Писк и пузыри

      От вождя десептиконов все, включая его самого, ожидали подобающего нерушимого вида неукротимой свирепости. Его враги, его собственные солдаты, и даже большинство офицеров смиренно ожидали от Мегатрона властности, соответствующей титулу "Тиран". Зачастую он оправдывал их ожидания. Для большинства он был ярым, злым и грозным мехом.       Однако, как бы ему ни импонировало быть тираном для своей армии, наводить ужас перманентно и на всех было невозможно. Иногда стоит сложить манипуляторы и сидеть на корме ровно, наслаждаясь простыми радостями актива. Не многие были тому свидетелями, но было одно абсолютное исключение из многих. Это исключение также знало, что за акульим оскалом и несокрушимой броней скрывается довольно тихий мех с мягкой натурой.       Вышеупомянутое исключение также не скрывало тот факт, что считает широкий честплейт и колени Мегатрона отличным местом для сидения.       Несмотря на внушительные габариты Мегатрона, вода и растворитель едва заметно колыхнулись, когда он немного пошевелил сервоприводами, слегка выведя своё исключение из состояния полуперезарядки.       Саундвейв тихо гудел мотором, тонкие пальцы рассеянно поглаживали манипулятор Мегатрона, тяжело, но уютно лежащий у него на брюшных пластинах. Он заурчал и прижался спиной к широкому честплейту своего друга. Откинув шлем назад, оперся на изогнутый серебристый металл.       В их военное время купание в ванной было скорее ненужной роскошью. Общий или личный офицерский санотсек был быстрым и надежным способом смыть с корпуса грязь и органический мусор после боя. Сам Мегатрон открыто заявил, что традиционное купание — пустая трата времени, особенно в условиях, когда в любой момент может произойти чрезвычайная ситуация.       Но даже вождь десептиконов не был застрахован от небольшого “читерства”. Особенно когда Саундвейв возвращался с длительного разведзадания, с болью в шарнирах, и молча умолял Мегатрона присоединиться к нему. Возможно, даже воспользоваться этими мощными манипуляторами, чтобы размять экстензоры спины и плеч, или острыми когтями, чтобы привести его в порядок и аккуратно выскрести земную пыль из швов брони. И если всё пойдет хорошо, Мегатрон может рассчитывать немного “поиграть” в ванной, оставив Саундвейва урчащим и довольным месивом в своих объятиях.       Мегатрон довольно улыбнулся, неосознанно сжимая Саундвейва манипулятором. Ошибку он осознал слишком поздно.       Кряк!       Тиран всея Кибертрона подавил стон, незаметно притушив оптику и стараясь сосредоточиться на чем-то другом.       Кряк! Кряк!       — «Праймас...» — подумал он, едва слышно вентилируя от раздражения.       В приятном, расслабляющем купании со своей второй половинкой было очень мало минусов. Разве что Саундвейв мог случайно поскользнуться, пытаясь вытащить тяжелые конечности из ванны, или немного растворителя могло попасть на оптику или глоссу, но была ещё одна вещь, и Саундвейв на ней настаивал.       Кряк! Кряк!       «Это обычай», говорил он! «Это традиция», говорил он! «В ванне без этого не обойтись», говорил он! Фраг, шлак и ржа всего ржавого моря, хотел сказать Мегатрон!       Подключив одну оптику он уставился поверх тонких антенн Саундвейва на отвратительно-желтую, отвратительно-резиновую пищащую игрушку. Упомянутую игрушку держал в тонких пальцах его партнёр, он постоянно сжимал и вертел её с восхищением спарклинга.       Саундвейв, как правило, был немного странным. На протяжении ворнов все находили его жутким, наводящим ужас, давали унизительные и оскорбительные прозвища. Но Мегатрон находил его маленькие причуды очаровательными и милыми. Его увлечение предметами, издающими звук, было особой причудой, которую Мегатрон находил восхитительной, и он часто потакал хобби и привычкам своего партнера. О, конечно, он мог смириться с огромной коллекцией земных музыкальных шкатулок, которые тот часто приносил в кварту, и даже одобрил её – даже ему пришлось разделить восхищение Саундвейва тем, как примитивные люди могут создавать что-то настолько мелодичное, используя только дерево и несколько кусочков металла. Коллекция музыкальных инструментов тоже была интересной, хотя они оставались более бесшумными, так как даже Саундвейв со своими тонкими пальцами и выверенным контролем не мог ничего на них сыграть, не рискуя повредить.       Но вот эта конкретная штука, Праймас!..       Кряк! Кряк!       То ли от раздражения, то ли чтобы не взорваться, Мегатрон крепче обнял Саундвейва. Сразу после этого он мысленно отругал себя.       Кряк, кряк! Кряк, кряк!       Всё хорошо, всё в полном порядке. Это всего лишь глупая резиновая игрушка, сделанная глупыми примитивными землянами, чтобы развлекать их ещё более примитивное потомство во время купания. Всё прекрасно…       Кряк, кряк! Кряк, кряк, КРЯК!       Саундвейву оно нравится. Эта штука делает его счастливым, а то, что Мегатрон никогда бы этого не понял, не значит, что он должен взорваться и потребовать от своего друга избавиться от этой «…». Неважно, сколько раз оно портило ему отдых, оно делало Саундвейва счастливым, и это всё, что имеет значение!..       Кряк, кряк, кряк, кряк, кряк!       — «О, Праймас, дай мне сил или убей эту желтую тварь!» — думал Мегатрон, впиваясь клыками в нижнюю губу и сжимая руку на краю ванны в кулак. Он на мгновение представил, как резиновая уточка сжимается в его кулаке, издает последний свой кряк, как её слабый эластичный корпус наконец гибнет в его могучем…       Кряк, кряк, ХЛОП!       Мегатрон зажег оптику и наклонился вперёд, заглядывая через шлем Саундвейва на странный звук. Он тупо моргнул, рассматривая игрушку в пальцах Саундвейва.       Саундвейв тоже на неё смотрел. Глухой визор не выдавал никаких эмоций, но Мегатрон чувствовал по электромагнитному полю, в каком он шоке. Игрушка лопнула. Как раз от той пищащей свистульки расползалась большая трещина, а выпавшая пищалка утонула в мыльных пузырях.       Трижды проклятая утка была мертва! Мегатрон почти позволил чувству торжества и восторга просочиться в своё эм-поле.       Но его остановило внезапное потемнение эм-поля Саундвейва, его удрученно опущенные плечевые стойки и низкий хрип поврежденного вокалайзера. Он уронил, теперь уже немую, утку в воду и привалился спиной к честплейту своего друга. Мегатрон мог бы поклясться, что услышал тихое сопение вентиляции, исходящее от его убитого горем друга.       Кибертронский тиран был сбит с толку и застигнут врасплох внезапной подавленностью своего друга из-за потери чего-то столь раздражающего. Чисто рефлекторно он попытался поднять Саундвейву настроение.       — Ну же, Саундвейв, чего ты, — сказал он, поглаживая манипулятор главы своей разведки. Саундвейв никак не отреагировал.       Мегатрон в нерешительности прикусил губу. Он был не самым чутким мехом, и утешать других у него получалось крайне скверно. Он был крайне неловок, когда дело доходило до выражения сострадания товарищам — даже к собственному партнёру. Саундвейв полностью понимал это и не винил Мегатрона. Его партнер старается, а остальное не имеет значения. Но сейчас Мегатрон был в полной растерянности, и он сомневался, что Саундвейв будет полностью снисходителен, если он не проявит немного такта.       Мегатрон поднялся, немного наклонившись вперед, чтобы обнять меха поменьше. Это была слабость Саундвейва; он всегда, казалось, таял, когда Мегатрон обнимал его, накрывая своим большим корпусом, как термоодеялом. Однако сейчас он не таял и даже не пытался прижаться, как обычно, в ответ. Он только провентилировал, тоскливо уставившись на воду, и лопнул пальцем одинокий мыльный пузырь. Казалось, он не замечал, как острые денты игриво покусывают его обычно чувствительную шею.       Мегатрон отпустил шею Саундвейва и ослабил хватку. Вода остывала, пузырьки давно исчезли, а его друг был в унынии. Видимо, расслабиться вместе больше не удастся.       Он вздохнул, но, видимо, ворошить Саундвейва дальше бесполезно. Вместо этого он дёрнул пробку, чтобы слить воду, а затем подхватил под коленные шарниры и спину Саундвейва. Без усилий он поднял своего партнёра на манипуляторы, стараясь не слишком нервничать от того, насколько вялым и безжизненным казался Саундвейв. Поднявшись, он вернулся в их общую кварту, зашёл с ним в санотсек, смыл пену и обтер Саундвейва парой полотенец. Потом отнёс его на платформу и забрался рядом.       Он обнял своего партнёра, уткнувшись носовым конусом ему в затылок. Но Саундвейв не ответил взаимностью, не заурчал, как обычно, не повернулся, чтобы обнюхать Мегатрона и прижаться к его щеке, как чрезмерно ласковый Рэведж. Он только провентилировал и остался лежать, расстроенный и унылый, как будто у него симбионт в медблоке. К сожалению, его единственный симбионт, Лазербик, был на разведке, и вернется только завтра.       Мегатрон сдержался, чтобы не начать проклинать эту утку, до её последнего резинового предка, в слух. Он проклинал её шлаково раздражающую жизнь, он проклинала её внезапную “смерть”, и он проклинал себя за то, что желал ей смерти в этот прекрасный момент.       Он не знал, что сказать, но у него было представление о том, что ему стоит сделать. Мегатрон был прямолинейным мехом, и часто находил решения сложных вопросов благодаря прямому решению проблем. Это не всегда значило, что ему нравиться то, что он должен сделать.       Он молча застонал. Саундвейв был расстроен. Мегатрону не нравилось, когда его партнёр в унынии. Более того, у него было очень противоречивое, но очень сильное желание исправить причину.       — «Будь оно проклято...» — подумал он, погасив оптику.       Как только Саундвейв уйдёт в гибернацию, Мегатрон уйдёт так тихо, как только сможет, и оставит Немезис для выполнения своей личной, почти боевой, задачи…

***

      Саундвейв быстро шуршал по клавиатуре терминала и, казалось, проявлял ещё меньше признаков живого меха, чем обычно. Саундвейв был известен продуктивностью работы, даже похожей на дроновскую. Но все на мостике признали бы, что во втором заме Мегатрона была какая-то особая... безжизненность.       Мегатрон ещё не приступал к своим обязанностям на мостике: дежурные утверждали, что он покинул Немезис где-то в начале цикла. По записям журнала он был на какой-то задаче, но какой именно, нигде не значилось. Даже Старскрим был немного сбит с толку и на данный момент сидел на измене, и претендовать на трон тирана ему было некогда. Но даже несмотря на довольно апатичное настроение Саундвейва, Старскрим всё ещё сохранял уверенность в том, что если он когда-нибудь прикоснется своей кормой к трону Мегатрона, молчаливый разведчик без лишних слов накажет его за это щупальцем. Это не то, чего кто-то искал с нетерпением, будь он сикер или нет.       Но всякую непотребную деятельность на мостике прервал приход их лидера, ушедшего в самоволку. Вехиконы и Старскрим выстроились по стойке смирно, а вот Саундвейв, казалось, был полностью поглощен своей работой.       Он выглядел довольно изможденным, если не сказать откровенно раздраженным и уставшим. На его корпусе виднелись мелкие полосы ярких цветов, в основном на когтях. Прямо на его шлеме, были заметные брызги желтой краски, а если присмотреться повнимательнее, то можно было увидеть странное скопление чего-то, похожего на набивку, и полоску разорванной розовой ткани в области коленного шарнира. В его поле было очень отчетливое, очень знакомое раздражение.       Старскрим хотел было разразиться потоком едкого сарказма, но его остановил взгляд вселенского зла, которым Мегатрон окинул всех присутствующих. Поэтому возобладавшее чувство самосохранения подсказало ему вначале разведать ситуацию.       — Ах… лорд Мегатрон, сэр... — начал он немного неуверенно, — разрешите поинтересоваться, где Вы были? Мы все так беспокоились о Вас...       Мегатрон прошёл мимо Старскрима, не удостоив сикера и взглядом. Старскрим искал в себе самообладания не взъерошить платы своей брони от гнева: его проигнорировали!..       Мегатрон подошёл к Саундвейву, который, казалось, так и не заметил его присутствия. Мегатрон задел его эм-полем, но не в агрессивной манере, а, скорее, как бессловесный способ привлечь его внимание.       Саундвейв слегка дернулся от неожиданности и повернул шлем на своего лорда. Он вывел на внешний экран визора вопросительный глиф, но Мегатрон только покачал головой.       — Пойдём со мной в кварту.       Саундвейв хотел было расспросить его подробнее, но у него не осталось такой возможности. Видимо, Мегатрон был настроен решительно и, не заботясь о том, кто их увидит, подхватил Саундвейва на манипуляторы и направился к двери. Мегатрон не обратил внимания на изумленные взгляды, но Саундвейв почувствовал, как его фейсплейт под маской вспыхнул от смущения.       Они добрались до своей кварты гораздо быстрее, чем ожидал Саундвейв, двери автоматически открылась перед Мегатроном и закрылась за ним со щелчком замка. Только когда Мегатрон направился к мойке, Саундвейв отреагировал.       — Саундвейв: не в настроении, — в синтезированном голосе Саундвейва послышались нотки раздражения. Но в ответ Мегатрон покачал головой.       — Я ни на что от тебя не рассчитываю, Саундвейв. Я просто хочу тебе кое-что показать.       Мегатрон прошел в мойку и поставил своего партнера перед ванной. Саундвейв моргнул за визором, разглядывая ванну.       Она уже была наполнена, пузырьки образовывали пенный холмик над водой. На краю ванны лежали пара квадратов чистой ткани и ароматизированные растворители, а также щетка с мягкой щетиной, которую они часто использовали при нанесении покрытия, а иногда и в других местах.       Но что привлекло внимание Саундвейва и вызвало его сдавленный от помех стон, так это отвратительно-желтая отвратительно-резиновая уточка кибертронского размера, уставившаяся на него с выступа ванны.       Утка выглядела так, словно кто-то — Мегатрон — пытался покрасить ей оптику в красный цвет. К голове были косо приклеены два заостренных куска металла, имитирующие рога, а на честплейте была криво нарисована инсигния десептиконов.       Это выглядело так не устрашающе и так нелепо, но Саундвейву она очень понравилась. Он повернулся и посмотрел на Мегатрона, который стоял, скрестив манипуляторы на честплейте, и хмуро разглядывая пол.       — У меня ушла большая часть прошлой солярной ночи, чтобы найти её нормальных размеров, — смущенно пробормотал он. — Я, в конце концов, нашёл такую в каком-то торговом центре в Азии. Примитивному человеческому отродью не понравилось моё намеренье завладеть шлаковой штукой... — он неосознанно пошкрёб когтем следы краски на шлеме — отметины, оставленные каким-то мерзавцем с пейнтбольным ружьём и впечатляющей меткостью.       Саундвейв ничего не ответил, только уставился на своего друга. Мегатрон всё больше нервничал, переминаясь с серво на серво. Саундвейву не понравилось? Она не похожа на предыдущую маленькую утку? Может, покрас тусклый. Праймас, если он прошёл через всё это зря!..       Мегатрон был застигнут врасплох, когда на нем повис глава разведки. Послышался щелчок, но у Мегатрона не было времени удивиться тому, что его партнёр снял визор, так как нетерпеливый мех впивался ему в губы. Мегатрон молча улыбнулся и с таким же нетерпением ответил на поцелуй, манипуляторы рефлекторно поддержали Саундвейва под корму. Когда внезапный поцелуй закончился, Саундвейв откинулся назад, и его маска со щелчком вернулась на место, скрывая глупую улыбку и румянец.       — Спасибо. Саундвейв: в восторге от подарка Мегатрона, — пробубнил он. На его визоре появился смайлик, и Мегатрон рассмеялся.       — Не за что, — сказал он, прежде чем кивнуть в сторону ванны. — Не знаю, как ты, но я не позволю этой ванне пропасть даром. Я устал, я побывал на поле боя, сражаясь с юнлингами, и я уверен, что в моей броне застряли куски пластика от игрушек человеческих отпрысков.       Саундвейв затрясся от беззвучного смеха.       — Саундвейв: может помочь? — поинтересовался он. Мегатрон ухмыльнулся.       — Если ты настаиваешь.       Вскоре после того, как они начали отмокать, Саундвейв, казалось, вернулся к своему обычному состоянию: он удобно устроился на коленях Мегатрона, тяжелая рука лежала у него на брюшных пластинах, а мощный двигатель гудел у него под затылком. Мегатрон сделал глубокий цикл вентиляции, запрокинув голову, притушив оптику и нежно поглаживая Саундвейва по брюшным пластинам. Это был такой мирный момент, когда они погрузились в атмосферу уединения, тепла и…       Кряк, кряк!       Мегатрон внутренне застонал, но в конце концов подавил своё раздражение.       Саундвейв снова был счастлив и доволен. И, судя по нагревающейся части корпуса и легкому ерзанию у него на коленях, он очень скоро получит свою награду…