Kneel

Сержант раздражённо наблюдал за тем, как порученные ему Прайсом бойцы преодолевали полосу препятствий. У них миссия через две недели, а эти горе-военные и пяти метров не могут пробежать, не споткнувшись. Это никуда не годилось, а он уже заметно охрип, пока на повышенных тонах рассказывал, как и в каких позах будет надирать им жопы, если они не начнут нормально двигаться. Подробно рассказывал, со всеми деталями и уточнениями, не сдерживая фантазию, даже начал сам собой гордиться, как складно получалось. Жаль, что особого эффекта от этого не было. Не добавляли хорошего настроения и те солдаты, что уже получили свою порцию унижения и теперь ошивались рядом с Соупом, подкалывая тех, кто всё ещё отдувался на полигоне, курили и, конечно же, сплетничали. — Слышали, лейтенант с нами опять не летит, — сказал один из них, запуская нож в стоявшую рядом мишень. Нож с громким звоном отскочил и упал на землю. — Странно это. — Да он уже несколько месяцев безвылазно на базе сидит, — хмыкнул второй. — Думаете, всё, сдулся наш герой? — насмешливо протянул кто-то из толпы, и Джон с трудом удержался от того, чтобы не обернуться и не найти взглядом этого парня, а потом сделать с ним что-нибудь… нехорошее. — А ты не зубоскаль, — осадил его ещё один голос. — Лейтенант и с переломанными конечностями тебе шею свернёт в два счёта. — Если сможет, — не унимался тот. — Если его так долго никуда не отправляют, так может, он уже всё, списан в утиль? Завязался жаркий спор, и МакТавишу было всё труднее побороть в себе желание развернуться и раздать этим шакалам парочку крепких ударов. Возможно, даже ногами. Возможно, даже по голове. Но не успел он достигнуть точки кипения, как над полигоном резко повисла оглушительная тишина, которую нарушал только топот берцев бегущих кросс бойцов. Заинтересованный этим Соуп всё-таки обернулся. И сразу же напоролся взглядом на метровый разворот плеч и до боли знакомую балаклаву с черепом. А потом уже заметил стоящую рядом с ним и кажущуюся совсем миниатюрной на фоне военного блондинку. «И как эти двое здесь оказались?» — тут же едко поинтересовался внутренний голос, задыхаясь от ревности. Гоуст между тем с интересом разглядывал испуганно замерших солдат. — Итак? — ровным тоном спросил лейтенант. И хотя выглядел он совершенно спокойным, шотландец достаточно давно его знал, чтобы загривком почувствовать исходящую от него угрозу. Жаль, что не все были столь наблюдательны, как он. — Лейтенант Райли, сэр, мы тут поспорили, что невозможно больше чем с десяти метров всегда гарантированно попадать ножом точно в цель, — тут же подорвался один из солдат, заискивающе улыбаясь. Услышав его голос, Джон тут же понял, что это был именно тот парень, который активнее всех доказывал, что Гоуст уже ни на что не способен. — Я уверен, что Вы сможете нам всем доказать, что это не так. Британец окинул его нечитаемым взглядом, отчего улыбка парня слегка поугасла, а потом задумчиво посмотрел на мишень, до которой от его места было метров пятнадцать, не меньше. — Хорошо, вставай к щиту, — наконец сказал он, кивнув в ту сторону и доставая откуда-то из-за спины нож. Лиса, до этого с лукавой улыбкой наблюдавшая за происходящим, тут же кинула на него укоризненный взгляд, но ничего предпринимать не стала. Парень же побледнел как полотно и неуверенно спросил: — Эээ, что? — Раз ты так уверен в моих навыках, то ты не должен бояться того, что мы немного повысим ставки, — вкрадчиво пророкотал Гоуст, не сводя пронзительного взгляда с зачинщика. — Я не… Не думаю, что это хорошая идея, — заикаясь, проблеял пацан, отступая на пару шагов. — Ясно, — хмыкнул старший и обвёл взглядом присутствующих. — Может, кто-то другой желает попробовать? Но никто даже не шелохнулся, лишь стыдливо попрятали глаза. Соупу даже стало весело от этого зрелища, пока горящие янтарем глаза не остановили свой взгляд на нём. — Джонни? — спросил лейтенант, вопросительно подняв светлую бровь. МакТавиш на пару мгновений замешкался. Всё-таки пятнадцать метров — это серьёзное расстояние, а умирать из-за такой глупости, как чьи-то дурацкие провокации, не хотелось. Но было что-то такое в голосе британца, не на поверхности, глубже — на втором слое, на третьем, в едва различимых мурчащих нотках, в так внезапно полюбившейся мужчине форме имени. Ему хватило всего двух слогов, чтобы сержант почувствовал, что его подначивают, дразнят, прощупывают границы. Короткое слово, за которым прячется обжигающий шёпот на ухо: «Что ты готов сделать для меня? Чем готов рискнуть?». Это путает, сбивает с ног, ведь Гоуст чётко дал ему понять, что Соупу ничего не светит, тогда зачем же это всё? Просто издевается? Нет, не похоже. Карие глаза горят огнём, жарко, маняще, смотрят бесновато, в них черти пляшут, но Джон знает, чувствует, его они не обидят. Только его. Ай, да и пошло оно всё! Он уверенно идёт к доске, спиной к ней прислоняется, сквозь куртку чувствует тепло нагретого дерева и с вызовом смотрит на лейтенанта. Он ловит в ответном взгляде секундное удивление, но оно быстро сменяется вновь полыхнувшим пламенем, окрашивая радужку в хищный желтый. Или это солнце так отражается в обычно тёмных глазах? Гоуст выпрямился, чуть помедлил, взвешивая нож в руке, а в следующую секунду рядом с правым ухом раздался звонкий стук вонзившегося в дерево металла. Джон от неожиданности дёрнулся. Кажется, стоит ему сдвинуться хоть на миллиметр, и он кожей почувствует холодную сталь. — Не шевелись, — одёрнул его британец, снова примеряясь. Этот нож он уже держал за лезвие. Короткий замах и вновь громкий стук, на этот раз слева. Соуп рвано выдохнул. Если в первый раз он ещё не успел ничего понять, то сейчас организм наконец разобрался в происходящем и теперь старательно накачивал его адреналином, отчего сержанта начало слегка потряхивать. — Остался последний, Джонни. Ты готов? — спросил старший, прокручивая в ладони очередной клинок. Да откуда он их только достаёт? — Так точно, сэр, — широко улыбнулся МакТавиш, но всё-таки не смог полностью скрыть дрожь в голосе, так что постарался отшутиться. — Только прическу мне не попортьте. Гоуст прищурился, внимательно вглядываясь в лицо подчинённого, а затем кивнул, чуть иначе перехватил рукоять и метнул нож. Этот летел иначе, нежели остальные, совсем без вращения, прямо, словно стрела, и сержанту казалось, что он, словно в замедленной съёмке, видит его приближение. На самом же деле прошло лишь несколько мгновений, прежде чем клинок воткнулся в дерево вплотную к его шее. Шотландцу показалось, что у него сейчас подогнутся колени, так что он сильнее навалился на щит, глубоко дыша и стараясь успокоиться. Сердце грохотало где-то в горле, по ощущениям совсем рядом с холодящим кожу металлом. Чёрт, промажь ЭлТи хоть на сантиметр, и он бы за пару минут истёк кровью. С затаённым дыханием наблюдавшие за всем происходящим солдаты наконец отмерли и разразились громкими аплодисментами и криками, но оба мужчины их проигнорировали. Гоуст в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние и остановился перед сержантом, закрывая его своей широкой спиной от улюлюкающей толпы. — Порядок? — тихо спросил он, внимательно вглядываясь в лицо подчинённого. — Просто дай мне перевести дух, — натянуто улыбнулся МакТавиш. Лейтенант подозрительно прищурился, но больше ничего не сказал и начал выдёргивать ножи из мишени. Дерево недовольно заскрежетало, и щёку шотландца укололо отлетевшей щепкой. Инстинктивно он попытался отпрянуть от неприятного ощущения, но сильная ладонь крепко схватила его за подбородок, не давая пошевелиться, царапая грубой тканью перчаток. — Порежешься, — предупреждающе рыкнул Гоуст, глаза которого вновь полыхнули янтарём. Соуп вновь замер и едва заметно кивнул. Говорить он сейчас не смог бы при всём желании. И дело даже не в чужой руке, что надежно фиксировала его челюсть, а в том, что едва ли он смог бы произнести что-то кроме позорного скулежа, потому что, да, дело всё-таки в руке. В нос тут же ударили запахи табака, ментола и металла, а жар, исходящий от ладони, чувствовался даже сквозь плотную ткань. Джон знал, что эти пальцы без особого труда свернут ему шею, но сейчас они держали его хоть и железно, но осторожно, ровно так, чтобы не причинять никакого дискомфорта. МакТавиша от этого конкретно так вело. И вот последний нож был извлечён и исчез где-то под одеждой лейтенанта. Только тогда старший наконец разжал свою хватку, напоследок мазнув кончиками пальцев по шее, вдоль кадыка до самых ключиц. Прикосновение было настолько мимолётным, что его легко было бы списать на простую случайность, вот только шотландцу было наверняка известно, что любое своё движение Гоуст просчитывает вплоть до миллиметра. В нём просто нет места для случайности. Вопросов становилось всё больше, вот только давать на них ответы британец, видимо, не собирался. Он резко развернулся и вернулся к ожидающей его девушке, которая тут же начала что-то ему выговаривать. Соупу стало интересно, так что он наконец отлип от мишени и направился в их сторону, но только подойдя почти вплотную, он смог расслышать её недовольное шипение: — …и мы вроде договаривались с вами, что никакого оружия! — Это нож для писем, — хмыкнул лейтенант. — Три штуки?! — возмутилась доктор. — У меня много корреспонденции, — ответил ей Гоуст настолько сухо и чопорно, словно он был породистым английским лордом. Хотя, вдруг был? Соуп ведь буквально ничего не знал о его прошлом. Он попытался представить ЭлТи в каком-нибудь роскошном особняке, одетого в Олд Мани, попивающего чай из утончённого фарфорового сервиза и просматривающего биржевые котировки в свежем выпуске Таймс, но картинка упорно не складывалась. Нет, всё-таки это бред какой-то. Да и черти, продолжавшие плясать в глазах лейтенанта, отчётливо намекали, что всё это не более чем лёгкая издёвка. Видимо, девушка тоже их видела и поэтому бессильно зарычала: — Господи, лучше найдите себе другое хобби! — У меня уже есть хобби, — безразлично пожал плечами мужчина. — В вашем случае это не хобби, а ещё один экстремальный способ самоубийства, — обречённо выдохнула блондинка. — Вы самый невыносимый пациент в моей практике. Но, благо, на сегодня наше время подошло к концу, и я могу хоть ненадолго от вас избавиться. Провожать не надо, всего хорошего. Порывисто развернувшись, она направилась к выходу, но внезапно затормозила у все ещё ошивающихся здесь солдат и с кокетливой улыбкой поманила одного из них к себе. Соуп с удивлением признал в этом парне зачинщика всего случившегося. Он охотно подошёл к ней, начиная что-то говорить, но девушка быстро его перебила, и шотландец не знает, что за магию она применила, но буквально через пару фраз пацан заметно поплыл и с довольной улыбкой засеменил вслед за доктором. — Он ведь даже не догадывается, что она ему не по зубам, да? — задумчиво протянул сержант, глядя вслед уходящей парочке. — Возможно, это научит его лучше оценивать противника, — в тон ему ответил британец. Соуп повернулся к нему и внезапно нахально улыбнулся: — Так что, ЭлТи, терроризируешь своего врача? — Она с завидным постоянством препарирует мой мозг. Думаю, я имею право на небольшую компенсацию, — фыркнул тот, закатывая балаклаву до носа и закуривая магическим образом материализовавшуюся в его пальцах сигарету. — Не думал, что ты согласишься на эту авантюру. — Почему это? — вопросительно поднял брови МакТавиш. — Это было опасно, — выдохнул вместе с дымом Гоуст. — Я мог промахнуться. — Глупости. Ты бы не позволил мне в этом участвовать, если бы не был уверен, что мне ничего не угрожает, — отмахнулся Джон. — Я не объективен, — нахмурился собеседник. — Да ладно тебе, ЭлТи. Уж я-то не понаслышке знаю, насколько ты хорош в обращении с ножами, — рассмеялся шотландец, взъерошив волосы на затылке. Он не сразу понял, что произошло, но глаза Гоуста мгновенно заледенели, а сигарета, зажатая губами, дёрнулась, словно её кончик стиснули в зубах. Лишь сообразив, куда тот смотрит, сержант зашипел от досады. Сегодня было жарковато, и он закатал рукава куртки, а теперь старший не сводил взгляда с бугристого, тошнотворно-бордового цвета шрама, что ярким пятном выделялся на смуглой коже предплечья Соупа. — Блядство! — выругался он сквозь зубы. — Я не это имел в виду! Но Гоуст, как заворожённый, не сводил глаз с чёртовой отметины, при этом сильно хмурясь. — Эй, ЭлТи, всё нормально! Всё хорошо, ничего страшного не произошло, — попытался убедить его МакТавиш, но, вовремя заметив, как мужчина чуть отступил, явно намереваясь сбежать, не выдержал и зарычал. — Саймон, ёбаный ты ублюдок, Райли, если ты сейчас снова свалишь, я набью тебе твое супер-секретное ебало! Кажется, это подействовало, потому что лейтенант едва заметно вздрогнул и наконец перевёл взгляд на лицо шотландца. — Не сможешь, — хрипло произнёс он, выдыхая новую порцию дыма сквозь сжатые зубы. — Смогу! — огрызнулся Джон. — И ты даже сопротивляться не будешь. Я ведь имею право на компенсацию. Гоуст угрожающе прищурился, его губы, сейчас не скрытые маской, дрогнули, словно собираясь растянуться в ответном оскале, но внезапно он тяжело вздохнул и понуро опустил голову, всем своим видом показывая смиренное ожидание. Сержант тоже несколько раз выдохнул, успокаиваясь, и осторожно произнёс: — Я не виню тебя в случившемся. — Я знаю, — тихо ответил лейтенант, отводя взгляд в сторону, с преувеличенным интересом наблюдая, как рядовые, заметившие, что начальство занято каким-то серьёзным разговором, потихоньку сбегали с полигона. Соупу такая покладистость показалась подозрительной, и он подступил чуть ближе, пытаясь поймать взгляд мужчины. — И ты не должен себя винить, — твёрдо сказал он. И вновь всё внимание британца сконцентрировалось на нём. Он недовольно поджал губы, а в глубине глаз, ещё совсем недавно горевших диким огнём, снова лишь едва-едва тлели угольки. — Что я действительно должен был сделать, так это не допустить произошедшего, — безжалостно отрезал лейтенант. Безжалостно по отношению к себе. МакТавиша от этого передёрнуло. — Но ты же не всемогущий, ЭлТи! Ты не можешь контролировать всё! — с отчаянием воскликнул он. — Я должен! — рявкнул британец. — Но не можешь! Не в твоём состоянии, ты же… — шотландец замялся, подбирая слова, но ему не дали закончить. — Какой? Больной? Сумасшедший? Психопат? — ядовито начал перечислять старший. — Я этого не говорил! — А зря, потому что это правда, — презрительно выплюнул лейтенант. Соуп замер, неверяще смотря на мужчину. Он-то думал, что терапия помогает, но теперь не был в этом уверен. Британец и раньше был чересчур самокритичен, но сейчас это всё как будто вышло на совершенно иной уровень. Если в прошлом он просто тотально игнорировал всё, что могло помешать работе, то теперь… Казалось, что пробудившиеся после долгой спячки эмоции не принесли ему ничего, кроме ненависти к самому себе. Он смутно помнил, что доктор говорила о том, что Гоусту нужно почувствовать, что ему плохо, но если это будет происходить именно так, может, лучше было оставить всё как есть? Но обратной дороги уже не было, так что всё, что оставалось сержанту — попытаться помочь мужчине примириться с самим собой. — Эй, ЭлТи… Саймон, послушай меня… Чужое имя ощущалось странно: горчило на языке. Шотландец так никогда не называл Гоуста, даже у себя в голове, но сейчас чувствовал, что так надо, что так правильно. Надо было показать мужчине, что сейчас он обращается не к лейтенанту Райли — отлично вымуштрованному солдату британской армии, не к Гоусту, одно только упоминание которого заставляло трепетать в ужасе добрую часть террористических организаций, и даже не к ЭлТи — мрачному британцу с тяжёлым взглядом и безразличием ко всему в хриплом голосе, которого Соуп всё равно считал как минимум своим другом. Он обращался к тому, кто там, за всеми этими масками, спрятался от мира, который причинил ему много боли, кто смотрит печально и разбито из клетки тёмных глаз, кто заглушает звоном бесконечных цепей все внешние звуки, кто отгораживается толстыми прутьями от эмоций, от ощущений. От жизни. И Джон сейчас этого человека пытался выманить сюда, к нему, наружу, показать, что здесь не только боль и страх, что здесь ярко светит весеннее солнце, а тёплый ветерок приятно ласкает кожу, что здесь есть люди, готовые ему помочь и защитить. Он подошёл ещё ближе, пытаясь взять лейтенанта за руку, но тот быстро отдёрнул ладонь, отступая. — Хорошо, хорошо, я не буду тебя трогать, — шотландец поднял руки, показывая, что не опасен. Он словно был один на один с раненым зверем, который нуждался в помощи, но так отчаянно боялся новой боли. — Слушай, ты же знаешь, я не мастер красивых слов, но я постараюсь объяснить. Ты не виноват в том, что произошло. Это просто неудачное стечение обстоятельств, которое никак нельзя было предвидеть. И да, у каждого из нас есть свои тараканы, у кого-то маленькие, у кого-то охренительно большие, — сержант тепло усмехнулся. — Но это не делает тебя плохим человеком. Это делает тебя просто человеком. Слушай, я восхищался тобой чуть ли не с первого дня нашего знакомства, ты самый невероятный мужик, которого я знаю. И то, что тогда произошло, не сделало тебя хуже в моих глазах, оно сделало тебя более реальным. Приближенным к нам, простым смертным. Потому что, хоть я и не знаю твою историю, но я знаю, что там было столько дерьма, что мне и не снилось. Никто не смог бы пройти через это и остаться нормальным. И то, как ты с этим справляешься, показывает, насколько ты сильный человек. Так что, пожалуйста, Саймон, не надо винить себя за это. Это просто произошло, и нам придётся жить с этим дальше. Но раз уж мы оба живы, это не так уж и страшно. Гоуст долго молчал, обдумывая услышанное. Наконец он осторожно протянул руку, явно намереваясь коснуться шрама, но так и не сделал этого, остановив ладонь в считанных миллиметрах. — Я не хотел делать тебе больно, — тихо прошептал он, поднимая взгляд на сержанта. В его глазах расплавленным золотом плескалась печаль. У МакТавиша сердце сжимается, когда он это видит. Огромного, похожего на медведя мужчину нестерпимо хотелось обнять и утешить, настолько потерянным он выглядел. — Я знаю, ЭлТи, — тепло улыбнулся Соуп. — С другой стороны, он всегда будет напоминать мне о тебе. — Я бы предпочел оставить другие воспоминания, — лейтенант поморщился. — Ну, никто тебе не мешает это сделать, — с лёгкой ноткой озорства хмыкнул Джон. — Забываешься, Джонни, — предупреждающе пророкотал старший, но Соуп заметил, что тот ощутимо расслабился. — Да ладно тебе, ЭлТи. Истинный шотландец никогда не упустит возможность упустить возможность. Или это про ирландцев говорят? — рассмеялся он. — Вот был у меня как-то случай… И сержант с упоением пустился в рассказ очередной старой байки, а Гоуст, прикурив очередную сигарету, слушал его с видом вселенской обречённости, но в глазах его мерцало спокойное умиротворённое тепло, отчего Соупу хотелось улыбаться ещё шире. Кажется, в этот раз кризис миновал.