Don't say

***

Персонал встретил Джисона у входа. Концерт начинался через час, но у него был один из последних номеров, поэтому он не торопился. Девушка забрала у него гитару и вежливо объяснила, где находится гримёрная комната номер три. Когда Крис говорил, что он обязан выступить с новой песней, Джисон не знал, что тот настроен серьёзно. Бан Чан был первым, кому он сыграл её. И именно он обеспечил ему место на сегодняшнем концерте, на котором собрались все юные таланты. — Это что-то новенькое, — сказал Чан, оборачиваясь к Чанбину. — Ты будешь играть на электрогитаре? Скажи да, Ханни, — в свою очередь он смотрел на Джисона. — Наверное. Она мне нравится, но это просто… Ну, совсем не то, что я обычно пишу. Поэтому я не знаю, стоит ли. Бан Чан поднялся со стула и подошел к нему, обхватив за плечи. Порой он действительно напоминал Джисону отца или старшего брата. — Стоит! Определённо стоит. Тебе нужно выступить с ней. Ты знаешь, Джисон-а, скоро… — Нет! — он перебил его, понимая, к чему все ведёт. — Я не пойду. И пошёл. Джисон всё ещё не понимал, что тут делает. И он всё ещё не верил, что согласился. Когда Крис сообщил ему время и номер выступления, Джисон почти не удивился. Он даже не был на репетиции: узнал о том, что выступает, только сегодня. Новая песня действительно отличалась от того, что он обычно пишет. Тем более во время выступления будет ещё и его гитарное соло. Но сцену он любил, как и любое выступление на ней. В одиночку или с группой Джисон всегда выступал так, будто шанса больше не будет. «Не придут», — думал Джисон, пока шёл до комнаты. Он хотел, чтобы Бинни и Крис прямо сейчас были рядом, чтобы тоже шли рядом с ним по коридору к гримёрке. Но их здесь не было, сегодня он выступает один. А друзья будут в зрительном зале, смотреть, как он снова лажает на сцене. Впрочем, хотя бы не надо переживать насчёт хореографии. Когда он всё же нашёл дверь, к которой скотчем была прицеплена бумажка с надписью «комната для артистов №3», он вдруг замер. Повернуть ручку — означало войти внутрь и познакомиться с людьми, находящимися там. Не то чтобы Джисон был замкнутым и нелюдимыми, но, наверное, все волнуются, когда предстоит общение с чужими людьми. Сегодня же было по-другому. Он знал, что Чан и Чанбин не придут сюда, но проводить время в одиночестве, ожидая своего выступления, он не хотел. Джисон решительно настроился быть дружелюбным и завести новые знакомства. Неуверенно повернув ручку двери и заглянув внутрь, он с облегчением заметил, что на него никто не пялится. Перешагнув порог, он быстро осмотрел небольшую комнату. На одной половине расположились ширмы и столы для визажистов, на другой — диваны и телевизор. Джисон не успел толком осмотреться — так и застыл в дверях: прямо напротив него парень запихивал салфетки в бедолагу, сидящего на полу. Второй при этом смеялся, будто поедание салфеток — его обычное занятие. — Прекратите уже, а, — из-за ширмы раздался низкий голос. Тут же Джисон передумал знакомиться. Он вообще предпочёл бы свалить отсюда как можно скорее и как можно дальше. Мысленно проклиная Бан Чана, который настоял на выступлении, Джисон уже медленно поворачивал ручку двери за спиной. — Хэй! — из-за ширмы показался улыбающийся парень. Голос всё тот же, глубокий, и при виде почти детского лица, Джисон растерялся. — Прости за это, они просто ненормальные, — парень подошел ближе и протянул руку. — Я Феликс. Джисон уставился на протянутую руку, будто размышляя, стоит её пожимать или нет. Феликс, кажется, тоже занервничал. Он уже начал убирать протянутую ладонь, когда Джисон наконец ухватился за неё и, крепко сжимая, потряс. — Хан Джисон. Можно просто Хан. Или Джисон, да. Феликс был выше сантиметров на десять. В голове все еще была не состыковка голоса и милого веснушчатого лица. — Хорошо, Хан. Я не видел тебя на репетиции. — Потому что меня не было. Пройдя к дивану, аккуратно обходя всё ещё перекрикивающих друг друга парней, он кинул рюкзак и сел сам. Комната открылась под новым углом. Теперь он увидел ещё двоих. Одного красили визажисты, в нём он сразу узнал Сынмина, своего давнего знакомого. Другой был для него новым лицом. — Там Сынмин и Чонин. Они солисты и хорошие друзья, — Феликс плюхнулся на диван рядом с Джисоном. — На полу валяются Минхо и Хёнджин. Они со мной. Или я с ними. — Почему он..? — Джисон не знал, как описать то, что происходило минуту назад. — Кормление салфетками — это новый способ пытки? Феликс окинул их взглядом. Они всё ещё продолжали что-то обсуждать, но не ругались всерьёз, о чём он сразу догадался. — Это… Видимо, Хёнджин опять сказал что-то Минхо. Это нормально, — Феликс улыбался и совершенно не выглядел смущённым. — Эй, хватит там. Идёмте к нам, это Хан. А он мечтал провалиться под серый диван. Тот, что был с длинными волосами и недавно только плевался салфетками, поднялся. Джисон сразу захотел, чтобы он сел обратно, потому что парень оказался действительно высоким. Второй же остался сидеть на месте. — Хан? Солист? Высокий парень сел рядом с Феликсом. Такому, наверное, нужно в модели или быть амбассадором известного бренда. — Нет, но сегодня один, — желание выйти из гримёрки всё росло и росло. — У тебя есть Инстаграм? Я хочу добавить тебя в друзья, — Феликс, заполняя неловкую паузу, уже достал телефон с брелоком в виде цыплёнка. — Нет, вообще-то. Он мне не нужен, я бы там ничего не публиковал, поэтому я и не стал… заводить аккаунт. Феликс немного растерялся, а высокий парень усмехнулся. Джисон снова почувствовал себя неловко. А ведь он заходил в гримёрку с такой уверенностью, с таким хорошим настроем. Вот бы рядом оказался Бан Чан или крепкий (но невысокий) Чанбин — он бы смог спрятаться за ними. — Ты прямо как Минхо, у него тоже нет Инстаграма. — Что ты там сказал? У меня вообще-то есть аккаунт! — Это аккаунт группы, он не твой. — Теперь мой. Хёнджин поднял с дивана подушку и запульнул ею в сидящего Минхо. Тот увернулся, но, подняв её с пола, направился к парню с явной угрозой. Хёнджин подскочил с дивана и убежал за дверь. — Да… Но вообще самый младший я, — Феликс пожал плечами и вышел вслед за ними. Желание Джисона сбылось. Только ушёл не он, а целая группа. Впрочем, не успев насладиться тишиной, Джисон снова оказался не один. Только вот теперь это был уже знакомый человек. — Привет, Джисон. А где Чан? — Отправил меня сюда, а сам наверное, тусуется с Бинни возле сцены. Сынмин был младше всего на восемь дней, но был выше Хёнджина. Общество тихого старого знакомого Джисона никак не смущало. — Ты исполняешь сегодня Hold on? — Да. Я хочу ещё раз поблагодарить тебя за текст, он получился очень трогательным. Я бы хотел поблагодарить и Чанни-хёна. Жаль, что его нет. — Мне тоже жаль. Сынмин отличался вежливостью и трудолюбием. В свои неполные двадцать три он добился больших успехов благодаря упорству и бесконечной работе над собой. Именно это нравилось Хану в нём, учитывая, конечно, и невероятный вокал. — Хан Джисон? — к ним подошла девушка. — Да, это я. Она пригласила его на макияж и укладку волос. Джисон вежливо кивнул Чонину, который шёл к дивану, и получил такой же кивок в ответ. Вот и вся храбрость и уверенность Хана.

***

Парень, застывший на пороге гримёрки, показался Минхо уж очень странным. Кудрявые отросшие волосы выглядывали из-под капюшона серого безразмерного худи. А эти щёки — ну, натуральная белка. Феликс тут же взял бедолагу под свое крылышко, наверное, если бы не он, тот бы убежал. Белка в сером худи споткнулась, когда шла до дивана. При его косолапии это не удивительно. А ещё он теребил край худи, наверное, сам того не замечая, и нервно поглядывал в их сторону. Пока Хёнджин продолжал что-то говорить, а Минхо отвечал ему на автомате, белка успела окончательно сдружиться с лучистым Феликсом. С ним мало кто мог не подружиться, на самом деле. Минхо видел, как парень нервничает. Может, это его первое выступление? Может, ему не нравится их немного ненормальное общество? И Хёнджин это тоже, видимо, понял и запульнул в него подушку. Вся компания быстро убралась из комнаты, оставив белку в спокойной тишине. Через полчаса они наконец попали на сцену. Наверное, люди, никогда не бывшие на ней, не поймут того, что чувствует артист. Это и волнение, и страх, и невероятное удовольствие от того, чем ты горишь. Свет бьёт в глаза, танец идет на автомате, как и вызубренная партия, а ты успеваешь только наслаждаться моментом. Говорят, что волнение забирает пятьдесят процентов от выступления, поэтому нужно готовиться на все сто пятьдесят. И Минхо знал это, как никто другой, днями и ночами отдавая себя работе, не забывая гонять и младших. Их выступление закончилось быстро. После второй песни они покинули сцену. На этом концерте, где было много участников, не получилось бы остаться на ней дольше, как бы ни хотелось. Феликс, смахивая пот с лица, опять продолжил говорить про своего нового знакомого. Они валились с ног. Хёнджин уже изображал спящего на диване, прикрывая лицо панамкой. Минхо бы тоже хотел отдохнуть, а не переться в душный зал смотреть на чьё-то выступление. — Мы же пойдет поддержать его, да? Нужно пойти, Лино! Хёнджин-а! — Пойдём, не волнуйся, — успокоил его Минхо, снимая неприятно липнувшую к коже бархатную чёрную рубашку. Когда они подошли к сцене, выступление уже началось. Они были похожи на подглядывающих школьников: в основной зрительный зал им было не пробраться, оставалось только наблюдать сбоку за ограждением. Тот парень, которого Минхо запомнил как неуклюжее нечто, очень напоминающее белку, впрочем очень милую кудрявую белку, стоял на сцене и двумя руками держал стойку с микрофоном. И если бы Минхо сказали, что человек, который может запнуться о свои же ноги, будет так уверенно чувствовать себя на сцене перед огромной толпой зрителей, то он бы посмеялся тем самым саркастичным смехом, который больше похож на смех психически больного человека (Хёнджин всегда говорил, что он ненормальный). Хан, как было написано в списке участвующих, да и Феликс по дороге все уши прожжужал про парня, с которым они делили гримёрку, двигался в такт музыке. Минхо следил за каждым его движением (Хёнджин ему это ещё припомнит, но всегда можно пригрозить салфетками). Заметил, как тот непринуждённо касается своего укороченного чёрного пиджака, как жестикулирует рукой, касаясь ею то своей головы, то направляя её в сторону. А потом он обвёл взглядом толпу, усмехнулся и достал микрофон из стойки. Хёнджин рядом издавал звуки ярой фанатки, и Минхо надеялся, что такие же звуки не вылетают из его рта. Хан начал ходить по сцене, заигрывать с толпой, что у него явно получалось, а после сел на ограждение позади себя и взял высокую ноту. Вернулся к стойке, схватил её левой рукой, не переставая петь. Стойку из рук он так и не выпустил, шатал её в разные стороны, двигался, как какой-то рок-исполнитель (Минхо не думал, что он являлся им), тряс головой и в очередной раз зачёсывал волосы назад. Когда парень вернул микрофон в стойку, в третий раз (Минхо не считал, нет) поправил свои охренительные кудрявые волосы и спел так, что мурашки по коже устроили спринт, он повернулся и взял в руки электрогитару. Как Минхо не замечал её раньше? Со всех сторон послышались выкрики (со стороны Хёнджина, к сожалению, тоже). Хан перекинул через голову ремень, рука быстро и легко прошлась по струнам, будто пробуя на вкус ноты. Если до этого Минхо казалось, что вокруг было слишком громко, то сейчас ему пришлось резко поменять своё мнение. Толпа буквально взорвалась выкриками (он даже немного завидовал), а Феликс и Хёнджин скакали рядом полные сил и энергии, хотя вроде недавно только валились с ног. Хан тем временем расхаживал по сцене, продолжал играть на публику, даже язык зачем-то высунул, радостно улыбался. Обернулся назад, посмотрел в объектив камеры, а когда разворачивался обратно, случайно снёс грифом гитары микрофон за секунду до того, как должна была начаться его партия. Теперь это более походило на неуклюжую белку. А ведь Минхо на мгновение и забыл о том, что парень из гримёрки и Хан — это один и тот же человек. Тот быстро вернул стойку в устойчивое положение, параллельно начиная петь. Вообще Минхо редко слушал рок, но сейчас он задумывался над тем, что не против слушать эту песню. Минхо нравилось, когда Хан держал микрофон в руках и пел. Минхо нравилось, когда Хан начал играть невероятное соло на гитаре, заставляя публику орать. Сейчас Хан делал и то, и то одновременно, и Минхо честно пытался не поплыть, ведь рядом стояли свидетели в лице Феликса и Хёнджина, в особенности Хёнджина. Песня закончилась тем, что Хан исполнил высокую вокальную партию, поднял правую руку вверх, отвернулся от зрителей и снова поправил волосы, кажется, в четвертый раз. Толпа снова закричала. Хан приблизился к микрофону, что-то сказал зрителям, зал снова заполнился криками, и Минхо срочно нужно было выйти на улицу, подышать свежим воздухом, например, чтобы выбросить из головы этого парня, который в первую (Минхо надеется, что не последнюю, этот парень нереально крут) встречу смотрел на него напуганными глазами, как будто его прямо тут убить собираются, а несколькими секундами ранее так завёл зрителей, что где-то точно случилось небольшое землетрясение. В душе теплилась надежда, что он услышит еще одну песню от него, но Хан, продолжая улыбаться и что-то говорить фанатам, испарился со сцены. Не было никакого рока, не было высоких нот и задиравшегося кожаного пиджака. Феликс толкнул его к выходу, но Минхо продолжал смотреть на сцену, пока на ней не появилась женская группа. — Это было невероятно, да? Минхо-хён, тебе понравилось? — Феликс скакал по коридору, как заведенный, толкая его в бок. — Ему точно понравилось, — Хёнджин сказал это тем самым бесячим тоном, в котором скрывался подтекст. Минхо пихнул его в бок и завернул в гримёрку. Белки там уже не было, как и гитары, как и серого худи.