Анатомия проклятий

Лицо Химы выражало смесь эмоций, казалось бы, не сочетаемых между собой — раздражение, усталость, непонимание и злость. Прижимая к уху телефон, она постоянно закатывала глаза на фразы собеседника. Собеседник был несерьёзен и явно издевался. Собеседником был Годжо Сатору. — Тебе нужен этот чертов палец или нет? — Нужен, конечно. Такому сильному артефакту не место в коллекции. — Ага, а в школе, значит место? — Хима вспомнила начало пальцепожирательной истории. — Ну, это другое. Нанами и Итадори, стоящие напротив девушки, переглянулись — они находились в холле, спрятавшись от людей и камер наблюдения в укромном углу, прикрывая Химу широкими спинами, пока та консультировалась с Годжо. Поначалу сильнейший болван предложил выкрасть палец, красочно описав план, больше похожий на дурацкую комедию про бестолковых грабителей, за что был нецензурно послан и немного обиделся. — Предложи ему денег. — Хутору? Денег? Ты шутишь? — Нуу, много денег? — Сатору, ты совсем не помогаешь, — зашипела девушка, для убедительности почти прижав динамик к накрашенным губам. — А у меня такой цели и не было. Придумай сама что-нибудь, я тебе премию за это выпишу. Всё, бывай, мне пора. Целую во все сладкие места! И Нанами тоже. Перед отключением она услышала, как он жизнерадостным голосом обратился к Сэн Руми, спрашивая, что молодая учительница так поздно делает в колледже — вместо помощи решил подкатывать свои всемогущие шары к новенькой. Хима, невидяще уставившись в пол, сжала телефон в руке, и тот издал тихий скрип — лопнул дисплей. В центре холла замигала огромная люстра, сжатые кулаки девушки мелко задрожали, а тонкие вены на запястье напряглись под кожей, став темно-синего цвета. Она была вне себя от ярости. — Такэмура, успокойся, — шагнув к ней ещё ближе, почти вплотную, Нанами легко сжал предплечье. — Это же Годжо. Моргнув, девушка встрепенулась, приходя в себя и на секунду Итадори показалось, что глаза из синих у неё посветлели до ярко-голубых. Стало не по себе. — Да, ты прав, — она заторможено кивнула, с трудом покидая омут собственных мыслей. — Спасибо. — Есть мысли, что делать? — скользнув длинными пальцами по ткани её пиджака и остановившись у кромки рукава, так и не коснувшись кожи, Нанами, сохраняя бесстрастное выражение лица, отступил назад. Итадори проследив глазами за его движением, невольно задумался, какие отношения связывали этих двоих. С одной стороны, Хима не сдерживалась в высказываниях в сторону мага, обласкав его по всем фронтам, с другой — сам Нанами был сдержан и довольно лоялен к девушке. — Пока не знаю. Нужно поговорить с Хутору, прощупать его. Выскажем слишком сильную заинтересованность в пальце — он будет иметь возможность вертеть нами, как захочет. С другой стороны — может намекнуть, что ему нужно взамен. — Сложно, — Итадори недовольно наморщил лоб. — Да, сложно. Конечно, можно оставить это дело старейшинам, но Годжо явно этого не одобрит. — Почему? Хима пристально посмотрела на Итадори, задумавшись над его вопросом: — Думаю, будет лучше, если он сам тебе все расскажет. Просто поверь мне. Они вернулись как раз вовремя — расплываясь в самодовольной улыбке, Хутору, странно выгибая колени при ходьбе, пригласил гостей в выставочный зал, где, едва открыв тяжелую двухстворчатую дверь, объявил о венце своей коллекции — пальце великого Сукуны. Палец хранился в стеклянном герметичном кубе в центре зала, грани которого запечатали мощными печатями — их магия ощущалась почти физически. Потягивая шампанское, Хима издалека рассматривала артефакт, освещенный дополнительным прожектором — длинный и толстый, заканчивающийся острым ногтем, больше похожем на коготь, красно-бурого цвета, в странных узловатых наростах. Покосилась на Итадори. — И ты сожрал такую мерзость? — Я же людей хотел спасти! — Извини, — она ответила ему веселой улыбкой, внезапно осознав, что питает к юноше нежные чувства. И сделает ради него всё что угодно. Просто потому что он есть. Хутору, совершив круг почета около своих сокровищ, плавно подплыл к троице. Скользнул масленым хитрым взглядом по девушке. — Душа моя, рад, что ты вернулась. Твоё отсутствие, хоть и недолгое, крайне опечалило меня. Хима улыбнулась ему в тон: — Прошу прощения, Тоши, срочный звонок — господин Годжо не любит долго ждать. — Ах, прелестник Годжо, — коллекционер жеманно захлопал в ладоши. — И чего же он хотел, если не секрет? — Справлялся, как твоё здор… — Ему нужен палец Двуликого, — неожиданно перебил девушку Нанами, оказавшийся за её спиной. — Интересное у тебя сопровождение, Химена, — помолчав, голосом сладким, как сироп, заметил Хутору, рассматривая выпуклыми жабьими глазами мужчину, словно тот был пустым местом. — Позволь представить — Кенто Нанами, маг первого уровня и близкий друг господина Годжо, — девушка чуть успокоилась, почувствовав на пояснице его широкую теплую ладонь. — И, мой двоюродный племянник, — завертела головой, отыскивая Итадори — тот почти носом уперся в витрину, пристально рассматривая палец. — Акио Такэмура. Толстые алые губы Хутору сложились в почти идеальную букву «о». Но он не был бы таким богатым и влиятельным, не обладай быстрым и живым умом. — Удивлен, что Годжо знал о пальце, ведь я не делал объявлений. — Я бы удивилась, не знай он. — Ох, ты права, — мужчина прижал по-женски узкую ладонь к груди. — Мне лестно знать, что сильнейший и красивейший маг интересуется моими делами. Но сообщил ли вам шестиглазик, что собирается дать взамен? Хима открыла рот, не найдясь с ответом — вмешательство Нанами в начало диалога спутало заранее подготовленные фразы и ответы, потому что даже обычный разговор с Тоши Хутору походил на ходьбу по тонкому хрупкому льду, не говоря уже о торгах. — Вы не поняли, Хутору. Годжо требует — Вы отдаете нам палец. Сегодня. На каких условиях, меня не интересует, этот вопрос можете обсудить с ним лично на ужине, — Нанами говорил спокойно и уверенно, незаметно наседая на коллекционера размеренным тоном. — Ужине? — Да. Разумеется, за счет Годжо. Место и время выбираете Вы. Годжо будет в Вашем личном распоряжении несколько часов, где вы сможете обсудить все тонкости сделки. Полагаю, он будет только рад компании, в последнее время он… одинок. Водянистые глаза Хутору загорелись алчностью и…похотью? Хима недоуменно нахмурилась — этот мерзкий слизняк хотел Годжо? Она могла понять желание заполучить нечто красивое, любоваться сильным и совершенным человеком, но жаждать обладать Годжо, как мужчиной? — Договорились. Получите палец после приема. И ради Бога, уберите мальчишку от стекла — оно очень дорогое, а он и так его заляпал, — неглубоко поклонившись, Хутору с красными от удовольствия щеками отчалил к другим гостям. — Нанами, я поражена! Годжо идёт на свидание, — Хима восторженно посмотрела на мужчину. — Спасибо. Опыт с прошлой работы. — Да, точно, все бывшие офисные сотрудники умеют прессовать богатых коллекционеров, — не дав ему возразить, Хима направилась к застекленному стенду. Скрестив руки под высокой полной грудью, Мио рассматривала три страницы пожелтевшего, хрупкого даже на вид, пергамента. Они хранились в изолированном от внешней среды специальном боксе, где поддерживались специальная температура и уровень влажности. От черноволосой женщины пахло легким пудровым ароматом розы, казалось бы, не подходящим под такую роскошную внешность. Хима остановилась рядом — ничего, кроме красивого рисунка бледно-розовых цветков и пары столбцов таких знакомых, но в то же время, совершенно не читаемых иероглифов, на листах не сохранилось. Конечно, они не думали найти что-то важное в этих записях, но внутри теплилась крошечная надежда. — Её звали Камелия. — Что? — Камелия, — повторила Мио мягким, чуть хриплым голосом. — Женщина, которая написала это. Видите, — изящный палец с длинным алым ногтем очертил область над защитным стеклом. — Эти цветы на рисунке обозначают её имя. А здесь, — палец сместился на верхние символы. — Она рассказывает, как восхищается Сукуной и его четырьмя руками и, — она смущенно улыбнулась. — Высказывает желания весьма порнографического содержания, очень смелые для женщины того времени. Похоже, эта Камелия была одержима Двуликим. — Больше похоже на бульварный роман, чем летопись. — Вы правы, — Мио тихо и приятно рассмеялась. — Но кто мы такие, чтобы судить влюбленную женщину? Хима поймала себя на мысли, что ей начинает нравиться Мио: — Вам больше ничего не удалось разобрать? — Нет, к сожалению. В ту эпоху писали на ужасной смеси китайского и неизвестного мертвого языка, который со временем преобразовался в древне японский. Думаю, Камелия специально написала эту часть на китайском — она хотела, чтобы её мысли прочли, остальное же скрыто от нас. — Жаль. — Да, жаль, — зеленый пристальный взгляд остановился на Итадори, весело болтающего с Нанами. — Но я думаю, у нас ещё будет шанс всё узнать. Спустя чуть больше часа, троица села обратно в машину — такси ожидало их за воротами, как и несколько десятков экипажей гостей. Палец Сукуны, затянутый в печать, покоился в сумочке Химы. Доставая портсигар, она случайно коснулась его и вздрогнула — сильнейшая аура пробила даже через защиту, как удар током. Выпуская дым в приоткрытое окно, слушая тихий размеренный шорох колес по асфальту, девушка покосилась на Итадори — он вырубился, едва они отъехали от поместья, устроив голову на её плече. Хима всматривалась в юное безмятежное лицо, с тонкими полосками под глазами и сердце её сжималось — сколько трудностей ему уготовано пережить? Ещё на приёме она решила, что сделает всё возможное, чтобы сохранить парнишке жизнь. Даже если ради этого им с Годжо придется идти по трупам старейшин. Нанами, сидящий наискосок, внимательно наблюдал за ними. От него неуловимо пахло пудровой розой. — Кенто, — тихо позвала она, не глядя. — Я люблю тебя. — Это пройдет, — так же тихо отозвался он и отвернулся к окну. Чтобы не заплакать, оставалось лишь закусить горчащий фильтр сигареты. *** Шершавая, адски горячая ладонь зажала рот и нос, перекрывая доступ кислорода. Резко проснувшись, Хима испуганно дернулась всем телом — вторая рука прижимала её за плечи к кровати. — Не дергайся, — велел мужской глубокий голос. Ладонь на лице чуть сместилась вниз, позволяя втянуть воздух через ноздри. Сфокусировавшись, девушка увидела склонившееся над собой Итадори и собралась всыпать за столь неожиданное пробуждение, но в темноте блеснули алым радужки глаз, и она похолодела — Сукуна. Черные символы на коже делали юношу старше, как и выражение лица — такого она не видела у Итадори прежде. — Ты даже не представляешь, что мне хочется с тобой сделать, — он хрипло рассмеялся, наклоняясь ближе, вторая пара глаз пристально буравила мягкие изгибы груди под майкой. — Жаль, времени мало, да и сопляк может проснуться в любой момент. Как же это бесит. А ты, я вижу, испугалась. Умница, — насмешливо выдохнул ей в лицо Двуликий и убрал ладонь. — Спасибо за палец, сладкая. Хима не ответила — ужас буквально парализовал её, не позволяя разлепить губы. Недовольно цыкнув, Сукуна провел удлиняющимся на глазах черным ногтем по вспотевшей шее девушки. На коже выступила капелька крови. — Когда вы заговорили про записи, я даже слегка забеспокоился, решил, что это она написала. Но нет, та женщина была не настолько глупа и вам достались влажные мечты мерзкой суки, — он резко двинулся, схватил девушку за щеки и сильно сжал, коленом уперся ей между ног. Клыки влажно заблестели в кровожадной улыбке. — Дивное время настало и я наслажусь им в полной мере. Ощущение крепкого мужского колена, прижатого к промежности, горячих пальцев, болезного сжимающих лицо, отрезвили Химу. Коротко вскрикнув, она дернулась, скидывая с себя Сукуну на пол, позволяя всем инстинктам обостриться. Окутанная слабым свечением проклятой энергии, она рухнула следом за ним сверху и оседлав, вцепилась руками в напряженное горло. Яркие голубые глаза встретились с красными. — Отпусти его, ублюдок! — зашипела она, наклоняясь к нему. — Отпусти, всё равно вырубишься. — А ты сильная, оказывается, — Сукуна не сопротивлялся — издевался. Приподняв голову, он размашисто лизнул ей нижнюю губу, оставив мокрый след. Девушку передернуло. — Сука! — продолжая давить большими пальцами на кадык, Хима, полная ярости, приподняла его голову за шею и с силой ударила затылком об пол. Ещё и ещё раз, не отрывая взгляда от двух пар красных зрачков. — Верни его мне. — Такэмура! — в дверь забарабанили. — Что случилось? Итадори у тебя? — Сукуна! — отчаянно выкрикнула она, ударив его головой об пол. — Кенто, помоги! — Хима… — сильное тело под ней неожиданно обмякло, а узоры, бледнея, начали исчезать. Выбитая дверь вылетела с петель, с оглушительным грохотом повалившись в коридоре, в номер забежал Нанами. Хима, осознав, что душит уже полубессознательного Итадори, соскользнула с него, шарахнулась в сторону. — Юджи, прости. Я испугалась. Он не ответил, лишь махнул рукой, продолжая лежать и массируя красное горло. Девушка, сидя на полу, подтянула голые ноги к груди и расплакалась. — Юджи, прости, прости, я не хотела сделать тебе больно. — Всё нормально, — сипло отозвался он, поднимаясь на четвереньки. — Кугисаки меня тоже по голове лупила, ничего, живой. Нанами, в серых спортивных штанах и футболке, босоногий, помог ему подняться: — В порядке? — Да, вроде. — Хорошо. Выпей воды и позвони администратору, скажи, что нам нужна помощь, — дождавшись от Итадори утвердительно кивка, он подошел к девушке. — Хима. Никак не реагируя, она продолжала плакать, закрывшись ладонями. Присев рядом с ней на корточки, Нанами притянул девушку к себе, крепко обнял, словно защищая. Уткнувшись мокрым носом ему в грудь, она прерывисто вздохнула и затихла — только с ним ей было спокойно.