо улыбнулся ему в губы, утягивая в сладкий поцелуй, и нежно коснулся шеи подушечками пальцев, вызывая волну мурашек.       Джисон подумал на мгновение, что любовь довольно интуитивная, ситуативная и неоднозначная.       Любовь Джисона пахнет летом, ромашками, счастьем и улыбками.       Любовь Джисона пахнет домом.       Любовь Минхо пахнет мокрым асфальтом после дождя, депрессивным мегаполисом, печалью и недоверием.       Любовь Минхо пахнет сыростью.       У каждого своя эстетика, свой вкус и любимый запах.       А любовь — это выбор. Выбор того, что приносит удовольствие, что заставляет сердце сладко сжиматься и бабочек роиться в животе.       Джисон выбирает любить как ярким солнечным днём на пляже.       Минхо выбирает любить как целоваться ранней осенью под дождём.       Они разные. До беспредела разные. Но общее всё-таки есть — что-то, что не описать словами, что-то, что можно только почувствовать. Джисон чувствует. И Минхо разделяет его чувства. Наверное, это намного важнее, чем быть одинаковыми.