Про чулки и проигранные желания

      Капрон скользит по коже практически невесомо. Силиконовая резинка плотно обхватывает бедро, не давая чулку соскользнуть. Подрагивающие пальцы крепят лямку от пояса к кружеву спереди и повторяют то же движение с обратной стороны бедра. Ладони медленно проходятся по ноге, от самой щиколотки и до паха. Слышится тяжёлый выдох.       Арсений продолжает стоять с зажмуренными глазами с того самого момента, как Антон его, обнажённого, поставил перед зеркалом и начал одевать во всё… это. По ощущениям, прошло как минимум минут двадцать, за которые они не сказали друг другу ни слова, кроме коротких просьб Антона поднять ногу.       Эта тишина давит на Арсения, он и так чувствует себя не в своей тарелке, знал же, что так и будет. И какого хрена он вообще согласился исполнять это желание?..       Он вздрагивает, когда чувствует горячее дыхание около коленки, и давит в себе импульсивное желание отодвинуться подальше. Чёртов Антон со своими чёртовыми фетишами.       — Открой глаза.       — Нет.       Ну а что? Антон с самого начала знал, что Арсению такое не по душе, поэтому ничто не мешает ему сейчас побыть немного сученькой.       Арсений слышит шуршание внизу, Антон поднимается с пола у его ног, становится за спину и проводит носом по шее, жарко выдыхая. Да уж, какой бы ты не был сученькой, плоть слаба, и это пускает предательские мурашки по коже, заставив передёрнуть плечами. Арсений не видит, но готов поклясться, что на лице Антона в этот момент появляется победная ухмылка.       — Пожалуйста, открой глаза, Арс, — таким голосом можно раны залечивать, настолько ласково он звучит.       Ладно, и в самом деле, не ходить же ему по квартире весь день слепым котёнком, цепляя все углы, поэтому, опустив голову, Арсений открывает глаза.       — Открыл.       Антон лишь молча кладёт руки ему на плечи.       — И что ты видишь? Разнообразный рельеф коврового ворса?       — Да, знаешь, симпатичный, — Арсений действительно не позволяет зеркалу попасть в свой угол обзора.       Не хочется смотреть на себя в таком образе. Антон нацепил на него все эти девчачьи штучки непонятно зачем. Наверняка он думал, что это будет выглядеть на Арсении возбуждающе, ну или хотя бы интригующе, но ведь нет. Совершенно непонятно, почему Антон считает подобные переодевания в чулки с поясом привлекательными, но он просил Арсения о подобном уже давно. И Арс давно отказывал.       И дело тут совершенно не в самооценке. Арсений знает о своей сексуальности, что в одежде, что без неё, но в женском белье от этой уверенности не остаётся ни капли. И пусть даже Антон и сам практически умолял его надеть чулки, но Арсений очень сильно сомневается, что это может возбуждать. Он ведь не женщина. Липкий страх, что Антон таким образом просто сублимирует собственное сексуальное влечение к представительницам противоположного пола, не даёт расслабиться и спокойно принимать себя в таком образе. Потому что если в один день Антон скажет, что уходит к женщине, Арсений этого не вывезет.       — Посмотри на себя, — руки нежно оглаживают плечи, — давай.       Невозможно протестовать, когда Антон говорит так просяще и мягко. Задержав дыхание, Арсений медленно поднимает голову, скользя взглядом по собственному отражению.       Ноги обтянуты чёрным капроном чулок с кружевной резинкой, и, на удивление, это не выглядит как-то отталкивающе. Антон выбрал чёрные трусики с тремя рядами лямок на бёдрах, и хвала небесам, что это не стринги. На талии красуется широкий полупрозрачный кружевной пояс, подтяжки которого прикреплены к чулкам. В целом, выглядит не так уж плохо.       А потом взгляд поднимается выше, и Арсений видит Антона, который успел уложить подбородок на его плечо.       Блять. Если в его глазах всегда будет такой же неподдельный восторг, желание и нежность, Арсений готов пересмотреть свои взгляды на женское белье.       — Ты восхитительный, — выдыхает Антон. — Самый красивый, самый нежный, самый прекрасный, — он оставляет короткий поцелуй на коже после каждого комплимента, и Арсений не знает, как на это реагировать. — Выглядишь просто сногсшибательно.       — Я… я не знаю, мне всё равно как-то не по себе, — дискомфорт всё же берет верх.       — Эй, ну ты чего, Арс? Мне очень нравится.       — Да я вижу. Но ведь это всё… оно же девчачье, — сдавленно говорит он, складывая руки на груди.       — Ну и что? Ты же от этого не перестал быть мужчиной. Самым красивым мужчиной в моей жизни, а в этом прикиде — просто отвал башки, — Антон звучит так уверенно, что дурацкие мысли о сексуальном желании Антона к женщинам отходят на другой план.       — И ты хочешь сказать, что это всё не потому… не потому, что ты хотел бы переключиться на кого-то другого?       — Чего? — брови Антона в удивлении взлетают вверх. — С чего ты взял?       — Ну ты вырядил меня как девушку, и я подумал, что может ты хотел бы снова… попробовать с девушкой?       Антон разворачивает его к себе и кладёт руки на шею, заставляя глядеть прямо в глаза без посредника в виде зеркала.       — Пиздец ты себя накрутил, Арс. Если б я хотел трахнуть девушку, я бы пошёл и трахнул девушку, а не одевал своего парня в женское бельё. И это ведь больше про эстетику, чем про возбуждение, хотя, должен признаться, ты выглядишь запредельно горячо. Думаю, ты заметил, как чулки подчёркивают длину твоих ног, а пояс потрясающе смотрится на тонкой талии. Это просто красиво, Арс. Да делали б мужское бельё таким, я б его купил, но увы, всё красивое только в женском отделе. Ты прекрасен, правда.       Арсений чувствует, как предательски першит в носу от таких комплиментов, но он стойко сдерживает свои порывы разреветься от нежности и любви к этому невыносимому человеку.       — И хочу я только тебя, и дело совершенно не в этих шмотках. И без них ты заводишь меня пиздец как, но этот образ… расставил акценты, — хитрая ухмылка озаряет его лицо, и Арс не может не улыбнуться в ответ. — Кстати, вид сзади тоже очень даже ничего.       Антон отпускает его, задерживая взгляд и явно любуясь, а потом уходит в другую комнату, позволяя Арсению вновь посмотреть на себя в зеркало, только уже немного иначе.       Наверное, Антон прав, потому бельё не смотрится на его теле как что-то отвратительное. Скорее, больше непривычно и странно видеть себя в таком образе, но что-то в этом определённо есть. Арсений поворачивается боком, пытаясь рассмотреть, о каком же виде сзади говорил Антон, но в этот момент он возвращается и накидывает на его плечи какую-то атласную ткань.       — Что это?       — Халат, — отвечает Антон, как будто это что-то само собой разумеющееся.       — Какой ещё халат? Мы так не договаривались! — ну правда, Арсений соглашался только на бельё и чулки. И, после долгих уговоров, на пояс.       — Мы договаривались, что ты весь день будешь ходить в том, что я захочу. Это я, доброй души человек, заранее решил обсудить с тобой некоторые… детали.       Вот жук. Арсений лишь возмущённо открывает и закрывает рот, не найдя аргументов против. Правда ведь, желание есть желание, надо выполнять.       — Больше никогда с тобой не сяду играть в Монополию, — бурчит он себе под нос.       — Ой, да я первый раз тебя победил, а ты сразу начинаешь. Вспомни, сколько твоих желаний я выполнил и даже не пикнул!       Арсений с удовольствием вспоминает, как погнал Антона ночью искать виноград без косточек. В феврале. Это не сложно, правда же? И нашёл ведь. А прийти в офис в футболке с вырезанными сосками вообще легче лёгкого. К тому же смешно, по крайней мере Арсению и всем, кто успел увидеть Антона в тот день. Арсений знает толк в хороших желаниях, в отличие от Антона.       — Так а халат зачем? Разве весь смысл не в том, что ты хотел полюбоваться? — Арсений снимает с плеч халат и придирчиво рассматривает его на вытянутых руках. Однотонный, чёрный, с длинным поясом и дай бог, если его длина сможет прикрыть хотя бы жопу.       — Я ещё успею, не переживай. А халат хоть немного будет отвлекать меня от мыслей о том, что находится под ним, — Антон чмокает его в нос и топает в сторону кухни. — Пошли уже завтракать, капризуля.       Эх, что только не сделаешь ради любимого человека, даже экстремально короткий халат напялишь, лишь бы эта моська довольна была.       Мда, он действительно прикрывает только ягодицы. Не халат, а самое настоящее блядство. На кого их только шьют?

***

      В целом, день проходит спокойно. Они завтракают, болтая ни о чём, Арсений пьёт кофе, Антон — чай, всё как всегда. В какой-то момент даже перестает чувствоваться дискомфорт, потому что никто из них не заостряет внимания на образе Арсения, словно это его типичный домашний лук. Он даже подорвался встретить курьера, но Антон вовремя его остановил. Интересная получилась бы ситуация.       И это даже не смущает, а скорее интригует. С каждым часом Арсений ловит на себе всё больше голодных антоновских взглядов. Арсений не осуждает, но в третий раз он уже специально ведёт плечами, чтобы край халата как бы невзначай спал с плеча, обнажая ключицы, и откровенно наслаждается Антоном, который глаз не может оторвать от этого зрелища. Такое внимание льстит и очень приятно гладит по самолюбию, поднимая его до небес.       Когда Арсений походкой от бедра шагает в направлении кухни, пока Антон чуть ли не слюной капает себе на колени, он чувствует себя ангелом Виктории Сикрет, не меньше.       Всё-таки в женском белье определённо что-то есть.       Такие взгляды стали восприниматься как что-то само собой разумеющееся ближе к вечеру. И нет, Арсений не специально, даже когда наклонялся за упавшим пультом от телека. И даже когда ел банан. Ладно, кого он обманывает, конечно же специально, потому что одних лишь раздевающих взглядов катастрофически мало. Антон стойко держится, хотя это желание скорее стало наказанием для него.       И, в конце концов, Арсений начинает беситься, что Антон ничего не делает. Само собой, они оба знают, чем закончится этот вечер, но прямо сейчас Арсений раздражается, что за весь день не получил ничего, кроме ошалелых взглядов. Хотя бы касание, хотя бы поцелуй, хотя бы страстный безудержный секс прям на кухонном столе.       Но Антон — скала.       Антон — кремень.       Антон который раз бежит в ванную после очередной провокации Арсения. Ей-богу, как подросток, впечатлённый колодой карт с голыми женщинами.       — Надеюсь, ты там хотя бы не дрочишь, — говорит Арсений сам себе и отправляется в спальню. Пора применять методы обольщения, которые прямо в лоб.       Прихватив небольшую пробку, Арсений плывёт через зал, где Антон сосредоточенно пытается играть в фифу, сложив ногу на ногу. Хм, в этот раз даже не проводил взглядом, непорядок.       Арсений закрывает за собой дверь в ванную и принимается быстро отстёгивать все подтяжки. Красивое белье, сексуальное, только вот не удобное нихера. Справившись со всеми застёжками, он быстро стягивает с себя трусы и достаёт из ящика смазку.       Растягивать самого себя — процесс обыденный, хоть Арсений и предпочитает, когда это делает Антон. Но сейчас он чувствует какое-то непонятное волнение, словно это его первый раз. Ну, в каком-то смысле так и есть, думает он, когда видит своё отражение в зеркале.       В принципе, за весь день он уже привык видеть себя в чулках с подтяжками, но без трусов это выглядит… развратно. И это возбуждает.       Арсений вгоняет в себя уже два пальца, а второй рукой начинает крутить сосок, отодвинув воротник халата. Напряжённый член дёргается непроизвольно, когда пальцы проезжаются по простате, и Арсений закусывает губу, чтобы не издавать звуков. Чёрт. То ли он никогда не придавал растяжке должного внимания, то ли так действует наличие чулок, но возбуждение бьёт в голову так, как будто его уже трахают.       Он медленно вталкивает в себя пробку, наконец оторвавшись от своего отражения, и начинает застёгивать обратно подтяжки. А трусы… хуй с ними, так даже интереснее. И если Антон даже так его не трахнет, то он свяжет его этим чёртовым поясом от халата и трахнется об него сам.       Приведя себя в порядок и запахнув халат потуже, Арсений гордой походкой дефилирует обратно в зал, стараясь максимально аккуратно улечься на диван, чтобы пробка внутри не стимулировала все нервные окончания. Хочется пока оставаться в сознании.       Арсений вытягивается на диване и начинает поглаживать ступнёй колено Антона, который всем своим видом пытается не отвлекаться от происходящего на экране телека. Ладно, в эту игру можно играть вдвоём. Усмехнувшись, Арсений берет айфон, открывает ленту инсты, а нога продолжает жить своей жизнью. Движется выше, то слегка надавливая, то оставляя прикосновения одних лишь пальцев. Антон не реагирует никак, кроме тяжелого вздоха, но когда ступня практически подбирается к паху, то чужая ладонь перехватывает её за лодыжку, не давая двинуться дальше.       — Арс.       — М? Что-то не так? — невозмутимо отвечает Арсений, даже не отвлекаясь от экрана телефона.       — Перестань, — от этого низкого голоса мурашки бегут по коже.       — Тебе не нравится?       — Мне… блять, да я борюсь с желанием взять тебя прям на месте с самого утра, а ты не помогаешь.       — Так а чего мы ждём? — Арсений дёргает ногой, высвобождая её из руки Антона, и разводит бёдра в стороны. Он только может предполагать, какой же распутный вид открывается перед Антоном, и горящие глаза напротив только подтверждают это.       Антон буквально налетает на него, вдавливая в диван. Арсений успевает лишь сдавленно выдохнуть перед тем, как его губы накрывает горячий рот, целуя сразу с напором, жадно, мокро. И он отвечает, жалобно мыча в ответ, пытаясь в коротких перерывах хватать ртом воздух. Получилось. Дорвался.       — Сука ты, Арс, — рычит Антон куда-то в сгиб шеи между мокрыми поцелуями-укусами, от которых дрожь пробегает по позвоночнику. — Я тут пытаюсь весь день наслаждаться твоей красотой, а ты так бесстыдно предлагаешь себя. Я ведь тоже не железный.       — Ну так… бери, — стонет Арсений, развязывая халат, и, кажется, это срывает последние тормоза Антона.       Он подхватывает Арсения под бёдра, складывая его практически пополам. Удивлённо охнув, Арсений обнимает свои ноги под коленками и задерживает дыхание, потому что не может представить реакцию такого Антона на пробку в заднице, восхитительный вид на которую прямо сейчас и предстаёт во всей красе.       — Блядский боже, Арс, — тянет Антон, цепляя пальцами стоппер, — это что за самодеятельность?       Арсений захлёбывается словами, когда Антон обхватывает ладонью стоппер и тянет его на себя. Мучительно медленно настолько, что Арсений, кажется, каждым нервным окончанием чувствует любое движение, пока Антон, падла, внимательно всматривается в его лицо, пытаясь уловить малейшее изменение эмоций. Дышит заполошно, открыв рот, быстро облизывает потрескавшиеся губы, а в глазах яркими вспышками горит огонь, который накопился за весь день.       — Отвечай, Арсений, — выдыхает прямо в лицо Антон, пока его рука со стоппером начинает обратное движение внутрь.       Пробка вновь входит до упора, но неугомонный Антон давит сильнее, словно хочет её протолкнуть целиком, а Арсений стонет от такого распирающего чувства. Мышцы ануса тянет, и действительно до одури хочется ощутить внутри что-то посущественнее пробки, но Антон явно наслаждается тем, что творит сейчас с Арсением, заставляя его запрокидывать голову и жадно хватать ртом воздух между стонами.       — Ну? — давление прекращается, и сейчас Антон двигает пробкой внутри него по кругу, растягивая колечко мышц. Арсению хочется скулить от того, как же этого мало и много одновременно.       — Я… — он находит силы ответить, — хотел быть готовым. Хотел быть растянутым для тебя, чтобы ты просто трахнул меня, не тратя времени на подготовку.       Антон стонет от его слов, и Арсений выгибается ему навстречу, насколько он может в своём положении. Они сталкиваются носами, Антон прикусывает его за подбородок, слюнявит ухо, жарко в него дыша. Антон везде, его губы, руки, дыхание, взгляды, всего так много, что Арсений чувствует, как плывёт. Беспощадно и бесповоротно.       — Что ты со мной творишь, — стонет Антон и вновь дёргает на себя пробку, и на этот раз она выскакивает из ануса с пошлейшим хлюпающим звуком. Не давая времени осознать происходящее, он сразу же вгоняет её обратно под высокий стон Арсения. — Хочешь быть растянутым, да? — хрипло говорит Антон, не останавливая движений рукой. — Хочешь вот так, м? Чтоб дырка не закрывалась? — господи, если он не остановится, Арсений кончит только от этих слов и прожигающего взгляда.       Антон ускоряется, и пробка уже практически не встречает никакого сопротивления. Арсений где-то не тут, но такой распалённый и требовательный Антон разжигает внутри него какой-то новый уровень возбуждения.       Арсений может только стонать, наслаждаясь таким напором, поэтому он не сразу замечает, когда ебля пробкой прекращается и Антон лишь завороженно смотрит на него.       — Это пиздец, Арс, — он проводит подушечкой указательного пальца по припухшему краю ануса, и Арсения дёргает. — Такой пиздец.       Приспустив штаны с трусами, Антон обхватывает свой член и жёстко проводит по нему несколько раз. Потом сплёвывает на ладонь и теперь уже хватает и Арсов член. Арсений всё ещё в ахуе, поэтому не сопротивляется, когда Антон начинает дрочить оба члена своей огромной ладонью. Обычно от такой стимуляции Арсению сложно кончить, но сейчас они оба возбуждены до предела, так что неожиданно для самого себя, Арсений кончает первым, глядя Антону в глаза, пока сперма толчками выплёскивается ему на живот и грудь, пачкая кружевной пояс. Антон лихорадочно бегает взглядом от глаз к их членам и, завороженно глядя на жемчужные капли, кончает следом, издав громкий стон.       Арсений пытается перевести дыхание и осознать происходящее, когда чувствует пальцы Антона на своём животе, которые вырисовывают только одному ему понятные узоры, смешивая их сперму. Это могло бы быть противно, но Арсений не ощущает ничего подобного.       И только он хочет попросить Антона принести салфетки, как видит, что Антон опускает голову и принимается языком собирать следы их удовольствия, вылизывая подрагивающий живот.       — Господи, Шаст, что ты делаешь? — ошарашенно шепчет Арсений, не в состоянии оторвать взгляда от этой грязной, но такой горячей картины перед глазами.       — Ты очень красивый, — тихонько говорит он куда-то в пупок и продолжает самозабвенно вылизывать влажную кожу. Его даже не останавливает кружево пояса — он припадает губами к ткани, словно пытаясь высосать всю сперму и пот, которые она успела в себя впитать.       Арсению кажется, что он сходит с ума. Точнее, это Антон сошёл с ума, так упоённо вылизывая его. И это, простигосподи, возбуждает пиздец как. Антон даже не прикоснулся ни разу к его члену после оргазма, а тот уже стоит, требуя к себе внимания. Всё-таки он конченый извращенец. Они оба.       Антон выпрямляется, позволяя наконец Арсению опустить ноги, и довольно разглядывает результаты своих стараний. А потом наклоняется вновь, притягивая Арсения за шею для глубокого поцелуя.       На губах чувствуется вкус спермы, и осознание того, что это сперма из них двоих, бьёт в голову обжигающей волной возбуждения. Хочется глубже, вылизать рот, почувствовать себя ещё ближе, смакуя вкус друг друга. Арсений довольно мычит в чужой рот, подаваясь всем телом вперёд, желая впитать в себя Антона, который тоже не сдерживает себя, сминая пальцами Арсовы бёдра.       Он оттягивает лямки, наслаждаясь всхлипываниями Арсения, когда они шлёпают по бёдрам, залазит пальцами под резинку чулок, царапая кожу короткими ногтями, ведёт широкими движениями ладони по гладкому капрону. А Арсений льнёт к нему навстречу, наслаждаясь такой запредельной тактильностью Антона, обхватывает ногами его талию и хнычет ему прямо в губы:       — Пожалуйста, Шаст… пожалуйста.       Он не совсем понимает, о чём именно просит, но сейчас жизненно необходимо, чтобы Антон сделал хоть что-нибудь. Прикоснулся, укусил, облизал, вошёл, хоть что-то, кроме мокрых поцелуев и хаотичных движений рук.       Хвала небесам, Антон понимает его с полуслова и, быстро нашарив тюбик со смазкой в складках дивана, возвращается к его разомлевшему телу. Арсений вскрикивает, когда его ануса касаются холодные влажные пальцы, распределяя смазку по кольцу мышц, а потом входят внутрь сразу два.       Антон ловит губами каждый его выдох, осторожно прокручивая пальцы внутри. Вынимает их, льёт на руку ещё смазки и вгоняет внутрь сразу три, заставляя Арсения выгибаться, касаясь грудью груди Антона.       Пальцы сгибаются внутри совершенно невероятным образом, безошибочно попадая по простате, и Арсений закатывает глаза, не в силах смотреть на Антона. Тот беспощадно из раза в раз попадает по нужной точке, конечно, за столько лет выучил тело Арсения как свои пять пальцев.       — Скажи… — кажется, Антон и сам задыхается, превращая прелюдию в сладкую пытку для обоих. — Скажи, что ты хочешь.       Он перестаёт двигать пальцами, и лишённый такой восхитительной стимуляции Арсений может лишь самостоятельно насаживаться, но этого чертовски недостаточно. Пиздец какой-то.       — Трахни меня… блять, — доведённый до полубессознательного состояния он может не контролировать свой словесный поток. — Трахни меня, как последнюю сучку. Хочу, чтоб ты вогнал в меня свой член по самые яйца. Хочу, чтоб он входил в меня и твои яйца шлёпали об мою задницу. Пожалуйста, Шаст, или я сейчас закончусь.       Пальцы спешно покидают его тело, огладив напоследок простату ещё раз, заставляя вздрогнуть, и Антон не жалеет смазки, нанося её на свой член. Он приставляет головку к растянутому анусу, но не толкается вперёд, а водит им по ложбинке вверх-вниз, не давая Арсению насладиться таким нужным сейчас чувством заполненности. Арсений начинает ёрзать, подмахивает бёдрами, пытаясь поймать головку и насадиться на неё самостоятельно, но Антон лишь сильнее сжимает второй ладонью его бедро, не давая этого сделать.       Чёртов изверг. Ни себе, ни людям. Арсений уже натурально хнычет, изнывая от невозможности получить желаемое, а Антон продолжает играть с ним. Когда головка входит буквально на полсантиметра, Арсений в предвкушении замирает, но Антон вновь обламывает его, и тут он уже не выдерживает.       — Да ёбаный же ты в рот, выеби меня, блять! — Арсений кричит, не сдерживаясь, вкладывая весь свой гнев в прожигающий взгляд. Антон, сукаблять, лишь ухмыляется и наконец входит в него одним упругим движением.       Арсений облегчённо стонет, наслаждаясь заполненностью, и рвано вскрикивает, когда несколькими короткими толчками Антон вгоняет свой член до упора, по самые яйца. Как и просил.       — Вот так ты хотел? — горячо шепчет Антон, беря его за подбородок. — Чтоб я полностью был в тебе? — он начинает коротко толкаться, практически не выходя из Арсения, но каждое движение сопровождается тем самым звуком шлепков яиц о задницу. Невероятно.       Антон не даёт смотреть не на него. А Арсений не может не сгореть в его взгляде. Сумасшествие какое-то. Антон вбивается в него сильно, крепко сжимая рукой талию, не позволяя двигаться. Стоны рвутся непроизвольно, Арсений ощущает только сильную хватку рук, от которой наверняка останутся синяки на нежной коже, и горячий член, который каждым движением скользит по чувствительным стеночкам, разнося волны удовольствия по всему телу.       Антон не выдерживает первый. Отпустив подбородок Арсения, он приникает к шее, заставляя откинуть голову назад, и ошалело вылизывает взмокшую кожу, изредка проходясь по ней зубами. Арсений горит. Каждое касание как будто поджигает нервные окончания, пуская дрожь по телу, каждый вздох как будто кислород заканчивается, не давая вдохнуть на полные лёгкие.       Толкаясь бёдрами всё размашистее, Антон ускоряет движения, издав глухой стон в изгиб Арсовой шеи. Он двигается по-прежнему сильно, переместив обе руки на бёдра, яйца всё так же хлопают по ягодицам, и этот звук тонет в общей какофонии стонов, всхлипов и тонких вскриков, когда член так восхитительно проезжается по взбухшей простате.       Арсений не знает, как долго это продолжается, но сейчас, когда Антон трахает его так невероятно и так глубоко, это совершенно не имеет значения. Антон ослабляет хватку на его бёдрах, переместив одну руку на изнывающий член, и теперь Арсений может подмахивать тазом навстречу и без того глубоким движениям.       Откидывая со лба влажную чёлку, Антон наконец прекращает терзать его шею, на которой, Арсений уверен, и живого места не осталось. Снова смотрит своими мутными глазами, зрачок которых полностью перекрыл радужку, и Арсений плавится под этим взглядом в лужицу удовольствия.       Рука водит по его члену в такт движениям Антоновых бёдер, и всё вместе не оставляет Арсению шанса продержаться подольше. Антон видит это, он знает, каков Арсений в предоргазме, и поэтому он жадно ловит глазами каждую эмоцию на его лице. Каждый толчок всё ближе подводит к пику, и Арсений про себя начинает обратный отсчёт до оргазма, от которого по ощущениям он просто взорвётся и перестанет существовать как личность.       Антон вгоняет в него свой член всё быстрее и тоже срывается на несдержанные стоны, когда Арсений сжимается вокруг него, пытаясь словить ускользающий оргазм. Ещё одно движение внутри, а палец так чудесно оглаживает уздечку, что Арсений почти болезненно хнычет, когда его накрывает.       Шум в ушах перебивает все остальные звуки, судорога удовольствия сковывает все мышцы, выгибая спину. Член пульсирует, толчками выплёскивая сперму, а рука Антона всё не останавливается, продлевая удовольствие. Лёгкие начинают болеть от недостатка воздуха, и Арсений шумно пытается ловить ртом воздух, пока мышцы всё ещё дрожат, улавливая последние волны оргазма. Слух возвращается не сразу, но он успевает распознать короткий вскрик Антона, а потом почувствовать, как внутри него растекается горячая сперма.       Антон непроизвольно продолжает толкаться в него, но эти движения медленные, размеренные, даже ленивые. Немного выровняв дыхание, Арсений тянется вверх за поцелуем, и Антон еле шевелит губами в ответ, укладываясь всем телом на него, не обращая внимания на лужу спермы на животе. Опавший член выскальзывает из его растраханной дырки, и Арсений чувствует, как капля спермы стекает по ложбинке.       — Вау, — выдыхает Антон, придя в себя, — ты невероятный.       — Согласен, пожалуй, такой секс того стоил, — Арсений блаженно улыбается, когда Антон начинает покрывать мелкими поцелуями его линию челюсти. — Я понимаю, ты устал, но не мог бы ты встать, а то мы склеимся так.       — Ладно тебе, забей, пять минуточек и пойдём в душ.       — Антон, из меня… вытекает.       Антон даже как-то меняется в лице, а потом резво встаёт и одним движением переворачивает Арса, сгибая его ноги и заставляя выпятить задницу. От такого манёвра Арсений вскрикивает и напрягается, но не успевает даже спросить, что происходит, как чувствует мокрые прикосновения языка к ягодицам.       Охуеть.       Язык скользит по ложбинке и проходится прямо по сжатому колечку мышц. Арсений вскрикивает.       — Ты что творишь, ненормальный? — Арсений невероятно смущён тем, что пытается вытворить Антон. — Прекрати.       — Тебе не нравится? — он звучит как-то раздосадованно.       — Я… Мне… Я не знаю, но это странно, — не то чтобы они не практиковали римминг, но вот так, после секса, когда Арсений наполнен Антоновой спермой — никогда. И это пиздец как волнительно.       — Пожалуйста, Арс, позволь мне… — Арсений оглядывается через плечо и вновь видит горящие глаза Антона. — Давай попробуем.       Ну невозможно отказать, когда Антон так просит его вылизать. И даже на сперму внутри похуй, когда горячее дыхание ощущается прямо между ягодиц.       — Ладно… ладно, — наконец соглашается Арсений, закрывая глаза и пытаясь абстрагироваться от того разврата, который прямо сейчас собирается вытворять Антон между его ног.       Горячие губы накрывают кольцо мышц, пока язык медленными движениями оглаживает все складочки. Там всё ещё очень чувствительно, и Арсений реагирует на каждое движение, подаваясь навстречу. Между ягодиц становится слишком мокро, и Арсений ощущает, как слюна стекает по его яйцам.       После такого оглушительного оргазма его организм вряд ли способен на полноценную эрекцию, но это не мешает просто плыть на волнах удовольствия, которое прямо сейчас дарит умелый рот Антона. Арсений окончательно расслабляется, когда язык начинает коротко толкаться в колечко мышц, но ощущая вытекающую из него сперму, он краснеет, кажется, всем телом, пока Антон довольно мычит, собирая ртом эти капли.       — Напрягись, — шепчет Антон. — Для меня, пожалуйста.       — А?       — Ну, чтоб вытекало. Хочу.       — Бляяять, — тянет Арс, но напрягается, пытаясь мышцами вытолкнуть из себя сперму.       Антон стонет как-то совершенно невероятно, когда Арсений чувствует бегущие по коже потёки спермы, перемешанной со слюной. Он припадает к ним ртом, вылизывая яйца, и поднимается наверх, жадно всасывая раскрытый анус. Проникает языком внутрь, пытаясь втиснуть его поглубже, вылизывает чувствительные стеночки, а Арсений сжимает руками диван и стонет на высоких нотах, не зная куда себя деть от такого постыдного удовольствия.       Когда Антон заканчивает вылизывать его, у Арсения остаются силы лишь на несвязные всхлипывания.       Блядский боже, если Антона так торкнуло женское бельё, то Арсений согласен его надевать регулярно.       — Эй, Арс!       — М?       — Спасибо тебе, правда. Это было охуенно. Ты был охуенен. Арсений может лишь довольно улыбнуться. Антон хоть и фетишист конченый, но какая в жопу разница, потому что после таких оргазмов не осуждают, а благодарно валяются в ногах и просят ещё.