Как насчет ужина?

      Гарри любил так сильно, что иногда был напуган тем, в какие дебри заходили его мысли и как много он готов сделать, чтобы его любовь была счастлива. Он всегда был таким — всегда «слишком», на самом деле. Когда он впервые узнал о дружбе благодаря Рону и несмотря на все глупые и болезненные вещи, что сделал Уизли, он всегда принимал его обратно и прощал все. Когда Гермиона впервые осталась рядом и залечила его раны, он решил всегда быть на ее стороне и верил ей до конца. Он доверял директору Дамблдору так, как верующий доверяет Богу, и держал эту веру до тех пор, пока не умер Сириус.       Он любил Джинни достаточно сильно, чтобы закрывать глаза на слухи, что ходят о ней в школе и на ее поведение, только чтобы она улыбалась ему и всегда раскрывала для него свои объятия.       И когда все, кто был ему важен, предали его… Он просто «слишком резко» отключил все это, не найдя в себе желание простить или принять, и сбежал в Америку.       Он был в Америке, когда монстры вышли на Поверхность, и голосовал за помощь им. Он был на встрече магов и приватном голосовании, он был одним из тех, кто занимался благотворительностью и отдавал деньги, чтобы помочь монстрам. Для него, после спасения Волшебной Британии, это все было продиктовано двумя желаниями: несмотря ни на что помочь монстрам, которые были вынуждены годами голодать, занимаясь каннибализмом, чтобы выжить, и не дать разгореться новой войне.       Он не уверен, что его и так раненная детством и войной в Британии психика выдержала бы еще одну бойню, в которой умрут столько невинных существ. Чисто физически он не смог бы остаться в стороне и, вероятно, все бы испортил.       Итак, он делал все возможное, чтобы помочь и облегчить вхождение в человеческий мир монстрам.       Спустя год, после того, как барьер был сломан, он познакомился с Папирусом. Папирус был действительно высоким и худым монстром, который был немного не совсем анатомически правильным скелетом. У него были чертовски острые треугольные зубы с чуть более длинными клыками и острые скулы, а четверть его черепа вместе с левой глазницей были разбиты к черту, оставаясь простыми острыми краями. В правой глазнице монстра скелета был один красный шар, заменяющий глаз, в то время как внутри отколотой части его черепа была чертова дюжина этих же красных глаз, что внимательно наблюдал за всем, периодически перемещаясь по пустоте.       Папирус был… Ну, мягко сказать, «Опасливым», потому что его полное недоверие и нежелание общаться с людьми было более явным. Вместе с этим он был действительно вежлив, говорил спокойно и ничем не выказывал свое нежелание быть рядом. Они познакомились, когда Папирус пытался купить листы для лазаньи, но кассир в магазине был дерьмовым оправданием человека и отказывался обслуживать монстра. Гарри просто и спокойно забрал продукты у ошарашенного скелета, под ликующим взглядом оплатил их, а после спокойно отдал пакет и ушел.       Это произошло трижды, после чего монстр просто отдавал Гарри сумму покупки и маг просто покупал их сам, а потом это дошло до разговоров и дружбы.       Неожиданная неуверенная дружба продолжилась знакомством Гарри со старшим братом Папируса, Сансом.       Старший скелет был на две с половиной головы ниже Папируса и почти одного роста с самим Гарри. Он был еще более неправильной анатомической формы для человеческого скелета, но это было ожидаемо, потому что он… Ну, не человеческий скелет, а просто монстр-скелет. У него тоже была дыра в черепе, но намного меньше, чем у Папируса, над левой глазницей, а его правая была абсолютно пустой. В левой глазнице был большой ярко-красный шар магии, что заменял глаз. У него были такие же острые треугольные зубы, и один из его клыков был абсолютно золотым.       Санс также абсолютно не разговаривал. То есть, он мог недовольно рычать, издавал мычание, когда согласен или не очень, фырчал и смеялся, но разговаривать? Абсолютно нет. Вместо этого он использовал язык жестов, который Гарри не знал, что явно разочаровало старшего скелета, которому пришлось писать сообщения на бумаге или в телефоне, для общения.       Впервые Санс и Папирус обняли его, когда спустя два месяца после знакомства с Сансом, Гарри неуверенно использовал язык жестов для общения с Сансом, что кажется искренне удивило и ввело скелетов в восторг. Это простое, а на самом деле не очень простое. Гарри изучал все жесты и алфавит каждый вечер, не раз и не два ночью и на протяжении дня, чтобы быть хоть немного уверенным в том, что он показывает, и не первый раз он был рад подвижности своих пальцев, созданной учебой в Хогвартсе действие как будто заставило монстр-скелетов оттаять достаточно, чтобы Гарри стали называть другом. А спустя месяц, когда Гарри вмешался в драку против каких-то мудаков, чтобы помочь Папирусу не попасть в тюрьму за использование магии, — лучшим другом.       Спустя полгода они оба предложили ему отношения, и Гарри просто… Включился в это, что было почти также легко, как в детстве.       Любить их достаточно, чтобы позволить все. В момент, когда они спросили, хотел бы он быть их, а они были бы его, это просто стало правильным.       Гарри покупал какие-то глупые или просто интересные вещи, которые могли понравиться скелетам. Покупал много закусок или что-то глупо дорогое, что могло бы быть вкусным, чтобы попробовать вместе. В любом случае все трое разделяли одно правило, что еда никогда не должна быть выброшена.       Объятия стали нормальными и все еще восхитительными и бесценными для Гарри. Папирус был менее тактильным, но он часто взъерошивал волосы Гарри, укрывал его пледом и ворчал, когда Гарри был одет не по погоде или когда Гарри ел только жирную пищу, потому что волновался о его «слабом человеческом здоровье». Папирус отогнал Гарри от плиты и готовил сам, будучи абсолютно убежденным, что только он имеет право готовить, а Гарри и Санс могут разогреть что-то в холодильнике, потому что там всегда была готовая еда. Вместо этого Гарри иногда выпекал что-то сладкое.       Зато Санс был главным инициатором любых объятий. Он любил обнять и облокотиться на Гарри всем весом, самодовольно ухмыляясь, когда Гарри шутливо ворчал, что ему тяжело. Санс опирался на него, когда волновался. Он прижимал Гарри к себе, когда думал, что Гарри плохо и предлагал какую-то закуску каждые полтора часа. Он даже связал ему его собственный свитер, что был такого же красного цвета, что и магия братьев скелетов. В доме скелетов вообще было много вязаных вещей, созданных Сансом, просто потому что ему это нравилось. А Гарри нравилось лежать рядом, пока тот занят узорами, отдыхая.       Стали нормой вечерние просмотры кино. Папирус уютно лежал на диване, заняв практически всю площадь, прикрыв глазницу и все свои глаза в дыре черепа, чтобы спокойно отдохнуть под звуки фильма, пока Санс вязал какой-то заказ на земле, опираясь спиной на диван. Гарри всегда выбирал между ним и Папирусом. Либо лечь рядом с младшим скелетом, уютно устроившись в твердых объятиях, наслаждаясь чувством комфорта и безопасности, иногда ощущая, как Папирус гладит его по спине ленивым жестом, либо лечь на бедренную кость Санса, сосредотачиваясь больше на звуке спиц и том, как иногда скелет гладит его по волосам.       Гарри любил это намного больше, чем дни с Джинни, когда она громко говорила о своем дне или что-то делала, привлекая внимание. Гарри правда любил ее тогда и считал правильным любить в ней эту энергичность, но спустя время… В это время, эта энергичность казалась ему излишней. Гарри разговаривал о своем и своих партнеров дне за ужином или обедом, и эта уютная тишина вечером, время, проведенное вместе, ему нравились намного больше.       Хотя, конечно, жизнь вместе приводила к некоторым проблемам.       Иногда Папирус мог быть властным, как привык быть в Подземелье, когда занял место Короля. Он мог быть обеспокоенным и потребовать, чтобы Гарри остался дома или чтобы не делал что-то, что его волнует. Санс чаще соглашался с ним, как и Гарри — в эти дни они вместе лежали в кровати, уютной кучей взволнованных костей. У Санса периодически были проблемы с памятью, и он забывал о чем-то, а в худшие дни мог забыть о том, кто такой Гарри. Это было либо опасным днем, когда он считал, что Гарри новая закуска, чтобы выжить, или просто грустный день, когда Санс непонимающе смотрел на него и не мог заставить себя сделать что-то из-за чувства неправильности. Тогда Гарри и Папирус сидели рядом, открывая его дневник, где он записывал практически все, чтобы именно в эти приступы что-то вспомнить. И ему удавалось. Он отстранялся примерно на несколько часов, боясь причинить Гарри вред и виня себя, пока Папирус не притащит его за свитер на диван, где они трое будут просто сидеть рядом, есть что-то полезное и смотреть фильмы.       А случались дни, когда плохо было Гарри. Он пытался скрыть это, что было также хорошо, как дать какую-то тайну Хагриду. В такие дни он чувствовал себя подавленно, ощущал вину за все смерти на войне или чувствовал себя «недостаточно» — слишком слабым, плохим и отвратительным для дружбы. Недостойным таких внимательных и хороших партнеров, недостаточно хорошим, чтобы быть с ними. В такие дни ему приходилось заставлять себя есть, потому что как никогда громко он слышал голос тети Петунии, что оскорбляет и напоминает, что уроды не имеют право на нормальную еду. Но это была еда, приготовленная Папирусом, и даже если он недостаточно хороший партнер, он не имеет права расстраивать младшего скелета. Посреди ночи ему мог присниться кошмар, в случайное время он чувствовал боль от пыток, или шрамы прекращали казаться просто шрамами и становились уродствами.       Он чувствовал себя тем, кто был «недостаточно» хорош, чтобы удержать свою семью рядом, и потерял столько жизней из-за собственной глупости на войне. Гарри Джеймсом Поттером, ребенком-солдатом, избранным и глупцом, чью смерть ждали даже его друзья. Папирус тогда отменял все свои дела, Санс складывал как можно больше подушек и одеял, чтобы вместе лежать под тихий голос Папируса, что читал какую-то книгу. Они отключали телевизор, потому что Гарри вздрагивал от случайного крика или взрыва, мгновенно впадая в панику, и просто… Были рядом. Давая время Гарри Джеймсу Поттеру вернуться к «Гарри Поттер-Скелетон», потому что Санс и Папирус любили приставлять это к его фамилии, чувствовать себя вновь полным любви и принятия.       Было забавно, что монстры заставляли Гарри чувствовать себя человеком, а не игрушкой, когда с людьми все было наоборот.       У них были дни, когда они делились историями о прошлом. Санс чаще слушал, но было несколько раз, когда его фаланги быстро сменяли жест за жестом, что заставляло Гарри фыркать в удовольствии, стремясь поймать каждое слово глазами. Папирус рассказывал о Подземелье, до и после голода, ворчал о своенравии подданных и что даже умирающее место нуждается в документах. Гарри рассказывал о прошлом, чаще о болезненных днях, но у него были веселые истории редких моментов, когда он был обычным студентом Хогвартса.       Они были втроем, вместе, немного зависимые друг от друга, где никто не был полностью в порядке. Никто из них не знал о том, что нужно чувствовать или как себя вести, все раненые и разбитые в какой-то момент, просто наслаждаясь безопасностью друг с другом… Просто любящие и любимые в ответ.       Им было этого вполне достаточно.