Осколок памяти

      — Ну, о чем ты хотел поговорить? — устало произносит Джисон и располагается на кухне, деланно не смотря на парня и уткнувшись в телефон.       От этих разговоров уже дурно. Каждый раз именно Минхо просит Джисона поговорить с ним, обсудить отношения, найти пути решения проблемы. Проблемы, названия которой Минхо еще не знает. Пока.       — Мы мало общаемся в последнее время… ты всегда с парнями, меня будто не существует… — мямлит Минхо, садясь напротив. — Давай что-нибудь придумаем. Хобби, может, какое совместное.       Его резко, но не громко обрывают:       — Пытались уже. И фильмы смотрели, и сериалы. Гулять чаще пробовали, но нам даже поговорить не о чем.       — Так расскажи мне о себе, ты изменился. Расскажи о новых друзьях, походах к психологу, о чем угодно. — парень вот-вот разрыдается. Он устал, но готов бороться. Ради себя. Ради них. Ради него. Но Джисон лишь хмурит брови:       — Мы даже пазл этот дурацкий купили и ничего не вышло.       Они сидят пару минут в тишине. Сердце Ли Минхо то замедляется в своем ходе, словно вот-вот остановится, то заводится, предвкушая приступ.       — Хочешь я буду снова слушать твою любимую группу? Полюблю твоего биаса, развесим еще кучу плакатов. Нам будет о чем поговорить.       — Тебе это все не нравится, зачем заставлять себя. Это не выход.       Слезы жгут веки молодого человека и срываются с его глаз, оставляя мокрые дорожки. Он не верит, что с ним так холоден он — Джисон, который всегда с нежностью смотрел на Минхо и улыбался светлой улыбкой, казалось, только ему.       — А что ты тогда предлагаешь? Ты даже не стараешься! — срывается он на скулеж, пытаясь не разрыдаться в истерике. Руки и все тело зашло мелкой дрожью. Голос предательски дрожал сильнее рук.       — А я не хочу ничего пытаться делать. Надоело. Ты же сам видишь — ничего не выходит. Так бывает…       Минхо понимает, о чем сейчас скажет Хан. Понимает и его охватывает паника. Он не готов. И никогда не будет готов к такому. Парень бросается на пол, на колени и обхватывает ноги Джисона:       — Нет, пожалуйста, только не это. Джисон, прошу, не бросай меня. Нет! — у него начинается настоящая истерика, неудержимая ничем. Крики с кухни, казалось, слышали не только Чонин и Феликс — друзья несостоявшейся парочки и соседи по квартире, которые поспешили после переглядок ретироваться в свою комнату — но и весь многоквартирный дом.       Хан пытается отцепить руки Ли от своих колен и сесть рядом на пол, но в голове у Ли только одна мысль: «Он сейчас уйдет».       — Пойми, мы столько раз уже пробовали сойтись и постоянно расходились. И помнишь: этот раз у нас был последним шансом, мы договаривались. — тихо проговаривает парень, усаживаясь рядом.       Парень напротив всхлипывает:       — Но ведь ты обещал, обещал, что не бросишь. Ты ведь сам говорил, что убьешь меня, если я тебя брошу, так почему сам так со мной поступаешь? — всхлипывает — Дай нам еще один шанс, правда последний. Все получится, я обещаю. Я все ради тебя сделаю. — Слезы все текут и текут, раздражая кожу и глаза. — Я не смогу без тебя, не бросай…       — Минхо, не говори глупостей. Все ты сможешь. И да, в это раз ты пытался все исправить, приложил кучу усилий, а я вот — нет. Это моя вина. — неискренне, скорее чтобы успокоить хоть как-то своего теперь уже бывшего парня, проговорил Джисон, похлопывая его по плечу.       Наконец терпение Джисона исчерпывает себя, и он встает и уходит к друзьям в другую комнату, оставляя Минхо рыдать в одиночестве.       

***

      — Я переночую у бабушки. — тараторит Джисон уже с готовой сумкой одежды в руке и идет в прихожую, не смотря на Минхо.       А Минхо сидит на диване и все бьется в истерике. Он бы и рад прекратить, но не может. Так же не может прекратить, как и поверить, что его прекрасный мир разрушен на мелкие кусочки. Нет больше Их, есть только Хан Джисон и Ли Минхо по отдельности, и никак иначе.       Дверь хлопнула — и будто сердце зареванного парня пропустило последний гулкий удар. Он попросил Чонина и Феликса посидеть с ним, потому что действительно испугался своих мыслей. «Может, просто умереть?» «Жизнь-то закончилась, зачем продолжать это существование?» «Повешаться не смогу, разве что с балкона с веревкой сигануть…» «Вены порезать не смогу, руки трясутся и лезвие элементарно выпадет» «Может, таблетки? У нас много всего, но ребята дома, остановят…»       А тем временем они уже накачали Минхо валерьянкой и сидели молча в телефонах рядом. Правда потом Феликс ускользнул на встречу к Джисону — ему все-таки тоже нужна была поддержка.       Весь вечер и ночь прошли сумбурно: он то ревел, то смотрел в темный экран смартфона в надежде на сообщение от него. Даже пообщался с репетитором по английскому, чего, собственно, не ожидал — тот поддержал Минхо очень мягко, беседовал несколько часов напролет, отменив свои следующие уроки, рассказал, что и у него было «говняное расставание», поделился своими переживаниями в тот момент и надавал кучу советов как жить дальше. Лучший друг тоже пытался утешить Ли как мог, извинялся, что не рядом и не может приехать, а также «Я же говорил, что он долбоеб конченный, а ты — он изменился, он изменился». После всех разговоров он попытался заснуть, однако поначалу сон не шел. Мысли съедали его заживо. Слезы уже текли просто так, ведь он не рыдал — просто лежал и смотрел в поток, думал, как же дальше жить. Надеялся, что дальше будет полегче, а может Джисон просто одумается и все вернется в свое русло.       Как же он ошибался, ведь дальше его ждал сущий ужас.