Песни Великой пустыни

Тень от телеги указала на караван. Шафар взял в руку поводья коней Рэнсора и Абака, затем медленно подъехал к месту переговоров. Вскоре с вершины одного из по-прежнему усыпанных лучниками барханов спустились двое всадников. Переводчик выехал вперёд. Шафар поднял руку с поводьями, крикнув: — Мы решили отдать тебе мальчишек кири! Вот они! Связаны и без сознания! Забирай! Делай с ними что хочешь и дай нам пройти дальше в Гуйлан! Переводчик приблизился, неспеша объехал вокруг султана и его пленников, затем, так ничего и не сказав, направился обратно к своему господину. Шафар дёрнул плечом и крикнул вдогонку: — Так вы берёте их или нет? Вы же сами предложили такие условия! Я выполнил договор! Вот мальчишки кири! Уберите лучников и дайте мне пройти дальше в Гуйлан! Получив новые указания, переводчик вернулся и спросил: — Где их отец, султан Нузара Шафар Делали? Почему его нет рядом с тобой сейчас? — Ему непросто далось это решение. Кири любит сыновей и не хотел отдавать их до последнего. Он просил меня сделать это. Переводчик опять поехал вокруг султана. — Пусть кири придёт сюда и сам это скажет! Шафар уже начал терять самообладание и крикнул в ответ: — Он не может прийти! Их отец попросил меня связать его, чтобы он не передумал и не забрал детей в последний момент! Думаешь, это так просто для него и для меня?! Да какое тебе дело до их отца! Забирай мальчишек и уходите! Переводчик приблизился к Шафару, встал напротив, прищурился, затем протянул: — Связан? Это уже ближе к делу… Говоришь, он сам тебя об этом попросил? Чтобы не передумать? Может быть… Может быть… Но я полагаю, что ты нагло врёшь моему господину, султан Нузара Шафар Делали! Воин кири не мог отказаться от своих детей! Он вызвал нашего господина на поединок! И он не мог не прийти на этот бой! Отвечай, где воин кири? Что ты с ним сделал? Шафар побледнел, выпрямился в седле и гордо заявил: — Он явился бы на бой, если бы был уверен, что поединок пройдёт честно. А вы пригрозили оставить кири в Хэй-Ша навсегда! У него ещё есть дети и родичи. Он должен вернуться и заботиться о них! Поэтому воин сам отдал приказ связать своих сыновей. Это слышали и видели все! Могу тебе в этом чем угодно поклясться! Хоть здоровьем матери! А затем кири дал себя связать и опоить дурманом. Если бы воин этого не хотел, как ты думаешь, смогли бы мы сделать это без потерь? Да никогда в жизни! Он положил бы на месте пару десятков моих стражников! Ты видишь здесь хоть один труп? То-то и оно… Забирай мальчишек побыстрее и дай мне увезти кири отсюда подальше, пока дурман ещё действует. Слышишь? Я говорю, что у нас мало времени! Переводчик кивнул и поспешил с докладом к своему господину. Тот всё выслушал, затем тоже коротко кивнул. Вестник вернулся на место переговоров и протянул к Шафару руку. — Господин решил тебе поверить. Давай сюда поводья. Мы сейчас посмотрим, какие это кири. Если это действительно они, вы сможете пройти в Гуйлан. Лучники вас не тронут. Но если ты нас обманываешь, и это самозванцы, не прошедшие обряд, пощады никому из вас не будет! Жди здесь! — Проверяй, сколько захочешь! — заявил Шафар, взмахнув свободной ладонью. — Их имена Дорш и Керг. Из семьи самого Ризава. Слышал о таком? Только что надели синие лисамы по всем правилам. Но будь с ними поосторожнее. Не смотри, что мальчишки. Они уже воины кири. Им ведь даже оружие не нужно. Могут убивать голыми руками. Довольный тем, что он так удачно всё устроил, Шафар передал поводья коней пленников переводчику, затем удовлетворённо сложил руки на груди. «Всё прошло просто замечательно! Караван цел. Золото тоже. Гюзель найдется. Она где-то здесь. На одном из верблюдов. А Шерик… Что Шерик? Покричит и успокоится. Ему некуда отступать. И союзников, кроме меня, тоже нет. И потом… Мне ведь вовсе не обязательно говорить Хавьеру, что это по моему сигналу он получил по голове. Можно списать всё на «этих коварных разбойников Хэй-Ша»! Не поскачет же он сюда обратно, чтобы во всём разобраться! Конечно нет. После драки кулаками не машут. А я скажу, что меня заставили отдать детей, и буду ему сочувствовать изо всех сил…» — Что там за шум? Что происходит?! Что это?! Громкие обеспокоенные крики переводчика оторвали Шафара от планирования будущего разговора с Шериком. Султан оглянулся туда, куда разбойник показывал рукой и прислушался. Далеко от них, в самой глубине каравана и правда происходило что-то невообразимое. Ряды стражников смешались, и воины с громкими истошными криками кидались из стороны в сторону по ширине дороги так, словно это были костяшки на счётах, а не живые люди. Посреди этого чудовищного беспорядка метался какой-то большой чёрный демон, медленно, но неуклонно продвигаясь вперёд большими рваными прыжками. Оказавшиеся рядом с ним люди старались отбежать в сторону, но места на дороге было мало, а стражи много. Демон ломился прямо по рукам, ногам и головам тех, кто имел несчастье встать у него на пути. В воздухе запахло кровью. Крики страха сменились воплями боли и отчаяния. А непонятное чудовище всё быстрее пробивало себе дорогу через толпу. Дополнял эту страшную картину истошно орущий верблюд, который зачем-то тащился за демоном следом. Уже ближе к середине каравана стражники полезли на окружавшие их отвесные барханы, становясь друг другу на плечи, напрочь забыв о целившихся в них сверху лучниках, только бы не стоять на пути самой смерти. Дорога освободилась, и невесть откуда взявшееся чудовище такими же рывками стало приближаться гораздо быстрее. И лишь когда от него до телеги осталось не больше четырёх десятков локтей, Шафар наконец-то понял, что это такое… Оторвав взгляд от покрытого кровью и пеной демона, султан быстро посмотрел на переводчика. Тот замер на полпути к своему господину, держа в поводу коней Дорша и Керга. И похоже, он тоже начинал догадываться о том, что тут происходит. Переводчик развернулся и неспеша двинулся назад. Вот он уже снова поравнялся с Шафаром и полным ехидства голосом спросил: — Значит, ты меня не обманывал, так? И воин кири добровольно отдал нам своих детей. Так? И отказался сражаться с господином Хэй-Ша. Так? Ты говорил, что иначе здесь были бы вот такие как там горы трупов. Так? Допустим. А вот это тогда как понимать?! А?! Переводчик свободной рукой указал вперёд. Там, неподалёку от них, беспрестанно истошно кричал верблюд. Возле него, тяжело дыша, злобно фыркая и всё ещё возбужденно роя землю копытами передних спутанных ног, стоял покрытый чужой кровью низкорослый косматый конёк. А к его телу был накрепко притянут многочисленными полосами разрезанных плащей человек с мешком на голове. Вестник расхохотался. — Какой же ты глупец, султан Нузара Шафар Делали! Мало того, что решил обмануть моего господина и спрятать от него самое ценное, что есть в твоём караване. Так ты ещё думал, что обезвредил воина кири, привязав его не куда-нибудь, а к его же собственному боевому коню! Ты что, совсем ничего об этих космачах и их всадниках не слышал? А ещё называл кири своим братом! Ты ему, наверное, ещё и рот заткнул, да? Вот балван! Разве ты не знаешь, что это нисколько не могло помешать направить коня в атаку, как только воин пришёл в себя? Обманом забрать у кири детей, не дать за них сражаться, а потом просто-напросто привязать его к боевому коню-космачу, оставить без присмотра и успокоиться! Это же надо было до такого додуматься! Такого глупца, как ты, ещё солнце не видело и пески не носили! Ещё скажи мне, что ты космача велел стреножить и к верблюду привязать! Чтобы уж наверняка удержать на месте! Вестник снова громко засмеялся, вытирая выступившие слёзы. Успокоившись, он крикнул, повернувшись туда, где стоял уже совсем спокойный и мирный чёрный конь: — Эй, воин! Слышишь меня? Поезжай сюда и встань рядом со своими детьми! Шерик, казалось, не шевельнулся и не произнёс ни звука, но его лохматое чудовище послушно запрыгало туда, куда было нужно, таща за собой упирающегося верблюда. Вскоре возле переводчика стояло уже трое космачей со связанными всадниками на спинах. Разбойник довольно рассмеялся. — Вот это улов! Никогда ещё у нас не было такой богатой добычи! Трое кири! И чем только Ризав думал, отпуская вас… Мы на вашу землю не ходим. Но раз уж вы оказались здесь, то… Вестник оглянулся на своего господина. Тот поднял над головой саблю. — Владыка Хэй-Ша требует свой поединок! — озвучил переводчик волю господина. — Воин! Надеюсь, ты рвался сюда не для того, чтобы отказываться биться? Я сейчас развяжу тебя. Скажи своему младшему брату, чтобы не кусался. Космач согласно покивал, подошёл ещё немного ближе и замер с опущенной вниз головой. Переводчик стащил с Шерика мешок, взрезал удерживающие руки путы и оставил нож. — С остальным ты, думаю, справишься сам. Где его оружие, султан Нузара Шафар Делали? Быстро вернуть! Всё полностью! Вскоре Хавьер, не глядя на Шафара, вернулся к переводчику и заявил: — Я буду биться. Отдай мне сыновей. Старший скоро придёт в себя. И тогда тут одними только переломами не ограничится. Отдай. Я отвезу их надёжным людям и вернусь. Вестник оглянулся на главаря, жестом показывая, чего от него хотят. Хэй-Ша кивнул. — Получай своё сокровище, воин. Думаю, эти мальчишки стоят того, что ты тут устроил. В этот раз им повезло: вернутся домой. Как зовут твоего коня? — Гокэр. — Хавьер принял поводья двух космачей, затем вопросительно посмотрел на вестника. — Спрашиваешь, зачем мне его имя? — догадался тот. — Все очень просто. Это место теперь будет зваться «дорога Гокэра»! Вот зачем! Иди. Я жду тебя, воин. Господин ждёт. Не задерживайся. Хавьер кивнул, развернулся, подъехал к Шафару. — Где Роч и Холис? Они живы? Султан кинул на невыносимого побратима колючий взгляд и буркнул: — Живы. Под стражей в хвосте каравана. Почему они остались верны тебе, если приехали служить ко мне? Тронув поводья, Хавьер двинулся прочь. Затем обернулся к Шафару через плечо. — Не всё в этом мире можно купить за золото. Когда ты это поймёшь?.. После того, как все трое кири уехали, переводчик приблизился к оставшемуся в одиночестве у телеги султану и ехидно заметил: — Что-то я не вижу твоей радости. — Радости? — прохрипел Шафар, вкладывая в слова все душившие его сейчас чувства: от глубокой досады до бессильной ярости. — Чему я по-твоему должен радоваться?! Этот безумец наверняка сейчас попадет в капкан, проиграет, и мне придётся возвращаться в Нуриш ни с чем!!! Разбойник усмехнулся и пояснил: — Тому, что ты всё ещё жив. И, судя по всему, сегодня не умрёшь. Разве что господин решит наказать тебя за то, что ты хотел обмануть его и лишить ценнейшей добычи. Ты что, так и не понял, что сейчас мог бы лежать здесь с пробитой копытами головой, если бы кири действительно почему-то не считал тебя кем-то близким? Они ведь не прощают предательства. И никакие твои пистолеты не помешали бы воину разделаться с тобой, если бы он того захотел. И никакой эльчирец не спас бы. Космачи в пустыне могут скакать дни и ночи напролёт. А твой конь разве так умеет? Так что радуйся. Ты всё ещё жив. И убери уже этого верблюда!

***

Солнце ещё не успело двинуться с места, а Хавьер уже вернулся к телеге. Он старался уладить всё как можно быстрее, не только потому, что того требовали захватившие караван разбойники. Норрьего не хотел дать себе даже возможность усомниться в сделанном им выборе. С точки зрения холодного расчетливого разума, гораздо правильнее было поступить так, как того хотел Шафар. Да, Рэй был необходим на родине как князь Тарда. Но ведь не убить же его тут собирались… Всегда можно попробовать вернуться в Хэй-Ша уже после взятия короны Кордии и попытаться договориться, чтобы парня отдали. А уж если никак не получится, или выйдет так, что Драммонд погибнет — найти замену среди его вассалов… Поэтому оставить мальчишек здесь и благополучно вести караван дальше, было, конечно, разумно. И напротив — идти на непредсказуемый поединок с главарём было безумным риском, который ставил под удар совершенно все их дальнейшие планы. Если Хавьер сейчас проиграет, караван в любом случае должен будет вернуться. Султану некого будет садить на трон Кордии. А Хавьер может и проиграть… Вот над этим особенно не хотелось думать. Он просто трезво отдавал себе отчёт в том, что никакого волшебства тут нет. И шансы на победу равны. Обычный бой. В котором ему никоим образом нельзя дать себя ранить. Только и всего. В том, что он поступает правильно, Хавьер нисколько не сомневался. Он принял это решение сразу, как только услышал предложенные разбойниками условия, и уже не позволял себе отвлекаться на обдумывание других вариантов. Когда он пришёл в себя, накрепко притянутый к телу коня, Хавьер безумно испугался. Испугался того, что опоздал, что уже ничего не сможет изменить. Усилием воли он сосредоточился на окружающих звуках и понял, что караван по-прежнему стоит там, где стоял. А значит, времени прошло мало, и ещё можно всё исправить. Хавьер попробовал пошевелиться, определяя, чем именно его связали. Страшно только железо. Ничем другим Гарошода не удержать. Вряд ли, конечно, султан потащил в Кордию кандалы, но… От Шафара можно ожидать чего угодно. Холода и скрежета металла не было. Хавьер облегчённо выдохнул: «Это только ткань. Сейчас, мои родные. Я скоро приду…» Он привычно напряг мышцы, но путы по какой-то причине остались целыми. Повторная попытка тоже не принесла результата. Освободиться почему-то не получилось. «Что происходит? Почему не рвутся? Что он со мной сделал? Куда исчезла сила?..» Разбираться с этими вихрем пролетевшими вопросами Хавьеру было совершенно некогда. Он должен спасти сыновей, которым в этот самый миг может грозить смертельная опасность! Раз нельзя освободиться, тогда… Он лежал на коне, обхватив его шею руками. Хавьер не мог двигаться или говорить, но в этом и не было необходимости. Он кири. И он рядом с братом. Больше ничего не нужно. Хавьер потёрся щекой о шею космача, так, как его научили ещё в детстве, тот немедленно вскинул голову и тихо, радостно подал голос. Ещё несколько вздохов ушло на то, чтобы одними им понятными надавливаниями рук и ног всадника отдать нужные команды. И в тот же миг умница Гокэр из тихо-мирно стоящего неказистого лохматого конька превратился в неудержимое, несущее вокруг себя смерть и разрушение чудовище. Он бешено заржал, вскинулся на дыбы, всесокрушающими ударами спутанных передних ног разбрасывая в стороны карауливших его седока стражников, и кинулся в яростный бой. У космача была только одна ясная и точная задача: как можно быстрее, не смотря ни на кого и ни на что, пробиться туда, где были ещё два его брата с их всадниками. Им грозит беда. Их нужно спасти здесь и сейчас. Остальное не важно! Распластанный по спине и шее коня Шерик обратился в слух и, чутко отзываясь на каждый звук в созданном ими безумном беспорядке, направлял верного младшего брата, помогая ему уклоняться и отбиваться от множества врагов. Хавьер слышал как стражники вначале пытались удержать взбесившегося космача на месте, но после того, как многие из них остались лежать на песке со страшными переломами, воины султана предпочли с этим демоном больше не связываться. — Не стрелять! — Никому не стрелять! — Того, кто ранит кири, казнят! — Прочь с дороги! — Все прочь!!! — Он не нападает, если ему не мешать!!! После этих воплей командиров войска султана, путь расчистился, и Шерик стал продвигаться вперёд быстрее. Но вот Гокэр добрался до своих и встал как вкопанный. Он сделал всё, что требовалось. Дальше дело старшего брата.

***

Переводчик, как только увидел, что кири ждёт его у телеги, сразу же спустился с бархана. На этот раз один. — Ты быстро вернулся. Это хорошо. Где твои сыновья, воин? Ты правда сам приказал связать их, как мне пел здесь этот султан? Хавьер кивнул, подтвердив: — Правда. Я не знаю, что будет дальше. А они должны быть в безопасности в любом случае. Если я проиграю, проверенные люди вернут их в семью. Мальчики ещё молоды и горячи. Так надёжнее. — Разумно, — согласился вестник. — Ты готов к бою? Тогда следуй за мной. Когда их кони взобрались на бархан, Хавьер увидел огромную песчаную равнину, переходящую в степь. Неподалёку стоял высокий шатёр, увенчанный черным флагом с распустившимся лотосом. — Жди здесь, воин. Господин Хэй-Ша позовёт тебя, — приказал переводчик и скрылся за пологом. Хавьер закрыл глаза и запел. Очень тихо, протяжно, задумчиво, вплетая слова между ударами сердца. Ветер подхватил эти странные гортанные звуки и понёс их над землёй, смешивая с песком. Как давно Шерик не пел эту песню. Сколько лет прошло с того, его самого первого в жизни, боя. Как он ждал тогда его начала и как плакал, когда он закончился. Сколько раз с тех пор он обнажал оружие. Один на один, один во главе армии, один против всех. Хавьер никогда не думал о поражении. Он знал, что не может умереть в бою. Но, как оказалось, смерть — не самое страшное, что его могло ожидать. Синий отблеск на сабле Хэй-Ша говорил о многом. Так отливали на металле только «слёзы ветра»: зелье, стирающее память, и противоядия к нему не существовало. А поскольку являлась эта отрава достаточно редкой, опасность того, что она сможет подействовать и на Гарошода, была очень высока. Если он получит в этом бою хоть царапину — останется на Чёрных Песках навсегда. Без имени, без прошлого, без будущего. Вот откуда у Хэй-Ша такая армия. Вот почему они так верны вожаку. Эти воины не знают другой жизни. Может быть и не все, но те, кто составляет основу — точно. Главарь заманивает караваны на свою землю ложными пропусками, грозит им смертью, а потом предлагает бой один на один за право прохода. До первой крови. И лучший воин охраны попадает в ловушку. Яд отнимает память, и Хэй-Ша говорит своему новому разбойнику, что это — и есть его жизнь. Всегда была такой и всегда будет. Со временем ложь становится правдой. Хавьер допел и открыл глаза. Кинул взгляд на чёрной тучей стоящих на краю бархана конных лучников. Сколько из них, вот так же как и он сейчас, когда-то ждали здесь поединка с хозяином Чёрных Песков и надеялись на победу? Да. Хэй-Ша не нужно было золото султана. Ему нужен был только он — взрослый воин кири. Редкая, дорогая добыча. Ризав никогда не отпускал сюда своих детей. И не зря. Отец знал, что тут их ждёт ловушка. Шерик в случае проигрыша станет первым кири в составе войска Чёрных Песков. Вернее сказать, он будет первым, кто потерял данное духами имя и навсегда забыл о своей настоящей семье в Хэй-Ша. И это будет не смерть. Он ведь не может умереть в бою. Он и не умрёт ещё очень и очень долго…