кометам падать смысла нет

      В её комнате что-то неуловимо меняется. На письменном столе всё ещё лежат скомканные чертежи. Бумага нередко сминается складками под её пальцами, когда Химеко недовольна результатом. На первый взгляд всё на своих местах. Глава звёздного экспресса всего на несколько минут отлучается за кофе. И всё же, что-то успевает измениться.       Химеко ещё раз беглым взглядом проходится по помещению. Стены украшены незамысловатым декором, из мебели ничего лишнего. В целом простая, но удобная комната с элегантным дизайном. Слабый свет от подвесных светильников над столом создает теплую расслабляющую атмосферу, больше подходящую для отдыха. В полумраке не так легко всё разглядеть. Возможно, по этой причине, а может в силу своей сонливости, Химеко не сразу замечает фигуру, мирно сидящую на краю её кровати.       — Вламываешься посреди ночи в чужую комнату? — глава экспресса останавливается и глядит в глубину помещения, высматривая нарушительницу покоя.       Несколько долгих секунд гостья молчит, и Химеко уже сомневается, не померещился ли ей знакомый силуэт. Однако некто поднимается с кровати и выбирается ближе из тёмного угла. Смутные очертания лица обливаются тёплым светом, когда Кафка издаёт тихий, но звонкий смешок.       — Хотела тебя порадовать.       Химеко смотрит на неё в упор. Разглядывает внимательней, чем прежде. На лице её загадочным образом проявляется смятение, и ещё похоже, что она собирается о чём-то спросить, однако ж не спрашивает, а вместо того устало вздыхает и произносит:       — Ты не должна быть здесь.       Глава экспресса проходит мимо незваной гостьи ровным шагом и задерживается у просторного письменного стола, заставленного стопками бумаг и чернильницами. Опускает на него чашку с ещё не остывшим кофе. Химеко не сразу оборачивается, но чувствует нахальную улыбку, застывшую на тонких губах охотницы.       Химеко не нравится Кафка. Не нравится её обжигающее дыхание и ледяные изящные руки, которых не заменят никакие тёплые, не нравится тёмное пальто с затейливыми узорами, не нравится, как она вечно выражается загадками, как ласково, но с лёгкой усмешкой шепчет её имя. Однако, больше всего Химеко не выносит отсутствие возможности, открыв глаза утром, почувствовать тепло её объятий.       Кафка — головная боль, зависимость от которой никуда не деться. Химеко избегает привязанностей, на звёздном экспрессе они ей ни к чему, точно так же как и надоедливая физиономия охотницы. Она понятия не имеет, что делать ни с загадочными лиловыми глазами, с каждым разом всё чаще мелькающими в её снах, ни с минутами, когда ловит себя на мысли, что небольшие моменты нежности лучше, чем ничего.       — Ты сама гостеприимность, — приглушив голос, произносит Кафка и подступает ближе к столу, опираясь на который, осталась стоять Химеко. — Мы так давно не виделись, я ведь соскучилась.       Химеко отводит взгляд, когда встречается с глазами, сгорающими словно метеоры — нельзя смотреть долго — ослепнешь. Кафка ступает медленно. Когда она идёт по комнате, шаги отдаются эхом, разрывая замершую тишину стуком каблуков.       — И долго ты уже здесь? — вопрос бессмысленный, Химеко знает ответ, но слова сами слетают с её губ.       На вопрос следует слабая усмешка. Отвернувшись, Химеко не сразу замечает, насколько Кафка успевает сократить между ними расстояние. Дыхание перехватывает. Кафка слегка склоняется и замирает. Химеко чувствует, как невесомо скользят вытянутые пальцы охотницы, оглаживая её плечо. Главу экспресса всегда поражало то, как Кафка бережно прикасается к ней, словно к чему-то драгоценному. Невероятно нежно, но оставляя покалывающий тёплый след.       — Ты уверена, что тебя сейчас интересует именно это? — тихий, но звучный голос, который будто до печёнок достанет. Кафка на мгновение прикрывает глаза и шепчет ей в шею. — Использовала мой парфюм? Так и знала, что он тебе подойдёт.       Охотница отстраняется и внимательно смотрит на Химеко. Глаза Кафки всё ещё танцуют, когда она улыбается. От Химеко исходит терпкий аромат сандалового дерева и холодного цитруса. Он смешивается с запахом крепкого кофе, который давно въелся главе экспресса под кожу. Когда этот холодный и манящий аромат настигает Кафку, весь бред в голове вырывается на свободу из хриплого горла. А стоит ей встретиться с янтарём, заключённым в радужке чужих глаз, внутри что-то трескается и кипит, приятно обжигая.       После их прошлой встречи, среди разбросанных чертежей в своей комнате Химеко обнаружила изящно упакованный флакон дорогих духов. Никаких записок не прилагалось, впрочем, Химеко они и не требовались, чтобы догадаться от кого был подарок. Такие знаки внимания от охотницы за Стелларонами ей приходилось получать не впервые. Выкинуть не вышло, хоть и хотелось. Совесть не позволила. Парфюм, как на зло, выглядел дорогим и качественным.       Куда больше Химеко интересовало, какими духами пользовалась сама Кафка. От неё всегда веяло цветущей вишней в начале весны с лёгкой примесью табака. Глава экспресса терпеть не может этот аромат, в котором способна так быстро раствориться вся её гордость.       — Ты невыносима, — бормочет Химеко себе под нос и слегка отодвигается, потянувшись за чашкой кофе, отставленной на стол.       Она произносит это в какой-то привычной манере и Кафка чувствует, как по телу разливается тепло. Химеко склоняет голову набок в изучающем взгляде, наблюдая за охотницей перед собой. Любопытство ведёт безмолвную войну с тревогой, которая мешает дышать, но она всё-таки понуждает лёгкие работать медленно и равномерно, и тогда любопытство берёт верх. Химеко наконец задерживает свой взгляд на чужих лиловых глазах, в чью холодную пустоту падая, плачут звезды.       — И всё же, Кафка, что тебе нужно?       Кафка хитро щурится, кончики губ снова приподнимаются в усмешке, и она вновь не отвечает. Охотница, хмыкнув, выхватывает из рук Химеко чашку. Заметив, как хмурится и строго глядит на неё глава экспресса, она показательно отпивает украденный напиток. Кофе крепче, чем Кафка привыкла, но прекрасного помола. Затем она долго засматривается на чужие губы, притворно чуть облизывая свои, и только потом невинным взглядом из-под ресниц глядит на Химеко.       Кафка любит минуты, потраченные на разглядывание её разливающихся мёдом глаз.       Охотница возвращает чашку с уже допитым кофе на стол и одаривает Химеко очередной ухмылкой. Глава экспресса, не сводя глаз, следит за плавными движениями гостьи. У неё внутри боязнь привязанности и желание любить бесчисленное множество раз переплетаются и в лёгких расцветают красными цветами.       — Потанцуешь со мной? — голос Кафки глубокий, но интонация лёгкая.       Кафка любит золотистые, как звёздная пыль, цветы, вплетённые в алые волны густых волос Химеко и её стойкость, с которой она точно движется к намеченной цели.       Чем-то они всё же похожи, так сразу и не скажешь, но похожи. Даже больше, чем может показаться на первый взгляд. Химеко хоть и не следует сценарию, но экспресс определяет её судьбу, она будет следовать за ним вне зависимости от того, куда он идёт.       — Что если я откажусь? — Химеко вопросительно поднимает брови, но спрашивает не всерьёз.       Приглашение на танец не слишком похоже на Кафку, хоть и в её духе, но Химеко кажется, что оно должно иметь более глубинный смысл.       — О, — вздыхает Кафка. — Милая, тебе не помешает отдых. К тому же я не кусаюсь, почему бы просто не попробовать?       — Именно так бы сказал человек, который кусается.       Кафка смеётся и издевательски тянет улыбку, подмечая, как Химеко, играя безразличие, каждый раз отводит взгляд.       — Хочешь проверить?       Химеко молчит, но хмурится и мимо Кафки смотрит куда-то за её спину. В фонографе тонкая чёрная пластинка. Химеко её не ставила, да и к тому же не помнит, чтобы такая у неё вообще была.       — Мой тебе подарок, — кратко поясняет охотница, очередным элегантным жестом указав на проигрыватель за своей спиной. Её голос пронизан легким мурлыканьем. — Химе, не будь слишком подозрительной, просто танец.       — Ты серьёзно...       Химеко не договаривает фразу, когда Кафка мягко притягивает её к себе. Морозец от ладоней охотницы, ощущается почти мгновенно. Химеко знает, что это плохая идея, но в тоже время ведь интригует... Она пытается убедить себя в обратном, но всё без толку.       Одну из рук, скрытых под тонкой тканью перчаток, Кафка плавно опускает на плечо Химеко, а другой переплетает свои и пальцы главы экспресса. Ей хочется переворошить звёздное небо, только бы никто не портил их редкие встречи в темноте, от которых у обеих сердце бьётся о ребра.       Таинственная тишина стен отзывается внутри чем-то сладким перед тем, как раздаётся мелодия, что не поддаётся определению. Это заработал фонограф, не спеша прокручивая пластинку. Химеко не успевает поразмыслить, как он включился, тут же погружаясь в шёпот своей партнёрши по танцу и обволакивающую музыку, схожую с игрой на скрипке. Глава экспресса замирает вся во внимании и совсем тихонько дышит. Кафка рассказывает ей, что планеты, держатся на невидимых нитях. Стоит только повнимательнее приглядеться, можно увидеть в них ноты и сыграть эту хрупкую мелодию, затрагивающую космос и жизнь, текущую рваной пылью по их венам. Кафка готова сама исполнять её на скрипке столько — сколько нужно только, чтобы смотреть, как тлеет сердце Химеко.       Химеко чувствует, как растворяется ощущение близкой катастрофы под пальцами. Не сразу, но опускает свободную руку на талию партнёрши. Кафка ощущает колкие искры от прикосновения и приближается ещё немного, чтобы поза была удобнее.       — Ты покраснела? — интересуется Кафка с лёгкой дразнящей улыбкой.       — Это от раздражения, — Химеко говорит твердым тоном, несмотря на то, что чувствует, как сердце бьётся немного быстрее обычного.       — Как мило, — сладко шепчет, словно мурлыкает, голос охотницы, растворяясь в музыке из фонографа. — Расслабься, ты слишком напряжена.       Чёрная виниловая пластинка продолжает крутится, и теперь из фонографа доносится не только скрипка, но и мелодичный женский голос. Он медленно разливается песней по комнате, захватывая пространство.       — Даже не пробуй что-нибудь выкинуть. Я согласилась только на простой танец.       Движения Кафки плавные и в то же время уверенные. Она не торопясь начинает танец, увлекая за собой Химеко. Пара легко скользит по полу. Они плавные и грациозные. Только своими движениями выражают настоящие уважение друг к другу, эмоции перетекают в нежные шаги их танца. Взгляды встречаются, и полностью теряются друг в друге.       — Как скажешь, моя дорогая, — охотница медленно качает головой, — но что насчёт награды за мои хорошие манеры?       — Разве не мне полагается награда за то, что терплю твои выходки? — резко отзывается Химеко. Она прикрывает глаза в желании потушить слабый свет от подвесных светильников и полностью, всё глубже погружаясь в танец, раствориться в темноте.       — Просто танцуй и больше никуда не смотри, — произносит Кафка, когда мелодия танца меняется, и Химеко чуть было не сбивается с ритма, но, к счастью, подстраивается, ухитрившись не отдавить ноги своей партнёрше.       Мелодия становится более плавной и тягучей. Кафка нежно обвивает руками шею Химеко, и глава экспресса, следуя примеру, опускает вторую руку на талию партнёрши. Теперь они двигаются медленнее, как будто привыкая к этому новому уровню близости. Дыхание становилось все более поверхностным. Они теряются в своем собственном мире.       По мере того, как танец продолжается, Химеко не может не чувствовать, что, возможно, она не возражает против того, чтобы Кафка находилась так близко. На самом деле, ощущение кажется довольно успокаивающим. Чувствуя теплое дыхание Кафки, она не может полностью скрыть тот факт, что к ней подкрадывается легкое волнение.       — Всё в порядке? — интересуется Кафка, поправляя непослушные пряди волос Химеко.       Кафке нравится греть холодные руки о горячую шею Химеко. Ещё больше нравится, когда глава звёздного экспресса позволяет межгалактической преступнице в темноте, где живут глубокие тени, целовать свои ладони и шею.       Охотница путается пальцами в густых алых волосах в попытке поправить пряди, лезущие в глаза Химеко, и подпевает песне из фонографа прямо в ухо главе экспресса.       Этих двоих преследует совсем крошечная размытая истина. Эта истина скрыта в порой дрожащих пальцах как главы экспресса, так и охотницы при прикосновениях к друг другу и в доверительном шёпоте в шею при слабом освещении.       Кафка путается в её волосах, поёт и смеётся, не замечая, как в какой-то момент затихает, молча любуясь девушкой перед собой, и склоняется к ней всё ближе.       — Не играй с огнём, — напоминает Химеко, замечая к чему клонит ситуация. Она слегка отталкивает Кафку, но всё ещё придерживает её за талию. — Просто танец, верно?       — Тебе не кажется, что это немного отличается от любого танца? — голос охотницы едва слышен, а глаза выражают лёгкое веселье.       Кафка притягивает её обратно ближе, и их дыхания смешиваются. Химеко прикусывает нижнюю губу, вглядываясь в лицо Кафки. Слыша очередной ласковый шёпот в ухо, она ощущает, как живот скручивает и тело обдаёт жаром.       — Совсем немного, — бормочет Химеко, чувствуя толстый слой снежной пыли в голове.       Кафка, мягко шепчет ей на ухо что-то ещё, но Химеко уже не удаётся разобрать слова. В голове неприятно гудит. Химеко нельзя продолжать это всё, она должна, просто обязана это закончить, но не может. Не может отказаться от раздражающего шёпота в ухо во время танца среди ночи, и девушки, что всё продолжает устраивать свои внезапные визиты.       Губы, в которых Химеко сейчас нуждалась, казались невыносимо неправильными, однако она так же не могла просто отказаться от них.       Они долго молчат и Химеко невольно поддаётся вперёд, но Кафка с лучезарной улыбкой прикладывает к её губам палец.       — Просто танец, верно? — раздаётся мягкая усмешка охотницы, и глава экспресса дёргается в попытки отойти, однако хватка Кафки оказывается очень крепкой.       Химеко нервно отводит взгляд, смотреть на Кафку теперь совсем невыносимо. Время тянется на много медленнее, чем ранее и в голову успевает прийти одновременно больше положенного запутанных мыслей. Кажется, она чертовски облажалась, охотница её совсем с ума сводит своими магнитным глазами и сладкими пустяками, которые шепчет ей в темноте. Глухой стук в ушах и опьяняющее дыхание партнёрши всё так же мешают трезво мыслить.       — Не можешь от меня взгляда отвести? — Химеко вскипает внутри, когда замечает, как на неё глядит Кафка и тут же комментирует, чтобы не затягивать молчание.       — А ты, кажется, только это и делаешь, — тихо посмеивается Кафка. — Люблю, когда ты смущаешься.       Кафка получает уничтожительный взгляд, но лишь расслабленно улыбается в ответ на него. Химеко теперь смотрит вперёд, притворяясь невозмутимой. Охотница перед ней выглядит так, будто собирается добавить что-то, что окончательно пошатнёт спокойствие главы экспресса. Однако Химеко не успевает удивиться или просто оттолкнуть от себя преступницу, как Кафка пальцем подтягивает её подбородок. Глава экспресса чувствует жар чужих губ на своих.       Поцелуй получается словно лопнувшая струна. Губы Химеко на вкус как сахарная дымка рассвета. У Кафки чёртова зависимость. Сердце охотницы пропускает удар, когда Химеко, скользит пальцами по её спине, отвечая на поцелуй. Сладко, очень сладко, и горько, словно любимый кофе главы звёздного экспресса.       Когда их губы растворяются в беспорядке, всё о чём Кафка может думать — что хочет сохранить их под эту песню, в этой комнате, среди мятых чертежей, бумаг с анализами, и пустых чашек из-под кофе, который Химеко не спешит прибрать.       От Кафки веет пьянящей прохладной, и в душной комнате Химеко находит своё спасение в поцелуях с преступницей во время их танца. Ей хочется не торопиться, остаться в полумраке подольше, глядеть вместе на рассыпающиеся звезды из окна вагона, прикасаться к Кафке там, где ещё никто не трогал, никому не было позволено, слушать её мягкий смех, дурацкие рассказы и песни, которые она не задумываясь напевает.       — Просто танец и просто поцелуй? — отстраняясь, интересуется Кафка, хитро щурясь.       Химеко молчит, пытаясь совладать с собственным рваным дыханием и пряча усмешку. Старается сделать голос и вид посерьёзнее.       — Если ты не замолчишь, я лично просто вышвырну тебя с экспресса.       Танец продолжается.